• ПОДЗЕМНАЯ КАРТА
  • ПОИСКИ
  • НАХОДКИ
  • ПО СТАРЫМ СЛЕДАМ
  • СИЛА МАГНИТА
  • IV

    НОВЫЕ БОГАТСТВА НЕДР

    ПОДЗЕМНАЯ КАРТА

    На карте СССР изображена уменьшенная в сотни тысяч или миллионы раз поверхность страны. Густотой желтовато-коричневой краски передана высотность местности. Зеленым цветом отмечены низменности. Бегут, извиваются линии-змейки — это реки. А вот синева озер… Мы видели, как за годы советской власти уточнена, обновлена эта карта — географическая карта нашей Родины.

    Но есть еще и другая карта страны — геологическая. На ней отражено скрытое от наших глаз в толще земных недр. Радугой красок, набором значков она говорит о глубоких пластах, налегающих друг на друга, о минералах, таящихся под землей, о месторождениях полезных ископаемых, — в той мере, конечно, в какой все это познано.

    А человек не может обойтись без минералов. Вглядимся в окружающий мир: в топке горит каменный уголь; автомобиль работает на бензине, который добыт из нефти; машины сделаны из металла, а металл — это руда, переплавленная с помощью угля; урожайность полей повышают минеральные удобрения. Чем большими запасами минерального сырья располагает страна, тем больше простора ее хозяйственному росту.

    Приподнимем же верхний покров земли, заглянем внутрь.


    Карта полезных ископаемых Советского Союза большая и сложная. Ее узоры и россыпь точек сначала кажутся беспорядочными и пугают своей Непонятностью. Почему Урал богат, а равнина Западной Сибири бедна, хоть они и рядом? Почему уголь, нефть и соль часто тяготеют к предгорьям? Почему свинец — обычный сосед цинка, а платина сопутствуем никелю? Почему простой камень для подмосковного шоссе нужно добывать не ближе чем на Украине или у Онежского озера?

    Все это, однако, понятно. Законы природы с четкостью распределили атомы веществ в коре земного шара, подобно тому, как четко разместили их в клетках таблицы Менделеева.

    Не до конца еще эта трудные законы разгаданы. Но уже и теперь они не только объясняют геологу, почему он сегодня нашел минерал в данном месте. Они учат, где найти его завтра.

    Мысль возвращается далеко назад, уходит вглубь времен и вглубь земли.

    Планета наша спокойна не была никогда, но с ритмом примерно в полтораста миллионов лет наступали эпохи особенно сильного горообразования. Могучее давление здесь и там поднимало землю, сминало ее и ломало. Местами — обычно в геосинклиналях — земные пласты разрывались, и из недр под страшным капором в жару тысячи и больше градусов поднималась, вскипала расплавленная магма. Она или прорывалась из своего очага наружу, чтобы огненными языками лавы хлынуть по земле, или останавливалась, не дойдя до поверхности, и там остывала. Остывая, она выделяла в первую очередь на глубине нескольких километров тяжелые, тугоплавкие металлы — платину, никель, хром, железо.

    Ту рожденную магмой каменную массу, где смешались розовый или серый полевой шпат, прозрачный белый кварц и блестящая слюда, мы называем гранитом. Уже после, много миллионов лет спустя, выходит он наружу из-под размытых и снесенных верхних слоев земли, и человек тяжело поднимает его из скал, чтобы высечь колонны и сложить ступени дворцов. А тогда, при рождении, он был скрыт в земных недрах. Он превращался в зернистый твердый камень, источая пары, летучие газы и горячие водные растворы.

    Жаркое дыхание раскаленного гранита рвалось вверх, внедрялось в земную кору по пустотам, разломам и трещинам и медленно застывало, кристаллизуясь теми сгустками металлов, которые открываются нам в горах ветвями рудных жил: триллион триллионов атомов На один кубический сантиметр кристалла.

    Это выделение веществ шло по строгим законам. В нижних жилах, в трещинах соседних пород и самого гранита Появлялись титан и цирконий, выше — олово, вольфрам и драгоценные камни, далее скоплялось золото, потом медь, цинк, свинец, серебро. И ближе к поверхности земли, в более холодных слоях — сурьма, мышьяк и ртуть.

    Ход оруденения зависел и от того, с какими породами соприкасались огненно-жидкая магма и ее выделения. На контакте с известняками часто появлялись, например, железные руды.

    Все это, конечно, лишь общая схема, в природе она сильно осложнялась из-за различного строения земной коры от места к месту. И не только от этого. Сам очаг магмы со временем менялся, давал другие выделения, и они двигались по новым путям, по новым трещинам. Геологическая среда и течение геологической жизни меняли тот ход дела, который здесь очерчен кратко.

    Но как бы ни рождались руды, время шло своим чередом, разрушая и сглаживая горы. Руды постепенно обнажались, выходили наружу — и выходили в определенном порядке, определенными группами.

    В нашей стране есть горы молодые, только-только приоткрывшие свои недра; есть горы древние и все же высокие, потому что они вновь потянулись вверх в пору старости; и есть горы столь древние, что они уже перестали быть горами, превратившись в стертую, чуть холмистую равнину. Во всех этих горах что-то заложено ценное — и в молодых и в старых. Но все же, как правило, рудные богатства чаще открываются там, где горы старше, где больше глубина размыва, — если, конечно, там есть чему открыться.

    Вулканы Курил и Камчатки родились недавно — Ключевской сопке всего лишь примерно 5 тысяч лет. Но и эти места не бесплодны: они дают нам серу. И на Карпатах мы найдем полезные нам руды. Однако все же не здесь, не в этих молодых горах, глубоко таящих свои недра, видим мы основные центры нашей горной промышленности.

    Кавказские горы богаче, хотя их современный рельеф тоже сравнительно не стар. Мы не только пьем там теплую минеральную воду — след еще не уснувших вулканических сил, но еще и добываем в расколовшихся складках, в глубоко пропиленных реками ущельях цинк, свинец, медь, железо и редкие металлы.

    История Кавказа уходит далеко назад — в разное время вырывалась там магма, разные породила она руды. Часто у месторождений возраст старше, чем у гор, где они скрыты: вырастая, горы подняли вместе с собой те пласты, которые раньше сложились на их месте. «Молодой» Кавказский хребет в своей осевой, самой высокогорной части сложен из древнейшего камня. Вот Терек «жилкой трепещет в дарьяльском виске»: его вода на наших глазах прогрызает гранит, которому много сот миллионов лет.

    Богаты металлом и более старые, чем Кавказ, горы Восточной Сибири — те хребты, что заполнили восточно-сибирскую геосинклиналь и с востока прикрепились к Сибирской платформе. В них много олова и золота.

    Но все же и не там лежат наши главные рудные сокровища. Чтобы их увидеть, нужно пойти к более древним горам.

    Нужно вернуться к тем временам, когда заполнялась последними горами урало-сибирская геосинклиналь, когда Урал поднимался на восточном рубеже Русской платформы, когда горы Центрального Казахстана сбирались в те складки, от которых ныне остались лишь корни, когда бушевали вулканические силы на Тянь-Шане и Алтае. С этой-то более ранней порой горообразования, захватившей огромное пространство в середине страны и создавшей хребты, ныне успевшие обнажить свои недра, и связаны наши основные, наиболее известные рудные богатства.

    Перед нами гигантский пояс месторождений — он идет с севера на юг вдоль Урала, потом поворачивает на юго-восток, захватывает развалины гор Казахской складчатой страны и северные дуги хребтов Средней Азии и уходит к Алтаю и дальше в Сибирь — это как раз тот самый древний горный пояс с «уральскими» чертами, о котором говорилось выше, когда шла речь о горах Советского Союза.

    По всему поясу разбросаны месторождения руд. И почти всюду среди них можно найти много или мало железа, меди, цинка, свинца, золота, вольфрама — словом, всяких металлов.

    Урал сильно срезан и многим богат. Там мы насчитаем более тысячи минералов, более ста полезных ископаемых. Но есть руды и камни, которые Уралу особенно присущи.

    Посредине, чуть восточнее водораздельного хребта, тянется позвоночный столб Уральских гор — зеленокаменная полоса самых глубинных пород, вышедших наружу. Она подняла с собой знаменитую уральскую платину — металл, похожий на серебро, но вдвое более тяжелый, «серебрец» старых горщиков. А вместе с платиной поднялись ее химические родичи — никель и хром. Есть здесь и месторождения меди.

    Восточнее, вдоль склона, протягивается полоса серых уральских гранитов — их останцы «елтыши» кое-где торчат среди тайги. Эти граниты принесли с меньших глубин золото и драгоценные камни. Самоцветы редкой красоты выкристаллизовались в жилах среди гранита, по пустотам-«занорышам». Фтор положил начало прозрачным фиолетовым и медово-желтым топазам, бор — разноцветным турмалинам, то черным, то красным, то зеленым. А там, где магма, вырвавшаяся из глубин, соприкасалась с древними известняками, образовались залежи богатых железных руд вроде Магнитной горы.

    Если же мы сдвинемся от Урала к юго-востоку и перейдем к Казахской складчатой стране, то там зазвучат другие ноты. Голос меди слышит наше ухо в знакомых словах Джезказган, Коунрад, Бощекуль. Многим богат Центральный Казахстан, но медь в нем — главное.

    Спустимся дальше на юг, к горам Тянь-Шаня, и встретим другое сочетание. Поверхностные руды сурьмы, ртути и мышьяка окажут нам о сравнительно недавних извержениях магмы, о молодых движениях земли, создавших высокие горы, а медь, цинк, свинец и редкие металлы — о тех более глубоких слоях, которые лежали здесь раньше и были подняты вверх.

    Перейдем на восток к Алтаю, у него опять свое лицо. Много здесь мест, богатых металлами, но особенно известен Рудный Алтай. Магма вырвалась здесь по узкому и длинному разлому, идущему ныне по правобережью Иртыша, и породила богатейшие месторождения цинка и свинца.

    А дальше к северо-востоку, в Средней Сибири, много и черных, и цветных, и редких металлов. В Горной Шории, например, мы найдем железо, рожденное излияниями магмы. Излияния заложили железо и на берегах Ангары, где на больших пространствах землю покрывают «траппы» — затвердевшая базальтовая магма.

    Так от Урала через Среднюю Азию на Алтай и дальше к Сибирское платформе протягивается великий рудный пояс Советской страны. Горы этого пояса сильно размыты за сотни миллионов лет их жизни.

    Но пояс богатых гор растянулся на тысячи километров — от города Серова на Урале через Фергану и Балхаш до Лениногорска на Алтае и дальше. На таком большом протяжении строение и срез гор не могут быть одинаковыми.

    На разных участках единого пояса наружу выходят разные сочетания руд. Местами эти старые сглаженные горы были снова смяты и расколоты, одни глыбы поднялись, а другие опустились, и поэтому кое-где различные группы металлов налегают друг на друга, как бы нарушая порядок. Но зоркая мысль геолога улавливает новые, еще неизвестные закономерности и разгадывает эти смещения — правда, не без труда.

    Есть в Советском Союзе еще более древние, совсем уже ветхие горы, — вернее, не горы, а их начисто состроганные корни. Это «щиты» — те места на холмистых равнинах, где подходит к поверхности кристаллическое тело древних платформ — Русской и Сибирской. Окаменевшая магма настолько здесь срезана, что из ценных минералов обнажились уже самые нижние, самые глубокие — например, никель Печенги и Норильска.

    Но древние платформы не лежали неподвижно, а медленно колыхались и временами кое-где раскалывались, и тогда магма по глубоким разломам поднималась наверх. Ее окаменевшие вздутия мы видим на Кольском полуострове в Хибинских горах. После размыва они проступили наружу в виде округлых вершин.

    Магма вынесла с собой соединения фосфора — и они лежат сейчас в Хибинах массой зеленоватых, крупичатых апатитов. Вместе с апатитами громоздится серый нефелин. Тут сложилось необычайное многообразие элементов — Хибины представлены в 58 клетках таблицы Менделеева.

    И, конечно, во всех тех местах, где древние гранитные платформы выходят наружу — в Карелии, на юге Украины, в средней части Сибири, — обнажается ценный строительный камень: гранит, диабаз, диорит. Вот почему под Москвой не найдешь гранита, кроме гранитных валунов, принесенных ледником из Карелии.

    В теле платформ заложено и другое сырье, более важное: не магматические, а осадочные железные руды. Было время, когда нашу планету, богатую железом, еще не одевал покров осадочных пород — слои глины, песка, известняков. Ливни изначальной пустыни хлестали оголенное тело земли, вода вымывала железо, несла его с поверхности и с глубин, откладывала по низинам, и время хоронило его там, давило, обжигало жаром магмы, пока не сложились те чистые руды, которые в огромной массе открыты в Кривом Роге, в районе Курской магнитной аномалии и в Средней Сибири — там, где ближе дорыться до гранитной плиты.

    А чем же богаты те обширные пространства на равнинах, где до плиты не дорыться?

    Равнины богаты по-своему и, пожалуй, немногим меньше, чем горы. Конечно, где взломана земная кора и пласты ее подняты, там легче найти минеральное сырье. Но горная промышленность может существовать и на плоскости.

    На равнинах не так много мест, где древний кристаллический фундамент обнажен или скрыт лишь под тонким чехлом. Обычно морские и речные отложения уходят на большую глубину. Платформы медленно колыхались, прогибаясь и слегка вспучиваясь, и по ним перекатывались моря, то широко разливаясь, то стекая в океаны. И на дне морей слагались в толщи известняков скорлупки и мертвые тельца корненожек, полипов, морских лилий, водорослей.

    Оставляя на черной доске обломки когда-то живых существ, мы со стуком пишем мелом в классах и аудиториях белые буквы и те думаем о том, сколько потребовалось времени, чтобы эти мельчайшие организмы сложили, как, например, под Харьковом, слои мела почти в полкилометра толщиной.

    В каменоломнях мы вырезаем известняковые плиты и возводим из них здания — такой известняк возрастом в сотни миллионов лет и дал Москве имя белокаменной.

    Мы украшаем наши города разноцветным известняком, сжатым в глубинах и опаленным горячим дыханием магмы, — известняк этот называется мрамором; Московский метрополитен являет его в полном блеске — красный, серый, желтый, белый, пестрый… Если вглядеться в отполированные стены станции «Красные ворота», можно отыскать следы ракушек.

    Но на дне морей отлагалось не только то, что было рождено самим морем. Сюда же опускались и перемолотые временем горные вершины. Галькой, песком, глиной и растворами водные потоки сносили их вниз и расстилали по равнине или погружали на морское дно. В прогибах, заполненных морями, собиралось все, что вода слизывала и смывала с земли, и особенно много осадков накоплялось в тех морях, которые лежали в предгорных впадинах, ближе к окраинам платформ.

    На равнинах с берегов рек, сегодняшних и бывших, берем мы глину для кирпича и посуды, сгребаем песок, чтобы превратить его в стекло. Но этого мало. Спустя многие века на дне высохших морей, в окаменелых пластах, мы находим и металлы, снесенные с гор, — в отложениях уже, а не в жилах. И в преображенном виде, потому что на них воздействовали морские микроорганизмы и иногда снизу их успевало коснуться подземное тепло.

    Вот железо, вымытое из горных пород, скопилось буро-зелеными шариками на дне морского залива у южного края Русской плиты, пролежало там миллионы лет, частью вышло на поверхность и было найдено: это богатейшее месторождение железных руд около Керчи. Вот железо легло в середине Русской плиты на дно древних озер среди песков и глин: это менее богатые железорудные месторождения Тулы и Липецка.

    Марганец, принесенный потоками, с помощью бактерий накопился в бухтах ныне уже не существующих морей и проявился черной рудой Чиатуры и Никополя.

    Алюминий сносили воды, и в предгорьях Северного Урала возникла, скажем, «Красная Шапочка» — месторождение глиноподобного красноватого боксита.

    На непроветренном дне морских заливов, куда не достигал кислород атмосферы, из несметных мириадов мельчайших организмов под большим давлением и при повышенной температуре время выжало маслянистую жидкость, и она пропитала земные слои. Это нефть, более молодая нефть Кавказских предгорий и более древняя нефть «Второго Баку», Ухты и Эмбы.

    А вот как разместился уголь.

    Сотни миллионов лет назад в теплом влажном климате сушу покрывали богатейшие леса. Тогда росли громадные чешуйчатые деревья, папоротники вытягивались на двадцать метров; птиц еще не было, но зато стрекозы в размахе крыльев достигали почти метра. Лес этот заливали моря, снова уходили, снова наступали, и под их наносами рождались слои угля. Они рождались, как говорил Ломоносов, «без вольного воздуха», «под тягостью кровли», «в жару земной утробы».

    Если представить себе карту гор и морей того времени, сразу бросились бы в глаза гирлянды прибрежных бассейнов — чаще у края платформ, на месте предгорных прогибов — на месте Донецкого длинного и узкого желоба, в Подмосковной котловине, у склона Урала, на северной окраине Казахской складчатой страны, в вилке двух северных отрогов Алтая и Саян, на западной окраине Сибирской платформы… У всех этих бассейнов знакомые названия: Донецкий, Подмосковный, Печорский, Кизеловский, Карагандинский, Кузнецкий, Тунгусский.

    В более позднее время появились месторождения Ткварчели, Челябинска, Ферганской долины, Черемхова, Буреинского бассейна, Сахалина и Сучана. Молодой этот уголь отложился не столько в морских заливах, сколько в озерах и болотах.

    Скопление фосфора в морях дало начало залежам фосфоритов — например, в горах Кара-Тау на юге Казахстана и под Москвой около Егорьевска.

    На месте предгорных морей и лагун обычно под новыми слоями нанесенной земли мы открываем пласты соли: калийной — в Соликамске, поваренной — в Донбассе, Илецкой защите, Усолье-Сибирском.

    И в наши дни еще откладываются ценные ископаемые: торф в болотах, соль в озерах полосы пустынь, в Кара-Богаз-Голе, в заливах Аральского моря, в Сиваше.

    Но тут законы усложняются, потому что, кроме горообразующих сил, все более властно поднимают голос и климат и своеобразие жизни водоемов и почв с их географической зональностью. Законы усложняются, но человек продолжает их разгадывать.

    И перед нами ложится не немая уже, а осмысленная карта богатств родной земли.

    ПОИСКИ

    Карта подземных богатств нашей страны за годы советской власти так обновлена, что, в сущности, ее можно считать новой.

    Что могло измениться в недрах меньше чем за полсотни лет? Прибавилось торфа в болотах; здесь просочились, там иссякли ключи; где-нибудь в пещере сосульки сталактита и сталагмита срослись в единую колонну.

    Важнейшие разрабатываемые месторождения полезных ископаемых прежде и теперь.

    На образование пластов угля или рудных жил потребны не десятки лет, а миллионы. Эти пласты и жилы с успехом могли быть обнаружены и в прошлом столетии. А сравните прежнюю и нынешнюю карты полезных ископаемых. Сколько новых открытий, сколько на карте новых знаков!

    Полнота карты естественных ресурсов — вопрос не только природы, но и человеческой истории. Растущие цифры вскрытых запасов полезных ископаемых не только свидетельство о кладах земли, это мера культуры и энергии общества.

    Богатая Россия была бедна знанием своих богатств. На рубеже двадцатого века во всей Сибири, например, работал только один государственный геолог. По дореволюционным подсчетам на долю России приходился лишь один процент мировых запасов железной руды, один процент фосфоритов, три процента угля. Залежи никеля, калия, бора, серы, бокситов вовсе не были известны. Геологическая съемка не затронула девять десятых страны. Под гигантским «белым пятном» геологической карты лежал целый неоткрытый материк.

    Положил начало геологии в России все тот же Ломоносов — титан энергии и мысли. Прежним религиозным бредням о сотворении мира и неизменности земли он противопоставил науку о постоянных изменениях коры земного шара. На десятки лет опередил он геологическую науку Западной Европы.

    Потом в России заблистали имена Александра Карпинского, Феодосия Чернышева, Евграфа Федорова, Владимира Вернадского, Александра Ферсмана…

    Карпинский расшифровал далекое прошлое Русской плиты, на которой, как мы уже знаем, покоится главная, самая населенная часть нашей страны. Эта работа бросила Свет на всю мировую геологию. Чернышев прославился исследованием недр Урала и Севера. Федоров создал современную кристаллографию — науку о кристаллах. Вернадский и Ферсман стали творцами геохимии — новой науки, изучающей распространение химических элементов в коре земного шара.

    Горько сознавать, что страна великанов геологической науки, страна проницательных уральских и алтайских рудознатцев в мировой таблице полезных ископаемых была отмечена петитом.

    Сказывалась вековая отсталость. Не умели, не были способны преодолеть ее правители старой России. Распахнув двери перед иностранным капиталом, они лишь прочнее закрепили за Россией ее место отсталой и зависимой страны.

    Много сырья для заводов и фабрик шло из-за границы.

    В стране, богатой углем, своего угля не хватало. Заводы Петербурга получали его из-за моря — из Англии.

    Не хватало фосфатов — их везли из Марокко.

    Не хватало калия — его закупали в Германии.

    Не хватало сырья для азотных удобрений — ввозили чилийскую селитру.

    Да что промышленное сырье! Простой камень для стройки, и тот российские предприниматели умудрялись привозить из чужих стран, расплачиваясь золотом. Фасады на Невском в Петербурге облицовывали песчаником с Рейна. Театральную площадь в Москве мостили брусчаткой из Швеции. Даже нефть иногда ввозили, даже соль.

    Наруку это было дельцам, закабалявшим Россию: бедность страны минеральным сырьем ограждала от конкуренции, приносила большие барыши.

    Давно ходила молва о залежах угля на европейском севере. Свой уголь был бы кладом для промышленности Петербурга. Но вместо того чтобы его искать, купцы заключали сделки с кардифскими углепромышленниками.

    Слышно было о сере, залегающей в песках Кара-Кумов. Но вместо того чтобы отправить туда геологическую экспедицию, посылали заказы в Италию.

    Да и разведанные минеральные богатства у слабосильной российской буржуазии уплывали из рук. В рудных сокровищах Алтая и Казахстана рылись английские капиталисты, уголь Донбасса расхищали капиталисты французские и бельгийские. Нефтью Баку, железной рудой Кривого Рога, марганцем Чиатуры тоже обогащались иностранцы.

    После Великой Октябрьской социалистической революции земля и ее недра стали собственностью трудового народа. Народ познал свои владения и обратил их к делу.

    Началась социалистическая индустриализация, и она потребовала пересмотра карты природных богатств.

    Новая промышленность должна была в пределах страны получить сырье, которого недоставало раньше. И она это сырье получила.

    Промышленность потребовала не только больших масс сырья, но и определенного их расположения, потому что не случайно она размещалась, а по определенному замыслу. В краткий срок были расширены уже известные месторождения полезных ископаемых и в нужных местах открыты десятки, сотни новых.

    Разнообразнейшие новые заводы строились на советской земле, и геологическая разведка готовила для них все необходимое — от угля и железной руды до редчайших элементов; о которых заводчики царской России лишь читали в заграничных прейскурантах, а то и вовсе не слыхивали.

    Немало заводов вырастало на редко населенной и слабо изученной окраине, и цепкое бездорожье мешало подводить под них минеральную опору. Нужно было прокладывать новые дороги, чтобы в горную долину, в таежное урочище, в болотистую тундру привезти громоздкие буровые станки и тяжелые обсадные трубы. Дороги эти зачастую шли первопутьем на сотни километров.

    А многие заводы вырастали в старых, уже обжитых местах. Чтобы не возить к ним сырье издалека, сплошь и рядом требовалось во что бы то ни стало «вытащить его из-под земли» — там, где, казалось, все уже давно изучено, выработано.

    Но за советских геологов была сама жизнь — кипучая, полнокровная советская жизнь. Она несла их на гребне крутой и сильной волны.

    Не мешали кризисы, которые лихорадят хозяйство капиталистических стран. Не мешала конкуренция, разъединяющая усилия людей. Все отрасли хозяйства, а значит и геологическая разведка, развиваются у нас планомерно, в интересах трудового народа. В руках Советского государства сосредоточены огромные средства, которые всегда можно направить туда, куда требуется. Это и позволило вести работу широчайшим фронтом, с небывалым размахом.

    За советских геологов была и сама природа, неприступная для слабых и отзывчивая для смелых, скупая для равнодушных и щедрая для пытливых, для настойчивых.

    Нигде нет такого обилия природных богатств, как у нас. Мы уже видели — нет в мире страны с более разнообразной геологией. Древняя толща Русской и Сибирской платформ, обнаженные недра Урала и Казахстана, великая цепь гор, идущая от Карпат через Крым, Кавказ и Среднюю Азию в Сибирь, — они включают в набор горных пород минералы самого разного строения, самого разного возраста. Могучие силы природы не только разметали по лицу шестой части мира хребты и нагорья, высокие плато и низменные равнины, но и насытили их ценнейшим рудным и нерудным сырьем.

    Народ по праву хозяина страны смелым, широким движением стал осваивать, обживать свои владения. Тысячи советских людей — геологи, шахтеры, инженеры, дорожники — по зову Коммунистической партии вышли познавать и завоевывать подземные богатства.

    Мешала отсталость техники. Требовались тысячи знающих инженеров-геологов: сначала их было совсем мало. И это, может быть, самое трудное — надо было разбить старые догмы, сломить рутину, рожденную невежеством царских чиновников, злым умыслом тайных врагов.

    Еще не были раскрыты многие из тех, кто тянул нашу страну вспять, кто хотел помешать росту новой, социалистической жизни. Вредители повторяли доводы наезжавших в царскую Россию «специалистов», полуисследователей-полудельцов, не то ученых, не то шпионов: «в Туркестане не может быть меди…», «в недрах России нет олова…», «искать нефть на Русской равнине бессмысленно…», «на молодом Кавказе редкие металлы не вскрыты…», «на старом Урале редкие металлы уже смыты…»

    Партия сломила сопротивление врагов, развеяла их вредоносные теории.

    Вырастали новые люди. Опрокидывались старые схемы. Появлялась новая техника. Фронт изыскателей, «разведчиков пятилетки», все ширился, набирал силы, ускорял продвижение.

    В поле ныне работают тысячи опытных геологов советской, нашей школы. Партия воспитала их, указала им путь.

    Заметим: множество ценных открытий совершили у нас люди из народа. Колхозники, охотники, школьники наводят геолога на признаки полезных ископаемых, и геолог открывает новые месторождения. На далеком Севере, за Полярным кругом, охотник коми Виктор Попов натолкнулся на приметы угольных залежей и, верный долгу, дал о том знать в Москву. Вскоре Советская страна обогатилась новым угольным бассейном. Правительство наградило первооткрывателя орденом Ленина.

    В нашей стране инициативу поддерживают и не забывают. В горах Сибири ценное месторождение помог открыть шорец Шерегешев. И месторождение стали называть его именем: Шерегешевское. В этой, казалось бы, незаметной черте отразилось великое: помыслы народа направлены на усиление могущества Родины, и Родина ценит людей по их патриотическим делам.

    Уже не только молотком да горным компасом вооружены советские геологи. Буровые станки вонзают свое стальное жало вглубь земной коры. Сейсмографы улавливают отклонения волн в геологических пластах при искусственных землетрясениях — взрывах. Электроаппараты очерчивают контуры месторождений с помощью тока. Точные маятники, частотой колебаний измеряя силу тяжести, прощупывают землю. Чуткие приборы находят залежи нефти по едва уловимым выходам газа. Аэромагнитометры смотрят сквозь землю из поднебесья.

    Быстро тает «белое пятно» геологической карты. До Октября была снята лишь 1/10 страны. В 1945 году эта доля достигла 3/4. А сейчас геологической съемкой охвачена почти вся страна.

    На геологическую карту впервые снята площадь, более чем вдвое превышающая территорию США. И эта съемка несравнимо совершеннее дореволюционной.

    Уже не опутано сознание геологов прежними предельческими «теориями»: в основе разведки лежат иные идеи, подлинно научные и вместе с тем смелые, не сужающие кругозор исследователя, а необъятно его расширяющие. Многие открытия в СССР были нашими учеными заранее теоретически предсказаны. Губкин предугадал нефтяные богатства «Второго Баку», Смирнов наметил пояс олова в Восточной Сибири, Степанов сначала мысленно, а затем и на деле раздвинул границы Донбасса.

    С невиданным миру размахом, целеустремленно и планомерно познаются недра Советской страны.

    Что же в них найдено?

    НАХОДКИ

    Коммунисты Ленинграда, возглавленные Сергеем Мироновичем Кировым, взялись за освоение Кольского Севера. Дело началось с геологической разведки. За Полярный круг отправились советские геологи, руководимые академиком Ферсманом, и совершили там великое открытие.

    В ядрах непрорвавшихся хибинских вулканов были найдены неисчислимые залежи зеленоватого рассыпчатого камня — апатита, в котором много окиси фосфора. Из апатита с помощью серной кислоты изготовляют суперфосфат для полей. Идет апатит и на другие нужды.

    Россия привозила фосфаты из Северной Африки. Золото уходило за границу, обогащало иностранцев. Покупать заморские удобрения было по средствам лишь помещикам и кулакам.

    Не легко дался нам собственный фосфор. Природа Кольского полуострова сурова. Лысые, лобастые горы над топкими болотами и взъерошенной тайгой. Сырое короткое лето. Долгая морозная зима с темнотой полярной ночи, с ураганами, с непроходимыми снежными завалами в ущельях. Не было ни дорог, ни селений, ни топографических карт.

    Наши люди на пути к цели побороли все препятствия. Билось полотнище палатки, стучала сталь о камень, отмеряла температуру ртуть, щелкали затворы фотографических аппаратов, брались шурфы, чертились горизонтали на маршрутных картах. Люди взбирались на кручи, преодолевали перевалы, спускались по веревкам с обрывов. За годы работы на Кольском полуострове советские геологи вынесли с Хибинских гор на своих плечах для лабораторных исследований ни много, ни мало пять тонн камней.

    Вместе с горами апатита в Хибинах найдены неиссякаемые залежи нефелина, — он вкраплен в апатитовую руду серыми прожилками и пятнами. Это сырье для алюминия, стекла, эмали, красок. Много в Кольском Заполярье и других ценнейших минералов.

    Открытие хибинских богатств было событием мирового масштаба.

    А скоро вырос еще новый массив фосфора — в другом конце страны, в горах Кара-Тау, на юге Казахстана. Найдены «Вторые Хибины» — залежи фосфоритов необычайной мощности. Сейчас там уже построен крупный комбинат.

    Апатиты Хибин, фосфориты Кара-Тау, фосфорное сырье других месторождений — все это пошло на заводы. Большинство их построено заново.

    Мы не только обходимся теперь собственным фосфором, а и вывозим его за границу.

    И калийные удобрения Россия привозила извне — из Германии. А калия у нас в несколько раз больше, чем во всех других странах, вместе взятых.

    Соликамское месторождение розовато-белого минерала, содержащего калий, — по мощности единственное среди месторождений всех стран. И наш калийный рудник там — крупнейший в мире.

    Еще до революции заметили, что в Соликамске на Северном Урале есть соль с красноватым оттенком. Техник Рязанцев добыл образцы, и академик Курнаков подтвердил: это калийная соль. Но дело с русским калием не сдвинулось с места. Оно погрязло в канцеляриях.

    А немцы-химики с ученым видом все твердили, что если и залегает в Соликамске калий, то в ничтожных количествах, в таких ничтожных, что о нем нечего и думать.

    Советским геологам пришлось открывать Соликамский калий заново. Его разведали в 1925 году.

    О печорских углях сто лет ходили слухи. Но тундра, морозы, пустынность были непреодолимой преградой.

    Когда в Москве узнали от охотника Попова, что он встретил на притоках Печоры признаки хорошего угля, туда были посланы геологи во главе с профессором Александром Черновым. В накомарниках, в сапогах выше колен они проникали вглубь тундры по рекам на «шняках» — то отталкивались шестом, то тащили лодку бечевой. Они двигались не только по рекам летом, но и на санях зимой, когда жестокая пурга слепит глаза и сбивает с ног, когда северные олени ложатся и зарываются в снег.

    В итоге были открыты громадные залежи угля, годного и на кокс и для топок.

    Но, может быть, успехи советской геологии виднее всего там, где разведчики шли по следам своих дореволюционных предшественников, где все уже казалось изученным. Глаз геолога открывал новые залежи угля иногда в самых заселенных, давно известных местах.

    Разбуренный, обжитый, оплетенный дорогами Донецкий бассейн, наша первая угольная база, представлялся полностью исследованным. И все же советские геологи его разведанные запасы сильно увеличили.

    За счет глубоких угленосных слоев они расширяют границы Большого Донбасса на север к Воронежу, на запад к Днепру, на восток к Волге и на юг к Дону и Сальским степям. Среди пшеничных полей их взору рисуются копры угольных шахт.

    Запасы Донбасса увеличились сильно, а запасы Кузбасса — еще сильней: в десятки раз. Подсчитано — если из всего кузнецкого угля сложить гору, то она будет почти вдвое выше Казбека. Кузнецкий бассейн усилиями советских геологов, особенно Василия Яворского, стал самым крупным в стране — не считая Тунгусского бассейна, еще слабо изученного. Спрашивается: когда же открыта наша вторая угольная база — до Октября или в наши, советские дни?

    И Караганда по сути дела впервые разведана только в советское время.

    Сто с небольшим лет назад пастух-казах нашел в пустынной полынной степи горючие черные камни: сурок выбросил их с землей из норки. Хозяин-бай продал всю эту местность — десять верст на десять верст — за 250 рублей купцу из Петропавловска. Потом она попала к французам, от французов — к англичанам. В маленьких шахтенках, а чаще просто в наскоро вырытых ямах добывали уголь и на верблюдах отвозили на небольшой Спасский завод для медеплавильных печей.

    Советские геологи, и прежде всего Александр Гапеев, разведали на месте этих ям крупнейшие залежи угля. Тут нашлись пласты мощностью в двадцать с лишним метров.

    Это и есть Караганда, наша третья угольная база.

    Выходит, что даже давно всем известные Донбасс, Кузбасс и Караганда, основные угольные бассейны Советского Союза, или получили новую сценку, или почти заново открыты.

    ПО СТАРЫМ СЛЕДАМ

    Наука социализма прокладывает широкую дорогу там, где прежде вились тропы, проторенные народом с мучительным трудом.

    Тяжело жил казахский народ под владычеством царя и ханов. И, как всякий народ, в песнях воплощал свою мечту о лучшей жизни. Казахский эпос донес до нас древнее предание: любимая девушка, образ счастья, ускользает из рук, превращается в златорогую серну, мчится и исчезает в скале… Счастье нужно достать из скалы, из камня. Песня говорила: будущее Казахстана — в его недрах.

    В тех местах тектонические силы давно взломали и смяли земною кору. Она вздыбилась высокими горными складками, будто рубцы легли на лицо страны. Разломились пласты земли, и под огромным напором хлынули из глубин расплавленные кипящие массы, то внедряясь в кору, то выливаясь наружу и выделяя металлы.

    Проходили сотни миллионов лет, землю Казахстана покрывали моря. Они оставляли после себя залежи солей. Отлагались все новые и новые пласты каменного угля и нефти. Вода и солнце, мороз и ветер мало-помалу разрушили высокие горы, сгладили их, превратили в холмистую равнину. Только в более позднее время земля вновь пришла в движение: на юго-востоке поднялись современные горы Алтая и Тянь-Шаня.

    Стесав землю, время обнажило скрытые в ее недрах залежи руд. Они как бы поднялись к земной поверхности.

    Не перечислить всех ценных минералов Казахстана. Здесь есть киноварь, дающая ртуть — самую тяжелую из жидкостей; есть литий — самый легкий из металлов; есть тальк — самая мягкая из горных, пород; есть корунд — самый твердый из минералов, не считая алмаза… По насыщенности недр полезными ископаемыми Казахстан может поспорить с Уралом.

    На просторах нынешнего Казахстана еще в бронзовом веке народный труд начал вгрызаться в неподатливую каменистую землю. Кайлом высекали руду меди и олова, плавили ее на кострах, по крупице собирали металл для ножей, для наконечников стрел, для украшений. Бронза расходилась отсюда чуть ли не по всему тогдашнему миру. Сюда устремлялись за ней из дальних стран: о том говорят найденные в Северном Казахстане египетские бусы.

    Все это давно миновало. Развеялось и исчезло мастерство древних кузнецов. В годы соединения с Россией Казахстан был отсталой страной.

    До революции в Казахстане ничтожно мало добывалось меди, не было ни одного промышленного месторождения олова.

    Разведанные запасы меди во всей царской России уступали по величине годовой выплавке меди в США. Запасы олова исчислялись цифрой двухнедельной его добычи в Малайе.

    Потом все изменилось. В Советском Союзе были открыты большие месторождения меди и олова. Олово найдено в Казахстане, в Забайкалье и на далеком северо-востоке, где его отыскали экспедиции, продвигавшиеся на самолетах, на собаках, на оленях. Меди всего больше открыто в Казахстане.

    На пустынном берегу Балхаша обнаружено богатое месторождение медной руды — Коунрад. На небольшом участке — меньше квадратного километра — сосредоточено много металла.

    В самой сердцевине Казахстана, недалеко от гор Улу-Тау, разведано удобное для разработки месторождение меди — Джезказган. Руда здесь лежит неглубоко, коренные породы устойчивы, приток подземных вод ничтожен. По запасам это месторождение — одно из самых крупных в стране.

    Работу советских геологов направляли современные идеи геологической науки. Ученым помогали новейшие методы геофизической разведки. Но кое-где на руду указали и заросшие травой отвалы древних, давно забытых «чудских» разработок.

    А иногда на мысль наводила частица «кан» в названии селения, урочища, долины, она напоминала, что когда-то в этих местах был рудник. Слово Джезказган переводят: «место, где копали медь». Подсчитано, что древние рудокопы добыли там более миллиона тонн руды и породы. И геологи, работая в казахской степи, не забывают прислушиваться к звучанию местных географических названий. Это «кан» привлекло к себе и в киргизском Хайдаркане: там были найдены следы разработок, копоть в пещерах от кустарных тиглей и залежи ртути.

    СИЛА МАГНИТА

    Задолго до революции было замечено, что в курских степях компас шалит. Его стрелка не смотрит прямо с юга на север, а отклоняется: в разных местах в разную сторону и с разной силой.

    Отмечая эти магнитные склонения, московский геофизик Эрнест Лейст вычертил фигуру магнита, простертого под поверхностью земли. Для этого он сделал в степи за несколько лет более четырех тысяч измерений. Магнит мог быть только железорудным телом исполинских размеров. Местами сила притяжения в три-четыре раза превышала силу северного магнитного полюса.

    Курские помещики, мечтая о барышах, отвели было средства на буровые работы. Буренье началось. Чем глубже опускался стальной бур, тем сильнее намагничивался.

    Но до руды не добрались. Разведка затянулась, богатства сами собой в руки не дались, и помещики, привыкшие к даровщине, перестали давать деньги.

    Карты магнитного поля попали в руки иностранцев. В годы гражданской войны один немецкий делец предложил их Советскому правительству за 8 миллионов рублей золотом. Ему отказали.

    Искать курское железо Ленин послал экспедицию во главе со знаменитым геологом Губкиным. И сказал: «Дело это надо вести сугубо энергично».

    Разведку начали под огнем: тогда в курских степях шли бои с белогвардейцами.

    Поле научных работ было полем сражений.

    Дельцы в Берлине посмеивались: «Русские собираются искать железо под Курском. Это все равно, что заложить буровые скважины на Унтер ден Линден».

    Советским геологам пришлось начать работу без всяких чертежей. Заново измеряли магнитные склонения, заново вычерчивали рудное тело.

    Заложили, наконец, первую скважину. Прошли сквозь пласты, обильные подземной водой. Иступляя стальные долотья, пробились сквозь твердый каменный свод. Бур так намагничивался, что уже мог держать на себе двухпудовую гирю.

    Прошли толщу осадочных пород и достигли древнейших руд в кристаллическом теле Русской платформы. В апреле 1923 года на глубине в 162 метра были встречены кварциты, содержащие магнитный железняк.

    Железа в рудах и кварцитах Курской магнитной аномалии найдено не меньше, чем его числят во всех остальных месторождениях земного шара, вместе взятых.

    Это значит — мировые запасы железа, по меньшей мере, удвоились.

    * * *

    Так боролись советские люди за обогащение своей социалистической Родины. Проявляли геологическую карту, как проявляют трудный негатив. Совершали открытия, менявшие мировую географию минерального сырья. И в конце концов поставили нашу страну по богатствам недр на первое место среди всех стран земного шара.

    У нас не было многого, теперь у нас есть все необходимое для строительства коммунизма, для защиты Отечества.

    Богатства наших недр неисчислимы, и это естественно: ведь сама наша страна необозрима. И богатства эти, как ни в какой другой стране, разнообразны. Понятно и это: за миллионы лет геологическая история по-разному текла в разных местах необъятной нашей Родины и по-разному овеществилась в минералах.

    Прочностью металла, жаром угля и нефти, плодоносящей силой фосфора и калия, красотою мрамора вливаются недра в поток богатств, направленных на служение нашему великому делу.

    Много руд. По запасам железной руды недра Советского Союза занимают первое место в мире. Мало сказать первое — исключительное место: железной руды у нас не меньше, чем во всех других странах, вместе взятых. Нигде нет столько марганца, хрома, ванадия. По богатству никелем СССР стоит на втором месте в мире. Велики у нас залежи меди, цинка, свинца, редких металлов. Немало найдено бокситов.

    Много топлива в недрах. В Советском Союзе — больше половины всей нефти, разлитой в недрах земли; по нефтяным богатствам мы стоим на первом месте в мире, как и по запасам природного горючего газа. По общим запасам угля за нашей страной — второе место после США, но если отбросить посредственный уголь и считать только высококалорийный, то и по углю за нами будет первое место. А торфа у нас две трети мировых запасов.

    Много в недрах химического сырья. Апатиты Хибин и фосфориты Кара-Тау ставят нас впереди всех стран по запасам фосфора. Впереди всех стран стоим мы и по запасам калия: его у нас в несколько раз больше, чем во всем остальном мире. Залежи поваренной соли неисчерпаемы. Одного соляного озера Баскунчак нам могло бы хватить на полтысячи лет.

    Природные богатства дореволюционной России тоже были обильны. Но при тогдашних общественных порядках они не были освоены, не были даже достаточно изучены, часто о них попросту не знали.

    В России перед революцией добывалось всего лишь 30 химических элементов, а в СССР накануне войны в ходу было уже 80 с лишним элементов.

    Минеральный мир у нас не только раскрывается и познается, — он вовлекается в производство, становится достоянием промышленности.

    * * *

    Советский Союз стал богат минералами. Но это не значит, что наши геологи уже решили все задачи. Впереди еще много работы.

    Мы продолжаем испытывать недостаток в некоторых видах сырья. Сырье это нужно разведать в достаточном количестве.

    Залежи минерального сырья у нас велики, но подготовлены для разработки они далеко не везде. Мало открыть месторождение, его надо изучить. Надо знать, где и какой глубины строить шахты. Надо быть уверенным, что на месте рудника угольные пласты или рудные жилы достаточно мощны. Подготовка месторождения к разработке иной разберет не меньше времени, чем его открытие.

    Отличное сырье может лежать не там, где оно всего нужнее. Промышленные центры зачастую получают топливо издалека, а в неосвоенных местах оно остается нетронутым. Надо не просто отыскивать сырье — его надо искать по возможности там, где в нем наибольшая нужда.

    Жизнь страны ставит перед геологами все новые задачи. И наши геологи стараются итти в ногу с жизнью.

    Стране нужна железная руда на северо-западе и в Сибири, нужны новые месторождения марганца на Урале и за Уралом, нужны новые залежи коксующегося угля в Кузбассе, нужна нефть по обе стороны Волги, нужны месторождения нового топлива — газа, нужно многое другое.

    Геологи отвечают на эти запросы: вот руда карело-финской земли, Кустаная и новых районов Сибири, вот Томь-Усинское и Тушталепское месторождения угля в Кузбассе, вот нефть под Сталинградом…

    Вместе с открытием новых месторождений продолжается общая геологическая съемка всей страны.

    Вслед за полной географической картой создается полная геологическая карта нашей Родины в масштабе 1: 1 000 000. Совершается дело крайней важности: идет подробная паспортизация недр великой державы, земли которой простерлись на две части света.









     


    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх