Среди иудеев, угнанных в 597 г. до Р. Х. в вавилонский плен, был молодой священник по имени Иезекииль. Он приобрёл себе дом неподалёку от Вавилона, на берегу реки Ховар, и прожил здесь до самой смерти. На пятый год после переселения Господь в чудном видении призвал Иезекииля на пророческое служение. «Я видел, — писал пророк позже, — бурный ветер, который шёл от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, а из середины его как бы свет пламени из средины огня; и из средины его видно было подобие четырёх животных. И шли они, каждое в ту сторону, которая перед лицом его. Над головами животных было подобие свода, напоминавшего своим видом изумительный кристалл. А над сводом было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека. И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри него вокруг; и сияние было вокруг него. Такое было видение подобия Славы Господней. Увидев это, я пал на лицо своё, и слышал глас Говорящего, и Он сказал мне: „Сын человеческий! Стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою“. И когда Он говорил мне, вошёл в меня дух и поставил меня на ноги мои, и я слышал Говорящего мне. И Он сказал мне: „Сын человеческий! Я посылаю тебя к сынам Израилевым, к людям непокорным, которые возмутились против Меня; они и отцы их изменники предо Мною до этого самого дня. И эти сыны с огрубелым лицом и жёстким сердцем; к ним Я посылаю тебя, и ты скажешь им: „Так говорит Господь Бог!“ Будут ли они слушать, или не будут, ибо они мятежный дом; но пусть знают, что был пророк среди них. А ты, сын человеческий, не бойся их и не бойся речей их, если они волками и тернами будут для тебя, и ты будешь жить у скорпионов; не бойся речей их и не страшись лица их, ибо они мятежный дом; и говори им слова Мои, будут ли они слушать, или не будут, ибо они упрямы. Ты же, сын человеческий, слушай, что Я буду говорить тебе; не будь упрям, как этот мятежный дом; открой уста твои и съешь, что Я дам тебе“. И увидел я руку, простёртую ко мне, а в ней книжный свиток. И Он развернул его передо мною, и вот, свиток исписан был внутри и снаружи, и написано на нём: „плач, и стон, и горе“. И сказал Он мне: „Сын человеческий! Съешь этот свиток и иди, говори дому Израилеву“. Тогда я открыл уста мои, и Он дал мне съесть этот свиток, и было в устах моих сладко, как мёд. И Он сказал мне: „Сын человеческий! Встань и пойди к переселённым, к сынам народа твоего, и говори к ним, и скажи им: „Так говорит Господь Бог!“, будут ли они слушать, или не будут“. И поднял меня дух; и я слышал позади себя великий громовой голос: „Благословенна Слава Господа от места своего!“».

Год спустя, в 591 г. до Р. Х., незадолго до окончательного падения иудейской столицы, Иезекиилю было новое видение. Сначала перед пророком возникла огненная фигура, которая, ухватив его за волосы, перенесла Иезекииля в Иерусалим, к северным воротам храма. Здесь он увидел Славу Бога Израилева, подобную той, которая явилась ему в прежнем видении, и услышал слова, обращённые к нему: «Сын человеческий! Видишь великие мерзости, какие делает здесь дом Израилев, чтобы Я удалился от святилища Моего?» Иезекииль огляделся и увидел отвратительных пресмыкающихся, нечистых животных и всяких идолов, перед которыми стояли с кадилами семьдесят иудейских старейшин. Господь сказал: «Видишь, что делают старейшины в темноте, каждый в своей комнате, когда думают, что Я их не вижу? За это Я стану действовать против них с яростью и не помилую из них никого, хотя бы они умоляли Меня об этом».

Тут раздался громкий голос: «Пусть приблизятся каратели города, каждый со своим губительным орудием!» Слава Господня стала у порога храма, а по городу прошли губители, поражая отступников. Один из них брал раскалённые угли и пригоршнями бросал их на обречённые жилища. Когда всё было кончено, херувимы простёрли свои крылья, и Слава Господня, покинув храм, встала у восточных ворот. Иезекииль был потрясён этим ужасным зрелищем. «Неужели, — спрашивал он себя, — Господь разрывает завет со Своим народом? Неужели Он бросает его на растерзание врагов?» Пророк упал ниц и закричал: «Господи Боже! Неужели Ты хочешь до конца истребить остаток Израилев?»

И вновь раздался голос: «Так говорит Господь Бог: хотя Я удалил иудеев к чужим народам и хотя рассеял их по землям, но я буду для них малым святилищем в тех землях, куда они пошли. Скажи им: „Так говорит Господь Бог: „Я соберу вас из народов, и возвращу вас из земель, в которые вы рассеяны; и дам вам вновь землю Израилеву““. И придут они туда, и извергнут из неё все гнусности её и все мерзости её. А Я дам им сердце единое и дух новый вложу в них, и выну из них сердце каменное, и дам им сердце из плоти, чтобы они ходили по заповедям Моим, и соблюдали уставы Мои, и выполняли их. И будут они народом Моим, а Я буду их Богом». Едва голос смолк, херувимы взмахнули крыльями, и Слава Господня взмыла вместе с ними вверх…

В 586 г. до Р. Х. Иудея обратилась в безлюдную пустыню. Но в Вавилоне, где проживала большая часть пленников, не теряли надежды на грядущее возрождение отечества. Господь через Иезекииля не раз обращался к ним со словами утешения. Впервые Он предстал в речах Своего пророка не как грозный Судия, а как добрый пастырь, заботливо пасущий и лелеющий Свой народ. «Так говорит Господь Бог, — писал Иезекииль, — Я Сам отыщу овец Моих и осмотрю их. Как пастух проверяет своё стадо в тот день, когда находится среди стада своего рассеянного, так Я пересмотрю овец Моих и высвобожу из всех мест, в которые они были рассеяны в день облачный и мрачный. И выведу их из народов, и соберу их из стран, и приведу их в землю их, и буду пасти их на горах Израилевых, при потоках и на всех обитаемых местах земли той. Буду пасти их на хорошем пастбище, и загон их будет на высоких горах Израилевых; там они будут отдыхать в хорошем загоне и будут пастись на тучном пастбище на горах Израилевых. Я буду пасти овец Моих, и Я буду покоить их, говорит Господь Бог. Потерявшуюся отыщу и угнанную возвращу, и пораненную перевяжу, и больную укреплю, а разжиревшую и буйную истреблю; буду пасти их по правде».

Той же надеждой на будущее возрождение Израиля проникнуто одно из самых знаменитых пророчеств Иезекииля о сухих костях.

Была на мне рука Господа, — пишет пророк, — и Господь вывел меня духом и поставил меня среди поля, и оно было полно костей, и обвёл меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи. И сказал мне: «Сын человеческий! Оживут ли эти кости?» Я сказал: «Господи Боже! Ты знаешь это». И велел мне: «Изреки пророчество на эти кости и скажи им: „Кости сухие! Слушайте слово Господне! Так говорит Господь Бог этим костям: „Вот, Я введу дух в вас, и оживёте. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживёте, и узнаете, что Я Господь““». Я изрёк пророчество, как мне было повелено; и когда я пророчествовал, произошёл шум, и вот стали сближаться кости — кость с костью своею. И видел я: жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них. Тогда сказал мне Господь: «Изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу: „Так говорит Господь Бог: „От четырёх ветров приди, дух, и дохни на этих убитых, и они оживут““». И я изрёк пророчество, как Он повелел мне, и вошёл в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои — весьма и весьма великое полчище. И сказал Он мне: «Сын человеческий! Кости эти — весь дом Израилев. Вот, они говорят: „Иссохли кости наши, и погибла надежда наша, мы оторваны от корня“. Посему изреки пророчество и скажи им: „Так говорит Господь Бог: „Вот, Я открою гробы ваши и выведу вас в землю Израилеву. И узнаете, что Я Господь, когда открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших, и вложу в вас дух Мой, и оживёте, и помещу вас на земле вашей, и узнаете, что Я, Господь…““».

В дальнейшем многие видели в этих словах не просто обещание избавления, но пророчество о грядущем воскресении из мёртвых, которое должно последовать при конце света.

В том году, когда Навуходоносор пленил иудейского царя Иоакима, из Иудеи в Вавилон угнали многих знатных жителей столицы. Навуходоносор велел отобрать среди них некоторое количество молодых людей и отдал их на воспитание некоему Амелсару, чтобы он обучил их халдейскому языку и подготовил для услужения в царских чертогах. Царь назначил им ежедневную пищу с царского стола и вино, которое пил сам. Между этими избранными находились четверо знатных юношей. Их звали Даниил, Седрах, Мисах и Авденаго. Когда они узнали о предназначенной им судьбе, то решили в своём сердце не оскверняться яствами с царского стола. Они попросили у Амелсара позволения впредь есть только фрукты и овощи, а пить одну воду. Но тот сказал Даниилу: «Боюсь я господина моего царя. Он назначил, сколько вы должны пить и есть, и непременно проверит, как исполняется его приказание. Если он заметит вдруг, что вы худее и бледнее своих товарищей, то подумает, что я вас обкрадываю. Тогда его гнев падёт на мою голову». Даниил отвечал: «Сделай над нами опыт. В течение десяти дней пусть дают нам в пищу одни только овощи, а для питья — родниковую воду. Потом сравни наши лица с лицами тех юношей, что питались царскою пищей, и поступи, как увидишь».

Амелсар послушался и испытывал юношей в течение десяти дней, как они просили. По истечении условленного срока оказалось, что Даниил и его друзья были красивее и полнее всех тех юношей, которые питались царскими яствами. Тогда Амелсар согласился на просьбу Даниила и отныне кормил их только тем, что они могли есть по иудейским законам. В награду за благочестие Господь стал покровительствовать этим юношам, а Даниила наделил способностью разгадывать видения и сны. По прошествии трёх лет царь Навуходоносор велел привести к нему всех юношей, бывших под началом Амелсара, и говорил с ними. И не нашлось среди них ни одного подобного Даниилу. Царь сделал его своим слугой и часто беседовал с ним, так как Даниил был во много раз проницательнее всех его колдунов и провидцев.

Однажды Навуходоносору приснился сон, который возмутил весь его дух. Царь велел созвать тайновидцев, гадателей и чародеев, чтобы они растолковали его смысл. Они пришли и встали перед ним. Навуходоносор сказал: «Мне приснился сон, который тревожит мой дух. Поэтому я желаю знать, что он значит». Гадатели отвечали: «Царь! Да будешь ты жить вовеки! Расскажи нам твой сон, и мы разъясним его значение». Навуходоносор возразил: «Не иначе вы собираетесь провести меня и сказать мне ложь вместо правды. Откуда мне знать, насколько ваше толкование истинно? Прежде расскажите, что мне привиделось, поведайте мне о моём сне, тогда я буду наверняка знать, что вы действительно в состоянии объяснить мне его значение». Чародеи сказали: «Владыка! Ты требуешь от нас непосильного. На земле нет такого тайновидца, который бы мог проведать то, что тебе снилось. Это по силам только одним богам». Услышав такой ответ, Навуходоносор воскликнул: «Ясно вижу теперь, что все вы шарлатаны и обманщики! Вы способны только морочить народ, пользуясь его простотой. За ваше лукавство все вы будете казнены сегодня, а ваши дома обратятся в развалины!»

Навуходоносор отдал приказ безжалостно убивать всех тайновидцев, чародеев и колдунов. Узнав об этом, Даниил стал молиться Господу, и Тот открыл ему сновидение Навуходоносора. Даниил отправился к начальнику царских телохранителей Ариоху, на которого было возложено исполнение указа, и сказал ему: «Не убивай мудрецов, веди меня к царю, и я открою ему значение сна». Когда Навуходоносору доложили о просьбе Даниила, он призвал к себе пророка и велел ему говорить.

Даниил сказал: «Сон твой и видения на ложе сна были такие: перед тем как заснуть, ты, царь, думал о том, что будет после твоей смерти. Господь в твоём сне послал тебе ответ. Итак, царь, ты увидел огромного, страшного видом истукана. Голова у него была из чистого золота, грудь и руки — из серебра, живот и бёдра — медные, голени — железные, а ступни — глиняные. Далее, царь, ты увидел, как от горы оторвался огромный камень, ударил по глиняным ногам истукана и разбил их. Тогда истукан пал на землю и обратился в прах. А камень, сразивший истукана, сделался горою и заслонил собою всю землю. Вот твой сон! Теперь расскажу тебе его значение. Золотая голова истукана, это ты, государь, которому Бог небесный даровал царство, власть и славу. Он отдал тебе в руки всех сынов человеческих и поставил тебя владыкою над ними. Но после тебя будет другое царство, ниже твоего, и ещё третье царство, медное, которое будет владычествовать над всей землёю. А четвёртое царство, которое придёт за ним, будет крепко, как железо. На смену ему придёт пятое царство — слабое и раздроблённое. Оно будет хрупким, как горшечная глина. В те дни Бог воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится. Оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно. Так Бог дал тебе знать, что будет после твоей смерти».

Поскольку Господь покровительствовал Даниилу, он рассказал Навуходоносору весь его сон от начала до конца. Царь был безмерно поражён его проницательностью, дал Даниилу великие дары, возвысил его и поставил главным начальником над всеми вавилонскими мудрецами.

Спустя некоторое время царь Навуходоносор сделал золотого истукана и поставил его на поле Деире. Затем он собрал всех знатнейших вельмож, начальников областей и сказал им: «Объявляю вам: в то время, когда услышите звук трубы, вы должны пасть на землю и поклониться этому истукану. А кто не падёт и не поклонится, тот будет брошен в раскалённую печь и сгорит там». Начальники областей разошлись во все концы Вавилонского царства и объявили волю Навуходоносора. Поэтому, когда раздавался звук трубы, люди во всех областях Вавилонского царства падали на колени и поклонялись золотому истукану, поставленного Навуходоносором.

В это время к царю подступили некоторые из халдеев и донесли ему на иудеев. Они сказали Навуходоносору: «Ты, царь, дал повеление, чтобы каждый человек, который услышит звук трубы, пал и поклонился золотому истукану, а кто не падёт и не поклонится, тот должен быть брошен в печь, раскалённую огнём. Знай же, что есть мужи иудейские: Седрах, Мисах и Авденаго. Эти мужи не повинуются повелению твоему и богам твоим. Не служат они и золотому истукану, которого ты поставил, и не поклоняются ему». Тогда Навуходоносор в гневе и ярости повелел привести Седраха, Мисаха и Авденаго. Он сказал им: «С умыслом ли вы, Седрах, Мисах и Авденаго, не служите богам моим и не поклоняетесь золотому истукану, которого я поставил? Отныне если при звуке трубы вы не поклонитесь нашему богу, то будете брошены в печь, раскалённую огнём, и тогда какой Бог избавит вас от руки моей?» И отвечали Седрах, Мисах и Авденаго: «Бог наш, Которому мы служим, спасёт нас от печи, раскалённой огнём, и от руки твоей избавит. Твоим же богам, царь, мы не желаем служить и не поклонимся никогда твоему истукану».

Навуходоносор исполнился ярости, повелел разжечь печь и бросить в неё троих непокорных иудеев. И было сделано всё по его слову. Но ангел Господень сошёл в печь вместе с ними и сделал так, что в середине печи был как бы шумящий влажный ветер, и огонь нисколько не прикоснулся к ним, и не повредил им, и не смутил их.

Тогда они пали на колени и запели молитву, прославляющую Господа. Услышав их голоса, Навуходоносор несказанно изумился тому, что они живы, подошёл к устью печи и выпустил из неё троих приговорённых к смерти. И вышли Седрах, Мисах и Авденаго из огня, и увидели все, что огонь не имел над ними силы, ибо и волосы их на голове не были опалены, и одежда их не пострадала, и даже запаха огня не было на них. И воскликнул Навуходоносор: «Благословен ваш Бог, Седрах, Мисах и Авденаго! Отныне всякий, кто произнесёт хулу на Него, да будет изрублен в куски, и дом его обратится в развалины, ибо нет иного Бога, который мог бы так спасать!»

После разрушения Иерусалима Навуходоносор начал войну против финикийцев. Он быстро захватил Сидон, но мощный и хорошо подготовленный к осаде Тир оборонялся от вавилонян на протяжении тринадцати лет. Только в 575 г. до Р. Х. тирийцы согласились признать власть Навуходоносора и приняли вавилонского наместника. Тем временем в 581 г. до Р. Х. были уничтожены царства аммонитян, моавитян и идумеев. Все здешние города обратились в руины, а большие массы населения оказались в плену. Опустевшие территории постепенно заселялись арабами, овладевшими, кроме Газы, многими другими приморскими городами. В Лахисе расположилась резиденция арабского царька из племени кедаритов.

В 562 г. до Р. Х. Навуходоносор умер. Сразу после его смерти халдейская знать возвела на престол его сына Амель-Мардука (562–560 гг. до Р. Х.). Но в среде вавилонян он не пользовался поддержкой. В августе 560 г. до Р. Х. Амель-Мардук был убит заговорщиками во главе с зятем Навуходоносора Навузарданом (в прошлом это был известный военачальник: именно он в 586 г. до Р. Х. руководил штурмом и разрушением Иерусалима). Этот царь на время сумел примирить две враждующие партии. Но после его смерти в 556 г. до Р. Х. раздоры возобновились. Халдеи поспешили провозгласить царём сына Навузардана Лабаши-Мардука. Однако вавилоняне не признали этого выбора, отдав престол своему соотечественнику Набониду (556–539 гг. до Р. Х.). Он принадлежал к числу первых аристократов и занимал высшие должности в государстве. Таким образом, в Вавилоне оказалось сразу два царя. Чтобы избежать гражданской распри, Набонид женился на молодой вдове Навуходоносора египтянке Нейтакерт и усыновил её сына царевича Валтасара. Тем самым он привлёк на свою сторону многих халдеев, которые считали Валтасара более законным наследником престола, чем Лабаш-Мардук. В июне 556 г. до Р. Х. последний был убит, и престол остался за Набонидом. Вскоре между ним и вавилонской знатью начались раздоры. Вавилонян раздражали самовластные замашки их ставленника. Раздосадованный непокорностью горожан, Набонид удалился из столицы и десять лет не показывался в ней. Своим соправителем он объявил Валтасара, передав под его власть Вавилон и его округу. Сам царь отправился в поход на арабов и за несколько лет завоевал всю северную половину Аравийского полуострова. Здесь он создал своё обширное царство.

С 546 г. до Р. Х. Набониду пришлось иметь дело с более грозным противником — персидским царём Киром II (559–530 гг. до Р. Х.), основавшим в эти годы могущественную державу в Иране. Прежде в течение долгого времени персы находились под властью мидян. Но в 553 г. до Р. Х. Кир поднял против них восстание. После трёх лет упорной войны Мидия и её столица Экбатаны были покорены персами. Сразу после этого, в 549 г. до Р. Х., Кир захватил весь Элам и сделал главный город этой страны — Сузы — своей столицей. В следующие годы были завоёваны страны, входившие в состав бывшей Мидийской державы. Затем пришла очередь другой могущественной страны — Лидии, под властью которой в то время находилась вся Малая Азия (то есть территория нынешней Турции). В 547 г. до Р. Х., разгромив в открытом сражении вражескую армию, Кир овладел лидийской столицей Сардами. С западных пределов своей державы он двинулся на восток, приступив к завоеванию Восточного Ирана и Средней Азии. Покончив с ними и раздвинув пределы подвластных ему земель до самой Индии, Кир повернул на юг, против Вавилонского царства.

Пленные иудеи следили за его успехами с радостным воодушевлением. Их симпатии были целиком на стороне великого перса. Пророк Второисаия писал в эти дни: «Так говорит Господь помазаннику Своему Киру. „Я держу тебя за правую руку, чтобы покорить тебе народы, чтобы отворялись для тебя двери, и ворота не затворялись; Я пойду перед тобою и горы уровняю, медные двери сокрушу и запоры железные сломаю; и отдам тебе хранимые во тьме сокровища и сокрытые богатства, дабы ты познал, что Я Господь, называющий тебя по имени. Ради Израиля, избранного Моего, Я назвал тебя по имени, почтил тебя, хотя ты не знал Меня“».

Казалось, что Киру предстоит трудная война. Вавилония имела много мощных крепостей, из которых особенно выделялся своей неприступностью Вавилон. Город был обнесён двойной стеной из сырцовых и обожжённых кирпичей, скреплённых раствором асфальта. Внешняя стена имела высоту около 8 м, а внутренняя — 11–14 м. На расстоянии 20 м друг от друга на стенах располагались укреплённые башни. Перед внешней крепостной стеной находился глубокий ров, наполненный водой. Через город протекала река Евфрат. Впрочем, все эти препоны не остановили персов. Лёгкость, с которой они овладели Вавилонским царством, не может не вызывать изумления. Казалось, их предводитель действительно находится под покровительством Высших Сил. В 539 г. до Р. Х., захватив северные провинции страны, Кир подступил к Вавилону. Близ Описа произошло сражение, в котором Набонид потерпел полное поражение. Он бежал с остатками своей армии, а персы осадили Вавилон.

В эти дни Валтасар сделал большое пиршество для тысячи своих вельмож. Он приказал принести золотые и серебряные сосуды, которые его отец Навуходоносор вынес из Иерусалимского храма; и пили из них царь и вельможи его, и жёны его. В тот самый час возникла рука человеческая и стала писать против лампы на извести стены царского чертога. Валтасар изменился в лице, мысли его смутились, и колена его стали биться одно об другое. И закричал царь во весь голос, чтобы привели тайновидцев и гадателей. Когда они пришли, Валтасар сказал: «Кто прочитает это написанное и объяснит мне его значение, тот будет в моём царстве третьим властителем».

Но никто из вавилонских мудрецов не мог объяснить смысл слов, начертанных божественной рукой. Тогда позвали Даниила, мудрость которого была известна всем. Даниил сказал: «Вот что написано на стене: мене, мене, текел, упарсин. А значение слов вот какое: мене — исчислено, текел — взвешено, перес — разделено. То есть: исчислено Господом царство твоё и положен ему конец, взвешено оно на весах и найдено очень лёгким, разделено и отдано персам».

Валтасар пришёл в ужас, а Даниил покинул его, не приняв награды. В ту же ночь город пал, захваченный персами. Но как они смогли преодолеть укрепления, считавшиеся неприступными? По свидетельству древнегреческого историка Геродота, Кир велел прорыть канал и направил течение Евфрата по другому руслу. После этого персы вступили в город по обнажившемуся дну реки, что оказалось для защитников полной неожиданностью. Валтасар был захвачен во время пира и казнён. Но с престарелым Набонидом Кир поступил милостиво, сохранив ему жизнь. Вавилонское царство пало и более никогда не возрождалось. Входившие в его состав страны (Месопотамия, Сирия, Финикия, Палестина и часть Аравии) отошли к новоявленной Персидской империи, южные пределы которой достигли границ Египта.

Кир, царь персидский, поселился в Вавилоне. Здесь у него был идол по имени Вил. Каждый день царь издерживал на него много вина и муки, да ещё сорок штук овец. Кир очень чтил Вила и часто ходил поклоняться ему. А Даниил чтил одного только Господа Бога. Царь спросил у него: «Почему ты не поклоняешься Вилу?» Пророк отвечал: «Потому что я не поклоняюсь идолам, сделанным руками, но поклоняюсь Живому Богу, сотворившему небо и землю и владычествующего над нами». Царь возразил: «Ты думаешь, Вил неживой бог? Этого не может быть! Разве ты не видишь, сколько он ест и пьёт каждый день?» Даниил, улыбнувшись, промолвил: «Не обманывайся, царь! Ибо он внутри глиняный, а снаружи медный, и никогда не ел и не пил». Тогда Кир, разгневавшись, призвал своих жрецов и сказал им: «Если вы не скажите мне, кто съедает всё, что я посылаю каждый день Вилу, вы умрёте. Если же вы докажите мне, что Вил съедает всё это, то умрёт Даниил, поносивший моего бога». Даниил согласился: «Да будет по слову твоему!»

Когда царь и пророк пришли в храм Вила, жрецы сказали: «Вот, мы выйдем вон, а ты, царь, поставь пищу перед идолом и, налив вина, запри дверь и запечатай её твоим перстнем. Если завтра, вернувшись сюда, ты найдёшь вино и еду нетронутыми, то мы умрём. А если всё будет съедено и выпито, значит правы мы и умрёт Даниил». Они говорили так, потому что под полом в храме у них был проведён потайной ход. Через него они каждую ночь входили в храм и съедали все кушанья, приготовленные для Вила.

Когда жрецы вышли, царь поставил пищу перед Вилом, а Даниил велел принести пепла и посыпал им пол в храме, но сделал это тайно, в присутствии одного только Кира. Выйдя, они заперли дверь царским перстнем и удалились. Ночью жрецы, как обычно, проникли в храм через подземный ход. Вместе с ними были их жёны и дети. Набросившись на яства, они всё съели и выпили, а потом удалились прочь. На другой день Кир встал пораньше и отправился в храм. Даниил явился вместе с ним. Царь спросил: «Целы ли печати?» Даниил сказал: «Целы». Двери отворили, Кир взглянул на стол и воскликнул громким голосом: «Велик ты, Вил, и нет в тебе никакого обмана!» Но Даниил удержал царя, чтобы он не входил внутрь, и сказал: «Посмотри на пол и заметь, чьи это следы». Кир сказал: «Вижу следы мужчин, женщин и детей». Разгневавшись, он велел схватить жрецов, их жён и детей. Увидев, что их обман разоблачён, они показали царю потайные двери, которыми они входили и съедали всё, что было на столе. Тогда Кир повелел умертвить их, а идол Вила отдал Даниилу. Пророк сокрушил истукана и велел разрушить его храм.

В то время в Вавилоне жил большой дракон, которому местные жители поклонялись как богу. Кир спросил Даниила: «Что ты скажешь о драконе? Он не медный. Вот он ест и пьёт на наших глазах. О нём не скажешь, что он бог неживой. Итак, поклонись ему». Даниил сказал: «На земле есть лишь один Живой Бог. Это Господь мой. Я поклоняюсь только Ему Одному. А что до дракона, то дай мне только позволение, и я умерщвлю его без меча и железа». Кир согласился: «Делай с ним, что пожелаешь!» Даниил взял смолы, жира и волос, сварил это вместе, сделал большой ком и бросил его в пасть дракону. Через какое-то время дракон умер.

Когда вавилоняне узнали, что Даниил умертвил дракона, то сильно вознегодовали против него. Явившись к царю, они сказали: «Отдай нам Даниила, иначе мы умертвим тебя и весь твой дом!» Кир увидел, что они сильно настаивают, и отдал им Даниила. Они же бросили пророка в ров с голодными львами, и пробыл там Даниил шесть дней.

На седьмой день Кир пришёл ко рву, чтобы поскорбеть о Данииле, и увидел его живым. Царь удивился и воскликнул громким голосом: «Велик Ты, Господь Бог Даниилов, и нет никого, кроме Тебя». Он приказал выпустить Даниила, а тех, кто искал его смерти, бросить в ров — и они тотчас были съедены львами.

В Вавилоне жил богатый муж, по имени Иоаким. Женой его была Сусанна, дочь Хелкия, женщина очень красивая и богобоязненная. Иоаким владел большим садом близ дома, где часто собиралось множество иудеев. Среди прочих постоянно бывали тут и два старца, поставленные судьями над своими соплеменникам, и к ним приходили все, имевшие спорные дела. Когда около полудня народ расходился, Сусанна отправлялась в сад своего мужа и прогуливалась между деревьями. Оба старейшины встречались с ней чуть ли не ежедневно. Вид прекрасной молодой женщины пробудил в них вскоре нечистые желания, но они долго не открывались друг другу, потому что стыдились своего вожделения. Однако оба страстно хотели совокупиться с Сусанною и прилежно сторожили каждый день, чтобы видеть её.

Как-то раз старцы сказали друг другу: «Пойдём домой, потому что час обеда», — и, выйдя, разошлись. Но потом, возвратившись, вновь пришли опять на то же самое место. Столкнувшись в саду, они стали допытываться друг у друга о причине возвращения и наконец признались в своей похоти. Тогда они вместе назначили время, когда могли бы найти Сусанну одну. Ничего не подозревая, молодая женщина вошла в сад, как это делала всегда, сопровождаемая только двумя служанками. Было очень жарко, и она захотела искупаться. В то время в саду уже не было никого из посторонних, кроме двух старейшин, которые спрятались в кустах и сторожили её. Сусанна сказала служанкам: «Принесите мне масла и мыла, и заприте двери сада, чтобы мне помыться». Те заперли двери сада и отправились в дом, чтобы принести то, что им было приказано.

Когда служанки удалились, старейшины подбежали к Сусанне и сказали: «Вот, двери сада заперты и никто нас не видит, и мы имеем похотение к тебе, поэтому уступи нам и побудь с нами. Если же ты нам откажешь, то мы будем свидетельствовать против тебя, что с тобою был юноша, и ты именно поэтому отослала от себя служанок». Сусанна застонала и сказала: «Тесно мне отовсюду; ибо, если я сделаю это, смерть мне, а если не сделаю, то не избегну от ваших рук. Но лучше для меня не сделать этого и впасть в руки ваши, нежели согрешить пред Господом». Приняв такое решение, Сусанна закричала громким голосом. Оба старейшины также подняли крик против неё. Один из них побежал и отворил двери сада. Когда находившиеся в доме услышали крик, они выбежали на голос хозяйки. Тут старейшины обвинили Сусанну в прелюбодеянии. Слуги были чрезвычайно смущены и пристыжены их словами, потому что никогда прежде ничего подобного о Сусанне не слышали.

На другой день, когда возле дома Иоакима собрался народ, оба старейшины, полные беззаконного умысла, выступили перед ним и вновь предъявили свои обвинения. Потом они сказали: «Пошлите за Сусанною, дочерью Хелкия, женою Иоакима». Женщине пришлось подчиниться. Вместе с ней пришли на суд её родители, её дети и все её родственники. Сусанна была очень нежна и красива. Лицо её скрывалось под покрывалом, но старейшины приказали открыть его. Залившись слезами, Сусанна обратила свой взор на небо и препоручила себя Господу. Родственники и все, кто смотрел на неё, плакали. Старейшины между тем, встав посреди народа, положили руки на её голову. Они сказали: «Когда мы ходили по саду одни, вошла эта женщина с двумя служанками, затворила двери сада, и отослала служанок. Едва она осталась одна, появился юноша и лёг с нею. Мы же, заподозрив беззаконие, подбежали и увидели их совокупляющимися. Юношу нам не удалось удержать, потому что он был сильнее нас и, отворив двери, выскочил. Но эту мы схватили на месте преступления и потребовали сказать: кто был этот юноша? Но она не хотела объявить нам. Об этом мы теперь и свидетельствуем».

Так говорили старцы, и слова их были встречены с полным доверием, потому что они были старейшинами народа и судьями. По их навету несчастную без долгих колебаний осудили на смерть. Выслушав приговор, Сусанна громко вскрикнула и сказала: «Боже вечный, ведающий сокровенное и знающий всё прежде бытия его! Ты знаешь, что они ложно свидетельствовали против меня, и вот, я умираю, не сделав ничего, что эти люди злостно выдумали на меня». И услышал Господь её голос. Когда она была ведена на место казни, Бог возбудил дух Даниила и тот закричал громким голосом: «Чист я от крови её!» Люди обратились к нему и стали спрашивать: «Что это за слово, которое ты сказал?» А он, став посреди них, принялся упрекать народ: «Так ли вы неразумны, сыны Израиля, что, не исследовав и не узнав истины, осудили эту женщину? Возвратитесь в суд, ибо эти ложно против неё засвидетельствовали».

Народ возвратился, и старейшины велели Даниилу: «Садись посреди нас и объяви своё суждение, потому что Бог дал тебе старейшинство». Даниил приказал: «Отделите друг от друга обоих свидетелей; я допрошу их по отдельности». Потом он призвал к себе одного из старцев и спросил: «Под каким деревом видел ты их разговаривающими друг с другом?» Тот отвечал: «Под мастиковым». Даниил удалил его, подозвал второго и спросил о том же самом: «Скажи мне, под каким деревом ты застал их разговаривающими между собою?» Старец отвечал: «Под зелёным дубом». Даниил воскликнул: «Точно, солгал ты на твою голову; ибо Ангел Божий с мечом ждёт, чтобы рассечь тебя пополам, чтобы истребить вас». Тогда всё собрание закричало громким голосом и благословило Бога, который спас невинную. А с нечестивыми старцами поступили так, как они сами злоумыслили против Сусанны, и умертвили их по закону Моисееву.

В 538 г. до Р. Х. Господь побудил Кира объявить по всему своему царству указ, касающийся евреев. Он гласил: «Так говорит Кир, царь персидский. Все царства земли дал мне Господь Бог небесный, и Он повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме. Кто есть у нас из народа Его, — да будет Бог с ним, пусть он идёт в Иерусалим и строит дом Господа Бога Израилева». Дорогую храмовую утварь, вывезенную Навуходоносором в качестве трофея, царь приказал вручить еврейским старейшинам, а наместнику возрождённой Иудеи выдал средства для постройки храма (размеры его были предусмотрены в указе, дабы впоследствии избежать любых недоразумений). Наместником провозгласили иудейского князя Зоровавеля, принадлежавшего к числу прямых потомков царя Давида. Вместе с верховным священником Иисусом он возглавил караван первых переселенцев. Всего в путь отправилось более 42 тысяч человек свободных и 7 тысяч рабов.

Иудея являла в те годы очень печальное зрелище. Святой город Иерусалим представлял из себя груду развалин. Многие другие города и деревни были совершенно безлюдны. Поля, которые не обрабатывались целые десятилетия, превратились в пустыню. Тем не менее радости вернувшихся не было границ. В одном из псалмов, написанных в ту пору, говорилось: «Когда возвращал Господь плен Сиона, мы были как бы во сне: уста наши были полны веселья, а язык наш — пения…» Прибыв в разрушенный Иерусалим, где за годы запустения не осталось ни одного целого здания, и кое-как устроившись на месте, иудеи весной 537 г. до Р. Х. приступили к строительству. Прежде всего, они восстановили жертвенник и впервые за много лет совершили всесожжение Господу. Священники снова появились в своих храмовых облачениях; левиты пели благодарственные гимны.

Затем было положено основание храма. Это событие никого не оставило равнодушным. Старики, помнившие первый храм, громко плакали, а молодёжь, родившаяся на чужбине, радовалась. Так что нельзя было различить, где радостные крики, а где вопли плача.

Вскоре были заключены договоры с сидонянами и тирийцами, которые обязались доставлять в Иерусалим кедровый лес из Ливана. Начальники нанимали рабочих для добывания и обтёсывания камней. Работа закипела. Но тут неожиданно возникли трудности, которые затормозили строительство. К Зоровавелю пришли самаряне и сказали: «Мы тоже будем строить с вами, потому что мы поклоняемся тому же Богу, что и вы, и уже многие года приносим Ему жертвы». Однако Зоровавель и Иисус отвечали им: «Не строить вам вместе с нами дом нашему Богу, мы одни будем строить дом Господу, Богу Израилеву, как повелел нам царь Кир». Самаряне обиделись и стали всячески вредить иудеям, препятствуя их строительству.

Найти управу на своих соседей иудеи могли только у царя Кира. Между тем великому завоевателю в ту пору было уже не до них. Он предпринял большой поход против кочевников массагетов, обитавших в степях между Каспийским и Аральским морями. Здесь удача, так долго сопутствовавшая персидскому царю, внезапно ему изменила: в 530 г. до Р. Х. во время битвы на восточном берегу Амударьи Кир потерпел полное поражение и погиб сам.

Киру наследовал его сын Камбис II (530–522 гг. до Р. Х.). Самаряне тотчас послали ему письмо с доносом на иудеев. В нём говорилось: «Да будет известно царю, что иудеи, которые вышли от тебя, пришли к нам в Иерусалим и вновь отстраивают этот мятежный город. Они строят стены и основания их уже исправили. Да будет известно царю, что, когда они отстроят свой город и восстановят стены, царь не получит с иудеев ни податей, ни налогов, ни пошлин. А если царь сомневается в наших словах, пусть поищет в памятной книге своих предков. Он узнает, что Иерусалим — город мятежный и вредный для царей. Он издавна старался отпасть от царей, и именно в наказание за это был опустошён». Получив этот донос, Камбис велел прекратить в Иерусалиме всякие работы. Персидский наместник явился в Иудею и вооружённой рукой остановил строительство.

К счастью для иудеев, Камбис правил совсем недолго. Самым знаменитым деянием его царствования стало завоевание Египта, предпринятое в 525 г. до Р. Х. Следующие три года Камбис безвыездно провёл в Египте. Тем временем в Персии начались волнения. В марте 522 г. до Р. Х. пришло известие, что на престоле здесь утвердился мидийский маг Гаумата, выдававший себя за младшего сына Кира, Бардию. Камбис поспешно выступил против него, но умер в пути при загадочных обстоятельствах. Казалось, судьба благоволит к самозванцу — его власть признали во всех персидских провинциях. Только знатные персы не пожелали служить Гаумате и составили против него заговор. Пробравшись во дворец, заговорщики убили царя и возвели на престол Дария I (522–486 гг. до Р. Х.), который был дальним родственником Кира.

Как раз в это время к наместнику Иудеи Зоровавелю пришёл пророк Аггей и возвестил ему слово Господне: «Народ Мой говорит: „Не пришло ещё время строить храм Господень“ — и оставляет его в запустенье. Но кто в таком случае внушил вам, что вы сами можете жить в домах ваших украшенных? Не ждите успеха ни в чём, пока Мой дом лежит в руинах! Будете сеять много, а собирать мало, будете есть, но не наедаться, пить, но не напиваться, будете одеваться, но не согреетесь до тех пор, пока не обратите ваши сердца к Господу и не восстановите дом Его. Взойдите на гору, носите деревья и стройте храм! Я буду благоволить к нему и прославлюсь. Слава этого последнего храма будет больше, нежели прежнего; и на месте этом Я дам мир». Под влиянием речей пророка Зоровавель оставил Иерусалим, отправился в Персию и поступил на службу к Дарию. Он хотел дождаться благоприятного момента и вновь просить царя о возобновлении строительства.

Во второй год своего правления Дарий сделал большой пир и, возвратившись с него, лёг спать. Между тем трое юношей, охранявших покои царя, сказали друг другу: «Пусть каждый из нас скажет одно слово о том, что сильнее всего. И чьё слово окажется разумнее, тому Дарий даст великие дары и великую награду». И тотчас они написали каждый своё слово, запечатали и положили у изголовья царя.

Один написал: сильнее всего вино. Другой написал: сильнее царь. Третий написал: сильнее женщина, а над всем одержит победу истина. И вот, когда царь встал, подали ему написанное, и он прочитал. Потом он призвал к себе первых вельмож и советников и сел совещаться с ними в палате. Наконец они сказали: «Призовите этих юношей, пусть они объяснят свои слова».

Первый начал говорить так: «О мужи! Как сильно вино! Оно приводит в омрачение ум всех людей пьющих и заставляет позабыть их о долге. Пьяный забывает и царя и своих близких. А раз так, значит вино сильнее всего на свете». Второй возразил: «О мужи! Что может сравниться с силой царя, господствующего над людьми? Он один, если скажет убить, — убивают; если скажет отпустить, — отпускают; скажет бить, — бьют; скажет слушать, — слушают; скажет строить, — строят; скажет срубить, — срубят; скажет посадить, — насаждают. А раз так повинуются царю, значит, царь сильнее всех».

Третьим юношей был Зоровавель. Он сказал: «О мужи! Велик царь и сильно вино! Но кто господствует над ними и владеет ими? — Женщина! Женщины родили царя и весь народ, который исполняет его повеления. Они же родили землепашцев, насаждающих виноград. Власть женщины над сердцем мужчины сильнее власти вина и власти царя. Человек оставляет воспитавшего его отца и свою страну и прилепляется к жене своей. С женой он оставляет душу; не помнит ни отца, ни матери, ни своей страны. Не велик ли наш царь своей властью? Все страны боятся прикоснуться к нему! А я видел его и Апамину, жену его, сидящую по правую сторону от царя. Она снимала венец с головы царя и одевала на себя, а другой рукой ударяла царя по щеке. И при всём этом царь смотрел на неё, раскрыв рот, и ловил каждое слово её и искал, как угодить ей! О мужи! Разве не всесильны женщины, если могут поступать подобным образом? И всё же, нет ничего сильнее истины! Неправедно вино, неправеден царь, неправедны женщины, несправедливы все люди и их дела, но истина остаётся сильной, живёт и владычествует из века в век. Вся земля взывает к истине, и небо благословляет её!» Когда Зоровавель перестал говорить, все воскликнули: «Велика истина! Она сильнее всего!»

Дарий велел: «Проси чего хочешь, и получишь, так как ты оказался мудрейшим». Зоровавель сказал: «Уже немало лет прошло с тех пор, как Кир, великий правитель персов, пообещал нашим отцам восстановить Иерусалимский храм и вернул нашему народу все сосуды, захваченные когда-то вавилонским царём Навуходоносором. И вот теперь прошу тебя, господин царь, и умоляю тебя: исполни обещание, данное твоим предшественником». Царь Дарий встал, поцеловал его и написал письмо правителям и начальникам областей, дабы они не чинили препятствий строительству Иерусалимского храма.

Таким образом, в 520 г. до Р. Х. строительные работы возобновились и продолжались вплоть до шестого года царствования Дария. В марте 515 г. до Р. Х. с великой торжественностью прошло освящение храма, а вслед за тем была отпразднована Пасха. Вскоре после этого радостного события царь отозвал Зоровавеля из Иерусалима. Остаток своей жизни тот провёл в Вавилоне. Другого наместника Иудее не назначили. Страна подчинилась правителю Самарии.

Построенная на развалинах храма Соломона, святыня Зоровавеля занимала площадь 150 на 44 м. От города священное пространство двора отделялось каменной стеной. Через двойные ворота посетители входили на открытый двор, окружённый со всех сторон служебными помещениями, складами, кухнями, трапезными и комнатами священников, которые все были встроены в стену ограждения. Вторая стена отделяла внешний двор от внутреннего, где стоял жертвенник для всесожжений. Он был сложен из неотёсанных камней и имел высоту приблизительно 4,5 м, а площадь около 9 кв. м. Внутренний двор, вероятно, омывался водой (в древности на территории храма имелся свой источник). Оба двора были лишены растительности, что немало удивляло иноземцев, поскольку языческие святилища обычно располагались в густых рощах. Фасад храма был украшен золотым орнаментом.

Храм царил над Иерусалимом как в духовном смысле, так и громадой своего здания. Это единственное в иудейской столице величественное архитектурное сооружение было видно из любой точки города, а сгрудившиеся и плотно прижавшиеся друг к другу дома и узкие улочки под Храмовым холмом казались ярусами античного театра.

Служба в храме совершалась дважды в день — на рассвете и в сумерках, — и состояла из трёх частей: жертвы, молитвы и благословения. Ещё до восхода солнца священники (которые одни только могли входить в святилище) заправляли маслом лампы золотого семисвечника и воскуряли на золотом алтаре благовония. Снаружи храма, на алтарном дворе, левиты пели в это время псалмы. Затем священники приводили и тщательно осматривали приготовленное к закланию животное, приносили дрова, масло, специи поднимались на каменный жертвенник и разводили огонь. Стоя, они бросали в пламя куски жертвенного мяса, плоды и возливали вино. Собравшиеся во дворе вокруг алтаря мужчины были лишь немыми свидетелями этой церемонии.

После возлияний вина по сигналу священных труб левиты вновь пели псалмы, а собравшиеся простирались перед алтарём. В то время когда огонь пожирал жертву, народ обращался к Господу с молитвой, просил у Него здоровья, процветания, хорошего урожая, просил также милостиво взирать на Иерусалим — Его град, и Сион — Его обитель. Молитва заключалась воззванием: «Услыши наш глас!»

Когда жертва сгорала, священники, спустившись с алтаря, благословляли народ древним священническим благословением: «Да благословит тебя Господь и сохранит тебя! Да призрит на тебя Господь светлым лицом Своим и помилует тебя! Да обратит Господь лицо Своё на тебя и даст тебе мир!» Собравшиеся вновь простирались при имени Господа, трижды произносимого в этой части службы. Вечером воскурение благовоний и возжигание светильника в святилище следовало за жертвоприношениями.

Помимо регулярных жертвоприношений были ещё «многие мириады» жертвоприношений отдельных правоверных. Материал для жертвы приобретался тут же. Продавцы жертвенных животных и ритуально чистых сосудов для священных трапез, менялы, мясники, повара и другие подобные служащие бродили по внешнему двору храма и придавали этому месту вид восточного базара. Никто, впрочем, не обращал на это движение особенного внимания, потому что каждое более или менее известное святилище (будь то на Востоке или на Западе) являлось тогда центром торговли. Всякий храм был в то же время и бойней и трапезной.

В то время как Иудея потихоньку оживала после страшного вавилонского опустошения, персы продолжали стремительно усиливаться. В царствование Дария их держава достигла своего наивысшего могущества. Вся страна была разделена на два десятка больших провинций, которые назывались сатрапиями (Иудея вошла в состав Заречной сатрапии, к которой, помимо Палестины, относились Финикия, Сирия и арабское царство кедаритов; центром сатрапии являлся, по-видимому, Дамаск). Каждая из этих сатрапий должна была уплачивать персам определённую дань. Огромные богатства стекались со всех концов света в царскую столицу Сузы и оседали в её сокровищницах.

Персидская держава была крупнее и богаче всех государств того времени, но Дарий хотел сделать её ещё больше и ещё богаче. Он постоянно помышлял о новых завоеваниях. В 517 г. до Р. Х. персы покорили северо-западную часть Индии, где в это время существовало много небольших государств. Из этих земель была образована сатрапия Индия, включавшая в себя нижнее и среднее течение реки Инд. Она стала самой дальней восточной провинцией империи. Около 516 г. до Р. Х. Дарий предпринял большой завоевательный поход в Северное Причерноморье. В это время были покорены греческие города на северном берегу Эгейского моря и подчинены племена фракийцев. Царь Македонии Александр I (495–450 гг. до Р. Х.) также признал власть Дария. В Македонии и Фракии остались персидские гарнизоны. Около 512 г. до Р. Х. обе эти страны образовали самую западную из персидских сатрапий под названием Скудра. Таким образом, владения Дария простирались теперь от реки Инд на востоке до Ионийского моря на западе, от Аральского моря на севере до границ Эфиопии на юге.

Внуком Дария I был Артаксеркс I (465–424 гг. до Р. Х.). С именем этого царя связан целый ряд важных иудейских преданий, нашедших отражение как в Библии, так и в «Иудейских древностях» историка Иосифа Флавия. Самое известное из этих преданий — история Есфири.

В третий год царствования Артаксеркс I устроил большой пир для всех своих князей, главных начальников войска и правителей областей. Пир длился сто восемьдесят дней и своей пышностью, разнообразием угощений и блеском превзошёл все празднества, случавшиеся раньше. И вот царь, который уже привёл в изумление гостей своим необыкновенным богатством, решил в заключение поразить их красотой своей жены Астинь. Царь послал слуг в женские покои и повелел жене явиться к нему во время пира. Царица была смущена этим приказом и ответила слугам: «Верно ли вы поняли своего господина? Все знают, что персидские законы не позволяют женщине появляться перед посторонними мужчинами. Не могу поверить, что наш царь забыл об этом!»

Слуги вернулись к Артаксерксу и передали ему ответ Астинь. Царь воскликнул в гневе: «О каких законах может говорить моя жена? Для неё всегда был и будет только один закон — моя царская воля! Пусть немедленно явится ко мне, чтобы все мои друзья и гости могли насладиться её красотой!» Слуги поспешили обратно и передали приказ царице. Услышав, что Артаксеркс настаивает на своём неприличном желании, Астинь рассердилась. Она сказала: «Законы предков не для того даны нам, чтобы мы нарушали их по пустой прихоти! То, чего требует царь, бесчестит перед всем миром и его, и меня. Передайте Артаксерксу: я слишком уважаю его и не сделаю того, в чём он сам будет раскаиваться не далее, как завтра утром».

Когда слуги сообщили об этом ответе, царь в сильном гневе поднялся со своего места, распустил гостей и призвал к себе семерых знатных персов — величайших знатоков закона. Он сказал им: «Вы уже слышали, как оскорбила меня жена, как она дерзко отвечала мне и как опозорила перед всеми гостями? Неужели мы оставим такое вопиющее непослушание без всяких последствий?» Тут выступил вперёд один законовед по имени Мемухан и сказал: «Великий царь! Оскорбление нанесено не тебе одному, но и всем нам, мужчинам! Боюсь, что отныне наши жёны будут обращаться с нами не так почтительно, как раньше. И немудрено — ведь сама царица подаёт им пример! Поэтому мы ни в коем случае не должны оставлять этот случай без последствий. Пусть Астинь понесёт примерное наказание, и пусть весь народ узнает об этом, дабы любой мужчина мог сказать своей жене: „Даже царский сан не спасает женщину от кары, если она не слушает мужа!“».

Остальные законники одобрили речь Мемухана и, посовещавшись, постановили, что Артаксеркс должен развестись с Астинь и прогнать её от себя. Царь немедленно скрепил решение законоведов своей печатью, после чего оно было объявлено народу. Несчастную Астинь с позором изгнали из дворца и из самой царской столицы, а Артаксеркс отправился спать.

Утром, обдумав на свежую голову происшедшее, царь пришёл в величайшую печаль. Он понял, что под влиянием минутного гнева лишился из-за собственного нелепого упрямства нежной и любимой супруги. А поскольку неправедное решение, известное уже всей стране, отменить было невозможно, царь впал в глубокую грусть и не показывался несколько дней на глаза своим придворным. Видя его в таком подавленном настроении, друзья собрались к царю и стали уговаривать его: «Разве не глупо, о господин наш, так убиваться и печалиться из-за женщины, которую всё равно нельзя вернуть? И потом, разве свет клином сошёлся на Астинь? В твоём царстве, которое, благодаря покровительству богов, простирается от Эфиопии до самой Индии, найдётся ещё немало прекрасных и разумных девушек. Разошли твоих слуг во все концы земли с приказом явиться в твою столицу первым красавицам, и скоро их будет здесь столько, сколько пожелаешь. А тебе, о владыка, останется только выбрать из них наиболее достойную и сделать её своей женой».

Предложение это так понравилось Артаксерксу, что он немедленно велел вельможам отправиться на поиски красивых девушек. Друзья царя, рьяно взявшись за дело, вскоре свезли в столицу множество девиц. Среди других была здесь и еврейка по имени Есфирь из рода Вениаминова. Рано лишившись отца и матери, она жила в доме своего дяди Мардохея. Эта Есфирь отличалась воистину необыкновенной красотой, так что взгляды всех людей невольно останавливались на ней. Когда Есфирь встретилась с царём, она понравилась ему, и он полюбил эту девушку так сильно, что забыл Астинь, сделал Есфирь своей законной женой и отпраздновал с ней свою свадьбу. А едва Есфирь вошла во дворец, Артаксеркс возложил ей на голову царскую корону.

По прошествии некоторого времени Артаксеркс издал указ, в силу которого никто из его приближённых не смел, без особого на то разрешения, входить к нему в то время, когда царь восседает на троне. Чтобы этот приказ неуклонно соблюдался, Артаксеркс велел поставить вокруг своего трона вооружённых секирами стражников. Они должны были отрубать голову всякому, кто без зова являлся к царскому престолу. Но если Артаксеркс желал помиловать человека, пришедшего к нему без приглашения, он простирал в его сторону золотой скипетр. Всякий, к кому царь прикасался таким образом, был уже вне опасности.

Среди ближайших друзей царя был в то время амаликитянин Аман, сын Амадава. С самого рождения он питал ненависть к евреям за то, что те во времена Саула истребили его родной народ. «Боги должны встать на мою сторону, — говорил он. — Чем провинился мой народ перед евреями, когда они предали его такому страшному и бесчеловечному истреблению, перебив даже малых детей и младенцев? Теперь пришла пора отомстить за невинную кровь моих сородичей и жестоко покарать побеждённых персами евреев!» Когда Аман уверился, что его влияние на царя стало очень велико, он явился к нему и стал клеветать на еврейский народ, обвиняя его в вероломстве и смутах, а потом сказал: «Это племя всегда и по своей вере и по своему образу жизни было враждебно персам, да и всем людям. Если ты, о владыка, желаешь оказать своим подданным истинное благодеяние, то прикажи с корнем уничтожить его, дабы и следа от него не осталось».

Артаксеркс любил Амана и разрешил ему поступить с евреями так, как он сочтёт нужным. А тот, добившись своего, немедленно разослал от имени царя грозный указ ко всем начальникам областей. Указ предписывал тем без всякой пощады перебить в своих пределах всех евреев вместе с их жёнами и детьми. Избиение должно было совершиться сразу в один день во всех концах Персидского царства. Артаксеркс об этом указе ничего не знал.

Когда указ прибыл во все города страны, персы очень обрадовались предстоявшей резне евреев. В Сузах уже заранее распределялись жертвы. Между тем царь с Аманом предавались весёлым попойкам, а городское население находилось в крайнем возбуждении.

Когда Мардохей узнал о случившемся, он разорвал на себе одежды, оделся в рубище, посыпал голову пеплом и побежал по городу, крича о том, что губят ни в чём не повинных людей.

Одна Есфирь ничего не знала о пагубном для её народа решении Артаксеркса. Однако вскоре Мардохей передал ей со слугами копию царского указа и поручил сказать ей: «Пришёл тот час, дочь моя, ради которого Господь оказал тебе невиданную милость, удостоив чести быть царской женой. Теперь ты должна сделать для своего народа всё, что сможешь. Отправляйся к царю и умоляй его спасти евреев и не карать их без всякой причины. Тебе, наверняка, удастся это сделать, тем более что сам Артаксеркс никогда не питал гнева к сынам Израилевым. Он согласился на это неслыханное злодеяние только потому, что поддался внушениям Амана».

Есфирь немедленно отвечала Мардохею: «Желание твоё, отец, исполнить трудно и почти невозможно. Тридцать дней прошло с тех пор, как я видела Артаксеркса в последний раз. Теперь он восседает на своём троне, окружённый стражей. А ты сам не хуже меня знаешь, что царь велел казнить всякого, кто явится к нему без зова. Вспомни об Астинь и о том, какую кару понесла она за непослушание. Неужели и для меня хочешь такой судьбы?»

Когда слуга передал Мардохею слова Есфири, тот немедленно отослал его обратно, велев передать следующее: «Не думай о себе, дочь моя. Думай о благе народа твоего. Нет у него другого заступника перед царём, кроме тебя. Иначе имя твоё будет проклято среди наших потомков, и Сам Господь покарает тебя за отступничество».

Тогда Есфирь попросила Мардохея и всех столичных евреев молиться за неё, а сама, облачившись в траурные одежды, пала ниц и пролежала три дня, молясь Господу и прося Его поддержки.

После трёхдневной молитвы Есфирь сняла траурное одеяние и надела другой наряд, украсив себя так, как подобало царице. Затем в сопровождении служанок она отправилась к царю. По лицу её разлился румянец, и вся она сверкала необычайной величавой красотой. С трепетом вошла Есфирь к царю, который как раз восседал на своём троне. Когда она предстала перед лицом Артаксеркса, бывшего в своём царственном облачении, то он показался ей ещё более грозным, чем обычно. В самом деле, лицо царя омрачилось, а в глазах его блеснули искры гнева. Увидев, что Артаксеркс даже не шевельнул рукой и не простёр к ней своего жезла и что стражники уже готовы схватить её, Есфирь лишилась чувств и упала на руки своих служанок. Все замерли в ожидании страшной минуты, но вдруг Артаксеркс совершенно преобразился: вскочил со своего трона и бросился к жене. Он заключил её в объятия и стал нежно утешать. Любовь победила в нём гнев. Вскоре Есфирь пришла в себя настолько, что могла говорить. Тогда она попросила царя вместе с его другом Аманом прийти к ней на обед, который она для них приготовила. Артаксеркс, тронутый слабостью жены, а также восхищённый её необыкновенной красотой, сказал: «Я приду обязательно. И так как ты испытала сегодня по моей вине такой сильный страх, я обещаю исполнить любое твоё желание, даже в том случае, если ты потребуешь половину моего царства!»

На другой день царь и Аман явились к царице и отобедали у неё. После этого Артаксеркс сказал: «Не думай, что мои вчерашние слова были всего лишь минутной прихотью. Я и сегодня готов исполнить любое твоё желание». Есфирь, набравшись мужества, промолвила: «Если я нашла, о царь, благоволение в твоих очах, то да будут дарованы мне моя жизнь и мой народ! Ведь все мы — я и мой народ — обречены на истребление, убиение и погибель. Если бы мы были только проданы в рабы и рабыни, я бы молчала, хотя враг не вознаградил бы ущерба царя. Но, увы, всем нам, включая женщин и малых детей, уготована позорная кончина». Артаксеркс изменился в лице и с негодованием спросил: «Кто же это такой, кто отважился в моём царстве покуситься на мою жену и её близких?» Тут Есфирь указала на царского любимца и сказала: «Твой и мой враг — вот этот злобный Аман, вознамерившийся истребить весь народ израильский и уже разославший от твоего имени указы во все концы твоей державы. Лишь одного он не ведал, что я тоже еврейка и тоже должна претерпеть злую судьбу вместе со всем моим народом».

Услышав это обвинение, Аман замер от ужаса, а царь вскочил и в гневе выбежал в дворцовый сад. Едва Артаксеркс удалился, Аман приблизился к Есфири, умоляя её о пощаде. Но тут Артаксеркс внезапно возвратился и увидел его, припавшего к ложу своей жены. И царь воскликнул в ярости: «Какова неслыханная наглость этого человека! Он не только самоуправствует в моём государстве, но уже готов изнасиловать царицу в моём собственном доме!» И, обратившись к своим евнухам, Артаксеркс приказал: «Повесьте его на дереве!» Так погиб великий Аман, чьё могущество было равно царскому. Артаксеркс отменил кровавый указ и повелел отныне оказывать евреям такой же почёт, как персам, ибо они — соплеменники его жены.

В Сузах, при дворе персидского царя Артаксеркса I жил благочестивый иудей Неемия, сын Ахалиина, занимавший высокую должность царского виночерпия. В 445 г. до Р. Х. в персидскую столицу приехало несколько человек из Иудеи. Неемия отправился к ним расспросить о тех своих соотечественниках, которые переселились в Иерусалим. «Увы, добрый человек, — отвечали приезжие, — жизнь евреев в разорённой стране весьма тяжела. Она проходит в бедствиях и уничижении. Ведь стена Иерусалима разрушена, а ворота его сожжены огнём. Между тем жители окрестных стран весьма враждебно настроены по отношению к нам и постоянно чинят всякие обиды. Великий царь не разрешает восстанавливать стены, а без них в городе не может быть никакого порядка».

Эти вести сильно огорчили Неемию. Несколько дней он размышлял о несчастной судьбе иудеев и молился Богу. Артаксеркс заметил печаль своего виночерпия и спросил у него: «Отчего ты ходишь такой огорчённый? С тобой случилось что-то нехорошее?» Неемия испугался, но потом отвечал: «Да живёт царь вовеки! Как не быть печальным моему лицу, когда мой родной город, дом гробов отцов моих, в запустении, и ворота его сожжены огнём!» — «Чего же ты желаешь?» — вновь обратился к нему Артаксеркс. Неемия помолился Богу и сказал: «Если царю благоугодно, и если в благоволении раб твой перед лицом твоим, то пошли меня в Иерусалим, чтобы я окружил его новой стеной». Царь был весьма расположен к своему виночерпию и тотчас позволил ему уехать. А чтобы он мог с успехом исполнить свой замысел, Артаксеркс снабдил его письмами к заречным областеначальникам.

Неемия добрался до Иерусалима, собрал священников, начальников, знатных людей и сказал им: «Вы видите бедствие, в каком мы находимся! Иерусалим пуст, и ворота его сожжены огнём. Давайте восстановим стену и не будем впредь в таком унижении». После этого он рассказал им о благорасположении царя Артаксеркса. Услышав его речи, горожане воспрянули духом. Они отвечали: «Будем строить!» Иудеи дружно взялись за дело, и оно стало быстро продвигаться вперёд.

Санаваллат, который был правителем Самарии, и аравийский царь Гешем были неприятно поражены начавшимся строительством. Они понимали: как только евреи обнесут свой город стеной, они сразу усилятся. Тогда они не смогут грабить их и помыкать ими, как раньше.

Санаваллат собрал самарийских военных людей и в раздражении говорил им: «Что делают эти жалкие иудеи? Неужели им это дозволят? Неужели они оживят камни из груд праха, и притом пожжённых?» Военачальник Товия Аммонитянин отвечал ему: «Пусть строят! Пойдёт лисица и разрушит их каменную стену». Вскоре после этого соседи иудеев — самаряне, арабы, аммонитяне и азотяне — сговорились вместе пойти войной на Иерусалим и разрушить его. Узнав об этом, Неемия вооружил народ и разослал воинские отряды в те места, которые казались наиболее уязвимыми. Но горожане мало верили в победу и потому пали духом. К тому же работа была очень тяжела, продвигалась медленно и, казалось, никогда не кончится. Неемия старался их воодушевить и говорил: «Не бойтесь их; помните Господа великого и страшного и сражайтесь за братьев своих, за сыновей своих и за дочерей своих, за ваших жён и за ваши дома!» С этого времени половина иудеев, перепоясавшись мечами, занималась работой, а половина — стояла в боевой готовности, ожидая нападения. Никто, даже ночью, не убирал своего оружия и не снимал одежды.

Однако ропот в народе не стихал. Строительство легло тяжёлым бременем на всю общину. Между тем положение некоторых иудеев и без того было весьма незавидным. Страдая от голода и поборов, они заложили богачам свои поля и виноградники. Многие дошли до такой нужды, что стали продавать ростовщикам своих детей. Узнав об этом, Неемия страшно рассердился. Он собрал городских начальников и сурово укорял их за жадность. Потом он созвал народное собрание и сказал им: «Мы, живущие за пределами Иудеи, из последних сил выкупали своих собратьев, проданных в рабство в чужие земли, а вы продаёте братьев своих, и они продаются вам!» Богачи молчали, не зная что сказать. Неемия продолжал: «Нехорошо вы делаете! Разве не ходим мы все под Богом? И разве не потребует Он с нас ответа за все беззакония? Все знают, что я давал в долг своё серебро и свой хлеб, но теперь я прощаю своим должникам. И вы также возвратите им нынче их поля, виноградники и масличные сады, а также их дома». Они отвечали: «Возвращаем и не будем с них требовать того, что они должны; сделаем так, как ты говоришь». Неемия позвал священников и велел клятвой закрепить всеобщее прощение долгов. Потом он вытряхнул свою одежду и сказал: «Пусть так же вытряхнет Бог каждого человека, который не сдержит своего слова, из его дома и из его имения! Пусть всё у него будет вытрясено и пусто!» А все люди, собравшиеся на собрание, воскликнули: «Аминь!»

Санаваллат, Товия и Гешем узнали, что Неемия отстроил стену, и стали угрожать ему карой со стороны персов. Санаваллат писал ему: «Носится слух, будто иудеи задумали отпасть от великого царя, а тебя провозгласить своим вождём». Неемия отвечал правителю: «Ничего такого не было, это домыслы, которые ты сам и распространяешь!»

Наконец, после двух лет неустанных трудов, стена была завершена. Неемия велел соорудить крепкие ворота и приставить к ним привратников. Но город был очень велик, а жителей в нём мало. Во время праздника, когда все иудеи собрались в столице, народ решил, что каждый десятый житель страны должен переселиться в Иерусалим. Таким образом, город вновь стал многолюдным. Теперь враги должны были крепко подумать, прежде чем нападать на него.

Неемия заметил, что многие иудеи точат в субботу инструмент, возят снопы, навьючивают ослов вином и другим грузом и отвозят в субботний день в Иерусалим. Жители Тира также по субботам привозили рыбу и продавали её жителям Иерусалима. Тогда Неемия сделал выговор городским начальникам и сказал им: «Зачем вы делаете такое злое дело и оскверняете день субботний? Не так ли поступали отцы ваши, и за это Бог навёл на наш народ и на этот город страшные бедствия. А вы, оскверняя субботу, увеличиваете гнев Его на Израиль». Неемия повелел запирать накануне субботы городские ворота и не отпирать их до утра после субботы. Тогда торговцы стали ночевать за стенами и здесь же вели свою торговлю. Наконец Неемия строго выговорил им: «Зачем вы ночуете возле стены? Если вы это сделаете ещё раз, я наложу на вас руку!» С этого времени они больше не приходили в субботу и торговля в этот день прекратилась.

Длинная чреда бед и неудач привела к тому, что религиозное рвение еврейского народа угасло. И миряне, и священники охладели к религии. Многие из них больше не верили в избранничество Израиля. К храму и жертвам они относились более чем равнодушно. Обычным делом стали браки с иноверцами. Некоторые иудеи (в том числе даже священники!) побросали своих жён, чтобы взять молодых язычниц, и не видели в том греха. Но Бог не оставил в трудный час Свой народ и послал к нему пророка Малахию. Обходя город, тот говорил: «Вероломно поступает Иуда, и мерзость совершается в Израиле и Иерусалиме; ибо унизил Иуда святыню Господню, которую любил, и женился на дочерях чужого бога. Со дней отцов ваших вы отступили от уставов Моих и не соблюдаете их; обратитесь ко Мне, и Я обращусь к вам, говорит Господь. И блаженными будут называть вас все народы, потому что вы будете землёю вожделенною. Дерзостны предо Мною слова ваши, говорит Господь. Вы говорите: „Тщетно служение Богу, и что пользы, что мы соблюдаем постановления Его? Лучше устраивают себя делающие беззакония, и хотя искушают Бога, но остаются целы“. Но боящиеся Бога говорят друг другу: „Внимает Господь и слышит это, и перед лицом Его пишется памятная книга“. И они будут Моими, говорит Господь. Ибо вот, придёт день, пылающий как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут как солома, и попалит их грядущий день, так что не оставит у них ни корня, ни ветвей. А для вас, благоговеющие перед именем Моим, взойдёт солнце правды и исцеление в лучах Его. И будете попирать нечестивых, ибо они будут прахом под стопами ног ваших».

Но, увы! Даже речи пророка не вызывали прежнего воодушевления и не могли пробудить народ от духовной спячки. Нужен был авторитетный человек, который мог бы возродить духовную жизнь Общины и дать ей новые уставы. Таким человеком стал книжник Ездра, сын Сераии. Он жил в Вавилоне и был очень почитаем тамошними иудеями. Всю свою жизнь Ездра отдал изучению Закона, который он понимал как договор, заключённый между Богом и Израилем: Бог дал евреям предписания относительно всей их жизни, но они пренебрегли условиями Завета. Поэтому их и постигли столь многие неудачи. Но если Израиль от слова до слова исполнит всё, что требует Закон, он станет достойным своего избранничества и будет снова в милости у Бога. Для того чтобы спастись, иудеи, прежде всего, должны совершенно отгородиться от языческого мира. А для этого необходимо дать народу строгие религиозные предписания, которые бы во всех деталях определяли и организовывали его жизнь. Основа для этого уже была — в распоряжении Ездры находилась выверенная вавилонскими книжниками Тора, которая, вероятно, в основном соответствовала своему нынешнему тексту. Эта Тора включала в себя Священную Историю от миросотворения до прихода Израиля в Землю обетованную и весь свод ветхозаветных законов. Многие из этих предписаний в то время не выполнялись, и Ездра поставил своей целью перестроить всю жизнь иудеев в соответствии с Торой. Задача эта была не из лёгких, но Ездра обладал железной волей и поэтому не сомневался в успехе.

Около 428 г. до Р. Х. Ездра обратился к персидскому царю Артаксерксу I с просьбой назначить его религиозным главой иудеев как в Палестине, так и в рассеянии, и вскоре получил рескрипт следующего содержания: «Артаксеркс, царь царей, Ездре священнику, учителю закона Бога небесного совершенному и прочее. От меня дано повеление, чтобы в царстве моём всякий из народа Израилева и из священников его и левитов, желающий идти в Иерусалим, шёл с тобою, так как ты посылаешься от царя и семи его советников, чтобы обозреть Иудею и Иерусалим по Закону Бога твоего, находящемуся в руке твоей. Ты же, Ездра, по премудрости Бога твоего, которая в руке твоей, поставь правителей и судей, чтобы они судили народ — всех знающих Закон Бога твоего, а кто не знает — тех учите. Кто же не будет исполнять Закон Бога твоего и закон царя, над тем немедленно пусть произведут суд: на смерть ли, или на изгнание, или на штраф, или на заключение в темницу».

Получив эту грамоту, которая давала ему огромную власть и фактически ставила во главе иудейской общины, Ездра набрал в Вавилонии около полутора тысяч добровольцев и с ними прибыл в Иерусалим.

Осмотревшись и увидев, как небрежно исполняются многие заповеди Господни, Ездра решил начать свою деятельность с обучения народа законам Торы, о которых большинство имело только смутное представление. Когда наступил праздник Кущей и в Иерусалим собралось почти всё население Иудеи, Ездра велел соорудить на площади большой деревянный помост и начал с него публичное чтение Закона. Многие уже плохо понимали еврейский язык, поэтому левиты абзац за абзацем переводили прочитанное на арамейский и давали необходимые пояснения. Чтение потрясло слушателей; люди плакали, ужасаясь тому, как далека их жизнь от заветов Бога. И Ездре даже приходилось успокаивать их. Но вскоре начальники донесли ему: «Народ Израилев и священники и левиты не отделились от народов иноплеменных с мерзостями их, потому что взяли дочерей их за себя и за сыновей своих, и смешалось семя святое с народами иноплеменными, и притом рука знатнейших и главнейших была в беззаконии первою».

Услышав об этом, Ездра разодрал одежду и долго сидел, погружённый в глубокую печаль. Во время вечерней жертвы он встал с места сетования, в разодранной одежде пал на колени, простёр руки к Господу и сказал: «Боже мой! Стыжусь и боюсь поднять лицо моё к Тебе, Боже мой, потому что беззакония наши стали выше головы, и вина наша возросла до небес. Ибо мы отступили от заповедей Твоих, которые заповедал Ты через рабов Твоих пророков, говоря: „Земля, в которую идёте вы, чтоб овладеть ею, земля нечистая. Она осквернена нечистотою иноплеменных народов, их мерзостями, которыми они наполнили её от края до края в осквернениях своих. Итак дочерей ваших не выдавайте за сыновей их, и дочерей их не берите за сыновей ваших“. И после всего постигшего нас за худые дела наши и за великую вину нашу, неужели мы опять будем нарушать заповеди Твои и вступать в родство с этими отвратительными народами?»

Когда Ездра молился таким образом, исповедовался и плакал, распростершись на земле перед храмом, к нему собралось со всего Иерусалима много народа: мужчины, женщины и дети. Многие рыдали. А один из народа, Шехания, сказал: «Ездра! Мы согрешили перед Господом, мы взяли иноплеменных жён из народов земли; и вот теперь здесь весь Израиль: да будет совершена нами клятва перед Господом в том, чтобы отвергнуть всех иноплеменных жён наших с детьми их, как рассудилось тебе и всем, которые повинуются закону Господа. Встав, соверши это! Ибо твоё это дело, и мы с тобою в силах будем сделать его». Ездра встал и взял клятву со всех старших священников и левитов всего Израиля в том, что это решение будет неукоснительно проведено в жизнь. Через три дня в Иерусалиме собрался весь народ иудейский. Люди сидели во дворе храма, дрожа от холода, так как уже наступила зима, и шёл дождь. Ездра встал и сказал людям: «Вы сделали беззаконие и живёте с иноплеменными жёнами, прилагая грехи Израилю. Итак, воздайте теперь исповедание и славу Господу, Богу отцов наших, и сотворите волю Его, и отделитесь от народов земли и жён иноплеменных!» Хотя решение это многих огорчило, народ повиновался, и Ездра услышал громкие голоса из толпы: «Как ты сказал, так мы и сделаем! Пусть поставлены будут начальники над сонмом, и все те, которые из селений наших имеют иноплеменных жён, пусть в своё время приходят к ним со старейшинами и судьями каждого места, доколе не отвратится от нас гнев Божий за это дело». После этого была организована комиссия из верных Ездре людей. В течение нескольких месяцев она вела расследование и составила списки всех смешанных семей. В него вошло более ста священников. Все они должны были развестись со своими жёнами, отослать их от себя и принести умилостивленные жертвы.

Эти события имели огромное влияние на всю дальнейшую историю евреев, так как следствием их стало превращение иудейского народа в замкнутую общину, своего рода касту или религиозный орден. С одной стороны, это резко обособило евреев от окружающих племён, но с другой — помогло им выстоять во всех грядущих испытаниях, сохранить свою нацию, культуру и священный язык. Цементирующей силой, связавшей всех евреев как в Палестине, так и в рассеянии, стала их религия — иудаизм, начало формированию которой также было положено Ездрой.

В следующие годы иерусалимские книжники предприняли под руководством Ездры большой труд по сбору священных иудейских писаний. Различные списки тщательно сличались между собой. То, что ещё не было записано, записывалось.

Теперь, прежде чем продолжить рассказ о духовных исканиях евреев, попытаемся представить, как была устроена их религиозная и общественная жизнь. После Неемии мы не видим в Иудее светских правителей. Официальным начальником народа делается иерусалимский первосвященник. Он был посредником между иудеями и персидским правительством. Власть его считалась наследственной и передавалась от отца к сыну. Первосвященников, как некогда царей, называли «помазанниками», поскольку при посвящении в сан им на голову возливали елей. Подобно прежним государям первосвященники носили венец и пурпурную мантию. Свои решения они принимали не единолично, но после совещания с советом старейшин (позже этот совет стал именоваться синедрионом). Иерусалимские старейшины составляли, по-видимому, центральное правительство страны, а в провинциальных общинах администрация и суд находились в руках местных старейшин.

Значительное воздействие на общественную и духовную жизнь страны в послепленную эпоху имели соферы («книжники») — знатоки закона, считавшиеся приёмниками Ездры в деле просвещения народа. Эти люди происходили как из сословия священников, так и из мирян. Главным местом их служения были, по-видимому, молитвенные дома — синагоги. Здесь они успешно соперничали в своём влиянии с официальным храмовым духовенством.

Синагоги в форме частных религиозных собраний впервые возникли в годы вавилонского пленения, среди изгнанников, лишённых родины и храма. Но и после восстановления храма потребность в общинных религиозных собраниях оставалась очень велика. В таких собраниях нуждались прежде всего провинциальные жители, которые могли посещать центральный храм лишь изредка, в большие годовые праздники. Кроме того, многие люди искали такого духовного общения, которое было возможно скорее в синагогах, чем в главном храме с его официальным штатом священников и церемониями жертвоприношений.

По позднейшим еврейским законам синагоги могли устраиваться везде, где имелось не менее десяти богатых, свободных от трудов иудеев. Обыкновенно они строились на средства общины, но нередко также на средства одного какого-либо богатого лица. Здание синагоги ставилось обычно близ воды или кладбища, на видном, по возможности открытом месте. Снаружи они имели продолговатую четырёхугольную форму и своей задней стеной, противолежащей входу, были обращены в ту сторону, где располагался храм. Стены возводились из камня и имели окна. Плоские кровли выкладывались каменными плитками. Внутренность синагоги представляла из себя четырёхугольную залу, разделённую рядами колонн на несколько отделений. Эти отделения были следующие: 1) амвон — место для чтения и объяснения Священного Писания; 2) отделение для мужчин; 3) отделение для женщин (гинекон).

Амвон находился ближе к задней стенке, посредине синагоги, на некотором возвышении сравнительно с общим уровнем пола. Против амвона среднюю часть здания занимало отделение для мужчин, а прилегавшие к нему с обеих сторон крылья — отделения для женщин. Для устройства этих последних стоявшие по правому и левому крылу синагоги колонны соединялись между собой решётками. Середину амвона обыкновенно занимала кафедра с покатою верхней гранью, на которую при чтении клали священный свиток закона. За кафедрой, у задней стены, находился шкаф, называемый ковчегом. В нём хранились свитки Торы, книги Пророков и Писаний. Обыкновенно ковчег представлял из себя деревянный или металлический ящик, более или менее изящной работы, в верхней части которого иногда изображались шестикрылые серафимы и две благословляющие руки Аарона. Он ставился на возвышенном месте, в нише стены, обращённой ко входу. Иудеи, входившие в синагогу, обязаны были преклоняться перед ковчегом, как перед главной святыней.

К принадлежностям синагоги относились также семисвечник, светильники, кружка для сбора пожертвований, рожки и трубы для того, чтобы трубить в них в известные праздничные дни.

Во главе управления синагогой стоял особый совет из знатных членов общины: людей женатых, отличавшихся знанием закона, доброй нравственностью и богатством. Служебные обязанности в синагоге исполнял специальный человек — хазан.

Служба в синагоге происходила каждую субботу. Составными частями богослужения были: молитва, чтение Священного Писания, проповедь и священническое благословение. Молитвы могли быть разными: благодарственными, исповедальными, просительными. Общественные молитвы читались хором, частные каждый произносил про себя. При этом лица молящихся были обращены в сторону ковчега.

Чтение Священного Писания составляло основу службы и подчинялось особым правилам. В основном читался текст Торы, который прочитывался весь, без пропусков. Для этого свиток делился на отделы. Текст каждого из них соответствовал тому, что должно быть прочитано за одну субботу. Длина отделов подбиралась таким образом, чтобы вся Тора была прочитана за три года. Право чтения закона в синагоге принадлежало всем иудеям, за исключением женщин и детей. Поднявшись на кафедру, чтец разворачивал свиток Торы и отыскивал нужное место. По прочтении соответствующего отдела он сворачивал свиток и отдавал хазану для отнесения в ковчег. За чтением Торы следовало чтение отрывков из Пророков. Из Писаний читались только некоторые и то по особым праздникам. Чтение Священного Писания совершалось на древнееврейском языке. Поскольку многие евреи его уже не понимали, прочитанное тут же переводили на арамейский.

После чтения Священного Писания говорилась проповедь. Проповедник выходил на кафедру и давал знак рукой, призывая народ к молчанию, и после начинал говорить на понятном для слушателей языке. Богослужение кончалось благословением. Для его совершения избирался уважаемый человек, который вёл своё происхождение от Аарона. Он выходил из среды молящихся, восходил на амвон и, обратившись лицом к народу, воздымал кисти рук до плеч, после чего произносил слова благословения.