Заключительное слово по политическому отчету ЦК XVI съезду ВКП(б) 2 июля 1930 г. [1]

Товарищи! После прений по отчету ЦК, после всего того, что произошло у нас на съезде в связи с выступлением бывших лидеров правой оппозиции, мне остается мало что сказать в своем заключительном слове.

Я говорил в своем докладе, что XVI съезд партии является одним из тех немногих съездов в истории нашей партии, на котором нет сколько-нибудь оформленной оппозиции, могущей выставить свою собственную линию и противопоставить ее линии партии. Оно, как видите, так именно и вышло на самом деле. На нашем съезде, на XVI съезде партии, не оказалось не только оформленной оппозиции, но не нашлось даже маленькой группы или даже отдельных товарищей, которые считали бы правомерным выйти здесь на трибуну и заявить о неправильности линии партии.

Ясно, что линия нашей партии есть единственно правильная линия, причем правильность ее, оказывается, до того очевидна и неоспорима, что даже бывшие лидеры правой оппозиции сочли нужным без колебаний подчеркнуть в своих выступлениях правильность всей политики партии.

Понятно, что после всего этого нет нужды распространяться о правильности тех положений, которые были развиты в отчетном докладе. Нет в этом нужды, так как линия партии, ввиду ее очевидной правильности, не нуждается, стало быть, на этом съезде в дальнейшей ее защите. И если, несмотря на это, я не отказался от заключительного слова, то это потому, что все же нелишне, по-моему, ответить коротко на некоторые записки, которые были поданы товарищами в президиум съезда, и потом сказать несколько слов в связи с выступлением бывших лидеров правой оппозиции.

Большая часть записок касается некоторых второстепенных вопросов: почему в отчетных докладах не упомянуто о коневодстве, — нельзя ли упомянуть об этом в заключительном слове (смех); почему в отчетных докладах не упомянуто о жилищном строительстве, — нельзя ли сказать об этом что-либо в заключительном слове; почему в отчетных докладах не сказали ничего об электрификации сельского хозяйства, — нельзя ли сказать что-либо об этом в заключительном слове. И так дальше в этом духе.

Я должен ответить всем этим товарищам, что я не мог коснуться в своем докладе всех вопросов народного хозяйства. И не только не мог, но не имел права на это, ибо я не имею права вторгаться в область докладов тт. Куйбышева и Яковлева, которые должны доложить вам о конкретных проблемах промышленности и сельского хозяйства. В самом деле, если в отчете ЦК коснуться всех вопросов, то о чем же должны тогда говорить докладчики в своих докладах о промышленности, о сельском хозяйстве и т. д.? (Голоса: “Правильно!”)

В частности, насчет записки об электрификации сельского хозяйства должен заметить, что автор этой записки допускает некоторые неправильности. Он уверяет, что мы уже “вплотную подошли” к электрификации сельского хозяйства, что Наркомзем не дает развиваться этому делу, что Ленин думал об этом иначе и т. д. Все это неверно, товарищи. Нельзя говорить, что мы “вплотную подошли” к делу электрификации сельского хозяйства. Если бы мы, действительно, вплотную подошли к электрификации сельского хозяйства, то мы имели бы уже теперь районов 10–15 с электрифицированным сельскохозяйственным производством. Но вы знаете хорошо, что ничего подобного нет у нас пока. Все, что можно теперь сказать об электрификации сельского хозяйства, это то, что электрификация находится у нас в стадии опытной разработки. Ленин так и смотрел на это дело, поощряя опыты по электрификации сельского хозяйства. Некоторые товарищи думают, что тракторы уже отжили свой век, что пришла пора перейти от тракторов к электрификации сельского хозяйства. Это, конечно, фантастика. Таких товарищей надо осаживать. Наркомзем так именно и поступает с этими товарищами. Стало быть, недовольство автора записки Наркомземом нельзя считать обоснованным.

Вторая группа записок касается национального вопроса. Одна из этих записок, которую я считаю наиболее интересной, сопоставляет трактовку проблемы национальных языков в моем докладе на XVI съезде с той трактовкой, которая дана в моем выступлении в Университете народов Востока в 1925 году, [2] и находит, что тут есть некоторая неясность, которая должна быть разъяснена. “Вы, — говорит записка, — возражали тогда против теории (Каутского) отмирания национальных языков и создания одного общего языка в период социализма (в одной стране), а теперь, в своем докладе на XVI съезде, заявляете, что коммунисты являются сторонниками слияния национальных культур и национальных языков в одну общую культуру с одним общим языком (в период победы социализма в мировом масштабе), — нет ли тут неясности?”

Я думаю, что тут нет ни неясности, ни какого бы то ни было противоречия. В своем выступлении в 1925 году я возражал против национал-шовинистской теории Каутского, в силу которой победа пролетарской революции в середине прошлого столетия в объединенном австро-германском государстве должна была привести к слиянию наций в одну общую немецкую нацию с одним общим немецким языком и к онемечению чехов. Я возражал против этой теории, как против антимарксистской, антиленинской, ссылаясь на факты из жизни нашей страны после победы социализма в СССР, опровергающие эту теорию. Я и теперь возражаю против этой теории, как это видно из моего отчетного доклада на этом XVI съезде. Возражаю, так как теория слияния всех наций, скажем, СССР в одну общую великорусскую нацию с одним общим великорусским языком есть теория национал-шовинистская, теория антиленинская, противоречащая основному положению ленинизма, состоящему в том, что национальные различия не могут исчезнуть в ближайший период, что они должны остаться еще надолго даже после победы пролетарской революции в мировом масштабе.

Что касается более далекой перспективы национальных культур и национальных языков, то я всегда держался и продолжаю держаться того ленинского взгляда, что в период победы социализма в мировом масштабе, когда социализм окрепнет и войдет в быт, национальные языки неминуемо должны слиться в один общий язык, который, конечно, не будет ни великорусским, ни немецким, а чем-то новым. Об этом я также определенно заявил в своем докладе на XVI съезде.

Где же тут неясность и что, собственно, требуется здесь разъяснить?

Видимо, авторы записки не вполне уяснили себе по крайней мере две вещи.

Они не уяснили себе прежде всего тот факт, что мы уже вступили в СССР в период социализма, причем, несмотря на то, что мы вступили в этот период, нации не только не отмирают, а, наоборот, развиваются и расцветают. В самом деле, вступили ли мы уже в период социализма? Наш период обычно называется периодом переходным от капитализма к социализму. Он назывался периодом переходным в 1918 году, когда Ленин в своей знаменитой статье “О “левом” ребячестве и о мелкобуржуазности” [3] впервые охарактеризовал этот период с его пятью укладами хозяйственной жизни. Он называется переходным в настоящее время, в 1930 году, когда некоторые из этих укладов, как устарелые, уже идут ко дну, а один из этих укладов, а именно — новый уклад в области промышленности и сельского хозяйства растет и развивается с невиданной быстротой. Можно ли сказать, что эти два переходных периода являются тождественными, что они не отличаются друг от друга коренным образом? Ясно, что нельзя.

Что имели мы в 1918 году в области народного хозяйства? Разрушенную промышленность и зажигалки, отсутствие колхозов и совхозов как массового явления, рост “новой” буржуазии в городе и кулачества в деревне.

Что имеем мы теперь? Восстановленную и реконструируемую социалистическую промышленность, развитую систему совхозов и колхозов, имеющих более 40 % всех посевов по СССР по одному лишь яровому клину, умирающую “новую” буржуазию в городе, умирающее кулачество в деревне.

И там переходный период. И здесь переходный период. И все же они в корне отличаются друг от друга, как небо от земли. И все же никто не может отрицать, что мы стоим на пороге ликвидации последнего серьезного капиталистического класса, класса кулаков. Ясно, что мы уже вышли из переходного периода в старом его смысле, вступив в период прямого и развернутого социалистического строительства по всему фронту. Ясно, что мы уже вступили в период социализма, ибо социалистический сектор держит теперь в руках все хозяйственные рычаги всего народного хозяйства, хотя до построения социалистического общества и уничтожения классовых различий еще далеко. И все же, несмотря на это, национальные языки не только не отмирают и не сливаются в один общий язык, а, наоборот, национальные культуры и национальные языки развиваются и расцветают. Не ясно ли, что теория отмирания национальных языков и слияния их в один общий язык в рамках одного государства в период развернутого социалистического строительства, в период социализма в одной стране, есть теория неправильная, антимарксистская, антиленинская.

Авторы записки не уяснили, во-вторых, того, что вопрос об отмирании национальных языков и слиянии их в один общий язык есть не вопрос внутригосударственный, не вопрос победы социализма в одной стране, а вопрос международный, вопрос победы социализма в международном масштабе. Авторы записки не поняли, что нельзя смешивать победу социализма в одной стране с победой социализма в международном масштабе. Ленин недаром говорил, что национальные различия останутся еще надолго даже после победы диктатуры пролетариата в международном масштабе.

Кроме того, надо принять во внимание еще одно обстоятельство, имеющее отношение к ряду наций СССР. Есть Украина в составе СССР. Но есть и другая Украина в составе других государств. Есть Белоруссия в составе СССР. Но есть и другая Белоруссия в составе других государств. Думаете ли вы, что вопрос об украинском и белорусском языках может быть разрешен вне учета этих своеобразных условий?

Возьмите, далее, нации СССР, расположенные по южной его границе, от Азербайджана до Казахстана и Бурят-Монголии. Все они находятся в том же положении, что и Украина и Белоруссия. Понятно, что и тут придется принять во внимание своеобразие условий развития этих наций.

Не ясно ли, что все эти и подобные им вопросы, связанные с проблемой национальных культур и национальных языков, не могут быть разрешены в рамках одного государства, в рамках СССР?

Вот как обстоит дело, товарищи, с национальным вопросом вообще, с упомянутой выше запиской по национальному вопросу, в частности.

Позвольте теперь перейти к выступлению бывших лидеров правой оппозиции.

Чего требует съезд от бывших лидеров правой оппозиции? Может быть, раскаяния, самобичевания? Конечно, нет! Никогда наша партия, съезд нашей партии не пойдет на то, чтобы требовать от членов партии чего-либо такого, что может их унизить. Съезд требует от бывших лидеров правой оппозиции трех вещей:

во-первых, чтобы они отдали себе отчет в том, что между линией партии и той линией, которую они защищали, лежит пропасть, что линия, которую они отстаивали, ведет объективно не к победе социализма, а к победе капитализма (голоса: “Правильно!”);

во-вторых, чтобы они заклеймили эту линию как антиленинскую и отмежевались от нее открыто и честно (голоса: “Правильно!”);

в-третьих, чтобы они стали нога в ногу с нами и повели вместе с нами решительную борьбу против всех и всяких правых уклонистов. (Голоса: “Правильно!”. Бурные аплодисменты.)

Вот чего требует съезд от бывших лидеров правой оппозиции.

Есть ли в этих требованиях что-либо унизительное для них как для людей, желающих остаться большевиками?

Ясно, что тут нет и не может быть ничего унизительного. Всякий большевик, всякий революционер, всякий уважающий себя партиец поймет, что он может только подняться и выиграть в глазах партии, если он признает открыто и честно ясные и неоспоримые факты.

Вот почему я думаю, что разговоры Томского насчет того, что его хотят послать в пустыню Гоби и заставить есть дикий мед и акриды, есть пустые прибаутки провинциально-водевильного характера, не имеющие ничего общего с вопросом о достоинстве революционера. (Смех. Аплодисменты.)

Могут спросить, почему же съезд вновь предъявляет бывшим лидерам правой оппозиции эти требования?

Разве это не факт, что они, эти требования, были уже раз предъявлены им в ноябре 1929 года, на пленуме ЦК? [4] Разве это не факт, что они, бывшие лидеры правой оппозиции, пошли тогда на эти требования, отказались от своей линии, признав ее ошибочность, признали правильность линии партии и обещали бороться с правым уклоном вместе с партией? Да, все это было. В чем же тогда дело? Дело в том, что они не выполнили своего обещания, не выполнили и не выполняют тех обязательств, которые дали семь месяцев тому назад. (Голоса: “Правильно!”) Угланов был совершенно прав, когда он заявил в своей речи, что они не выполнили своих обязательств, данных ноябрьскому пленуму ЦК.

Вот где источник того недоверия, которое встречают они теперь на этом съезде.

Вот почему съезд вновь предъявляет им свои требования.

Рыков, Томский и Угланов жаловались здесь, что съезд относится к ним с недоверием. А кто в этом виноват? Виноваты они сами. Кто не выполняет своих обязательств, тот не может рассчитывать на доверие.

Были ли у них, у бывших лидеров правой оппозиции, возможности, случаи выполнить свое обещание и поставить крест на прошлом? Конечно, были. А что они сделали в продолжение семи месяцев, чтобы использовать эти возможности и случаи? Ничего.

Недавно Рыков был на уральской конференции. [5] Был у него, стало быть, самый благоприятный случай исправить свои ошибки. И что же? Вместо того, чтобы открыто и решительно порвать со своими колебаниями, он стал там “финтить” и маневрировать. Понятно, что уральская конференция не могла не дать ему отпора.

Сравните теперь речь Рыкова на уральской конференции с его речью на XVI съезде. Между ними пропасть. Там он “финтит” и маневрирует, воюя с уральской конференцией. Здесь он пытается открыто и громогласно признать свои ошибки, пытается порвать с правой оппозицией и обещает поддерживать партию в борьбе с уклонами. Откуда такая перемена, чем ее объяснить? Она объясняется, очевидно, той угрожающей обстановкой, которая создалась в партии для бывших лидеров правой оппозиции. Неудивительно поэтому, что у съезда создалось определенное впечатление: пока не нажмешь на этих людей, ничего от них не добьешься. (Общий смех. Продолжительные аплодисменты.)

Была ли у Угланова возможность выполнить свое обещание, данное ноябрьскому пленуму ЦК? Да, была. Я имею в виду беспартийное собрание на заводе “Мосэлектрик”, где он недавно выступал. И что же? Вместо того, чтобы выступить, как подобает большевику, он стал там охаивать линию партии. Понятно, что за это он получил должный отпор со стороны ячейки завода.

Сравните теперь это его выступление с его заявлением, напечатанным сегодня в “Правде”. Между ними пропасть. Чем объясняется эта перемена? Той же угрожающей обстановкой, создавшейся вокруг бывших лидеров правой оппозиции. Что же тут удивительного, если съезд сделал из этого определенный урок: не нажавши на этих людей, ничего от них не добьешься. (Общий смех. Аплодисменты.)

Или, например, Томский. Недавно он был в Тифлисе на закавказской конференции. [6] Имел, стало быть, случай загладить свои грехи. И что же? Он коснулся там в своей речи совхозов, колхозов, кооперации, культурной революции и всякой такой штуки, но о главном, т. е. о своей оппортунистической работе в ВЦСПС, он не сказал ни слова. Это называется выполнением обязательств, данных партии! Захотел перехитрить партию, не понимая, что миллионы глаз смотрят на каждого из нас и тут никого не перехитришь.

Сравните теперь его выступление в Тифлисе с его выступлением на этом съезде, где он прямо и открыто признал свои оппортунистические ошибки по руководству ВЦСПС. Между ними пропасть. Чем объяснить эту разницу? Той же угрожающей обстановкой, создавшейся вокруг бывших лидеров правой оппозиции. Что же удивительного, если съезд попытался надавить как следует на этих товарищей, чтобы добиться от них выполнения их обязательств. (Аплодисменты. Общий смех всего зала.)

Вот где источник недоверия, которое все еще питает съезд к этим товарищам.

Чем объяснить такое, более чем странное, поведение бывших лидеров правой оппозиции?

Чем объяснить тот факт, что они ни разу не попытались за истекший период выполнить свои обязательства добровольно, без давления извне?

Это объясняется по крайней мере двумя обстоятельствами.

Во-первых, тем, что они, будучи не вполне еще уверены в правильности линии партии, продолжали втихомолку некую фракционную работу, отсиживались до поры до времени и выжидали удобного случая для того, чтобы вновь выступить открыто против партии. Собираясь на свои фракционные собрания и обсуждая партийные вопросы, они обычно прикидывали: подождем до весны, авось партия провалится с посевами, — тогда и ударим как следует. Весна, однако, не давала им никаких плюсов, так как посевы проходили благоприятно. Тогда они вновь прикидывали: подождем до осени, авось партия провалится с хлебозаготовками, — тогда и ударим по ЦК. Однако осень также подводила их, оставляя их на бобах. И так как весна и осень повторяются каждый год, то бывшие лидеры правой оппозиции продолжали отсиживаться, вновь возлагая свои надежды то на весну, то на осень. (Общий хохот всего зала.)

Понятно, что, отсиживаясь от сезона к сезону и выжидая благоприятного момента для удара на партию, они не могли выполнить своих обязательств.

Наконец, вторая причина. Состоит она, эта вторая причина, в том, что бывшие лидеры правой оппозиции не понимают наших большевистских темпов развития, не верят в эти темпы и вообще не приемлют ничего такого, что выходит из рамок постепенного развития, из рамок самотека. Более того, наши большевистские темпы, наши новые пути развития, связанные с периодом реконструкции, обострение классовой борьбы и последствия этого обострения вселяют в них тревогу, растерянность, боязнь, страх. Понятно поэтому, что они отпихиваются от всего того, что связано с наиболее острыми лозунгами нашей партии.

Они болеют той же болезнью, которой болел известный чеховский герой Беликов, учитель греческого языка, “человек в футляре”. Помните чеховский рассказ “Человек в футляре”? Этот герой, как известно, ходил всегда в калошах, в пальто на вате, с зонтиком и в жаркую и в холодную погоду. “Позвольте, для чего вам калоши и пальто на вате в июле месяце, в такую жаркую погоду?”, — спрашивали Беликова. “На всякий случай, — отвечал Беликов, — как бы чего не вышло: а вдруг ударит мороз, как же тогда?” (Общий смех. Аплодисменты.) Он боялся, как чумы, всего нового, всего того, что выходит из обычного круга серой обывательской жизни. Открыли новую столовую, — у Беликова уже тревога: “оно, конечно, может быть, и хорошо иметь столовую, но смотрите, как бы чего не вышло”. Организовали драматический кружок, открыли читальню, — Беликов опять в тревоге: “драматический кружок, новая читальня, — для чего бы это? Смотрите, как бы чего не вышло”. (Общий смех.)

То же самое надо сказать о бывших лидерах правой оппозиции. Помните историю с передачей высших технических учебных заведений хозяйственным наркоматам? Мы хотели передать всего два втуза ВСНХ. Дело, казалось бы, маленькое. А между тем мы встретили отчаянное сопротивление со стороны правых уклонистов. Передать два втуза ВСНХ? Зачем это? Не лучше ли подождать? Смотрите, как бы чего не вышло из этой затеи”. А теперь все втузы у нас переданы хозяйственным наркоматам. И ничего — живем.

Или, например, вопрос о чрезвычайных мерах против кулаков. Помните, какую истерику закатывали нам по этому случаю лидеры правой оппозиции? “Чрезвычайные меры против кулаков? Зачем это? Не лучше ли проводить либеральную политику в отношении кулаков? Смотрите, как бы чего не вышло из этой затеи”. А теперь мы проводим политику ликвидации кулачества, как класса, политику, в сравнении с которой чрезвычайные меры против кулачества представляют пустышку. И ничего — живем.

Или, например, вопрос о колхозах и совхозах. “Совхозы и колхозы? Зачем они? Куда нам торопиться? Смотрите, как бы чего не вышло из этих совхозов и колхозов”.

И так далее и тому подобное.

Вот эта боязнь нового, неумение подойти по-новому к новым вопросам, эта тревога — “как бы чего не вышло” — эти черты человека в футляре и мешают бывшим лидерам правой оппозиции по-настоящему слиться с партией.

Особенно смешные формы принимают у них эти черты человека в футляре при появлении трудностей, при появлении малейшей тучки на горизонте. Появилась у нас где-либо трудность, загвоздка, — они уже в тревоге: как бы чего не вышло. Зашуршал где-либо таракан, не успев еще вылезть как следует из норы, — а они уже шарахаются назад, приходят в ужас и начинают вопить о катастрофе, о гибели Советской власти. (Общий хохот.)

Мы успокаиваем их и стараемся убедить, что тут нет еще ничего опасного, что это всего-навсего таракан, которого не следует бояться. Куда там! Они продолжают вопить свое: “Как так таракан? Это не таракан, а тысяча разъяренных зверей! Это не таракан, а пропасть, гибель Советской власти”… И — “пошла писать губерния”… Бухарин пишет по этому поводу тезисы и посылает их в ЦК, утверждая, что политика ЦК довела страну до гибели, что Советская власть наверняка погибнет, если не сейчас, то по крайней мере через месяц. Рыков присоединяется к тезисам Бухарина, оговариваясь, однако, что у него имеется серьезнейшее разногласие с Бухариным, состоящее в том, что Советская власть погибнет, по его мнению, не через месяц, а через месяц и два дня. (Общий смех.) Томский присоединяется к Бухарину и Рыкову, но протестует против того, что они не сумели обойтись без тезисов, не сумели обойтись без документа, за который придется потом отвечать: “Сколько раз я вам говорил, — делайте, что хотите, но не оставляйте документов, не оставляйте следов”. (Гомерический хохот всего зала. Продолжительные аплодисменты.)

Правда, потом, через год, когда всякому дураку становится ясно, что тараканья опасность не стоит и выеденного яйца, правые уклонисты начинают приходить в себя и, расхрабрившись, не прочь пуститься даже в хвастовство, заявляя, что они не боятся никаких тараканов, что таракан этот к тому же такой тщедушный и дохлый. (Смех. Аплодисменты.) Но это через год. А пока — извольте-ка маяться с этими канительщиками…

Вот, товарищи, обстоятельства, которые мешают бывшим лидерам правой оппозиции подойти ближе к ядру партийного руководства и слиться с ним до конца.

Чем можно тут помочь делу?

Для этого есть лишь одно средство: порвать окончательно со своим прошлым, перевооружиться по-новому и слиться воедино с ЦК нашей партии в его борьбе за большевистские темпы развития, в его борьбе с правым уклоном.

Других средств нет.

Сумеют сделать это бывшие лидеры правой оппозиции, — хорошо. Не сумеют, — пусть пеняют на себя. (Продолжительные аплодисменты всего зала. Овация. Все встают и поют “Интернационал”.)

“Правда” № 181, 3 июля 1930 г.

Тов. Шатуновский!

Первого Вашего письма (о Либкнехте) не помню. Второе письмо (о критике) читал. Конечно, критика нужна и обязательна, но при одном условии: если она не бесплодна. К сожалению, Вашу критику нельзя считать не бесплодной. Беру Вашу критику по пунктам:

1) Неверно, что в дореволюционное время землю покупали только кулаки. На самом деле землю покупали и кулаки, и середняки. Если взять покупавшие землю крестьянские хозяйства и разбить их по социальным группам, то на стороне середняков окажется большее количество хозяйств, чем на стороне кулаков; если же посмотреть на дело с точки зрения количества купленных земель, то перевес будет на стороне кулаков. В своей речи [7] я имел в виду, конечно, середняков.

2) Фраза об отступлении головотяпов на ленинские позиции есть иноформа мысли об отказе головотяпов от своих ошибок. Это, я думаю, ясно и понятно. Ваше “критическое” замечание на этот счет прямо забавно.

3) Также не правы Вы насчет превращения ржи в корм для свиней. Дело идет у меня не о том, что рожь пригодна и для свиней. Дело идет у меня о кризисе перепроизводства ржи, [8] делающем расширение ржаных площадей невыгодным и заставляющем капиталистов (ради соотношения цен) портить рожь особым химическим способом, делающим ее пригодной лишь для откорма свиней (такая рожь для питания людей не годится). Как Вы могли проглядеть эту “мелочь”?

4) Еще более не правы Вы насчет загнивания капитализма, якобы исключающего рост капитализма. Прочитайте “Империализм” [9] Ильича и поймете, что загнивание капитализма в одних отраслях и странах не исключает, а предполагает рост капитализма в других отраслях и странах. Как Вы могли не заметить этой “мелочи” у Ленина? Критикуйте, пожалуйста, но критикуйте с точки зрения Ленина, и только с этой точки зрения, если хотите, чтобы Ваша критика была продуктивной.

5) Также не правы Вы, квалифицируя нашу страну, как страну “типа колониальных стран”. Колониальные страны являются странами в основном докапиталистическими. Наша же страна является страной покапиталистической. Первые не доросли до развитого капитализма. Вторая переросла развитый капитализм. Это два принципиально различных типа. Как можно забывать об этой “мелочи”, т. критик?

6) Вы удивлены, что по мысли Сталина новые хозяйственные кадры должны быть более опытными в техническом отношении, чем старые. [10] Почему, спрашивается? Разве это не верно, что старые хозкадры выросли у нас в период восстановительный, в период загрузки старых заводов, отсталых в техническом отношении и не дающих ввиду этого большого технического опыта? Разве это не верно, что в период реконструктивный, когда вводится в дело новая современная техника, старым хозкадрам приходится переучиваться по-новому, уступая нередко место новым более подкованным технически кадрам? Неужели Вы будете отрицать, что старые хозкадры, выросшие на загрузке и пуске старых заводов, часто оказываются прямо безоружными не только перед новой техникой, но и перед нашими новыми темпами?

7) Я не касаюсь других пунктов Вашего письма, более мелких и никчемных, хотя и столь же ошибочных.

8) Вы говорите о Вашей “преданности” мне. Может быть, это случайно сорвавшаяся фраза. Может быть… Но если это не случайная фраза, я бы советовал Вам отбросить прочь “принцип” преданности лицам. Это не по-большевистски. Имейте преданность рабочему классу, его партии, его государству. Это нужно и хорошо. Но не смешивайте ее с преданностью лицам, с этой пустой и ненужной интеллигентской побрякушкой.

С коммунистическим приветом

И. Сталин

Август 1930 г.

Печатается впервые

Тов. Ч-е!

Ваша записка полна недоразумений. В моем докладе на XV партконференции говорится “об единстве интересов индустриализации (т. е. пролетариата) и интересов основных масс трудящихся слоев населения”. Там сказано, что наш метод индустриализации, т. е. социалистический метод индустриализации “ведет не к обнищанию миллионных масс, а к улучшению материального положения этих масс, не к обострению внутренних противоречий, а к их сглаживанию и разрешению”. [11] Стало быть, речь идет здесь о смычке между рабочим классом и основными массами трудящихся и прежде всего основными массами крестьянства. Стало быть, речь идет о противоречиях внутри смычки, которые будут сглаживаться и благоприятно разрешаться по мере роста индустриализации, т. е. по мере роста силы и влияния пролетариата в стране.

Вот о чем идет речь в моем докладе.

А Вы, забыв обо всем этом, толкуете о противоречиях между пролетариатом и кулачеством, т. е. о противоречиях вне пределов смычки, которые будут расти и обостряться, пока не ликвидируем кулачество как класс.

Выходит, что Вы спутали две различные вещи. Спутали противоречия между пролетариатом и основными массами трудящихся с противоречиями между пролетариатом и кулачеством.

Понятно? Думаю, что понятно.

С коммун. приветом

И. Сталин

Ноябрь 1930 г.

Тов. Ч-е!

В первом Вашем письме Вы играли на слове “противоречия” и свалили в одну кучу противоречия вне смычки (т. е. противоречия между пролетарской диктатурой и капиталистическими элементами страны) с противоречиями внутри смычки (т. е. противоречиями между пролетариатом и основными массами крестьянства). Вы могли бы не допустить этой непозволительной для марксиста игры, если бы Вы дали себе труд понять основы споров партии с троцкистами. Троцкисты говорили нам:

а) вы не справитесь с противоречиями между середняцким крестьянством и рабочим классом, середняк и рабочий класс обязательно передерутся и смычка будет ликвидирована, если не подоспеет помощь победоносной мировой революции;

б) вы не преодолеете капиталистических элементов, вы не построите социализм своими собственными силами и термидор будет неизбежен, если не подоспеет помощь победоносной мировой революции.

По обоим этим вопросам троцкисты потерпели, как известно, поражение. Но Вы не захотели вдуматься в наши споры с троцкистами. В своем ответе я оказался поэтому вынужденным разоблачить Вашу игру на слове “противоречия” и напомнил, что нельзя сваливать в одну кучу два ряда неодинаковых противоречий.

Как же Вы ответили на это?

2. Вместо того, чтобы признать по-честному свою ошибку, Вы “дипломатически” обошли вопрос и перешли от игры на слове “противоречия” к игре на словах “внутренние противоречия”, свалив в одну кучу противоречия внутри смычки с противоречиями внутри страны, с противоречиями между пролетарской диктатурой и капитализмом. Т. е. Вы “незаметно” вернулись к своей ошибке, изменив лишь ее форму. Не скрою, что сваливание в одну кучу двух неодинаковых противоречий и “дипломатическое” замазывание вопроса представляют характернейшую черту троцкистско-зиновьевского мышления. Я не думал, что Вы заражены этой болезнью. Теперь приходится подумать и об этом.

Так как неизвестно — какую еще игру пустите в ход, а я чертовски перегружен текущими делами, ввиду чего у меня не остается времени для игры, то позвольте попрощаться с Вами, т. Ч.

И. Сталин

7 декабря 1930 г.

Печатается впервые

Письмо Ваше от 8.XII получил. Вам нужен, по-видимому, мой ответ. Что же, извольте.

Прежде всего о некоторых Ваших мелких и мелочных фразах и намеках. Если бы они, эти некрасивые “мелочи”, составляли случайный элемент, можно было бы пройти мимо них. Но их так много и они так живо “бьют ключом”, что определяют тон всего Вашего письма. А тон, как известно, делает музыку.

Вы расцениваете решение ЦК, как “петлю”, как признак того, что “пришел час моей (т. е. Вашей) катастрофы”. Почему, на каком основании? Как назвать коммуниста, который, вместо того, чтобы вдуматься в существо решения ЦК и исправить свои ошибки, третирует это решение, как “петлю”?..

Десятки раз хвалил Вас ЦК, когда надо было хвалить. Десятки раз ограждал Вас ЦК (не без некоторой натяжки!) от нападок отдельных групп и товарищей из нашей партии. Десятки поэтов и писателей одергивал ЦК, когда они допускали отдельные ошибки. Вы все это считали нормальным и понятным. А вот когда ЦК оказался вынужденным подвергнуть критике Ваши ошибки, Вы вдруг зафыркали и стали кричать о “петле”. На каком основании? Может быть, ЦК не имеет права критиковать Ваши ошибки? Может быть, решение ЦК не обязательно для Вас? Может быть, Ваши стихотворения выше всякой критики? Не находите ли, что Вы заразились некоторой неприятной болезнью, называемой “зазнайством”? Побольше скромности, т. Демьян…

В чем существо Ваших ошибок? Оно состоит в том, что критика недостатков жизни и быта СССР, критика обязательная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлекла Вас сверх меры и, увлекши Вас, стала перерастать в Ваших произведениях в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее. Таковы Ваши “Слезай с печки” и “Без пощады”. Такова Ваша “Перерва”, которую прочитал сегодня по совету т. Молотова.

Вы говорите, что т. Молотов хвалил фельетон “Слезай с печки”. Очень может быть. Я хвалил этот фельетон, может быть, не меньше, чем т. Молотов, так как там (как и в других фельетонах) имеется ряд великолепных мест, бьющих прямо в цель. Но там есть еще ложка такого дегтя, который портит всю картину и превращает ее в сплошную “Перерву”. Вот в чем вопрос и вот что делает музыку в этих фельетонах.

Судите сами.

Весь мир признает теперь, что центр революционного движения переместился из Западной Европы в Россию. Революционеры всех стран с надеждой смотрят на СССР, как на очаг освободительной борьбы трудящихся всего мира, признавая в нем единственное свое отечество. Революционные рабочие всех стран единодушно рукоплещут советскому рабочему классу и, прежде всего, русскому рабочему классу, авангарду советских рабочих, как признанному своему вождю, проводящему самую революционную и самую активную политику, какую когда-либо мечтали проводить пролетарии других стран. Руководители революционных рабочих всех стран с жадностью изучают поучительнейшую историю рабочего класса России, его прошлое, прошлое России, зная, что кроме России реакционной существовала еще Россия революционная, Россия Радищевых и Чернышевских, Желябовых и Ульяновых, Халтуриных и Алексеевых. Все это вселяет (не может не вселять!) в сердца русских рабочих чувство революционной национальной гордости, способное двигать горами, способное творить чудеса.

А Вы? Вместо того, чтобы осмыслить этот величайший в истории революции процесс и подняться на высоту задач певца передового пролетариата, ушли куда-то в лощину и, запутавшись между скучнейшими цитатами из сочинений Карамзина и не менее скучными изречениями из “Домостроя”, стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения, что нынешняя Россия представляет сплошную “Перерву”, что “лень” и стремление “сидеть на печке” является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и — русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими. И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата.

И Вы хотите после этого, чтобы ЦК молчал! За кого Вы принимаете наш ЦК?

И Вы хотите, чтобы я молчал из-за того, что Вы, оказывается, питаете ко мне “биографическую нежность”! Как Вы наивны и до чего Вы мало знаете большевиков…

Может быть, Вы, как “человек грамотный”, не откажетесь выслушать следующие слова Ленина:

“Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы (т. е. 9/10 ее населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов. Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великоруссов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика. Мы помним, как полвека тому назад великорусский демократ Чернышевский, отдавая свою жизнь делу революции, сказал: “Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы”. Откровенные и прикровенные рабы — великороссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминать об этих словах. А по-нашему, это были слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения. Тогда ее не было. Теперь ее мало, но она уже есть. Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и за социализм, а не только великие погромы, ряды виселиц, застенки, великие голодовки и великое раболепство перед попами, царями, помещиками и капиталистами” (см. Ленин. “О национальной гордости великороссов”). [12]

Вот как умел говорить Ленин, величайший интернационалист в мире, о национальной гордости великороссов.

А говорил он так потому, что он знал, что:

“Интерес (не по-холопски понятой) национальной гордости великороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских (и всех иных) пролетариев” (см. там же). [13]

Вот она, ясная и смелая “программа” Ленина.

Она, эта “программа”, вполне понятна и естественна для революционеров, кровно связанных со своим рабочим классом, со своим народом.

Она непонятна и не естественна для выродков типа Лелевича, которые не связаны и не могут быть связаны со своим рабочим классом, со своим народом.

Возможно ли примирить эту революционную “программу” Ленина с той нездоровой тенденцией, которая проводится в Ваших последних фельетонах?

К сожалению, невозможно. Невозможно, так как между ними нет ничего общего.

Вот в чем дело и вот чего Вы не хотите понять.

Значит, надо Вам поворачивать на старую, ленинскую дорогу, несмотря ни на что.

В этом суть, а не в пустых ламентациях перетрусившего интеллигента, с перепугу болтающего о том, что Демьяна хотят якобы “изолировать”, что Демьяна “не будут больше печатать” и т. п.

И. Сталин

12 декабря 1930 г.

Печатается впервые

Примечания:

1

XVI съезд ВКП(б) происходил в Москве с 26 июня по 13 июля 1930 года. Съезд обсудил политический и организационный отчеты Центрального Комитета партии; отчеты Центральной ревизионной комиссии, ЦКК, делегации ВКП(б) в Исполкоме Коминтерна; доклады: о выполнении пятилетнего плана промышленности, о колхозном движении и подъеме сельского хозяйства, о задачах профсоюзов в реконструктивный период. Съезд единогласно одобрил политическую линию и работу Центрального Комитета партии, предложил ЦК обеспечить и в дальнейшем большевистские темпы социалистического строительства, добиться выполнения пятилетки в четыре года, неуклонно проводить развернутое социалистическое наступление по всему фронту и ликвидацию кулачества как класса на базе сплошной коллективизации. Съезд отметил всемирно-историческое значение перелома в развитии сельского хозяйства, в результате которого колхозное крестьянство стало действительной и прочной опорой Советской власти. Съезд поручил Центральному Комитету партии проводить и впредь твердую политику мира и укреплять обороноспособность СССР. Съезд дал указания: о всемерном развертывании тяжелой промышленности и создании новой, мощной угольно-металлургической базы на востоке страны; о перестройке работы всех массовых организаций и усилении роли профсоюзов в социалистическом строительстве; о вовлечении всех рабочих и трудящихся масс в социалистическое соревнование. Съезд до конца разоблачил правый оппортунизм как агентуру кулачества внутри партии и объявил взгляды правой оппозиции несовместимыми с принадлежностью к ВКП(б). Съезд предложил партийным организациям усилить борьбу с уклонами в национальном вопросе — с великодержавным шовинизмом и местным национализмом и примиренчеством к ним и твердо проводить ленинскую национальную политику, обеспечивающую широкое развитие национальных по форме, социалистических по содержанию культур народов СССР. XVI съезд вошел в историю партии как съезд развернутого наступления социализма по всему фронту, ликвидации кулачества как класса и проведения в жизнь сплошной коллективизации. И.В. Сталин выступил на съезде с политическим отчетом ЦК ВКП(б) 27 июня (см.: Сталин И.В.Сочинения. Т. 12. С. 235–373) и с заключительным словом 2 июля. (О XVI съезде ВКП(б) см. “История ВКП(б). Краткий курс”, стр. 296–298. Резолюции съезда см. “ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК”, ч. II, 1941, стр. 394–436.). — 1.

2

Сталин И.В. О политических задачах Университета народов Востока // Сталин И.В. Сочинения. Т. 7. С. 133–152). — 3.

3

В.И. Ленин. Сочинения, изд. 4-е, т. 27, стр. 291–319. — 5.

4

Пленум Центрального Комитета ВКП(б), происходивший 10–17 ноября 1929 года, обсудил вопросы: о контрольных цифрах народного хозяйства на 1929/30 год; об итогах и дальнейших задачах колхозного строительства и др. Рассмотрев вопрос о группе правых уклонистов, пленум признал пропаганду взглядов правого оппортунизма и примиренчества с ним несовместимой с пребыванием в рядах ВКП(б), постановил вывести из состава Политбюро ЦК ВКП(б) Бухарина как застрельщика и руководителя правых капитулянтов и сделал предупреждение Рыкову, Томскому и другим участникам правой оппозиции. (Резолюции пленума ЦК ВКП(б) см. “ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК”, ч. II, 1941, стр. 359–388.). — 9.

5

Х Уральская областная партийная конференция происходила в Свердловске 3–13 июня 1930 года. Конференция полностью одобрила политическую и организационную линию ЦК партии. Разоблачив правооппортунистические маневры Рыкова и подчеркнув контрреволюционную предательскую роль правого уклона в коммунистическом движении, конференция в своих решениях призвала уральскую партийную организацию к беспощадной борьбе со всеми попытками правых капитулянтов выступать против линии партии и ее Ленинского Центрального Комитета. — 10.

6

Имеется в виду VI съезд коммунистических организаций Закавказья (Азербайджана, Армении и Грузии), происходивший в Тифлисе 5–12 июня 1930 года. Съезд полностью одобрил политическую и организационную линию и практическую деятельность ЦК ВКП(б). — 11.

7

Сталин И.В. К вопросам аграрной политики в СССР: Речь на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г. // Сталин И.В. Сочинения. Т. 12. С. 141–172. — 17.

8

Сталин И.В. Политический отчет Центрального Комитета XVI съезду ВКП(б) // Сталин И.В. Сочинения. Т. 12. С. 301). — 18.

9

Сталин И.В. Политический отчет Центрального Комитета XVI съезду ВКП(б) // Сталин И.В. Сочинения. Т. 12. С. 241. — 18.

10

В.И. Ленин. “Империализм как высшая стадия капитализма” (см. Сочинения, изд. 4-е, т. 22, стр. 173–200). — 18.

11

См.: Сталин И.В. Сочинения. Т. 8. С. 287. — 20.

12

См. В.И. Ленин. Сочинения, изд. 4-е, т. 21, стр. 85. — 26.

13

См. В.И. Ленин. Сочинения, изд. 4-е, т. 21, стр. 87. — 27.