Одно, навек одно! Пускай в уснувшем храме Во мраке адский блеск и гром средь тишины, – Пусть пало все кругом, – одно не дрогнет знамя, И щит не двинется с разрушенной стены.
Мы в сонном ужасе к святыне прибежали, И гарью душною был полон весь наш храм, Обломки серебра разбросаны лежали, И черный дым прильнул к разобранным коврам.
И только знак один нетленного завета Меж небом и землей по-прежнему стоял. А с неба тот же свет и Деву Назарета, И змия тщетный яд пред Нею озарял.
Хвалы и моления Пресвятой Деве (из Петрарки) 1.
В солнце одетая, звездовенчанная, Солнцем Превышним любимая Дева! Свет Его вечный в Себе Ты сокрыла. Немощным звукам земного напева Как вознестись к Тебе, Богом желанная! Дай же, молю, мне небесные крыла, Ты, что вовеки свой слух не закрыла Верного сердца мольбам, Но, милосердная к тайным скорбям, С помощью тайной всегда нисходила. Жизни темница томит меня тесная, Дай же прибежище сердцу больному, Праху земному, Царица Небесная!
2.
В девах премудрых Ты ярко светящая! Чистым елеем огонь Твой нетленный Вечно горит и не знает затмения. Ты всем гонимым покров неизменный, В смертном бореньи Ты знамя спасения! Щит всех скорбящих, Ты всескорбящая! Страсти безумной злое горение Да утолится Тобою! С неизреченной тоскою Видела Ты неземные мучения. Ими спасенный, зачем я страдаю? Мною владеет враг побежденный! Мыслью смущенной К Тебе прибегаю.
3.
Всенепорочная, Дева Пречистая, Слова предвечного Мать и создание! Слава земной и небесной природы! Сын Твой и вышнего Бога сияние, – О, бесконечности око лучистое! – В веки последние, в тяжкие годы Пристань спасенья, начало свободы Нам чрез Тебя даровал. Он одну между всеми избрал, Он в Тебе возлюбил и грядущие роды. О, открой милосердия двери, Всеблагодатная, к жизни нетленной Душе смиренной В любви и вере.
4.
О, Всесвятая, Благословенная, Лествица чудная, к небу ведущая! С неба ко мне приклони Свои очи! Воду живую, в вечность текущую Ты нам дала, голубица смиренная, Ты Солнце правды во мрак нашей ночи Вновь возвела, Мать, Невеста и Дочерь, Дева всеславная, Миродержавная И таинница Божьих советов! Проведи Ты меня сквозь земные туманы В горние страны, в отчизну светов!
5.
Дева единая меж земнородными, Небо пленила Ты чистой красою. В цепи златой Ты звено неразрывное, Зла не касаяся волей святою, Думами ясными, Богу угодными, Храмом живым Его стала Ты, дивная! Скорбь моя тяжкая, скорбь непрерывная Светлою радостью вся расцветет, Если молитва Твоя низведет В сердца пустыню небес изобилие. В духе смиренном склонив колена, У всепобедной прошу защиты. Цепь разорви Ты Земного плена.
6.
Светлая Дева, вовек неизменная, В плаваньи бурном звезда путеводная, Кормчий надежный в годину ненастную! Знаешь Ты скалы и камни подводные, Видишь блужданья мои безысходные. Долго боролась душа, удрученная Долей враждебною, волею страстною: Сердце измучено битвой напрасною. Немощь мою Ты от вражьего плена избавь, Челн погибающий в пристань направь! Он уж, разбитый, не спорит с грозою ужасной. Усмири же Ты темное, бурное море, Злобу и горе Кротостью ясной!
7.
Лилия чистая средь наших терний, В мрачной пустыне жемчужина ясная, В пламени злом купина не горящая, В общем потопе ладья безопасная, Облако светлое, мглою вечерней Божьим избранникам ярко блестящее, Радуга, небо с землею мирящая, Божьих заветов ковчег неизменный, Манны небесной фиал драгоценный, Высь неприступная, Бога носящая! Дольный наш мир осени лучезарным покровом Свыше Ты осененная, Вся озаренная Светом и словом!
К. Р. Венеция Надпись на картине
С какою кротостью и скорбью нежной Пречистая взирает с полотна! Грядущий час печали неизбежной Как бы предчувствует Она!
К груди Она Младенца прижимает И Им любуется, о нем грустя… Как Бог, Он взором вечность проницает И беззаботен, как дитя!
И. О. Лялечкин К Сикстинской Мадонне Из Шопенгауэра
Она несет Его смиренно миру, И смотрит Он на этот грешный мир, Тоской, смущением и ужасом объят. Он видит всё: всю суматоху бед, И дикое неистовство безумья, И безысходное стремление надежд, И боль неисцелимую мучений. Всё видит Он; но взор Его сияет Таким спокойствием, такой святою верой И блеском торжествующей победы, Что ясно и земле, покорной лишь страстям, Что перед ней Спаситель мира – Сам.
И. А. Бунин Бегство в Египет
По лесам бежала Божья Мать, Куньей шубкой запахнув Младенца! Стлалось в небе Божье полотенце, Чтобы ей не сбиться, не плутать.
Холодна, морозна ночь была, Дива дивьи в эту ночь творились: Волчьи очи зеленью дымились, По кустам сверкали без числа.
Две седых медведицы в лугу На дыбах боролись в ярой злобе, Грызлись, бились и мотались обе, Тяжело топтались на снегу.
А в дремучих зарослях, впотьмах, Жались, табунились и дрожали, Белым паром из ветвей дышали Звери с бородами и в рогах.
И огнем вставал за лесом меч Ангела, летевшего к Сиону, К золотому Иродову трону, Чтоб главу на Ироде отсечь.
На пути из Назарета
На пути из Назарета Встретил я Святую Деву. Каменистая синела Самария вкруг меня, Каменистая долина С юга шла – а по долине Семенил ушастый ослик Меж посевов ячменя.
Тот, кто гнал его, был в пыльном И заплатанном кунбазе, Стар, с блестящими глазами, Сизо-черен и курчав. Он, босой и легконогий, За хвостом его поджатым Гнался с палкою, виляя От колючек сорных трав.
А на нем, на этом дробном, Убегавшем мелкой рысью Сером ослике, сидела Мать с ребенком на руках: Как спокойно поднялися Аравийские ресницы Над глубоким теплым мраком, Что сиял в Ее очах!
Поклонялся я, Мария, Красоте твоей небесной В странах франков, в их капеллах, Полных золота, огней, В полумраке величавом Древних рыцарских соборов, В полумгле стоцветных окон Сакристий и алтарей.
Там, под плитами, почиют Короли, святые, папы, Имена их полустерты И в забвении дела. Там Твой Сын, главой поникший, Темный ликом, в муках крестных, Ты же – в юности нетленной: Ты, и скорбная, светла.
Золотой венец и ризы Белоснежные – я всюду Их встречал с восторгом тайным: При дорогах, на полях, Над бурунами морскими, В шуме волн и криках чаек, В темных каменных пещерах И на старых кораблях.
Корабли во мраке, в бурях Лишь Тобой одной хранимы. Ты – Звезда морей: со скрипом Зарываясь в пене их И огни свои качая, Мачты стойко держат парус, Ибо кормчему незримо Светит свет очей Твоих.
Над безумием бурунов В ясный день, в дыму прибоя, Ты цветешь цветами радуг, Ночью, в черных пастях гор, Озаренная лампадой, Ты, как лилия, белеешь, Благодатно и смиренно Преклонив на четки взор.
И к стопам Твоим пречистым, На алтарь Твой в бедной нише При дорогах, меж садами, Всяк свой дар приносим мы: Сирота-служанка – ленту, Обрученная – свой перстень, Мать – свои святые слезы, Запоньяр – свои псалмы.
Человечество, венчая Властью божеской тиранов, Обагряя руки кровью В жажде злата и раба, И само еще не знает, Что оно иного жаждет, Что еще раз к Назарету Приведет его судьба!
Новый Завет
С Иосифом Господь беседовал в ночи, Когда святая Мать с Младенцем почивала:
«Иосиф! Близок день, когда мечи Перекуют народы на орала. Как нищая вдова, что плачет в час ночной О муже и ребенке, как пророки Мой древний дом оплакали со Мной, Так проливает мир кровавых слез потоки. Иосиф! Я расторг с жестокими завет. Исполни в радости Господнее веленье: Встань, воротись в Мой тихий Назарет – И всей земле яви Мое благоволенье».
Канун Купалы
Не туман белеет в темной роще – Ходит в темной роще Богоматерь. По зеленым взгорьям, по долинам Собирает к ночи Божьи травы.
Только вечер им остался сроку, Да и то уж солнце на исходе: Застят ели черной хвоей запад, Золотой иконостас заката.
Уж в долинах сыро – пали тени, Уж луга синеют – пали росы, Пахнет под росою медуница, Золотой венец по рощам светит.
Как туман, бела Ее одежда, Голубые очи – точно звезды. Соберет Она цветы и травы И снесет их к Божьему престолу.
Скоро ночь – им только ночь осталась, А наутро срежут их косами, А не срежут – солнце сгубит зноем. Так и скажет Сыну Богоматерь:
«Погляди, возлюбленное Чадо, Как земля цвела и красовалась! Как недолог век земным утехам: В мире смерть – она и жизнью правит».
Но Христос Ей молвит: «Мать! Не солнце – Только землю тьма ночная кроет: Смерть не семя губит, а срезает Лишь цветы от семени земного.
И земное семя не иссякнет. Скосит смерть – любовь опять посеет. Радуйся, любимая! Ты будешь Утешаться до скончанья века!»
В. Я. Брюсов Благовещенье
Ты была единая от нас. Днем Твоей мечтой владела пряжа, Но к Тебе, святой, в вечерний час Приступила ангельская стража.
О Царица всех мирских цариц, Дева, предреченная пророком. Гавриил, войдя, склонился ниц Пред Тобой в смирении глубоком.
Внемля непостижное уму, Ты покорно опустила очи. Буди мне по слову твоему, Свят! Свят! Свят! твой голос, о пророче.
Федор Сологуб * * *
Заря заряница, Красная девица, Мать Пресвятая Богородица
По всей земле ходила, Все грады посещала, – В одно село пришла, Все рученьки оббила, Под окнами стучала, Приюта не нашла, –
Заря заряница, Красная девица, Мать Пресвятая Богородица!
Ее от окон гнали, Толкали и корили, Бранили и кляли, И бабы Ей кричали: – Когда б мы всех кормили, Так что б мы сберегли?
Заря заряница, Красная девица, Мать Пресвятая Богородица!
Огонь небесный жарок. Высок, далек да зорок Илья, святой пророк. Он встал, могуч и ярок, И грозных молний сорок Связал в один клубок.
Заря заряница, Красная девица, Мать Пресвятая Богородица!
По облачной дороге, На огненной телеге, С зарницей на дуге, Помчался он в тревоге, – У коней в бурном беге По грому на ноге.
Заря заряница, Красная девица Мать Пресвятая Богородица!
И вихри закружились, И дубы зашатались, И молнии зажглись, И громы разразились, – И люди испугались, Молиться принялись:
Заря заряница, Красная девица, Мать Пресвятая Богородица!
Напрасные рыданья, Напрасные моленья, – Гневлив пророк Илья. Не будет состраданья Для грешного селенья – Конец его житья!
Заря заряница, Красная девица, Мать Пресвятая Богородица!
Детей людских жалея, Сказала Пресвятая: – Уймись, пророк Илья, Грешат, не разумея, Грешат, не понимая, Но всем простила Я.
Заря заряница, Красная девица, Мать Пресвятая Богородица!
Перед Ильею стала, Словами не смирила. Да с плеч своих сняла Святое покрывало, И все село покрыла, И всех людей спасла, –
Заря заряница, Красная девица, Мать Пресвятая Богородица!…
П. С. Сухотин Богородица Маков-цвет (Ветлужское сказанье)
За тыном, у лесной опушки Стоит икона у ключа, Там под вечер сидят старушки И плачут, сладостно шепча.
Но смотрит неземная Дева На дали, – там Ее тоска… Кого ж простит, кого без гнева Благословит Ее рука?
Вчера здесь мать с ребенком хилым Молилась скорбно-горячо. Уснул ребенок, личиком милым Согрел усталое плечо.
Пришел слепой и отрок бледный, Умылись оба у ключа. Вся жизнь была такою бедной! И вдруг сверкнули два луча.
И вот весенней ночью звездной К иконе девушка пришла, Давно брела тропой безвестной, Давно искала и нашла.
И пала ниц перед Небесной, И здесь готова умереть. – Склони, склони Свой взор чудесный И дай прозреть.
Горит огонь, сжигает тело, А на душе светло, как днем. Я не могла, но все хотела Забыть о нем.
Как маков-цвет любовь взрастила И помутила разум свой. Прости рабу, как всех простила, Верни домой.
Запели ранние кукушки, И брезжит сизый небосклон, И медлит у лесной опушки Заря заре послать поклон.
Курятся росы на поляне И заливают легкий след, Пока Пречистая в тумане Срывает тихо маков-цвет.
Ее старушки там встречали: Стоит Она у старых пней В росе – в слезах, в дыму – в печали, И все цветы, цветы у Ней.
Сергей Есенин * * *
Чую радуницу Божью – Не напрасно я живу, Поклоняюсь придорожью, Припадаю на траву.
Между сосен, между елок, Меж берез кудрявых бус, Под венком, в кольце иголок Мне мерещится Иисус.
Он зовет меня в дубровы, Как во Царствие небес, И горит в парче лиловой Облаками крытый лес.
Голубиный дух от Бога, Словно огненный язык, Завладел моей дорогой, Заглушил мой слабый крик.
Льется пламя в бездну зренья, В сердце радость детских снов, Я поверил от рожденья В Богородицын покров.
Иисус-младенец
Собрала Пречистая Журавлей с синицами В храме.
«Пойте, веселитеся И за всех молитеся С нами!»
Молятся с поклонами За судьбу греховную За нашу.
А маленький Боженька, Подобравши ноженьки, Ест кашу.
Подошла синица, Бедовая птица, Попросила:
«Я тебе, Боженька, притомивши ноженьки, Молилась».
Журавль и скажи враз: «Тебе и кормить нас, Коль создал».
А Боженька наш Поделил им кашу И отдал.
В золоченой хате Смотрит Божья Мати В небо.
А сыночек маленький Просит на завалинке Хлеба.
Позвала Пречистая Журавлей с синицами, Сказала:
«Приносите, птицы, Хлеба и пшеницы Немало».
Замешкались птицы, Журавли, синицы, Дождь прочат.
А Боженька в хате Все теребит Мати, Есть хочет.
Вышла Богородица В поле, за околицу, Кличет.
Только ветер по полю, Словно кони, топает, Свищет.
Боженька, маленький Плакал на завалинке От горя.
Плакал, обливаясь… Прилетал тут аист Белоперый.
Взял он осторожненько Острым клювом Боженьку, Умчался.
И Господь на елочке В аистовом гнездышке Качался.
Ворочалась к хате Пречистая Мати, Сына нету.
Собрала котомку И пошла сторонкой По свету.
Шла, несла немало, Наконец сыскала В лесочке:
На спине катается У белого аиста Сыночек.
Позвала Пречистая Журавлей с синицами Сказала:
«На вечное время Собирайте семя Немало.
А белому аисту, Что с Богом катается Меж веток,
Носить на завалинки Синеглазых маленьких Деток».
Октоих * * *
«О Дева Мария! – Поют небеса. – На нивы златые Пролей волоса.
Омой наши лица Рукою земли. С за-гор вереницей Плывут корабли.
В них души усопших И память веков. О, горе, кто ропщет, Не снявши оков!
Кричащему в мраке И бьющему лбом Под тайные знаки Мы врат не сомкнем.
Но сгибни, кто вышел И узрел лишь миг! Мы облачной крышей Придавим слепых!»
* * *
О Матерь Божья, Спади звездой На бездорожье В овраг глухой.
Пролей, как масло, Власа луны В мужичьи ясли Моей страны.
Срок ночи долог. В них спит Твой Сын. Спусти, как полог, Зарю на синь.
Окинь улыбкой Мирскую весь И солнце зыбкой К кустам привесь.
И да взыграет В ней, славя день, Земного рая Святой младень.
К. Д. Бальмонт Спящая Мадонна (Сассоферрато, в музее Брера, в Милане)
Сонмом духов окруженная, В ярком свете чистоты, Тихим вихрем вознесенная За пределы высоты, Над уснувшим полусонная, – Матерь Бога, это Ты!
В безгреховности зачавшая, Вечно-девственная Мать, Сына светлого пославшая Смертью новый свет создать, Всей душою пострадавшая, Как могла лишь мать страдать! Нерассказанная гением, Неисчерпанность мечты,
Сон, зовущий к сновидениям, Просветленные черты, Вечный луч над вечным тлением, Матерь Бога, это Ты!
Александр Блок * * *
Был вечер поздний и багровый, Звезда-предвестница взошла. Над бездной плакал голос новый – Младенца Дева родила.
На голос тонкий и протяжный, Как долгий визг веретена, Пошли в смятенье старец важны, И царь, и отрок, и жена.
И было знаменье и чудо: В невозмутимой тишине Среди толпы возник Иуда В холодной маске, на коне.
Владыки, полные заботы, Послали весть во все концы, И на губах Искариота Улыбку видели гонцы.
* * *
Кто плачет здесь? На мирные ступени Всходите все – в открытые врата. Там – в глубине – Мария ждет молений, Обновлена рождением Христа.
Скрепи свой дух надеждой высшей доли, Войди и ты, печальная жена. Твой милый пал, но весть в кровавом поле, Весть о Любви – по-прежнему ясна.
Здесь места нет победе жалких тлений, Здесь все – Любовь. В открытые врата Входите все. Мария ждет молений, Обновлена рождением Христа.
* * *
О жизни, догоревшей в хоре На темном клиросе Твоем. О Деве тайной в светлом взоре Над осиянным алтарем.
О томных девушках у двери, Где вечный сумрак и хвала. О дальней Мэри, светлой Мэри, В чьих взорах – свет, в чьих косах – мгла.
Ты дремлешь, Боже, на иконе В дыму кадильниц голубых. Я пред Тобою, на амвоне, Я – сумрак улиц городских.
Со мной весна в Твой храм вступила, Она со мной обручена. Я – голубой, как дым кадила, Она – туманная весна.
И мы под сводом веем, веем, Мы стелемся над алтарем, Мы над народом чары деем И Мэри светлую поем.
И девушки у темной двери, На всех ступенях алтаря – Как засветлевшая от Мэри Передзакатная заря.
И чей-то душный, тонкий волос Скользит и веет вкруг лица, И на амвоне женский голос Поет о Мэри без конца.
О розах над Ее иконой, Где вечный сумрак и хвала, О Деве дальней, благосклонной, В чьих взорах – свет, в чьих косах – мгла.
