• СЛАВА РУССКИХ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ
  • ДООТКРЫТИЕ СТРАНЫ
  • НА ЮГЕ
  • НА СЕВЕРЕ
  • III

    НОВЫЕ ЗЕМЛИ НА СТАРОЙ КАРТЕ

    СЛАВА РУССКИХ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ

    Мы всмотрелись в карту нашей страны, чтобы лучше понять ту природную среду, в которой живет и работает советский народ. И мы, может быть, не подумали при этом, что карта, отразившая природу нашей Родины, ее реки и горные хребты, сейчас не совсем такая, какой она была всего лишь треть века назад. Природа в общем та же, да отчет-то о ней был неполным. Лист карты пестрел пустотами, похожими на типографский брак. Только после работы советских ученых наша родная страна нанесена на карту целиком.

    Есть у нас земли, которые всегда оставались в пределах страны и все же могут быть названы «новыми». Их впервые познали, изучили, освоили.

    Новыми вершинами, новыми островами, новым начертанием рек на карте мы обязаны росту советской культуры.

    Но было бы неправильно думать, что в прошлом Россия мало знала способных и смелых географов. Нет, русский народ и раньше рождал славных путешественников, мореходов, землеведов.

    Русский пахарь изведал степь, охотник углубился в леса, рыбак познал морской берег. Эти знания обжитых мест запечатлевались в летописях, писцовых книгах, «чертежах».

    Когда в шестнадцатом столетии русским открылась вся громадная, неведомая Сибирь, они за каких-нибудь полвека прошли ее насквозь до самой Аляски. Такой бросок через огромный континент — единственный пример во всей человеческой истории. Народ, прошедший из конца в конец шестую часть мира, — народ великих подвигов.

    Вопреки путам самодержавия, вопреки противодействию недальновидных властей, русский народ вырастил умных и мужественных деятелей. Проявляя необычайную силу воли и ломая все препятствия, они пронесли передовую русскую культуру по просторам России до берегов Тихого океана и рубежей Центральной Азии.

    В исследованиях своей земли русские люди показали размах небывалый. Вот тому пример: в середине восемнадцатого века Великая Северная экспедиция по замыслу Петра описала труднодоступные берега полярной Сибири всего за десять лет. На небольших деревянных судах, не только при свете дня, но и во мраке полярной ночи, в леденящей стуже наши люди проследили берег океана на протяжении многих тысяч километров — от Вайгача до Анадыря, — и карта Северной Азии приобрела те очертания, к которым теперь все привыкли. Память об этих героях русская Арктика запечатлела в именах мысов, бухт, кораблей: мыс Челюскин, море Лаптевых, ледокол «Малыгин»…

    Великий Ломоносов, ушедший от своего времени на целую эпоху вперед, возвел изучение России на научные основы. Проницательно и мудро указал он на государственный смысл освоения Арктики и Северного морского пути.

    Сын петровского солдата Степан Крашенинников, подобно Ломоносову, выдвинулся из народных глубин талантом и упорством. Ради науки он провел годы на Камчатском полуострове, и нужда, на которую начальство его обрекло, не помешала ему создать «Описание земли Камчатки», по богатству идей, совершенству метода и мастерству изложения превзошедшее все, что тогда было известно мировой географии.

    Исследователь Дальнего Востока Геннадий Невельской первым вошел с моря в устье Амура и доказал, что Сахалин не полуостров, а остров. Неоценима заслуга этого ученого-героя, поднявшего русский флаг над пространствами Нижнего Приамурья, Сахалина и Приморья. Преданный идее, Невельской не отступил ни перед суровой природой, ни перед голодом зимовок, ни перед угрозами тяжкого наказания, которыми бюрократический Петербург пытался сдержать его пыл. Он смело действовал «вне повелений», и в итоге нашим стал край, где ныне крепнут советские твердыни — Владивосток, Хабаровск, Советская Гавань, Комсомольск.

    Петр Петрович Семенов Тян-Шанский был руководителем Русского Географического общества, основоположником великой русской географической школы, оставившей позади все географические школы Запада. Эпоху блестящих экспедиций в пустыни и горы срединной Азии начал он своим знаменитым путешествием к ледникам Хан-Тенгри. Тогда, столетие назад, в глубинах Тянь-Шаня еще сохранялся патриархально-родовой быт, и Семенов был там первым посланцем русского народа. Он показал высокий образец всестороннего географического исследования, предмет которого — не только природа, но и жизнь людей.

    Настойчиво и смело работали русские путешественники в Центральной Азии. На большом протяжении этот континентальный край примыкает к южным и восточным границам России, и все последнее столетие лился туда свет русской географической культуры. На смену смутным средневековым россказням о таинственном поднебесном Тибете, необъятной Монголии, безжизненной Гоби пришли точные знания, их внесли в мировую науку прежде всего русские географы.

    Больше всех сделал Николай Михайлович Пржевальский, один из самых замечательных путешественников всех времен и народов. Неутомимо совершая экспедицию за экспедицией, он, говоря словами Семенова Тян-Шанского, «своим орлиным полетом рассекал самые неведомые части Азии». Проведя в пути почти 11 лет и пройдя свыше 30 тысяч километров, великий русский географ обновил ее карту.

    Пржевальский открыл много новых горных хребтов и распутал строение гор Центральной Азии, опровергнув схему, предложенную Гумбольдтом. Он достиг в Тибете верховьев великих китайских рек Янцзыцзян и Хуанхэ, положил на карту озера Лобнор и Кукунор, нашел дикую лошадь и дикого верблюда, собрал и привез богатейшие ботанические и зоологические коллекции — до 35 тысяч образцов. Труднодостижимая, дотоле почти неизвестная середина самого большого из материков была впервые изучена, осмыслена и с блеском описана.

    В Пржевальском слились лучшие черты русского человека — широкий размах и скромность, глубина чувства и ясность мысли, самозабвенное служение высокой цели и готовность во имя ее преодолеть любые преграды. Жажда познания, необычайная целеустремленность, всепобеждающее мужество, неистребимая любовь к активной, творческой жизни, преданность родине и стремление прославить ее — вот Пржевальский. Чехов говорил: «Таких людей, как Пржевальский, я люблю бесконечно…»

    Рождая легенды, совершал свои мирные подвиги этот светлый человек и укреплял нашу давнюю дружбу с народами Китая, Кореи и Монголии.

    Ученики Пржевальского продолжали его дело. Петр Козлов во главе экспедиционного каравана вдоль и поперек исходил середину Азии. Ему удалось найти мертвый город Хара-Хото, а в нем — библиотеку с двумя тысячами древних книг. Эту занесенную песками столицу народа си-ся местные жители оберегали от взоров европейцев, но наш путешественник ее отыскал.

    Правители России боялись народа и, чтобы подорвать его веру в свои творческие силы, приучали к раболепию перед всем иностранным. И в географии предавали они наши интересы. Связанные с заграничным капиталом издатели, продавшиеся им журналисты молчали об успехах русских путешественников, но поднимали на щит иностранцев.

    Рассказывали о работе Кука в высоких южных широтах и оставляли в тени явный пример нашего научного превосходства — открытие русской экспедицией Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева материка Антарктиды. Писали об открывателе Индии Ваоко да Гаме — и забывали, что Афанасий Никитин проник в Индию на четверть столетия раньше. Считали, что Норденшельд первым из людей обогнул самый северный мыс Сибири, тогда как русские мореходы плавали в тех местах раньше на два с лишним века.

    Царские власти были склонны оставлять в пренебрежении замыслы русских ученых. Петр Кропоткин силой научного прозрения предсказал Землю Франца Иосифа, но задуманная им экспедиция не была разрешена, и архипелаг открыли, и при том случайно, Пайер и Вейпрехт — австрийцы.

    Труды самых знаменитых наших путешественников выходили редко, — даже книги Пржевальского, который был настоящим народным героем, до революции не переиздавались ни разу. А иные работы и вовсе не печатались. Да советской власти не увидело света полное описание путешествия на Тянь-Шань Семенова Тян-Шанского — гордость русской географической науки.

    В основе работы русских географов всегда лежало необычайное обилие настойчиво собранных, тщательно проверенных, глубоко продуманных и обобщенных фактов — это придавало слову русского ученого убедительность и достоверность.

    Русские географы-классики всегда думали об интересах родины, обращались в своих книгах к народу — и именно в этом устремлении находил силу и краски их язык, всегда яркий, а подчас подлинно художественный.

    Глубокая человечность пронизывала всю работу передовых русских географов, как и всех деятелей передовой русской культуры. Они без предубеждения относились к другим народам и не делили людей на «низшие» и «высшие» расы.

    Не зная национальной узости, русские географы Федор Литке, Юрий Лисянский, Александр Воейков, Николай Миклухо-Маклай и многие другие бескорыстно отдавали свои силы изучению всего земного шара. В оставленных ими описаниях мы видим тропические леса и ледяную Арктику, борьбу кораблей с океанскими штормами, преодоление мелей и рифов в неисследованных дотоле местах, а главное — постигаем благородные и отважные характеры…

    При всем том, при всем таланте и благородстве русских географов, старая Россия была недостаточно исследована.

    ДООТКРЫТИЕ СТРАНЫ

    С доблестью, но и с тяжелым трудом русские люди закладывали основы научного познания родины — земли, милой сердцу.

    Страна Дежнева и Хабарова, Семенова Тян-Шанского и Пржевальского была страной великих географических подвигов, и вместе с тем даже в самом первоначальном, поверхностном ее знании зияли провалы.

    До самой Октябрьской революции карту далеких краев России испещряли «белые пятна» — знаки мест, где ни разу не был исследователь.

    Географы вели научную работу на весьма скудные, неохотно отпускаемые средства. Путешественники смело проникали в неведомые края, но поле их деятельности было меньше, чем территория, ждавшая исследования. Ведь Россия по площади равна частям света, целым континентам: в ее пределах могут уместиться две Европы.

    Хозяйственное освоение страны, а значит, и уточнение ее географической карты шли очень неровно. Рельсовые и речные пути вымывали богатства России изнутри, направляя их в промышленный Центр. Морские пути опутывали государство снаружи, вывозя его сырье за границу. Глубины страны, далекие от индустриальных очагов, от торговых путей, привлекали к себе меньше внимания. Они требовали слишком крупных затрат, не обещая завтра же вернуть их верным и обогащающим доходом.

    Предприниматель остановился перед хаосом гор, перед простором пустынь, — вместе с ним приходилось останавливаться также и географу. В старой школе преподавали не «экономическую», а «коммерческую» географию.

    Углы далекого Севера, глубины северо-восточной Сибири, Кара-Кумов, Тянь-Шаня, Памира были мало исследованы — они лежали в стороне от проторенных дорог, вдалеке от обжитых мест. В ста километрах от Тобольска, от Ташкента уже начинались «белые пятна».

    Лишь при советской власти наш народ довел до конца дело открытия страны. Эпоха великого хозяйственного и культурного подъема стала вместе с тем эпохой завершающих географических открытий.

    Страна быстро познавала самое себя, изучала площадку социалистической стройки. Из года в год с весны и до осени в далеких краях белели палатки, горели костры экспедиций. Географическая наука помогала распространению новых общественных отношений, новой культуры по всей стране.

    Академия наук и другие научные учреждения провели множество экспедиций. Географ проник всюду.

    Прежние экспедиции часто были делом решительных одиночек, счастливо отыскавших благотворителя, уважающего науку. Советские экспедиции — это сложные организации, создаваемые государством и изучающие страну шаг за шагом по единому плану.

    А помимо экспедиции, в жизнь вошел и новый способ изучения страны — постоянные географические станции, «лаборатории природы».

    Экспедиция не все может увидеть, изучить и объяснить. Не только потому, что во многих краях трудно путешествовать зимой и половину года природа остается скрытой, но и потому, что при маршрутном исследовании наблюдатель находится в одном месте сравнительно недолго. А многие процессы в жизни земли текут медленно. Долгое время, скажем, нужно следить за рекой, чтобы уловить изменение русла. Не сдвигаясь с места, легче вести подсчеты, чтобы явление природы выразить цифрой. К тому же для современных исследований нужны сложные, иногда громоздкие или очень хрупкие приборы, нелегко их возить с места на место.

    Поэтому в помощь экспедиционному способу изучения природы у нас теперь введен еще стационарный.

    Круглый год живут научные работники на таких географических станциях. Они следят за жизнью природы весной и осенью, летом и зимой. Ничто не ускользает от их взгляда: ни ход погоды, ни смена растительности, ни работа рек.

    Эти станции — комплексные. Обычно они имеют дело не с каким-нибудь одним явлением, а с ландшафтом в целом, где все друг с другом связано и взаимно обусловлено.

    До сих пор наиболее известны были полярные научные станции. Их у нас создано много. Но теперь появились научные станции и в других местах страны. Они уже есть под Москвой и в Хибинах, на берегу Черного моря и в горах Тянь-Шаня.

    На Тянь-Шане, в 35 километрах к югу от озера Иссык-Куль, Институтом географии Академии наук основана высокогорная физико-географическая станция. Она заброшена на высоту трех тысяч метров над уровнем океана, в леса тянь-шаньской ели, туда, где из слияния ледниковых потоков рождается речка, текущая к озеру. Здесь построен дом в двенадцать комнат. В нем большие окна, обширные застекленные террасы. Чтобы соорудить это здание в необитаемой долине, бревна спускали с гор волоком на быках по крутым склонам, заваленным буреломом и камнями, кирпичи поднимали вьюком на лошадях по головоломным тропам.

    Люди двенадцать месяцев в году изучают жизнь гор, следят, как движутся и тают ледники, как выветриваются горы, как сползают осыпи, как реки прокладывают себе путь по долинам.

    Советское государство не жалеет средств на изучение страны. Одну за другой устраивает оно научные станции и экспедиции, богато оснащенные инструментами, приборами, всем необходимым.

    В экспедиционный отряд теперь обычно входят не только топографы или геологи. В нем работают также почвоведы, гидрологи, биологи, экономисты, этнографы. Край познается всесторонне. Топографическая съемка — лишь основа для более подробных разносторонних исследований.

    Географам дана новая техника. Песчаные Кара-Кумы они пересекают на автомобилях, карту бездорожной Чукотки снимают с самолета, по ледникам Новой Земли движутся на вездеходах. Это облегчило решение трудной задачи: дооткрывать пришлось самые отдаленные, едва проходимые места.

    НА ЮГЕ

    Далеко в глубине Азии, где окруженные просторами пустынь завязываются в могучий горный узел хребты Гиндукуша, Куэнь-Луня и Тянь-Шаня, громоздится Памир. Скалистые гребни уходят все выше и выше, за границу деревьев, за линию вечного снега. Между ними прогнулись безжизненные долины со слабым запахом высохшей, пыльной травы. Камни покрыты бурой коркой «пустынного загара». Снежные пики высятся в лучах ослепительного, обжигающего солнца.

    Памир был краем света. Безлюдье. Полуразрушенный рабат на караванной тропе — каменная хижина с грудой сухого ячьего помета для костра. Редкая кочевая юрта. Жертвенные лоскутки от одежды суеверных путников — на ветру, у высшей точки перевала.

    Вновь исследованные районы Памира.

    В середине Памира, за обрывистыми стенами поднебесных хребтов, за ледяными барьерами глетчеров таилась неисследованная область. Через заоблачный рубеж, разделяющий Восточный и Западный Памир, через центр величайшего оледенения вели легендарные перевалы. Ходила молва о диком племени, убивавшем всякого, кто попадал туда из внешнего, уже «открытого» мира.

    Так и лежало бы на карте, как бельмо, еще многие годы это «белое пятно», если б Средняя Азия не стала советской.

    В первой пятилетке начался штурм неисследованного Памира. Этого требовала советская наука. К этому вел и расцвет хозяйства среднеазиатских республик.

    В горах Средней Азии скапливается влага, приносимая западными ветрами. Там тают снежники и ледники, вода несется вниз, в оазисы, и поит поля хлопка. Чтобы двигать хлопковое хозяйство вперед, нужно знать законы таяния снега и льда, законы перемены погоды в горах.

    Штурм длился год за годом. В Оше снаряжались караваны лошадей и верблюдов. С тюками экспедиционного груза они переваливали сначала Алайский, потом Заалайский хребты. Научные базы продвигались в долину реки Кызыл-Су, на берег озера Кара-Куль, к снежным полям хребта Академии. На возвышениях ставились триангуляционные знаки. Чертились карты, новые вершины и новые ледники получали имена.

    Загорала и лупилась кожа, мерзли ноги на льду, тяжелый теодолит давил плечо.

    Пересекли «белое пятно» во всех направлениях. Измерили величайший ледник Федченко — медленно ползущую широкую белую ленту с узкими черными кантами морен. Нашли таинственные перевалы Кашал-Аяк и Таыымас. Определили самую высокую вершину Советской страны — пик Сталина. И взошли на нее. Первым поднялся Евгений Аба-лаков.

    Научное завоевание Памира было закреплено постройкой ледниковой обсерватории. Она сооружена у ледника Федченко на высоте 4 160 метров.

    Эта обсерватория — как палец, уловивший биение пульса. Она следит за льдом и снегом, прислушивается к наполнению потоков, слагающих Аму-Дарью, самую многоводную реку Средней Азии.

    Приземистый, обтекаемый, хорошо укрепленный дом не боится ветров, а ветры здесь, пожалуй, могут сбросить в пропасть человека. Дом построен в Ташкенте и сюда доставлен по частям через перевалы, броды и ледниковые трещины. Оборка шла при морозе в минус тридцать. В обсерватории — отдельные комнаты для каждого наблюдателя, общий зал, радиолаборатория, метеорологический и фотографический кабинеты, электрическая станция.

    В одну из новогодних ночей Москва услышала по радио рассказ зимовщиков: «Нас пятеро. На леднике бушует метель, даже днем в двух метрах ничего не видно. Ветер так силен, что сбивает с ног. Стоят крепкие морозы. Но все это не отражается на нашей работе. Каждый занят своим делом. В свободное время читаем, книг у нас много. В, нашем металлическом домике уютно и тепло».

    Это одно из самых высоких человеческих поселений в стране.

    Сложный узел памирских хребтов теперь целиком распутан. Экспедициями послевоенных лет уточнены детали. Составлена полная и точная топографическая карта Памира.

    К Памиру с северо-востока примыкает Тянь-Шань. Пучком высочайших хребтов протянулся он от Сыр-Дарьи до далекой Гоби.

    Горные цепи Тянь-Шаня скреплены в гигантский узел ледяным массивом. Он возвышается за глубокой котловиной Иссык-Куля, за горбатыми сыртами, за бурным Сарыджасом. Путаница ледников, непроходимых ущелий и крутобоких вершин, засыпанных снегом чуть не до подножья. Там, в толпе гор, вздымается мраморный пик Хан-Тенгри, как острый сверкающий клин, вогнанный в небо.

    Область подножий Хан-Тенгри площадью в сотни квадратных километров была не исследована. Белый снег лежал на горах, белая краска лежала на карте.

    Ныне к пику Хан-Тенгри почти каждый год уходят экспедиции. Они минуют памятник у могилы Пржевальского на высоком берегу Иссык-Куля — бронзовую фигуру орла с оливковой ветвью над картой Азии; верхом на лошадях поднимаются к перевалам; движутся по высокогорьям-сыртам; переходят вброд стремительные реки, еле преодолевая напор воды, клокочущей у самого седла; разбивают лагерь в долине, где тает язык ледника Южный Иныльчек; ставят палатки в последнем лесочке из узких и густых тянь-шаньских елей. И вонзают, наконец, шипы своих «кошек» в покатый, скользкий лед.

    Альпинисты провели вьючных лошадей по испещренному трещинами Южному Иныльчеку до самого Хан-Тенгри. В надувной резиновой лодке, а местами по отвесным скалам — вся тяжесть тела на пальцах рук — они одолели самое большое в нашей стране ледниковое озеро и проникли на «белое пятно» Северного, Иныльчека. Сняли на карту все извилины долин, ступеньки ледников, гребни хребтов. Поднялись и на вершину самого Хан-Тенгри. Раньше других туда взошла группа Михаила Погребецкого.

    Карта массива Хан-Тенгри прежде и теперь.

    Но на Хан-Тенгри поднялись, чтобы его развенчать. На юге, у самой китайской границы, в космах туч была угадана вершина еще более величественная.

    Не один год к ней подбирались. Карабкались на ее обледенелые плечи. Засекали ее с окрестных вершин. Снимали на карту с самолета, поднявшись выше девяти тысяч метров, — едва заметной серебряной точкой плыл он в голубом небе над диким морем льда и камня, оставляя после себя белый след, сносимый ветром.

    Новая вершина на полкилометра превышает Хан-Тенгри — 7 439 метров над уровнем океана. Она, а не Хан-Тенгри, — высшая точка всей этой горной страны, средоточие Тянь-Шаня, одна из величайших вершин мира.

    Открытая в дни войны, вершина была названа пиком Победы.

    Пик Победы возвышается всего лишь в 16 километрах от Хан-Тенгри, но его не замечали. Для наших экспедиций, шедших с севера, он был скрыт гребнями гор. Не рождалось сомнений, что исполинский, высоко парящий Хан-Тенгри — главная вершки а на Тянь-Шане.

    Между тем с юга, с равнин Синьцзяня, где живут народы, давшие высочайшей вершине «Небесных гор» имя Хан-Тенгри, «Властелина Духов», виден не наш Хаи-Тенгри, а именно та вершина, что теперь называется пиком Победы.

    Надо думать, что мы и жители Синьцзяня называли одинаково два разных пика.

    НА СЕВЕРЕ

    Северо-восточный угол Сибири был далек и трудно доступен. Заросшие тайгою горы и заболоченные долины преграждали путь в неисследованную область. Тысячи километров отделяли ее от крупных городов, и немногие добирались туда по большим и малым сибирским рекам, по едва проходимым вьючным тропам.

    Район хребта Черского на старых и новых картах.

    Географы плохо знали, как идут горы и реки внутри каменной дуги Верхоянского и Колымского хребтов. Они ограничились тем, что, по рассказам местных жителей, нанесли на карту голубые дорожки предполагаемых рек, коричневые линии вероятных гор. Этот непроверенный рисунок вошел в атласы мира.

    Карта реки Колымы прежде и теперь.

    Через топкие болота и таежные буреломы сюда в 1926 году впервые проникла советская экспедиция во главе с Сергеем Обручевым. Ею была открыта громадная горная страна — свыше 1 000 километров протяжением, в 300 километров шириной и до 3 000 метров высотой. На этой площади могли бы поместиться все хребты Кавказа.

    Горы внутри большой дуги Верхоянского и Колымского хребтов идут вовсе не радиусами и не между верховьями рек, как говорили карты, а вдоль дуги, и реки Колыма и Индигирка режут их поперек узкими «долинами прорыва». Колымский хребет не встает между верховьями Колымы и Охотским побережьем резким барьером, как мыслилось раньше. Река Колыма проходит ближе к Охотскому морю, чем думали.

    Карта края, по площади превышающего Германию, переделана заново. Новые горы названы «хребтом Черского» — в память об ученом Иване Черском, который был близок к их открытию. Сосланный царем в далекую Сибирь, Черский самоотверженно ее исследовал. Он и скончался там, на реке Колыме, во время путешествия, в лодке, на руках у жены.

    Ныне на бывшем «белом пятне» много рудников и поселков. Эти места входят в Магаданскую область.

    Не только Колыма, но и другие реки северо-востока Сибири были указаны на карте неправильно, иногда с отклонением более чем в 200 километров. Новые приборы для определения долготы позволили нанести на карту течение сибирских рек вполне точно.

    Перечерчены сибирские изотермы — полюс зимнего холода сдвинут из Верхоянска к Оймякону, где морозы заходят за семьдесят градусов.

    Карта Северной Земли прежде.

    В послевоенные годы около Оймякона совершено новое открытие. Летом в верховьях Индигирки при жаркой безоблачной погоде реки вдруг вскипают бурным паводком. Он казался странным: причиной могло быть только внезапное таяние льда. Но думали, что из-за сухости климата большие ледники здесь невозможны.

    Теперь в бассейне Индигирки найдено двести с лишним ледников. Их сняли на карту с самолета, а затем обследовали особой экспедицией.

    Неожиданно открыто одно из самых больших оледенений наших гор: местами толщина льда достигает здесь четверти километра.

    А попутно там же отмечена и самая высокая гора северо-восточной Сибири — более 3 000 метров над уровнем океана. Ее вершина похожа на острие карандаша.

    Больше всего советские географы сделали в наименее доступной области — в Арктике. Они помогли проложить трассу Северного морского пути.

    Осенью 1913 года суда гидрографической экспедиции Бориса Вилькицкого «Таймыр» и «Вайгач», пробиваясь сквозь льды севернее мыса Челюскин, вышли к неизвестной земле. На берегу, у хмурых гор, покрытых снегом, был поднят русский флаг. Но близкая полярная зима заставила экспедицию уйти. Успели снять лишь часть вновь открытого берега. Суша в этих местах, как и Земля Франца Иосифа, была предугадана Кропоткиным.

    На картах Северного Ледовитого океана появились две извилистые линии — робкий пунктир неведомой земли. Неизвестно, что он обозначал — один большой остров или, быть может, архипелаг. Земля оставалась неизученной, хоть она и была услужливо названа именем царя.

    В 1926 году новая территория была переименована в «Северную Землю», а в 1930 году советская экспедиция Георгия Ушакова дошла до загадочных берегов на ледоколе. На острове, названном Домашним, остались четыре зимовщика. Они разведали архипелаг площадью в 37 тысяч квадратных километров — крупнее Голландии. За два года экспедиция прошла на собаках семь тысяч километров — по снежным полям, по ледникам, сквозь полярные вьюги. Острова были полностью изучены и запечатлены на карте. Северная Земля — последний большой кусок суши, остававшийся неизвестным на нашей планете.

    Немало других островов открыто в арктических морях: остров Сергея Кирова, острова Арктического института, острова «Известий ЦИК». Изменились очертания Новой Земли и Земли Франца Иосифа. Округлился контур острова Врангеля, а на самом острове гора Берри уступила первое место по высоте горе Советской.

    Карта Северной Земли теперь.

    Некоторые из географических открытий были примером научного предвидения. На картах Карского моря с 1924 года условным пунктиром отмечалась «Земля Визе». Советский ученый Владимир Визе открыл этот остров умозрительно, не выходя из кабинета, — подобно тому, как Адаме и Леверье умозрительно открыли планету Нептун. В 1914 году в Арктике вместе с судном «Св. Анна» погибла экспедиция Георгия Брусилова, но участник ее, штурман Валериан Альбанов, спас и доставил вахтенный журнал. По записям в этом журнале Визе изучил линию дрейфа зажатого льдом корабля и, заметив отклонение морского течения, заключил, что оно вызвано каким-то препятствием — большой отмелью, а может быть, островом. Экспедиция 1930 года доказала, что «Земля Визе» на самом деле существует. Визе, участник экспедиции, первым сошел с ледокола на предугаданный им остров. А иные предположения отвергнуты или пересмотрены. В начале девятнадцатого века промышленник Яков Санников видел землю на морском горизонте к северу от Новосибирских островов. «Землю Санникова» долгое время искали. Она дала повод академику Владимиру Афанасьевичу Обручеву написать научно-фантастический роман «Земля Санникова».

    В недавние годы эти места были пересечены советскими судами, которые не обнаружили никаких островов. В 1944 году, по просьбе академика Обручева, туда были посланы самолеты. Но и они ничего не нашли. Не были найдены и другие такие же загадочные острова. Еще недавно господствовало мнение, что эти острова существовали, но со временем исчезли. Считалось, что они могли образоваться из неподвижного льда, впоследствии размытого: ведь исчез же не так давно в море Лаптевых небольшой остров Васильевский, за ним остров Семеновский.

    Но теперь загадка «Земли Санникова» решена иначе. Советские летчики, обслуживающие своими ледовыми наблюдениями Северный морской путь, обнаружили в Полярном бассейне большие дрейфующие айсберги в виде пловучих островов. Это обломки мощных ледников Земли Франца Иосифа, Северной Земли и Канадского архипелага. Пловучие ледяные острова достигают размера в десятки и сотни квадратных километров. Толщина льда иногда составляет более ста метров. Холмообразная поверхность островов отдельными своими частями бывает поднята на 15–20 метров над обычными морскими льдами. Местами айсберги покрыты песком, глиной и валунами. Вот такой пловучий ледяной остров, издали имеющий вид суши, наверное, и был в свое время принят за «Землю Санникова».

    Острова в Арктике, открытые и исследованные советскими учеными (черным залиты новые острова и уточненная береговая линия).

    Много открытий сделали советские ученые в высоких широтах. Они расшифровали Центральную Арктику, стерли «белое пятно» посреди северного полушария.

    Еще в 1937 году Валерий Чкалов и Михаил Громов на самолетах пересекли всю Арктику, пролетели над полюсом в Америку. А на самом полюсе в том году была создана научная станция.

    Самолеты доставили на полюс, на «вершину мира», четырех зимовщиков — Ивана Папанина, Петра Ширшова, Евгения Федорова и Эрнста Кренкеля. Над белым ледяным полем заалел советский флаг.

    Лагерь папанинцев расположился на льдине толщиною в три с лишним метра. Льдина быстро дрейфовала от полюса к Гренландскому морю. Там после шестидневного шторма она раскололась на куски. Но герои и на обломке льдины не прекращали работы, пока ледоколы «Таймыр» и «Мурман» не взяли их на борт.

    Папанинцы пробыли на льдине 274 дня и проплыли вместе с нею около двух с половиной тысяч километров.

    Раньше было известно лишь, что глубина у полюса не менее 2 742 метров — на этой глубине во время промера оборвался трос у Пири, достигшего полюса в 1909 году. Папанинцы впервые измерили здесь глубину океана: получилось 4 290 метров.

    Уже Нансен знал, что в Северный Ледовитый океан проникает вода из Атлантики. Но он думал, что вся она у Шпицбергена поворачивает вправо и идет вдоль материкового берега. Папанинцы у самого полюса на глубине в несколько сот метров нашли теплую воду. Это значит, что под Северным полюсом проходит вода Мексиканского залива, нагретая горячим солнцем юга.

    Многие считали, что средняя часть Арктики безжизненна. Но папанинцы увидели на полюсе жизнь. В воде, даже на глубине трех километров, они нашли рачков и водоросли. Вблизи полюса попадались чайки, нерпы и белые медведи с медвежатами.

    Полагали, что у полюса постоянно держится высокое давление и что погода там поэтому мало изменчива. На самом же деле и над полюсом проходят сильные циклоны. В центре Арктики теплее, чем думали. Дело, однако, не только в географических открытиях. В подвиге папанинцев всему миру был показан образец большевистского стиля работы — размах, соединенный с деловитостью. Широкую и смелую идею наши полярники претворили в жизнь быстро, четко, спокойно, плодотворно. Всему миру было показано, как выросла у нас организационная культура.

    Черта оптимизма отличала всю работу дрейфующей станции. Вопреки прежним мнениям обнаружилось, что на льду Центральной Арктики можно жить, что глубоко под льдами есть теплая вода, что полюс — не биологическая пустыня. Папанинцы доказали, что советский человек никогда не теряет бодрости и мужества. Он не предается панике перед лицом препятствий, а смело борется с ними и побеждает их. Коммунистическая партия вырастила людей отважных, стойких, знающих, безгранично преданных Родине.

    Работу папанинцев продолжали седовцы. Осенью того же 1937 года, когда папанинская льдина уже переместилась к югу, в другом конце Арктики, у Новосибирских островов, ледокол «Седов» начал свой дрейф на север. Выбраться в порт на зимовку он не мог из-за поломки руля. На корабле, скованном льдами, захваченном их медленным движением, осталось пятнадцать полярников, включая капитана Константина Бадигина. И они превратили вынужденный дрейф в научный подвиг.

    812 дней сжимали «Седова» ледяные тиски все это время изо дня в день его команда вела наблюдения.

    Зигзагами дрейфуя вместе с ледяной пустыней, в которую он вмерз, «Седов» прошел менее чем в 400 километрах от полюса. Он достиг широты, куда до него не забирался ни один корабль — 86°40?. Снова пополнились наши знания о Центральной Арктике.

    Полюс был разгадан. Но географический Полюс — это центр северного полушария, а не Полярного бассейна. Самую далекую от берегов, срединную Часть Северного Ледовитого океана тоже называли полюсом — Полюсом Недоступности.

    В апреле 1941 года началось покорение и этого полюса. Переждав десятидневную пургу, советский летчик Иван Черепичный поднял, самолет с острова Врангеля и через семь часов полета достиг Полюса недоступности. На ломкую пленку полярного океана воздушный корабль опустил семь человек. А с ними — целый склад вещей: от глубоководной лебедки весом в десять пудов до патефона с пластинками. Было сравнительно тепло, немногим меньше минус двадцати. Исследователи провели полный цикл океанографических и географических работ: измерили глубину океана, скорость и направление течения и ветров, силу тяжести, исследовали планктон, взяли пробы воды на химический анализ.

    Все это повторилось трижды; пробыв на льду дней пять, экспедиция возвращалась на остров Врангеля и опять улетала к Полюсу недоступности, на новую льдину. Иной раз, подыскивая подходящее гладкое поле, по два часа держались в воздухе. И в конце концов садились на лед, затянувший старое разводье.

    Так возник новый тип полярной экспедиции, кочующей со льдины на льдину.

    В послевоенное время советские полярники проделали в Арктике огромную комплексную исследовательскую работу. Они вели и продолжают вести гидрологические, метеорологические, магнитные наблюдения с ледоколов, с самолетов и на дрейфующих станциях, создаваемых на различное, иногда длительное время в Полярном бассейне, включая его центральную часть.

    В 1950–1951 годах в Центральном Полярном бассейне к северу от острова Врангеля работала дрейфующая станция «Северный полюс-2» под руководством Михаила Сомова. Весной 1964 года в Арктике были организованы две дрейфующие станции: в районе полюса — «Северный полюс-3» под руководством Алексея Трешникова и к северу от острова Врангеля — «Северный полюс-4» под руководством Евгения Толстикова.

    Станции эти имеют регулярную воздушную связь с материком. Каждая из станций оснащена автомобилем, трактором и вертолетом. Палатки научных работников отапливаются углем и газом.

    Исследовательская работа облегчила хозяйственную деятельность на трассе Северного морского пути и вместе с тем принесла важные открытия.

    Основательно изучены водные массы Северного Ледовитого океана, причем в планктоне обнаружен ряд ранее неизвестных организмов. Составлена карта глубин центральной части Полярного бассейна. Открыт и обследован мощный подводный хребет высотой в 2,5–3 километра, пересекающий Северный Ледовитый океан от Новосибирских островой через район полюса к Гренландии. Хребет этот назван именем Михаила Васильевича Ломоносова — основоположника арктической океанографии.

    Хребет Ломоносова разделяет Северный Ледовитый океан на две части, имеющие свои особенности в составе растительного и животного мира и в системе течений. Эти течения придают ледяным островам — айсбергам, о которых выше говорилось, круговое движение; в восточной части — по часовой стрелке, в западной — против часовой стрелки, Иногда круговой дрейф льдины прерывается выносом ее в Атлантику.

    Советские ученые провели в Арктике и другие исследовательские работы большого значения.

    Недоступное становится доступным, неизвестное — известным.

    * * *

    За годы советской власти добавлено новое в познание каждого края нашей великой страны. Новый общественный строй обогатил географическую карту.

    Самой высокой горой на Урале считалась гора Тельпос-Из. Теперь первенство перешло от нее к горе На?родной, возле которой — истоки Народы. Вопреки ожиданиям, на Уральском хребте обнаружены ледники, хотя и небольшие; их примерно сорок. На полуострове Таймыр найдены горы высотой более километра. Впервые открыто оледенение на Корякском хребте. Сдвинута граница между песчаными Кара-Кумами и глинистым Устюртом. Киргизский хребет в одном месте переместился к югу на 25 километров. Новые ледники найдены в Алтайских горах, — их там в пятнадцать раз больше, чем думали. Сарыкамышская впадина по глубине оттеснена с первого места на шестое; на первое место вышла впадина Карагие, у восточного берега Каспия. Даже на давно обжитой Русской равнине нашли новый кряж — длиною до 200 километров и высотой до 350 метров; это Ветреный Пояс к западу от реки Онеги. Совершены открытия в растительном и животном мире: например, в наших дальневосточных морях впервые пойманы светящиеся рыбы.

    Совершены восхождения почти на все главные вершины. Пик Сталина, Хан-Тенгри, Белуху, Ключевскую сопку впервые взяли советские альпинисты.

    Проверена высота многих гор с ревнивой точностью: отметка пика Ленина в Заалайском хребте — 7 134 метра, а не 7 127, как считали раньше; на Кавказе гора Шхара на 3 метра обогнала гору Дых-Тау; самая высокая вершина на юге Забайкалья не голец Сохондо, а гора Бурун-Шибертуй, она оказалась выше на 15 метров.

    Впервые в стране обнаружены гейзеры. Их нашли на Камчатке, к югу от Кроноцкого озера. Через равные промежутки времени под землей возникает смутный гул; он быстро нарастает, и вдруг струя кипящей воды, окутанная клубами пара, с грохотом бьет из земных недр на десятки метров вверх.

    Самые размеры планеты и ее форма определены нашими учеными по-новому. Земной шар чуть сплющен не только с полюсов, но и с боков, и самый выпуклый меридиан проходит через Гонолулу и Прагу, а самый сжатый — через Иркутск и Филадельфию. Точные измерения кривизны земной поверхности помогают географам чертить более правильные карты.

    Успехи советской географической науки позволили создать большую и полную Государственную карту СССР. Ее масштаб 1: 1 000 000, на ней в миллион раз уменьшены все длины.

    Карта в 54 квадратных метра выполнена в красках. На ста восьмидесяти ее листах отражена вся Советская страна — ее горы, реки и леса, города и селения.

    Территория США почти в три раза меньше нашей, но она покрыта подобной «миллионной» картой всего лишь на треть. Американские империалисты предпочитают изучать чужие земли.

    Работа над Государственной картой СССР шла в годы Великой Отечественной войны. Карта печаталась в Сибири. Сто ученых уверенно наносили на картографический лист очертания родной страны, когда воины защищали ее от врага.

    В Советском Союзе нет больше не нанесенных на карту больших участков суши. Оставалась неисследованной середина Таймыра, но недавно снята на карту и она. Стерто последнее крупное «белое пятно».

    Мы знаем свою страну много лучше, чем знали ее до Октября.

    Но надо перечертить, исправить карту местности, карту наружного земного покрова.

    Что скрыто под этой поверхностью и не видно простому, невооруженному глазу?









     


    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх