Глава 8 Первый День

Но на третью ночь98 одинокая цепь хребтов перегородила мне путь, позволяя мне войти через узкую горловину долины. Путь лежит между двумя высокими каменными склонами. Мои ступни босы и изранены о зазубренные камни. Здесь путь становиться скользким. Половина пути белая, другая половина — черная. Я ступаю на черную сторону и в шоке отскакиваю: это горячее железо. Я ступаю на белую сторону: это лед. Но это так и должно быть. Я бросаюсь через нее вперед, и в конечном счете долина расширяется в мощный каменистый бассейн. Узкий путь извивается вверх вдоль вертикальных скал к гребню горы на вершине.

Пока я приближаюсь к вершине, мощный гул отдается эхом от другой стороны горы, как будто добывают руду. Звук постепенно нарастает и громогласно отражается эхом в горе. Когда я достигаю прохода, я вижу огромного человека, приближающегося с другой стороны.

Два бычьих рога поднимаются из его величественной головы, и чеканный набор доспехов покрывает его грудь. Его черная борода взъерошена и украшена изысканными камнями. Гигант несет сверкающий двойной меч в его руке, как те, которые использовались для забоя быков. Перед тем как я успеваю оправиться от своего изумления и испуга, гигант уже стоит передо мной. Я гляжу ему в лицо: оно потускневшее, бледное и глубоко морщинистое. Его миндалевидные глаза глядят на меня удивленно. Меня охватывает ужас: это Издубар, могущественный, человек-бык. Он стоит и смотрит на меня: его лицо говорит о поглощающем его внутреннем страхе, его руки и колени дрожат. Издубар, могущественный бык дрожит? Он испуган? Я взываю к нему:

"O, Издубар, самый могущественный, пощади мою жизнь и прости меня лежащего как червь на твоем пути"

Из.: "Я не хочу твою жизнь. Откуда ты?"

Я: "Я с Запада."

Из.: "Ты с Запада? Ты знаешь Западные земли? Это правильный путь к Западным землям?"99

Я: "Я с Западной земли, чей берег омывается великим Западным морем."

Из.: "В это море погружается солнце? Или оно в своем закате касается твердой почвы?"

Я: "Солнце погружается далеко за морем."

Из.: "Далеко за морем? Что там?"

Я: "Там нет ничего кроме пустого пространства. Как вы знаете, земля круглая и более того, она вращается вокруг солнца."

Из.: "Черт возьми, где ты взял такое знание? И что там нет земли бессмертных, где солнце опускается чтобы быть заново рожденным? Ты говоришь правду?"

Его глаза мерцают с неистовством и страхом. Он делает громыхающий шаг ближе. Я дрожу.

Я: "O, Издубар, самый могущественный, прости мою самонадеянность, но я на самом деле говорю правду. Я из той земли, где это доказано, и где живут люди, которые путешествуют по миру на кораблях. Наши ученые измеряли как далеко солнце находится от поверхности земли. Это небесное тело, которое лежит несказанно далеко в бесконечном пространстве."

Из.: "Бесконечном — ты сказал? Это пространство мира бесконечно, и мы никогда не сможем достичь солнца?"

Я: "Самый могущественный, поскольку ты смертен, ты никогда не сможешь достичь солнца."

Я вижу его охваченным удушающим страхом.

Из.: "Я смертен — и я никогда не достигну солнца, и никогда не достигну бессмертия?"

Он делает своим топором могучий лязгающий удар по камню.

Из.: "Исчезни, жалкое оружие. От тебя мало толку. Как можешь ты быть использовано против бесконечности, против вечного ничто и против ненаполняемого? Ничего не осталось для тебя, чтобы покорить. Раздави себя, это того стоит!"

(На Западе солнце садится окутанное пылающими облаками в ярком кровавом цвете.)

"Итак уходи солнце, трижды проклятый Бог и заверни себя в свое бессмертие!"

(Он хватает отколотый кусок топора с земли и швыряет его по направлению к солнцу.)

"Вот тебе твое жертвоприношение, твое последнее жертвоприношение!"

Он в отчаянии, всхлипывает, как ребенок. Я стою, трясясь, едва осмеливаясь пошевелиться.

Из.: "Несчастный червь, где ты всосал этот яд?"

Я: "O, Издубар, самый могущественный, то, что ты называешь ядом это наука. В нашей стране мы воспитаны на ней с самого детства, и это может быть причина, почему мы не расцвели полностью и остаемся недоразвитыми. Однако когда я вижу тебя, мне кажется, что мы все как-то отравлены."100

Из.: "Никакое существо никогда не одерживало верх надо мной, никакое чудовище не устояло перед моей силой. Но твой яд, червь, который ты оставил на моем пути искалечил меня до мозга костей. Твой магический яд сильнее, чем армия Тиамат."101 (Он лежит как парализованный, распростершись на земле.) "Вы Боги, помогите, здесь лежит ваш сын, скошенный укусом невидимой змеи в пяту. O, если я бы только мог раскрошить тебя когда увидел и никогда не слышать твоих слов."

Я: "O Издубар, великий, презренный если бы я знал что мое знание так скосит тебя я бы придержал свой язык. Но я хотел сказать правду."

Из.: "Ты называешь яд правдой? Яд это правда? Или правда это яд? Не говорят ли наши астрологи и священники тоже правду? И в тоже время это не действует как яд."

Я: "O Издубар, опускается ночь, здесь будет холодно. Должен ли я позвать на помощь людей?"

Из.: "Будь как есть, вместо этого ответь мне."

Я: "Но мы не можем философствовать здесь. Твое плохое состояние требует помощи."

Из.: "Я говорю тебе, пусть будет как есть. Если я должен погибнуть этой ночью, пусть так и будет. Только ответь мне."

Я: "Я боюсь, мои слова слабы, если вообще могут вылечить."

Из.: "Они не могут принести еще что-нибудь более смертельного. Беда уже случилась. Итак, скажи мне что знаешь. Возможно, у тебя даже есть магические слова, которые нейтрализуют яд."

Я: "Мои слова, о самый могущественный, жалки и не имеют магической силы."

Из.: "Не имеет значения, говори!"

Я: "Я не сомневаюсь, что твои священники говорят правду. Это определенно правда, только она противоположна нашей."

Из.: "Разве есть два типа правды?"

Я: "Мне кажется, да. Наша правда происходит от знания внешних вещей. Правда твоих священников идет от знания внутренних вещей."

Из. (полусидя): "Это целительное слово."

Я: "Я счастлив, что мои слабые слова помогли тебе. O, если бы я только знал много больше слов которые помогли бы тебе. Стало холодно и темно. Я сделаю огонь, чтобы согреть нас."

Из.: "Делай, это может помочь." (Я собрал дров и зажег большой огонь.) "Священный огонь согревает меня. Теперь скажи мне, как ты сделал огонь так быстро и таинственно?"

Я: "Все, что мне нужно это спички. Посмотри это такие маленькие деревянные палочки со специальным веществом на кончике. Если потрешь их о коробок, то появится огонь."

Из.: "Это удивительно, где ты научился этому искусству?"

Я: "У любого есть спички откуда я. Но это самое малое. Мы также можем летать с помощью полезных машин."

Из.: "Вы можете летать как птицы? Если бы в твоих словах не было бы такой магической силы, Я бы сказал что ты лжешь."

Я: "Я точно не лгу. Посмотри у меня также есть часы, например, которые показывают точное время дня."

Из.: "Это удивительно. Ясно что ты из странной и изумительной земли. Ты точно из священных Западных земель. Ты бессмертен?"

Я: "Я — бессмертен? Нет ничего более смертного, чем мы."

Из.: "Что? Ты не бессмертен и в тоже время понимаешь такие искусства?"

Я: "К сожалению, наша наука еще не преуспела в том, чтобы найти средство против смерти."

Из.: "Кто тогда обучил тебя таким искусствам?"

Я: "В течении столетий люди сделали много открытий, через точное наблюдение и науки о внешних вещах."

Из.: "Но эта наука — такая ужасная магия, которая сразила меня. Как так может быть, что ты еще жив, даже если пьешь этот яд каждый день?"

Я: "Мы выросли привыкшими к этому со временем, потому что человек привыкает ко всему. Но мы все несколько увечны. С другой стороны, эта наука имеет великие преимущества, как ты видел. То, что мы потеряли в терминах силы, мы заново открыли много раз через овладение силами природы."

Из.: "Не жалко ли это быть таким раненым? Насчет меня я вытягиваю свою силу через силу природы. Я оставляю тайную силу трусливым волшебникам и женоподобным магам. Если я размозжу чей-то череп, это остановит его ужасную магию."

Я: "Но не понял ли ты, как сильно прикосновение нашей магии подействовало на тебя? Ужасно, я думаю."

Из.: "К сожалению, ты прав."

Я: "Теперь ты возможно видишь, что у нас нет выбора. Мы обязаны проглатывать яд науки. В другом случае мы повторили бы твою судьбу: мы были бы полностью искалечены, если бы мы встретили это неподготовленными и ничего не подозревающими. Этот яд так неодолимо силен, что каждый, даже самый сильный, и даже вечные Боги, гибнет из-за него. Если наша жизнь дорога нам, мы скорее предпочитаем пожертвовать частью жизни, чем предать себя неминуемой смерти."

Из: «Все же я больше не думаю что ты из священных Западных земель. Твоя страна наверняка заброшена, полна паралича и отречения. Я томлюсь по Востоку, где течет чистый источник нашей жизни, дающий мудрость."

Мы сидим молча у мерцающего огня. Ночь холодна. Издубар стонет и смотрит вверх на звездное небо.

Из.: "Самый ужасный день моей жизни — нескончаемый — такой длинный. Презренное магическое искусство — наши священники ничего не знают, иначе они защитили бы меня от этого — даже Боги умирают, он говорит. У вас больше нет Богов?"

Я: "Нет, слова — вот все, что мы имеем."

Из.: "Но сильны ли эти слова?"

Я: "Говорят что так, но никто не замечает этого."

Из.: "Мы также не видим Богов и все же мы верим, что они существуют. Мы узнаем их проявления в событиях в природе."

Я: "Наука забрала у нас способность верить."102

Из.: "Что? Вы это тоже потеряли? Как же вы после этого живете?" Я: "Мы живем так, одной ногой в холоде и другой в жаре, а что до остального, будь что будет!"

Из.: "Ты темнишь."

Я: "Так это тоже с нами, эта темнота."

Из.: "Можешь ли ты выносить все это?"

Я: "Не совсем хорошо. Лично мне нелегко с этим. По этой причине я отправился на Восток, на землю восходящего солнца, чтобы искать свет, которого нам не хватает. Где же тогда солнце встает?"

Из.: "Земля, как ты сказал, полностью круглая. Таким образом, солнце нигде не встает."

Я: "Я имею в виду, есть ли у вас свет, какого нам не хватает?"

Из.: "Посмотри на меня: я расцвел в свете Западного мира. Из этого ты можешь заключить, насколько он плодотворен. Но если ты из настолько темной земли, тогда остерегайся такого всепоглощающего света. Ты можешь ослепнуть также как мы все некоторым образом слепы."

Я: "Если твой свет также фантастичен, как и ты, тогда я буду осторожен."

Из.: "Хорошо."

Я: "Я жажду твоей правды."

Из.: "Так как я стремлюсь к Западным землям. Я предупреждаю тебя."

Опускается тишина. Уже поздняя ночь. Мы засыпаем у огня.

Я странствовал к Югу и нашел непереносимый жар одиночества. Я странствовал к Северу и нашел холодную смерть, от которой весь мир умирает. Я вернулся к моей Западной земле, где люди богаты знаниями и делами и начал страдать от пустой темноты солнца. И я откинул все от себя и странствовал к Востоку, где свет встает каждый день. Я пошел к Востоку как ребенок. Я не спрашивал, Я просто ждал.

Радостные цветущие луга и красивые весенние леса окаймляли мой путь. Но в третью ночь пришла тяжесть. Она стояла передо мной как цепь откосов полных скорбного опустошения, и все старалось удержать меня от следования моему жизненному пути. Но я нашел вход и узкий путь. Мука была велика, так как она была за то, что я оттолкнул два рассеянных и распущенных от себя. Не подозревая, я впитываю, то что отталкиваю. То, что я принимаю, входит в часть моей души, которой я не знаю; Я принимаю то, что я делаю с собой, но я отвергаю то, что сделано со мной.

Итак, путь моей жизни привел меня к отвергнутым противоположностям, объединенным в, чрезвычайно болезненных сторонах пути, который лежал передо мной. Я пошел по ним, но они обожгли и заморозили мои ступни. И таким образом я достиг другой стороны. Но яд змеи, чью голову ты раздавил, входит через рану в твоей пятке; и таким образом змея становится более опасной, чем она была прежде. Это находится в моей душе, несмотря на то, что я это отрицаю. Я думал, что в душе этого нет, и таким образом я полагал, что я могу уничтожить это. Но это находится во мне и только приняло мимолетную внешнюю форму и шагнуло ко мне. Я разрушил эту форму и верил, что я покорил это. Но я все еще не поборол себя.

Внешняя противоположность это образ внутренней противоположности. Как только я понял это, я остаюсь молчаливым и думаю о пропасти антагонизма в моей душе. Внешние противоположности легко преодолеть. Они в самом деле существуют, но тем не менее ты можешь быть объединенным с самим собой. Они в самом деле обжигают и замораживают твои ступни, но только твои ступни. Это больно, но ты продолжаешь и смотришь вперед к далеким целям.

Пока я поднимался к высшей точке и надеялся на Восток, случилось чудо: пока я двигался на Восток, некто с Востока поспешил навстречу мне и устремился навстречу погружающемуся свету. Я хотел света, он хотел ночи. Я хотел подняться, он хотел погрузиться. Я был мал как ребенок, в то время как он был огромен как природный мощный герой. Знание искалечило меня, в то время как он был ослеплен полнотой света. И таким образом мы поспешили навстречу друг другу; он, из света; я, из темноты; он, сильный; я, слабый; он, Бог; я, змей; он, древний; я, очень новый; он, незнающий; я, знающий; он, фантастический; я, трезвый; он, смелый, могущественный; я, трусливый, хитрый. Но мы были удивлены, когда увидели друг друга на границе между утром и вечером.

Я был ребенком и рос, как зеленеющее деревце, и позволял ветру и далеким крикам, и беспокойству противоположностей дуть спокойно через мои ветви; я был мальчиком, притворяющимся падшим героем, я был молод, отталкивая их сжимающие тиски в стороны, и таким образом я не ожидал Могущественного, Слепого, и Бессмертного, который бродил на закате, томимый желанием, кто хотел проникнуть на дно океана так чтобы он мог опуститься в источник жизни. Тот, который спешит навстречу восходу — маленький, этот, который приближается к закату — велик. И, так как я был мал, я просто пришел из глубин своего погружения. Я был там, где он стремился быть. Он, кто погружается, велик, и ему будет легко сокрушить меня. Бог, который выглядит как солнце не трогает червей. Но черви нацеливаются на пяту Могущественного и подготавливают его для спуска, который ему нужен. Его сила велика и слепа. Он изумителен и пугающ. Но змея находит свое место для укуса. Немного яда — и великий падает. Слова того, кто поднимается, не имеют смысла и горьки. Это не сладкий яд, но тот, который смертелен для всех Богов.

Увы, он мой самый дорогой, самый прекрасный друг, тот, кто стремиться напролом, преследуя солнце, желая жениться на себе самом, как это делает солнце. Как также близки, в самом деле, и полностью одно и тоже — змей и Бог! Слово, которое было нашим носителем, стало смертельным оружием змея, который тайно пронзает им нас.

Внешние противоположности больше не стоят на моем пути, но моя собственная противоположность приближается ко мне, и растет громадой позади меня, и мы заслоняем путь друг другу. Слово змеи определенно побеждает опасность, но мой путь остается прегражденным, так как я обязан был упасть из паралича в слепоту, также как и Могущественный упал в паралич, чтобы избежать собственной слепоты. Я не могу достичь слепящей силы солнца, также как он, Могущественной, всеплодоносной матки темноты. Я, кажется, отрицаю силу, в то время как ему отказали в перерождении, но я избегаю слепоты которая приходит с силой и он избегает ничто которое приходит со смертью. Моя надежда на полноту света разбивается, также как разбивается его томление по бескрайней покоренной жизни. Я срубил самого сильного, и Бог карабкается вниз к смертности.

Могущественный упал, он лежит на земле.103

Сила должна стихнуть ради жизни.

Окружность внешней жизни должна быть сделана меньше.

Гораздо больше тайны, одинокие огни, огонь, пещеры, темные широкие леса, редкие человеческие поселения, тихо текущие потоки, тихая вода и летние ночи, маленькие корабли и повозки, и обереги в жилищах редких и ценных. Издалека странники идут по одиноким дорогам, смотря по сторонам.


Шум дней мира становится тихим, и греющий огонь сверкает внутри.

Сидя у огня, тени прежде ушедших мягко стенают и рассказывают о прошлом.

Придите к одинокому огню, вы слепые и покалеченные и услышите два типа правды: слепые будут покалечены и покалеченные ослепнут и все же общий огонь согревает обоих в долгой ночи.

Древний тайный огонь горит между нами, давая редкий свет и обильное тепло.

Первобытный огонь, который покоряет любую нужду, должен гореть снова, так как темнота мира широка и холодна, и нужда велика.

Хорошо защищенный огонь сводит вместе тех, кто издалека и тех, кому холодно, тех, кто друг друга не видел, и не может достичь друг друга и он побеждает страдание и разрушает нужду.

Слова, произнесенные у огня двусмысленны и глубоки, и показывают жизнь правильным образом.

Слепой должен быть покалечен, так что он не зайдет в бездну, и покалеченный должен ослепнуть, так что он не взглянет на вещи выше его досягаемости с томлением и презрением.

Оба могут осознать их глубокую беспомощность, так что они будут уважать святой огонь снова, также как тени сидящие у очага и слова, которые окружают пламя.

Древние называли спасительные слова Логос, выражение святого разума.104 Так много неразумности было в человеке, что он нуждался в сохранении разума. Если кто-то ждет достаточно долго, он видит, как Боги в конце все изменяют в змей и подземных драконов. Это также судьба Логоса: в конце он отравляют нас всех. Со временем мы все отравлены, но, не зная, мы храним того, Могущественного, и вечный скиталец в нас не тронут ядом. Мы распространяем яд и паралич вокруг нас, желая обучать весь мир вокруг нас разуму.

У некоторых есть разум в размышлении, у других в чувствах. Оба — служители Логоса, и оба втайне становятся поклонниками змея.105

Ты можешь поработить себя, заковать себя в кандалы, стегать себя до крови каждый день: ты раздробил себя, но не подавил себя. Именно этим ты помог Могущественному усилить твой паралич, и способствовал его слепоте. Он бы хотел увидеть это в других и наложить это на них, и принудить Логос служить тебе и другим, жадно и тиранично со слепой настойчивостью и свободным упрямством. Дай ему почувствовать вкус Логоса. Он испуган и он уже дрожит, так как он подозревает, что он устарел, и эта маленькая капелька яда Логоса парализует его. Но поскольку он твой прекрасный, самый любимый брат, ты будешь действовать рабски по отношению к нему и ты бы хотел пощадить его, хотя ты никого не щадил из своих собратьев. Ты не пощадил сильных средств, чтобы поразить своих собратьев отравленной стрелой. Парализованная игра есть недостойная добыча. Могущественный охотник, повергающий быка на землю голыми руками, разрывающий льва на куски, поражающий армию Тиамат, стоит ли твой лук цели.106

Если ты живешь как он, который есть ты, он стремительно примчится к тебе, и ты вряд ли пропустишь его. Он положит насильственные руки на тебя и принудит тебя к рабству если ты не будешь помнить о твоем ужасном оружии, которое ты всегда использовал к его услугам против себя. Ты будешь хитер, ужасен и холоден, если заставишь прекрасного и самого любимого пасть. Но ты не должен убивать его, даже если он страдает и его скручивает в непереносимой агонии. Привяжи святого Себастьяна к дереву и медленно и рационально пускай стрелы в его судорожно подергивающуюся плоть.107 Когда ты сделаешь так, напомни себе что каждая стрела которая попадает в него, щадит одного из твоих недоразвитых и увечных братьев. Поэтому выпусти много стрел. Но есть непонимание, которое неискоренимо и случается слишком часто: Люди всегда хотят разрушить прекрасное и наиболее любимое снаружи себя, но никогда внутри себя.

Он, прекрасный и любимый, пришел ко мне с Востока, как раз из того места которое я искал. Восхищенно я глядел на его силу и великолепие и я понял, что он стремился точно к тому, что я покинул, а именно мою темную человеческую толкущуюся толпу униженности. Я распознал слепоту и незнание его стремления, которое работало против моего желания, и я открыл его глаза и покалечил его мощные члены ядовитым укусом. И он лежал плача как ребенок, каким он был, ребенком, a доисторический выросший ребенок которому нужен был человеческий Логос. Итак, он лежал передо мной, беспомощный, мой слепой Бог, который стал полуслепым и парализованным. И сострадание захватило меня, так как это было ясно мне, что я не должен дать умереть ему, который встретил меня на своем подъеме, из места, где ему могло быть хорошо, но которого я не мог достичь. Я владел тем, кого я искал. Восток не мог мне дать ничего кроме него, больного и падшего.

Тебе необходимо пройти только половину пути, он пройдет другую половину. Если ты пойдешь дальше его, ты ослепнешь, если он пойдет дальше тебя, его разобьет паралич. Таким образом, и так как это есть способ Богов, чтобы пойти дальше смертных, они становятся парализованным и беспомощными как дети. Божественность и человечность должны остаться, если человек должен остаться перед Богом и Бог должен остаться перед человеком. Высоко горящее пламя — это середина пути, чей светящийся путь идет между человеческим и божественным.

Божественная доисторическая сила слепа, так как ее лицо стало человечным. Человечное это лицо божества. Если Бог приближается к тебе, то проси чтобы сохранили твою жизнь, так как Бог это любящий ужас. Древние сказали: это ужасно упасть в руки живого Господа.108 Они говорили так, потому что они знали, так как они были все еще ближе к древним лесам, и они стали зелеными как деревья детства, и взошли далеко к Востоку.

Следовательно, они упали в руки живого Бога. Они научились коленопреклоняться и лежать лицом вниз, прося сострадания, и они научились жить в рабском страхе и быть благодарными. Но тот, кто видел его, ужасный и прекрасный, с черными бархатными глазами и длинными ресницами, глаза которого не смотрели, но пристально вглядывались, любя и вселяя страх, тот научился кричать и хныкать так, чтобы он мог достичь, по крайней мере, уха Божества. Только твой страшный крик мог остановить Бога. И потом ты увидишь, что Бог тоже дрожит, так как он стоит лицом к лицу, его наблюдательный взгляд на тебе, и он чувствует неизвестную силу. Бог боится человека.

Если мой Бог покалечен, я должен поддержать его, так как я не могу покинуть любимого. Я чувствую, что он моя судьба, мой брат, кто пребывал и вырос в свете, пока я был в темноте и кормил себя ядом. Хорошо знать такую вещь: если мы окружены ночью, наш брат стоит в полном свете, делая свои великие деяния, разрывая льва и убивая дракона. И он натягивает лук по направлению более далеких целей, пока он не осознает солнце блуждающее высоко в небе и не захочет схватить его. Но когда он обнаружит свою ценную добычу, тогда твоя тяга к свету тоже проснется. Ты сбросишь путы и пойдешь к месту, где поднимается свет. И таким образом вы поспешите навстречу друг другу. Он, веря, что может просто схватить солнце, встретит червя теней. Ты, думая что на Востоке можешь выпить из источника света и схватить рогатого гиганта, перед которым ты падаешь на колени. Его сущность это слепое чрезвычайное томление и буйное желание. Моя сущность видит предел и невозможность талантливости. Он владеет в изобилии тем что мне не хватает. Следовательно, я также не дам ему идти, Богу быку, который однажды поранил бедро Якова и которого я сейчас покалечил.109 Я хотел сделать его силу моей.

Это благоразумно оставить живым жестоко пораженного, так чтобы его сила продолжала поддерживать меня. Мы не теряем ничего кроме божественной силы. Мы говорим, "Да, в самом деле, это так как это должно быть. Это или то должно быть достигнуто." Мы говорим так и стоим так, и смотрим вокруг в смущении, чтобы увидеть случиться ли что-либо. И если что-то случается, мы смотрим на это и говорим: "Да, в самом деле, мы понимаем, это есть то или это, или это похоже на то или это." И таким образом мы говорим и стоим и смотрим вокруг чтобы увидеть случиться ли где-нибудь что-нибудь. Что-то все время происходит, но мы не случаемся, так как Бог наш болен. Мы видели его мертвого с злобным взглядом Базилика на его лице, и мы поняли что он мертв. Мы должны думать как его вылечить. И все же снова я чувствую это достаточно ясно, что моя жизнь будет разбита пополам, если не смогу я вылечить своего Бога. Так как я остался с ним в долгой холодной ночи. [Image 44] / [Image 4$]110



**************************

98 Январь 8,1914.

99 В египетской мифологии Западные земли (Западный берег нила) были землей мертвых.

100В "Веселой Науке", Ницше оспаривал что мышление происходит через развитие и обьединение нескольких импульсов которые имеют эффект ядов: импульсы сомневаться, очернять, ждать, собирать и рассеивать ("Насчет доктрины ядов," tr. Walter Kaufmann [New York: Vintage, 1974] book 3, section 113).

101В вавилонской мифологии, Тиамат, мать Богов, вызвала войну с армией демонов

102Проблема отношения науки к вере было критическим в психологии религии Юнга. См "Психология и религия" (1938), CW11.

103Дальше в черновике: "Это то что я видел во сне" (стр. 295).

104См. Liber Secundus, гл. 4, стр. i68?

105В Психологических типах (1921), Юнг считал думание и чувствование рациональными функциями (CW 6, § 731).

106Дальше в черновике: "Как Давид, ты можешь лишить его жизни, Голиаф, искусной и дерзкой рогаткой" (p. 299). В Трансформациях и символах Либидо (CW B, § 383f), Юнг обсуждал миф создания Вавилона в котором Мардук, Бог весны, сражается с Тиамат и ее армией. Мардук убил Тиамат, и из этого он создал мир. Таким образом "могущественный охотник" соответствует Мардуку.

107Св. Себастьян был христианским мучеником преследуемым римлянами который жил в 3 веке. Он часто изображается привязаным к дереву, проткнутый стрелами. Самое старое такое изображение находится в Basilica SantApollinaire Nuova в г. Равенна.

108Это относится к библии "Послание к Евреям" 10:31: "Это устрашающая вещь — упасть в руки живого Господа."

109Это относится к борьбе Якоба с ангелом, Бытие 32:24–29: "И остался Иаков один. И боролся Некто с ним до появления зари. и, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его и повредил состав бедра у Иакова, когда он боролся с Ним. И сказал: отпусти Меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня. И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков. И сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь. Спросил и Иаков, говоря: скажи имя Твое. И Он сказал: на что ты спрашиваешь о имени Моем? И благословил его там.."

110Легенда картины: "Arthava-veda 4,1,4." Arthava-veda 4,1,4 это талисман для стимулирования мужской силы: "Я, растение, которое Гандхарва выкопал для Варуна, когда его мужская сила пришла в упадок, тебя, которая вызывает силу, мы выкапываем. / Ушас (Аврора), Сурия (солнце), и этот мой талисман; бык Прагапати (царь созданий) своим здоровым огнем поднимет его! / Эта трава сделает тебя таким наполненным здоровой силой, что ты, даже когда возбуждено твое искусство, не выдохнешь жар как вещь на огонь! / Огонь растений, Огонь растений и сущность быков поднимет его! Делай так, O Индра, повелительница тел, помести здоровую мужскую силу в этого человека! / Я (O трава) мастерю перворожденный живительный сок вод и также растений. Более того ты смастерила брата Сома, и живую силу антилопного быка! / Теперь, O Агни, теперь, O Савитар, теперь, O богиня Сарасвати, теперь, O Брахманаспати, сделай жестким pasas как лук! / Я делаю жестким твои pasas как тетиву на луке. Обними ты (женщин) как антилопа отбрыкивает газель с никогда не падающей (силой)! / Сила лошади, мула, козла и барана, более того сила быка даруется ему, O повелительница тел (Индра)!" (Священные Книги Востока 42, p. 31–32) Связь с излечением Издубара, раненого Бога быка.










 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх