• Американская трагедия
  • Арабские ночи, или Тысяча и одна ночь
  • Влюбленные женщины
  • Госпожа Бовари
  • Декамерон
  • Джуд Незаметный
  • Исповедь
  • Камасутра Ватсьяяны
  • Кандид
  • Крейцерова соната
  • Кролик, беги
  • Лолита
  • Любовник леди Чаттерли
  • Молль Флендерс
  • Навеки Эмбер
  • Навсегда
  • Наука любви (Ars amatoria)
  • Памела, или Вознагражденная добродетель
  • Самые голубые глаза
  • Санин
  • Святилище
  • Тропик Рака, Тропик Козерога
  • Улисс
  • Фанни Хилл, или Мемуары женщины для утех
  • Цветы зла
  • Я приду плюнуть на ваши могилы
  • ЛИТЕРАТУРА, ПРЕСЛЕДОВАВШАЯСЯ ПО СЕКСУАЛЬНЫМ МОТИВАМ

    Изменения в общественных нравах открыли для многих книги, прежде запрещенные за откровенное сексуальное содержание, двери запертых кабинетов, а затем — полки библиотек и книжных магазинов. Многие из этих произведений вошли в программу школ и колледжей: их читают учащиеся, которым мало что известно об их бесславном прошлом.

    Преображенное общество вывело литературную критику из зала суда. В 1961 году Верховный суд США решал, является ли «Любовник леди Чаттерли» Д. Г. Лоуренса непристойным или литературным. А в 1969 году роман вошел в список обязательного чтения по литературе в колледжах. То же произошло и с такими произведениями, как «Улисс» Джеймса Джойса, «Лолита» Набокова, «Тропик Рака» Генри Миллера и «Кандид» Вольтера — все они однажды запрещались и почитались неприличными. Когда же «непристойное» и «порнографическое» стало «эротическим» и «классическим»?

    Непотребных слов недостаточно, чтобы произведение стало эротическим, хотя многие книги в XIX и XX веках запрещали именно по этой причине. Множество книг также было запрещено за обсуждение или упоминание таких привычных социальных явлений, как проституция, беременность вне брака или супружеская измена. Среди таких случаев «Джуд Незаметный» Томаса Харди и «Алая буква» Натаниеля Готорна. Нет оснований назвать любую из этих книг эротическим или порнографическим произведением, и тем не менее обе книги запрещены за сексуальное содержание.

    В 1957 году Верховный суд США изменил свое определение непристойности: теперь оно относилось только к книгам, имеющим сексуальное содержание, но не имеющим «искупающей социальной значимости». Эта переформулировка направила американцев на поиски произведений, интересных с эротической точки зрения и в тоже время социально значимых, и, таким образом, вызывающих легальное сексуальное возбуждение. К анонимным викторианским романам, подпольной порнографии того времени, добавились книги по искусству с многочисленными репродукциями японской и индийской эротической живописи и скульптуры, а также психологические исследования сексуальных отклонений — как обычная эротика для среднего класса первой половины XX века. В то время американские суды рассматривали дела о непристойности, пытаясь определить литературные достоинства таких книг, как «Фанни Хилл, или мемуары женщины для утех», «Любовник леди Чаттерли», «Улисс» и «Тропик Рака».

    К 1970-м годам ограничения были сняты. В докладе Комиссии президента США по проблемам непристойностей говорилось: «Практически любую книгу на английском языке считали непристойной после публикации, множество переводных книг такого рода всегда издавалось второстепенными издателями. Целый запас «классики эротической литературы» (как-то: «Камасутра», Фрэнк Харрис, де Сад и т. д.) публиковался на протяжении веков и таким образом пришел на рынок».

    По той причине, что некогда запрещенные книги получали признание, авторы многих романов, опубликованных в последние двадцать лет, воспользовались этим, свободно включая сексуальные подробности и ничем не оправданные эротические сцены. Взгляды общества на секс поменялись, и многие книги, которые ранее были бы запрещены как порнографические или непристойные, ныне становятся бестселлерами. Даже дешевые книги «для взрослых», которые не претендуют ни на что, кроме полового возбуждения читателей, теперь легко доступны для желающих — через каталоги или в розничных магазинах. Правовая граница между порнографией и эротикой стерлась, и различия теперь определяются скорее эстетическим впечатлением, нежели содержанием.

    Но чем «эротическое» отличается от «порнографического»? В XIX веке книготорговцы придумали термин «эротика» для описания непристойных фрагментов, которые обнаруживали в такой классике, как стихи Катулла, сатиры Ювенала, в наставлениях в любви — «Камасутре» или многолетнем фаворите цензоров — «Фанни Хилл, или мемуары женщины для утех», которая стала объектом первого судебного процесса о непристойности в США в 1821 году. Эти старинные произведения не имеют ничего общего с дешево изданными книгами середины XX века. Рынок удовлетворял прихоти человека со средствами, который мог позволить себе богато иллюстрированные роскошные издания, потрафлявшие его «необычному», как говорили, вкусу. Клиенты щедро платили за свое удовольствие.

    Возрастающий всеобщий интерес к эротике удовлетворяла массовая продукция, и дешевые издания чтива в ярких обложках и с бессюжетным повествованием наводнили рынок. Внешний вид их резко контрастировал с прекрасно иллюстрированной, хорошо изданной джентльменской эротикой XIX века, но назначение этих изданий было одним и тем же. Главная разница заключалась в цене. Различия стали настолько нечеткими, что в 1970 году доклад Комиссии президента США по проблемам непристойностей, несмотря на все усилия, так и не смог дать четкого определения непристойного и порнографического, и таким образом, незаконного.

    Определения не прояснились и в 1986 году, когда Комиссия по порнографии генерального прокурора (которую часто называют «Комиссия Миза») объявила, что ее выводы относительно опасностей порнографии неокончательны. Хотя комиссия и рекомендовала ужесточить санкции против детской порнографии и материалов, демонстрирующих сексуальное насилие, члены комиссии ограничились рекомендациями относительно текстов. Эксперты призвали быть «исключительно внимательными» в отношении преследования распространителей материалов, не содержащих фотографий, картин или рисунков. «Печатное слово всегда имело и имеет большой вес в нашей и любой другой культуре». Относя «книги, состоящие только из печатного текста», к «наименее вредным» видам порнографии, комиссия отметила, что подобные тексты могут не всегда отвечать критериям порнографии, согласно которым они должны быть «откровенно сексуальными, направленными в первую очередь на половое возбуждение».

    Полтора века судебных процессов о непристойности в литературных произведениях закончились, и прежние аргументы стали несостоятельными. Те, кто умели читать, могли удовлетворять себя соблазняющей силой возбуждающих слов, — таковы были потребители «эротики». Менее грамотные предпочитают смотреть возбуждающие фильмы для взрослых или иллюстрированные журналы, доставляя себе удовольствие «порнографией». Все эти категории обладают равной притягательностью, однако, как кажется, аудитория у каждой своя.

    Цель этого раздела, посвященного произведениям, которые преследовали на основании сексуального содержания, — не осмеять или защитить классическую эротику или дешевую порнографию, издающиеся много столетий. Напротив, она заключается в том, чтобы осветить изменение отношения культуры к эротике, исследуя судебные истории классических и типичных произведений прошлых столетий, а равно и произведений XX века.

    Дон Б. Соува, доктор философии.

    Американская трагедия

    Автор: Теодор Драйзер

    Год и место первой публикации: 1925, США

    Издатель: «Бони энд Лайврайт»

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Американская трагедия» — романная версия дела убийцы Честера Джиллета, которое расследовалось в 1906 году. В романе прослеживается, как судьба человека определяется его происхождением, воспитанием, личностью, индивидуальностью и условиями жизни; что приводит его к жажде роскоши и недосягаемых для него удовольствий. Первое издание романа вышло в двух томах: в первой части излагаются события, приведшие к трагедии, а вторая повествует о судебном процессе.

    Клайд Грифитс — сын уличных проповедников-еван-гелистов. Миссионерская деятельность родителей не может обеспечить его запросов: модная одежда, высокий социальный статус и утонченные друзья остаются мечтами молодого человека. Он работает коридорным в дорогом отеле в Канзас-Сити, где наблюдает за состоятельными людьми, которые обладают всем тем, о чем грезит Клайд. В страстном увлечении Гортензией Бриге он открывает потребности собственного либидо, — на девушку уходит весь его заработок. Вскоре Клайд впервые посещает бордель, в этой сцене описывается интерьер публичного дома и девушки, готовые ублажить клиента. С выбранной им девицей Грифитс поднимается в комнату на втором этаже, где его партнерша «спокойно стала перед большим зеркалом, в котором он мог видеть ее всю, и начала раздеваться…»

    После автомобильной аварии, в которой Клайд задавил человека, герой покидает Канзас-Сити и отправляется в городок Ликург (штат Нью-Йорк). Дядя дает ему работу на семейной фабрике воротничков.

    Мечтая о собственной бесплатной «языческой девушке», Клайд завязывает сексуальные отношения с Робертой Олден, работницей фабрики, которая считает, что он ее любит. Несмотря на отсутствие подробного описания эротических сцен, ясно, что отношения героев не платонические: ведь герои «после напрасной борьбы против большей близости — желанной обоим — с пугливым, лихорадочным нетерпением ожидали приближения ночи». Их связь продолжается, но Клайд увлекается дочерью богатого фабриканта — в надежде жениться на ней. Когда он пытается порвать с Робертой, выясняется, что она беременна. Попытки Клайда избавиться от ребенка — его визиты к фармацевтам и доктору — неудачны. Роберта отказывается от аборта и настаивает, чтобы Клайд женился на ней, как обещал. Они отправляются на однодневную прогулку в горы Эдирондек. Во время лодочной прогулки по озеру лодка накреняется и Роберта падает за борт. Клайду не удается ее спасти, причем совершенно неясно, пытался ли он сделать это. Клайд пускается в бега, но его ловят и судят. Признанней виновным, он приговаривается к казни на электрическом стуле; до самой своей смерти преступник сомневается, совершил ли он убийство или нет.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    В 1929 году «Американская трагедия» была конфискована в Бостоне, после признания нью-йоркского издателя Дональда Фрида виновным в нарушении устава о непристойности штата Массачусетс. Издатель был осужден за торговлю книгой. В ходе слушания дела «Государство против Фрида, Mass. 318, 171 Н. Е. 472 (1930)», прокурор Общества неусыпной бдительности зачитывал в суде различные отрывки из романа, полностью же книгу не прочитали ни судья, ни присяжные. После чтения отрывка о борделе, где девушка начинает раздеваться, обвинитель, обращаясь к присяжным (состав их был исключительно мужской): «Что ж, возможно там, откуда родом джентльмен, опубликовавший эту книгу, не считается непорядочным, непристойным, и аморальным, когда женщина начинает раздеваться перед мужчиной, но в Роксбери, откуда родом я, считается».

    Адвокат Фрида Артур Гарфилд Хейс и Драйзер обратились к суду с просьбой рассмотреть книгу целиком, а не только определенные отрывки, но судья отказал им. Защита, кроме того, пригласила известного адвоката Кларенса Дарроу, чья роль заключалась в чтении вслух отрывков из книги. Хейс намеревался допросить Драйзера так, чтобы автор смог доказать, что он не хотел написать непристойную или аморальную книгу, но Драйзер был этой возможности лишен, так как судья отклонил все вопросы защиты. Фрид был признан виновным в распространении «непристойной и оскорбительной» книги, но приговора за этим не последовало. В мае 1930 года издатель подал апелляцию, но Верховный суд Массачусетса утвердил приговор в процессе «Государство против Фрида, 271 Mass. 318, 171 N.E. 472, 69 A. L. R. 640 (Sup. Jud. Ct. 1930») и заставил Фрида уплатить 300 долларов штрафа. Судья не позволил зачитывать в суде всю книгу. Он постановил, что зачитывать целую книгу присяжным непрактично, и заметил, что исключение из текста пассажей, признанных непристойными, не будет существенным для содержания романа. Суд также отклонил апелляцию книготорговца, уличенного в продаже книги. По иронии судьбы, во время процесса роман был включен в список обязательной литературы курса английского языка Гарвардского университета.

    Шумиха вокруг «Американской трагедии» спровоцировала цензурные реформы в законодательстве штата Массачусетс. Из нескольких предложенных законопроектов закон, по которому необходимо было рассматривать книгу целиком, а не только отрывки из нее, провалился 1 апреля 1929 в сенате Массачусетса: 15 голосов против 13. Закон был вынесен на рассмотрение повторно и снова провалился — на этот раз было 20 голосов против 17.

    Boyer P.S. Boston Book Censorship in the Twenties // American Quarterly. 1930. № 15. P. 3–24.

    Bullard F.L. Boston's Ban Likely to Live Long // New York Times. 1929. April 28. Sec. 3. P. 1, 7.

    Gilloti C.F. Book Censorship in Massachusetts: The Search for a Test of Obscenity // Boston University Law Review. 1962. № 42. P. 476–491.

    Grant S.S., Angoff S.E. Recent Developments in Censorship / / Boston University Law Review. 1930. № 10. P. 488–509.

    Markmann C.L. The Noblest Cry: A History of the American Civil Liberties Union. New York: St. Martin's, 1965.

    More of the Same: Massachusetts Supreme Court and Dreiser's «American Tragedy» // Outlook. 1930. № 155. P. 214.

    Schriftgiesser K. Boston Stays Pure // New Republic. 1929. № 58. P. 327–329.

    Арабские ночи, или Тысяча и одна ночь

    Переводчик: сэр Ричард Бертон

    Год и место первой публикации: 1881, Англия; 1885–1888, Швейцария

    Издатели: «Уортингтон Бук Компани»; «Кама Шастра Сосайети»

    Литературная форма: собрание народных сказок

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Арабские ночи» долгое время считались детской литературой и были известны английскому читателю по таким историям, как «Синдбад-Мореход», «Аламин и волшебная лампа» и «Али-Баба и сорок разбойников». Персидские, индийские и арабские народные сказки были собраны в Каире около 1450 года и объединены под названием «Книга тысячи и одной ночи». Французский перевод Антуана Галлана, опубликованный им за свой счет в 1707–1717 годах, привлек к сказкам внимание европейцев, и в XVIII–XIX веках в Европе и США вышло в свет бесчисленное количество адаптированных вариантов.

    Все издания сохраняли одно и то же сюжетное обрамление сказок. Рассказчица Шахерезада начинает свое повествование, чтобы сохранить себе жизнь. Приказав обезглавить за измены свою жену и десять любимых наложниц, султан Шахрияр вот уже три года каждую ночь женится на новой девушке, которую убивает на рассвете. Молодых женщин становится все меньше, и страна возмущена таким обычаем. В это время султан женится на Шахерезаде, которая просит оставить с ней ее сестру Дуньязаду. Шахерезада начинает рассказывать сказку для своей сестры за час до рассвета. Шахрияр тоже слушает и увлекается историей, но Шахерезада обрывает свой рассказ, потому что наступает день. Шахрияру хочется дослушать окончание истории, поэтому он оставляет девушку в живых и велит продолжить рассказ на следующую ночь. Хитроумная Шахерезада продолжает свои рассказы, но обрывает их на середине с наступлением утра на протяжении тысячи и одной ночи. За это время она родила троих детей, рассказала 270 сказок и смогла завоевать доверие и любовь своего мужа.

    Эдвард Уильям Лейн опубликовал за свой счет первый английский перевод в 1840 году, в 1881 году вышли в свет «Арабские ночи» в переводе Джона Пейна. Но наиболее полным был перевод сэра Ричарда Бертона, который к тому же смог передать стиль оригинала, хотя это было почти невозможно. Лейн же перевел меньше половины сказок и опустил сексуальные сцены. Пейн перевел больше сказок, но сексуальные сцены либо отсутствуют, либо передаются метафорически: «Она скинула одежду, и я любил ее. Она была невиданной доселе жемчужиной, молодой кобылицей, не оседланной ни одним мужчиной». В переводе Пейна описываются сношения людей с животными и упоминаются бедра, груди и ягодицы.

    Бертон, чей перевод содержит более откровенные сексуальные описания, в предисловии писал, что переводил сказки так, «как если бы араб писал по-английски». Соответственно, в его переводе это бурные, грубые и бесстыдные повествования о похоти, лесбиянстве, содомии, скотоложстве, трансвестизме, педерастии, инцесте и прочих сексуальных отклонениях. Сексуальные рабыни, юные девственницы, вездесущие евнухи, распутные старухи и подогретая вином похоть соблазняют читателя. Несмотря на то, что большинство описаний сексуальных отношений передано эвфемизмами, сексуальная природа действий очевидна. Одна из историй детально описывает оргию носильщика с тремя женщинами, которые восхищаются и забавляются его «копьем», пока он домогается «твоей щели, твоего лона, твоего целомудрия, твоего клитора». Некоторые соблазнения начинаются с того, что мужчина и женщина, «разгорячившись от вина», обнимаются с «поцелуями и стонами удовольствия и любовными играми», после чего они испытывают «страстное желание» перед «лишением ее невинности».

    В издание бертоновского перевода было включено его «Заключительное эссе», четверть из 166 страниц которого посвящена описаниям, анализу и оценке различных вариантов содомии и педерастии, с которыми он ознакомился за годы путешествий. Он пишет языком социального антрополога, цитирует труды путешественников, историков, медицинских экспертов, приводит примеры исторических гомосексуальных связей, а также размышляет над ролью педерастов и гомосексуалистов в истории и общественной жизни XIX века.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    «Закон о непристойных публикациях» в Англии появился в 1857 году, его целью было запретить издание материалов сексуального содержания, поэтому боязнь судебного преследования сделала Бертона осторожным. Он не стал сокращать свой труд, но сильно изменил стиль публикации. За свой счет он напечатал тысячу экземпляров в Индии, в Бенаресе, указав в качестве издателя «Кама Шастра Сосайети». Основателями и единственными членами этого общества были сам Бертон и его приятель, писатель Фостер Фитцджеральд Арбетнот. Первое издание было распродано по подписке за сумму, эквивалентную в настоящее время 200 долларам за экземпляр. Книга оказалась финансово успешной, и Бертон получил прибыль в размере 10 тысяч гиней (25 тысяч долларов в деньгах 1890-х годов).

    Бертон заявлял, что «Арабские ночи» — книга, предназначенная только для мужчин и в первую очередь для студентов, желающих расширить свои познания о культуре других народов. В «Эдинбро Ревью» Бертону ставилось в вину то, что «он знает тридцать пять языков и диалектов, особенно язык порнографии», а также в том, что он специалист «во всем, что относится к животному в человеке». Другой обозреватель его обширный труд назвал «экстраординарным собранием грязи».

    После смерти Бертона неоднократно издавались сокращенные версии его работы, но полная версия была публике недоступна. В США она была запрещена таможней — вплоть до 1931 года. Когда Бертон умер, его жена, леди Изабелл, уничтожила все его личные бумаги, в том числе и рукопись «Арабских ночей». Она также поручила Уильяму Куту, секретарю «Национального общества бдительности», сжечь после ее смерти все книги и бумаги, чтобы уничтожить сохранившиеся «непристойности».

    Перевод Пейна оказался одним из самым дорогих изданий литературной классики, наряду с «Декамероном» Боккаччо, «Гептамероном» Маргариты Наваррской, «Гаргантюа и Пантагрюэлем» Рабле, «Историей Тома Джонса» Филдинга, «Исповедью» Руссо и «Наукой любви» Овидия. Эти книги участвовали в деле против «Уортингтон Бук Паблишинг Компани», 30 N.Y.S. 361 (1894). Нью-йоркское «Общество за искоренение порока» под руководством рьяного поборника нравственности Энтони Комстока начало гражданский процесс против обанкротившейся «Уортингтон Бук Паблишинг Компани», которая добивалась права распродать свое имущество. Представитель компании обратился к суду с просьбой позволить продать дорогие букинистические издания мировой классики. Комсток выступил в суде против продажи.

    Объясняя решение суда, судья Морган О'Брайен заявил: «Если постараться, то можно отыскать чувственные и оскорбительные для чьей-либо нравственности моменты как в этих произведениях, так и творениях других великих авторов», добавив, что если сократить в этих произведениях некоторые эпизоды, то «пришлось бы сокращать также огромное количество художественных произведений самых известных авторов, написанных на английском языке». Суд вынес решение, что эти книги можно охарактеризовать как «качественные издания, как в плане печати, так и переплета, но продавать их следует лишь тем, кого они интересуют в силу своих литературных достоинств или как превосходный образец книгоиздательского дела». И несмотря на то, что текст там был точно такой же, как в более дешевых изданиях, судья О'Брайен решил, что «их высокохудожественный характер, высокое качество стиля, отсутствие кричащих и грубых иллюстраций выгодно отличают их от вульгарных и оскорбительных сочинений, которые власти обязаны запретить».

    Запрет на ввоз в США полного издания Бертона был в силе до 1930 года, когда «Закон о тарифах» отменил запрет на ввоз произведений признанных классиков литературы.

    Anthony Comstock Overruled // Publishers Weekly. 1894. № 45. P. 942–943.

    Bercovici A. «That Blackguard Burton!» Indianapolis: Bobbs-Merrill, 1962.

    Brodie F.M. The Devil Drives: A Life of Sir Richard Burton. New York: Norton, 1967.

    Rice E. Captain Sir Richard Francis Burton. New York: Scribner's, 1990.

    Thomas D. A Long Time Burning: The History of Literary Censorship in England. New York: Praeger, 1969.

    Влюбленные женщины

    Автор: Д. Г. Лоуренс

    Год и место первой публикации: 1920, США

    Издатель: Томас Зельтцер

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    Роман «Влюбленные женщины» рассказывает о сексуальном опыте и взаимоотношениях сестер Урсулы и Гудрун Бренгвен, их любви и жизни в маленьком шахтерском английском городке. Во многих отношениях образы сестер воплощают цели и желания других молодых женщин начала XIX века — выйти замуж, завести детей, а также их ненависть к среднему классу, к которому они принадлежат. Однако Урсула отличается от Гудрун — способностью ответить и духовно, и физически на чувства Руперта Биркена. Любовники все же долго сражаются друг с другом, прежде чем достигают взаимопонимания: «он хотел, чтобы секс опустился до уровня других аппетитов, стал бы функциональным процессом». В конце концов, они достигают гармонии в отношениях, — таким образом Лоуренс сочетает физическую страсть с духовным единением. «Они сбросили одежду, и он привлек ее к себе и нашел ее, нашел чистую сверкающую реальность ее всегда невидимой плоти. Утоленный, обессиленный — его пальцы на ее нераскрытой наготе были пальцами тишины на тишине… Ее желание было удовлетворено. Его желание было удовлетворено».

    В другом фрагменте романа их сексуальные отношения изображены более откровенно. «Опустившись перед ним на колени на коврик перед камином, она обняла его бедра». С другой стороны, Гудрун и ее любовник Джеральд, слишком погружены в себя, чтобы прийти к настоящему диалогу, и описания их сексуальных отношений кратки.

    Помимо чувственных сцен между Урсулой и Рупертом, критики осудили желание Руперта сблизиться с Джеральдом Гричем. Руперт считает, что между мужчинами существует та степень интимности, которая невозможна с женщиной. В одном из эпизодов двое мужчин борются обнаженными, и Руперт верит, что они вот-вот достигнут доверия и взаимопонимания, но Джеральд оказывается неспособным полностью открыть свои чувства кому бы то ни было.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Несмотря на то, что язык романа «Влюбленные женщины» нельзя назвать «неприличным» в привычном смысле и в книге нет совсем откровенных сцен, сексуальные отношения Урсулы и Руперта и гомоэротическая связь Руперта и Джеральда вызвали сильные нарекания со стороны критики. Роман вышел в свет в 1920 году ограниченным тиражом в 1 250 экземпляров и распространялся только по подписке. Вместо выходных данных Зельтцера на титульном листе стояла фраза «Отпечатано частным образом», дабы защитить фирму от нападок цензоров. Но это как раз и было верным знаком для потенциальных цензоров: даже издатель считает книгу чересчур откровенной, чтобы включать ее в издательский список. Двумя годами позже Зельтцер издал роман со своими выходными данными. В 1922 году ограниченное издание «Влюбленных женщин» стало одной из трех книг, выпущенных Томасом Зельтцером, которые вовлекли в громкий цензурный процесс. Двумя другими были «Возвращение Казановы» Артура Шнитцлера и анонимное издание «Дневник девушки». Суд вынес решение в пользу издателя.

    В 1923 году судья Верховного суда Джон Форд попытался запретить «Влюбленных женщин», после того как его дочери порекомендовали эту книгу в библиотеке. Форд учредил «Лигу чистых книг» и сотрудничал с Джоном Самнером, секретарем «Нью-йоркского общества за искоренение порока», пытаясь добиться проведения законопроекта о «чистоте книг» в нью-йоркском законодательстве. Он поддерживал введение и ужесточение законов против непристойности. Разгневанный его действиями, Лоуренс послал Форду телеграмму из Таоса, опубликованную в феврале 1923 года в «Паблишере Уикли»:

    «Пусть судья Джон Форд вершит свое правосудие в суде и не пытается прыгнуть выше себя. Пусть он также отберет читательский билет у мисс Форд, чтобы с ней не приключилось худшее. Ей скорее нужен абонемент в кондитерскую, потому что, разумеется, «Влюбленные женщины» не были написаны для семейства Фордов… Папе, маме и дочке следует оставить в покое древо познания. Судье не удастся срубить его своим здоровенным топором. У людей и получше его это не получалось».

    Воуег P.S. Purity in Print: The Vice-Society Movement and Book Censorship in America. New York: Scribner's, 1968.

    Censorship Beaten in New York Case // Publishers Weekly. 1922. № 102. P. 801–904.

    De Grazia E. Girls Lean Back Everywhere: The Law of Obscenity and the Assault on Genius. New York: Random House, 1992.

    Ford J. Criminal Obscenity, a Plea for Its Suppression. New York: Revell, 1926.

    Lawrence D.H. On Obscenity // Publishers Weekly. 1923. February 23. P. 580.

    Loth D. The Erotic in Literature. New York: Dorset, 1961.

    Госпожа Бовари

    Автор: Гюстав Флобер

    Год и место первой публикации: 1857, Франция; 1888, Англия

    Издатели: Мишель Леви; Генри Визителли

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    Роман «Госпожа Бовари» — это история Эммы Руо, молодой француженки, вышедшей замуж за работягу — доктора Шарля Бовари. Ее стремление к невероятным романтическим идеалам разрушает ее брак и ее жизнь. Несмотря на то, что муж обожает ее, она к нему практически безразлична, вместо этого она ищет страстную любовь, о которой читала в романах. Чета Бовари попадает на костюмированный бал в поместье маркиза, Эмма танцует со знатью и общается с богачами и покйдает бал в уверенности, что именно для такой жизни она рождена.

    Она чувствует себя очень несчастной, и Шарль решает, что им нужно сменить обстановку. Когда они переезжают из Тоста в Ионвиль, Эмма понимает, что она беременна. Эта новость и внимание помощника нотариуса Леона, разделяющего ее увлечение искусством и литературой, отвлекают ее до тех пор, пока не рождается ребенок. Эмма надеялась, что родится мальчик, и крайне разочарована рождением дочери. Она начинает занимать деньги у ростовщика Дере на покупку роскошных вещей, которых, по ее мнению, достойна.

    Эмма становится все более несчастной, ее тянет к Леону, они признаются друг другу в любви, но романа между ними не происходит. Вместо этого, дабы избежать искушения, Леон уезжает в Париж. У Эммы завязывается роман с пациентом ее мужа, состоятельным помещиком Родольфом Буланже, которому захотелось добавить ее к списку своих побед. Эмма бросается на свидание в поместье Буланже каждое утро, встречается с ним вечерами, они страстно занимаются любовью, после того, как Шарль засыпает.

    Новизна отношений проходит, и Буланже разрывает связь. Эмма впадает в глубокую депрессию и не встает с постели целых два месяца. Когда она выздоравливает, Шарль везет ее в оперу в Руан, но она снова тайно встречается с Леоном. Она лжет Шарлю, говоря, что берет уроки игры на фортепьяно каждую неделю в Руане, вместо этого встречаясь с любовником.

    В это время растет ее долг Лере. Эмма приходит в отчаяние, когда Лере заявляет, что подаст на нее в суд, и пугает конфискацией имущества в случае, если она не выплатит немедленно 8 000 франков. Не в состоянии найти деньги, Эмма кончает с собой, приняв мышьяк и написав письмо с объяснениями Шарлю. Ее смерть подкашивает Шарля, который умирает вскоре после нее. Их дочь Берту остается сиротой и, чтобы прокормить себя, вынуждена пойти работать на прядильную фабрику.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Роман «Госпожа Бовари» был запрещен еще до публикации отдельной книгой, когда его главы появились в «Ревю де Пари», литературном журнале, принадлежавшем другу Флобера Максиму Дюкампу. Прежде чем дать согласие на публикацию, Дюкамп попросил убрать фрагмент в полторы страницы в конце романа. Отрывок описывал продолжительное свидание Эммы с Леоном за задернутыми занавесками наємного экипажа, и Дюкамп был уверен, что этот отрывок цензура не пропустит. Флобер согласился, но он был не готов к следующей редакционной заметке, вставленной редакторами на месте отрывка: «Здесь редакторы сочли необходимым изъять фрагмент, который не согласуется с политикой «Ревю де Пари»; таким образом мы сообщаем об этом автору». Позже редакторы потребовали сократить шестую и последнюю главы. Флобер сначала протестовал, затем неохотно согласился, но теперь уже сам добавил к тексту заявление относительно качества сокращенного произведения.

    Пропуск неприличных отрывков не предотвратил действий правительства, предпринятых против «Госпожи Бовари». Это была акция, направленная, как понял Флобер, скорее против либерального «Ревю», нежели против его романа. Процесс против «Госпожи Бовари» начался 29 января 1857 года, он проходил крайне формально. Во время процесса имперский адвокат Эрнест Пинар признал, что язык закона 1819 года «слишком нечеток, слишком гибок». Он также заявил, что правосудие в данном случае столкнулось с некоторыми трудностями, так как чтение романа целиком для присяжных отнимет слишком много времени, а чтение только «порицаемых пассажей» слишком ограничивает представление о книге. Дабы решить проблему, Пинар детально пересказал роман и зачитал дословно оскорбительные фрагменты. Дав свою версию происходящего в романе, Пинар призвал присяжных наложить «ограничения» и заметил: «Да, мсье Флобер знает, как разукрасить свои картины всеми средствами искусства, но без подобающей искусству строгости. Для него не существует никакой дымки, никаких покровов — он преподносит нам природу в ее наготе и грубости!»

    Защищавший Флобера адвокат описал роман как руководство по буржуазной респектабельности, заметив, что он повествует о последствиях отступления от морали. Присяжные, принимавшие решение целую неделю, оправдали автора, издателя и печатника без оплаты издержек на основании того, что их вина «недостаточно установлена». По существу, суд объявил, что Флобер «пренебрег правилами, которые уважающий себя писатель не должен преступать или забывать, литература как искусство должна быть чиста и незапятнанна не только по форме, но и по содержанию, чтобы достигнуть совершенства и правильного воздействия, апеллируя к потомству». Вскоре роман был опубликован без купюр, за два первых месяца было продано 15 тысяч экземпляров.

    В 1888 году английский издатель Флобера Визителли подвергся нападкам со стороны «Национальной ассоциации бдительных» (НАБ). Эта организация состояла преимущественно из церковных деятелей и была основана в 1886 году, чтобы продолжить дело «Общества за искоренение порока», которое прекратило свое существование несколькими годами раньше. Роман «Госпожа Бовари», переведенный на английский язык сыном издателя, стал одной из их мишеней, наряду с произведениями Золя, Гонкуров, Мопассана, Доде и Бурже. НАБ привлекла внимание члена палаты общин Сэмюэла Смита, который выступил против Визителли как «главного виновника в распространении развращающей литературы» в мае 1888 года. Палата решила, что «закон против непристойных и оскорбительных картин и публикаций должен быть ужесточен». Правительство предоставило инициативу возбуждения процессов частным лицам.

    Другие политики и газеты присоединились к борьбе против порнографии, расширяя поле битвы. Католическая газета «Тейблет» обозвала Визителли порнографом. Юридическая фирма «Коллет и Коллет», нанятая НАБ в августе 1888 года, привлекла Генри Визителли к суду. Защита заявила, что Визелли аккуратно сокращал книги, переводившиеся его издательством на английский язык, и обратила внимание на то, что полная версия на французском имеет свободное распространение и активно продается в Англии. Обвинение сочло этот факт не относящимся к делу, и издатель был признан виновным в «публикации непристойных пасквилей». Визителли был оштрафован, ему было приказано прекратить издавать оскорбительные произведения. Но он не отступился и получил четыре месяца тюрьмы, несмотря на слабое здоровье.

    В 1893 году Американская библиотечная ассоциация впервые выпустила книжный справочник из пяти тысяч наименований для маленьких библиотек и отделений, назвав его «То, что заслуживает доверия». В этот список не вошло ни одно из произведений Флобера.

    Elliott D. The Book That Shocked Paris: The Strange Story of «Madame Bovary» // Books and Bookmen. I960. № 5. P. 11, 46.

    Geller E. Forbidden Books in American Public Libraries, 1876–1939: A Study in Cultural Change. Wesport: Greenwood Press, 1984.

    Kendrick W. The Secret Museum. New York: Viking, 1987. Mancuso L. The Obscene: The History of an Indignation. London: MacGibbon & Key, 1965.

    Steegmuller F. Flaubert and «Madame Bovary». Boston: Houghton Mifflin, 1970.

    Реизов Б.Г. Творчество Флобера. M.: ГИХЛ, 1955. С. 186–301.

    Декамерон

    Автор: Джованни Боккаччо

    Время и место первой публикации: XIV век, Италия; 1921, Англия

    Издано: частным образом; «Наварр Сосайети»

    Литературная форма: сборник новелл

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Декамерон» — одно из самых ранних по времени создание художественных произведений, обвиненное в «непристойности» в США. В фабуле, обрамляющей сборник новелл, десять юношей и девушек, бежавших от чумы, развлекают друг друга историями на самые разные темы. Каждый должен рассказать одну историю в день на определенную тему, всего историй — 100. И лишь восемь из них чисто эротического содержания, тогда как остальные посвящены критике общественного устройства, ловким мошенническим проделкам, осуждению монахов и священников.

    В некоторых рассказах упоминаются супружеские измены или прелюбодеяния — коротко или косвенно. В других упоминания вызывающие, но не эксплицированные. Фигуры речи заменяют в историях откровенные описания сексуального характера. О груди и половых органах говорится при помощи иносказаний, причем множество метафор связано с посевом, пахотой и жатвой. К примеру, жена говорит, что ее муж пренебрегает «возделывать ее поле». Женщина отдается своему любовнику, «подобно диким парфянским кобылицам, резвящимся в просторных полях»..[1] Даже повседневная утварь — ступа и пестик — становится метафорами полового акта, как в новелле, в которой мужчина жалуется, что «коли она не будет ссужать мне ступку, я не стану ссуЖать ее ничем другим».

    Из восьми эротических новелл четыре основаны на шалостях и шутках. Так, в десятой, рассказанной на девятый день, священник убеждает мужика, что если он превратит жену в кобылу, это поможет ему в торговле. Жена послушно раздевается догола и становится на четвереньки, пока священник объясняет мужу, что самое сложное — приделать кобыле хвост. Жена терпеливо ждет, пока священник пытается превратить разные части ее тела в лошадиные. Священник совершает с ней половой акт, изображая приделывание хвоста, но весь процесс описан при помощи метафор:

    «Наконец, когда ничего более не оставалось сделать, кроме хвоста, он, приподняв рубашку и взяв кол для рассады, которым он садил людей, быстро ввел его в устроенную для того щель и сказал: А это пусть будет хорошим конским хвостом»».

    Десятый рассказ третьего дня содержит самое длинное описание полового сношения — до последнего времени его редко переводили. В этой истории монах убеждает юную и наивную девушку, что она служит Господу, ублажая его, ибо у него есть «дьявол», которого можно утихомирить, только поместив в ее «ад». Даже эта история комическая: девушка дает фору монаху, выказывая такой энтузиазм в служении Богу, что утомляет хитреца своим пылом.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Впервые «Декамерон» попал в католический «Индекс запрещенных книг» по приказу папы Павла IV, в 1559 году, а в

    1564 году запрет был подтвержден. В центре недовольства были «отвратительные сексуальные сношения», в которых непосредственное участие принимали клирики, монахи, монахини и настоятельницы. Однако благодаря спросу, который выразился в «настойчивом требовании» публики, Гуинти из Флоренции в 1573 году издал сокращенную версию — с разрешения великого инквизитора Флорентийского Манрике и великого инквизитора Пизанского. Издание было исправлено под руководством папы Григория VIII: сексуальные сцены и намеки на них остались, но персонажей духовного звания заменили мирянами, знатью и горожанами. Папе Сиксту V сокращения показались недостаточными, и он снова включил книгу в «Индекс». Но читательский спрос, в том числе со стороны священнослужителей, был столь велик, что Сикст V дал разрешение на новое сокращенное издание, приказав исключить еще несколько сексуальных сцен и грубых намеков на них. Эта редакция была издана в 1588 году, но новое издание не удовлетворило Сикста V, — книга вновь оказалась в «Индексе». И все же «Декамерон» был доступен повсеместно, а власти закрывали глаза на отдельные случаи подобного непослушания, — главным образом, ввиду чрезвычайной популярности произведения.

    В докладе «Как сделать преуспевающей городскую библиотеку», опубликованном в 1876 году, Фредерик Бичер-Перкинс, помощник библиотекаря Бостонской публичной библиотеки, рекомендует установить цензуру в библиотечных фондах:

    «Следует исключить книги Рабле, «Декамерон», «Гептамерон», «Contes drolatique» («Озорные рассказы») Бальзака, <… > — все они продаются в английских переводах за деньги иными уважаемыми американскими издателями. И лишь немногие будут возражать против изъятия этих скабрезных и аморальных книг из публичных библиотек».

    В 1892 году «Декамерон» оказался в центре судебного процесса над «Уортингтон Бук Паблишинг Компани», испытывавшей финансовые трудности. Ответчик намеревался продать некоторые книги из ассортимента компании (среди которых были «Арабские ночи», «История Тома Джонса», «Наука любви», «Гептамерон», «Гаргантюа и Пантагрюэль», «Исповедь» Руссо и «Декамерон»), чтобы уплатить кредиторам, но Энтони Комсток выступил против продажи. На суде он потребовал, чтобы книги были публично сожжены (см. «Арабские ночи»).

    Год спустя Американская библиотечная ассоциация выпустила для небольших публичных библиотек и филиалов библиотек справочник, содержащий пять тысяч книжных наименований, называя его собранием того, «что можно с уверенностью рекомендовать всем». Ни одно произведение Боккаччо в этот список включено не было. В 1904 году издала свой «Каталог» Американская библиотечная ассоциация; сочинения Боккаччо в нем также отсутствовали, но, согласно Эвелин Геллер, этот цензурный шаг был не более чем оплошностью. В 1894 году Верховный суд США применил позаимствованное у англичан «правило Хиклина», согласно которому произведения общепринято высокой художественной ценности не могут считаться порнографическими. В этом решении фигурировали издания «Арабских ночей», «Истории Тома Джонса», «Декамерона», «Гептамерона» и «Науки любви».

    В 1903 году бостонское «Общество неусыпной бдительности» устроило травлю четырех местных книготорговцев, открыто рекламировавших и продававших «Декамерон» и «Гаргантюа и Пантагрюэля», несмотря на требования Общества воздержаться от этого. Далеко не такие уступчивые, как в прошлом, книгопродавцы, скоординировались со своими бостонскими коллегами и с издательством «Литгл, Браун энд Компани», чтобы организовать сопротивление этой попытке цензуры. Книгопродавцы, среди которых были Олд Корнер, R Джей Барлет; Джордж И. Литтлфилд, Чарльз И. Гудспид, и шестеро других, создали вместе с «Литтл, Браун» фонд для юридической защиты. Дело было передано в Бостонский муниципальный суд, и книготорговцы выиграли процесс против Общества.

    В 1906 году «Декамерон» был назван присяжными суда Цинциннати (штат Огайо) «неприличной, развратной и похотливой книгой непристойного характера». Эдвард Штифель, президент и управляющий «Куин Сити Бук Компани», был обвинен большим жюри за отправку книги по почте в Крофордсвиль (штат Индиана). Штифель организовал мощную защиту, вызвал в качестве свидетелей известного судью, члена Совета по образованию Цинциннати и уважаемого газетного редактора, которые подтвердили, что произведение является литературной классикой. Кроме того, Штифель представил суду библиотечные каталоги, каталоги книготорговцев со всего мира и каталоги публичных книжных аукционов Нью-Йорка и Бостона, — все они включали «Декамерон». Несмотря на данные свидетелями показания и представленные улики, присяжные совещались всего один час и пятнадцать минут и признали Штифеля виновным в пересылке «неприличных» материалов по почте. Судья не был столь суров: он приговорил к пятидолларовому штрафу и оплате судебных издержек.

    В 1927 году чиновники министерства финансов США в Вашингтоне (федеральный округ Колумбия) представили судебное решение, которое отменило постановление таможенной инспекции Нью-Йорка и разрешило ввоз 250 экземпляров книги, импортируемой «А. & С. Boni». Это решение положило конец запрету на «Декамерон» в США.

    В России несколько изданий «Декамерона» (Лион, 1558; Амстердам, 1597 и 1619) были помещены в недатированный «Catalogus Librorum prohibitorum et Manuscriptorum, qui in Bibliotheca Imperiali adsunt» («Каталог запрещенных книг и рукописей, имеющихся в Императорской библиотеке»), составленный, видимо, в XVIII веке. Однако есть основания полагать, что запрет этот был не очень строгим.

    Boyer P.S. Purity in Print: The Vice-Society Movement and Book Censorship in America. New York: Scribner's, 1968.

    Geller E. Forbidden Books in American Public Libraries, 1876–1939: A Study in Cultural Change. Wesport: Greenwood Press, 1984.

    Putnam G.H. The Censorship of the Church of Rome and Its Influence upon the Production and Distribution of Literature. Vol. 2. New York: Putnam, 1906.

    Tebbel J. A History of Book Publishing in the United States. Vol. 2. New York: Bowker, 1975.

    Джуд Незаметный

    Автор: Томас Харди

    Год и место первой публикации: 1895, Англия; 1895, США

    Издатели: Осгуд и Макилвейн; Харпер

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Джуд Незаметный» — история человека, чьи амбиции и мечты о престиже сталкиваются с личными желаниями. Джуд Фаули — неугомонный молодой человек: он скитается, движимый неутоленными желаниями. Он берется за самую тяжелую работу, чтобы обеспечить свое образование, изучать античность и теологию после того, как его наставник Ричард Филотсон уезжает в большой университетский город Крис-тминстер. Чтобы добывать средства к существованию, он становится каменщиком и уезжает из Уэссекса в Кристминстер, где он надеется работать, продолжая образование. Отношения с двумя совершенно разными женщинами препятствуют его самосовершенствованию.

    По дороге в Кристминстер Джуд встречается с Арабеллой Донн, дочерью фермера-свиновода. Она вместе с другими девушками моет свиную требуху и привлекает вниманиеДжуда, швырнув ему в голову свиную «пипиську» (пенис). Плененный таким проявлением, Джуд возвращает ей снаряд из холодного мяса, и они начинают флиртовать, пока «пиписька» украшает неподалеку перила моста. Немного спустя Арабелла соблазняет Джуда, и они женятся. После того, как угасла первая вспышка физической страсти, их ничто не объединяет; со временем они расходятся, хотя у них и успел родиться ребенок.

    Снова свободный, чтобы продолжить образование, Джуд отправляется в Кристминстер, где встречает свою кузину Сью Брайдхед, двуполую женщину. Она умна и борется за права женщин — это делает ее «новой женщиной». И хотя они влюбляются друг в друга, Сью решает выйти замуж за школьного учителя Джуда, Филотсона. Брак не стал счастливым. Сью оставляет Филотсона, и они с Джудом живут вместе. У них рождается двое детей, которых позже убивает ребенок Джуда от Арабеллы, после этого покончивший с собой. Когда Сью бросает Джуда, он возвращается к Арабелле, но ему не суждено долго прожить с ней. Он умирает в тридцать лет, зачахнув от вида колледжа, в котором он так отчаянно хотел учиться и который отверг его. Обнаружив его безжизненное тело, Арабелла решает подождать до следующего утра и никому ничего не говорить, чтобы насладиться праздничной ночью в компании друзей Джуда.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Харди соглашался на «чистку» нескольких своих произведений до обнародования, исключая из них таким образом множество потенциально полемичных моментов. Исследователь Малкольм Каули пишет, что из-за того, что Харди «адаптировал себя для публики», он был «опозорен даже в академических кругах». «Джуд Незаметный» стали публиковать с продолжением в журнале «Харперс Нью МансЛи» в США только после того, как автор согласился внести изменения в роман. Автор биографии Харди, Пиньон, пишет, что редактор X. М. Олден напомнил писателю, что «журнал не должен содержать того, что нельзя было бы прочитать вслух в семейном кругу». Прежде чем ежемесячные отрывки стали публиковаться, Харди должен был изменить название на «Мятежные сердца» и представить усыновленными сиротами внебрачных детей Джуда и Сью.

    Вырезанный текст был восстановлен в издании 1895 года, а «Джуд Незаметный» был атакован критиками куда яростнее, чем любое другое произведение Харди. Мартин Сеймур-Смит писал, что обозреватели называли роман «грязной историей», которая «пропитана сексом», и обвинили Харди в «валянии в грязи». Лондонская «Уорлд» навесила на него ярлык «Харди-дегенерат», а «Гардиан» забраковала роман как «постыдный ночной кошмар, о котором следует забыть как можно скорее». Романистка миссис Олифант заявила в «Блэквуд», что «Джуд Незаметный» «до последней буквы отвратителен» и заявляла, что «никогда в жизни не читала более омерзительной книги». Епископ Векфильдский Хау сжег свой экземпляр романа и убеждал всех в Англии сделать то же самое. Епископа возмущал «грубый образ» средства, которым Арабелла привлекла внимание Джуда, а также самоубийство их сына. Хау удалось изъять роман из библиотеки У. X. Смита. Во второй половине XIX века общедоступные библиотеки с абонементом оказывали значительное влияние на книготорговлю. Романы стоили дорого, и авторы зарабатывали на продажах совсем немного, если библиотеки с абонементом не заказывали их книги.

    В 1903 году Харди пересмотрел роман перед публикацией у его новых издателей «Макмиллан и K°». Сцена с бросанием свиного члена была существенно переделана из опасения, что она негативно отзовется на продажах. Упоминания о «холодном и влажном мясе» пениса удалили, так же как эвфемизмы «неприличная штука», «шишка из требухи», «часть свиньи» и «мягкая вещь». Он также ослабил акценты на развязном поведении и чувственности Арабеллы.

    Несмотря на то, что Харди прожил еще тридцать три года после первой публикации «Джуда Незаметного», это был его последний роман. Он пал духом, когда епископ Хау сжег его книгу: «этот опыт полностью излечил меня от желания писать романы». В эссе, написанном в 1890 году, — «Искренность в прозе» он признает, что воссоздание нравственно небезупречных героев, которые добиваются своего удела природным путем, может вылиться в роман, полный жестокости, зависти и других пороков, но это всего лишь реальность. И то, что такие произведения могут негативно повлиять на слабые умы, — тоже реальность. Как пишет Харди в эссе «Искренность в прозе»:

    «Мы не обязаны принимать все это слишком близко к сердцу из-за последствий для слабых умов такого искреннего изображения, когда поведение героев не образцовое, а награды и наказания раздаются не совсем по заслугам. Роман, который причинит моральный урон дюжине идиотов и укрепит тысячи нормальных, стойких умов, оправдывает свое существование; и, возможно, еще не написан — даже самым целомудренным автором — роман, в котором нельзя найти какого-нибудь морального инвалида или кого-либо, способного нанести ущерб».

    Он также порицает библиотеки и журналы за цензуру, за то, что они решили, что их читатели, вроде младших членов семьи, — нуждаются в предостережении, ненужном для взрослых. Он неизбежно признавал, что потворство «ханжеской цензуре» — та «пугающая цена», которую ему пришлось заплатить «за привилегию писать на английском языке — цена, не уступающая полной потере сочувственной веры в его персонажей каждым зрелым и проницательным читателем».

    Cowley М. After the Genteel Tradition. Carbondale: Southern Illinois University, 1964.

    Hardy T. Candour in Fiction // Thomas Hardy Personal Writings: Prefaces, Literary Opinions, Reminiscences. Lawrence: University of Kansas Press, 1966.

    Pinion F.B. Thomas Hardy: His Life and Friends. New York: St. Martin's, 1992.

    Seymour-Smith M. Hardy: A Biography. New York: St. Martin's, 1994.

    Yevish I.A. Attack on «Jude the Obscure»: AReappraisal Some Seventy Years After //Journal of General Education. 1967. № 18. P. 239–248.

    Исповедь

    Автор: Жан-Жак Руссо

    Год и место первой публикации: 1884, Швейцария; 1891, Англия

    Издатели: «Уолтхэм»; «Уортингтон»

    Литературная форма: автобиография

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Исповедь» Жан-Жака Руссо была опубликована посмертно, но он завершил сочинение незадолго до своей смерти в 1778 году. В этом объемном дневнике Руссо воссоздает век, в котором он жил, воссоздает политику и общество Франции XVIII столения. Кроме того, он страдает от того, что один из биографов назвал «моральным эксгибиоционизмом», и производит впечатление человека, преследуемого желанием открывать «непристойные и легкомысленные подробности своей сексуальной жизни». В книге открыто обсуждаются отношения Руссо с Терезой Левассер, его любовницей, с которой он прожил шестнадцать лет и к которой «всегда относился как к жене». Эти двое прижили пятерых детей — всех их отправили в воспитательный дом. Руссо признается, что он так мало интересовался этими детьми, что даже не сохранил записи с их именами и датами рождения.

    Несколько конкретных фрагментов в «Исповеди» спровоцировали попытки запретить книгу. Начало своего сексуального развития Руссо возводит к моменту, когда его тридцатилетняя няня, сестра священника, отшлепала его по голому заду. Он говорит, что это «определило мои вкусы, мои желания, мои страсти, меня всего на всю остальную жизнь…<…>…этот странный, по-прежнему упорный и доведенный до извращенности, до безумия…» В некоторых местах откровенно говорится о пристрастии Руссо к мастурбации в том отношении, что он рисковал здоровьем и считал себя эпилептиком: «Соблазненный этим пагубным преимуществом распоряжаться девушкой (без ее согласия — А. Е.), я стал разрушать дарованный мне природой крепкий организм…»

    Находясь в римско-католическом приюте в Турине после бегства из протестантской Женевы, шестнадцатилетний Руссо осуждает новообращенных сестер из приюта: «Это были отъявленные распутницы, самые отвратительные потаскухи, какие когда-либо оскверняли своим непотребством лоно церкви Господней». Монахи не менее похотливы, особенно один из них, который «часто целовал меня со страстью, что я находил малоприятным… Он хотел забраться в мою постель… и в итоге совершил ужасную вещь, попытавшись принудить меня, схватив за руку, сделать это с ним». Руссо заявляет, что ничего не знал об истинных намерениях других молодых людей.

    Читатель вовлечен не только в обсуждение подробностей сексуальной жизни писателя, не менее подробно изложены в «Исповеди» и его проблемы с простатой в более зрелом возрасте. Престарелый Руссо обнаружил потребность часто мочиться, но уважаемый писатель и философ так часто был в обществе, что не мог найти подходящего уголка во внутреннем дворе, чтобы облегчиться.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Длинная «Исповедь» Руссо запрещалась в основном из-за сексуального содержания и откровенного обсуждения шестнадцати лет совместной жизни с любовницей. В 1821 году «Исповедь» оказалась в ряду произведений, которые Этьен Антуан, епископ Труанский, упоминает в своем послании французскому духовенству, в котором он подтверждает все цензурные указы, выпущенные французской церковью и личные указы Парижского архиепископа,

    «в которых эти сочинения были запрещены как нечестивые и кощунственные, а также как направленные на подрыв основ морали и государства. Мы запрещаем, согласно церковным законам, печатание или продажу этих книг на территории нашей епархии и мы предписываем главам священников выполнять это предписание и следить, чтобы необходимое наказание было назначено всем, кто признается в непослушании».

    Авторитет католической церкви во Франции, по-видимому, считался достаточным, чтобы регулировать этот вопрос, и прошения о помещении сочинения в «Римский индекс» запрещенных книг подано не было. И все же с целью укрепления авторитета, папа Пий VII поместил «Исповедь» в список запрещенных книг «Римского индекса» от 1806 года и позже подтвердил запрет из-за сексуальных приключений, описанных Руссо.

    В 1892 году «Исповедь» Руссо была вовлечена в тяжбу «Уортингтон Бук Паблишинг Компани», которая испытывала финансовые трудности. Уполномоченный на проведение ликвидации компании хотел продать часть ассортимента компании, включая «Арабские ночи», «Историю Тома Джонса», «Науку любви», «Гептамерон», «Гаргантюа и Пантагрюэля», «Декамерон» Боккаччо и «Исповедь», чтобы уплатить кредиторам, но Энтони Комсток включился в дело, чтобы выступить против продажи. Он просил у суда официального сожжения книг. Суд отклонил эту просьбу (см. «Арабские ночи» и «Декамерон»).

    Годом позже, Американская библиотечная ассоциация впервые выпустила книжный справочник на петь тысяч названий для маленьких библиотек и филиалов, назвав его собранием того, «что заслуживает доверия». В список не вошло ни одно произведение Руссо, хотя была включена его биография.: На основании этого наблюдения Геллер замечает, что «противоречие между репутацией писателя и восприятием его произведений — надежный индикатор цензурного вмешательства: причины исключения не имеют отношения к значимости <произведения>».

    В 1929 году Таможенное управление США запретило ввозить книгу, заявив, что она «вредит общественной нравственности». В следующем году таможня сняла запрет.

    Cranston М. The Noble Savage: Jean-Jacques Rousseau. Chicago: University of Chicago, 1991.

    Geller E. Forbidden Books in American Public Libraries, 1876–1939: A Study in Cultural Change. Wesport: Greenwood Press, 1984.

    Huizinga J.H. Rousseau: The Self-Made Saint. New York: Grossman, 1976.

    Putnam G.H. The Censorship of the Church of Rome and Its Influence upon the Production and Distribution of Literature. Vol. 2. New York: Putnam, 1906.

    Камасутра Ватсьяяны

    Автор: Ватсьяяна (перевод Ричарда Ф. Бертона и Ф. Ф. Арбетнота)

    Год и место первой публикации: 1883, Швейцария; 1962, США

    Издатели: «Кама Шастра Сосайети»; И. П. Даттон

    Литературная форма: наставление в любви

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Камасутра» Ватсьяяны, классика санскрита, написана в Индии около 300 года до нашей эры и была хорошо известна среди образованных сословий. Английский путешественник и искатель приключений сэр Ричард Бертон перевел произведение на английский язык в 1883 году, но сама природа сочинения ограничила публикацию частными изданиями.

    Происхождение произведения запутанно. Известное также как «Камашастра» и «Анангаранга» сочинение представляет собой руководство в индийском браке. Рукопись, которую использовал при переводе Бертон, была на самом деле написана поэтом XVI века по имени Кальяна Малла; он позаимствовал большую часть эротических сюжетов у более ранних авторов, в частности, у мудреца Ватсьяяны, которому обычно и приписывают авторство «Камасутры». В Индии Кама считался богом любви, и творения Ватсьяяны были собраны в текст, известный как «Камасутра», или «Любовные стихи», наставление в сексуальном образовании.

    Бертон списался с Фостером Фитдокеральдом Арбетнотом, которому принадлежала копия произведения, и они решили перевести классику эротики на английский язык. Они наняли индийского ученого Бхагванлала Индражи, чтобы сделать набросок по-английски, а затем Бертон отшлифовал этот текст и навязал читателю собственный взгляд на то, как мужчина должен обращаться с женщиной. Как замечает Райе (биограф Бертона): «Таким образом, многие разделы английской версии «Камашастры» появились не из санскрита Кальяна Маллы, а из плодовитого ума Бертона, который развил и усовершенствовал текст, по мнению западных ученых, более бедный и нравоучительный, чем перевод».

    В произведении содержатся схемы того, как и где мужчина должен касаться женщины — от лба до большого пальца (последний играет роль символического клитора), сообщаются «прикосновения, которые удовлетворяют страсть». Наставление также уделяет внимание соответствующему использованию царапин, укусов, поцелуев и посасываний — действий, которые Бертон объясняет, указывая на то, что браки в Индии зачастую заключались между детьми, поэтому такие «игры» возникали в процессе сближения.

    Следующий пассаж из «Камасутры» цитировался критиками как «явно потрясающий» пример содержания, которое влечет за собой психологическую дезинтеграцию, распад:

    «Когда оба охвачены влечением, «газель» при «высоком» наслаждении возлежит, расширяя нижнюю часть, «слониха» при «низком» наслаждении — как бы суженная. Где соединение соразмерно, там она лежит естественно. Таким же образом разъяснено поведение «кобылы». При «низком» же наслаждении особенно [распространены] искусственные средства.

    «Расцветающий, растянуты» и «индрани» — таковы обычно три способа [соединения] для «газели». Когда, опустив голову, она поднимает нижнюю часть — это «расцветающий». <…> Когда она принимает [мужчину], не опуская бедер и раздвинув их в стороны, — это «растянутый». Когда, приложив бедра к бокам, она держит колени у боков, этот [способ], постигаемый усердным обучением, — «индрани».».[2]

    Кроме указаний к различным сексуальным позам (о некоторых из которых Бертон отзывается в том духе, что «нужно быть атлетом, чтобы <ее> занять»), в сочинении даются рекомендации женщинам, как они могут использовать мужчин. В последних главах рассказывается «О способах приобретения денег» и «О видах прибыли».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Бертон и его коллеги по «Обществу Камашастры» предвидели недовольство цензуры, когда решили издать «Камасутру». Их отговоркой было то, что книга издана за пределами Англии и предназначена для ученых, желающих изучать «великую неизвестную литературу Востока». Кроме того, назначая цену, эквивалентную в наше время 200 долларам за книгу, издатели также гарантировали, что их читатели должны быть людьми состоятельными. На обложке была надпись — «Только для личного использования», а в качестве места публикации был указан Бенарес. После проблем, возникших в 1875 году, когда британские печатники отказались закончить выпуск книги, Бертон и его партнеры прибегли к услугам двух разных типографий, чтобы избежать конфискации всего тиража, если власти организуют проверку. Вскоре после появления первых экземпляров в 1883 году пиратские копии появились в Париже, Брюсселе и центральных графствах Англии.

    «Камасутра» не продавалась в Англии открыто, но пиратские копии появились и в США. Проведя в 1930 году 60 дней в тюрьме за продажу полной версии «Улисса», Сэмюель Рот взялся за более выгодные книги и выпустил издания «Камасутры» и «Благоухающего сада». Агенты «нью-йоркского «Общества за искоренение пороков» подали жалобу на Рота, которого осудили и посадили на три месяца в тюрьму за продажу этих книг.

    Во время слушаний в подкомитете по почтовым операциям Комитета почтового сервиса и государственных гражданских служб в 1962 году Роберт У. Эдварде, представитель Таможенного комитета, заявил, что «Камасутре» «выпала сомнительная честь быть самой грязной книгой из опубликованных в наши дни». «По моему мнению, — сказал он, — человеческий разум с трудом может противостоять воздействию подавляющей непристойности и основанному на сексе желании пыток, описанных в и Камасутре»».

    Президентская Комиссия по непристойности и порнографии рекомендовала «запретить пересылку по почте» подобных книг.

    Lockhart W.B., McClure R.C. Censorship of Obscenity: The Developing Constitutional Standards // Minnesota Law Review. 1960. № 45. P. 19.

    Rice E. Captain Sir Richard Francis Burton. New York: Scribner's, 1990.

    Thomas D. A Long Time Burning: The History of Literary Censorship in England. New York: Praeger, 1969.

    United States President's Commission on Obscenity and Pornography. The Report of the Commission on Obscenity and Pornography. New York: Random House, 1970.

    Кандид

    Автор: Вольтер (Мари Франсуа Аруэ)

    Год и место первой публикации: 1759, Швейцария

    Издатели: Габриель и Филибер Краме

    Литературная форма: сатирическая повесть

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Кандид» (в оригинале «Кандид, или Оптимизм») — сатира на оптимизм и веру в то, что «этот мир — лучший из миров, и все зло в нем — лишь необходимость», — эту теорию приписывали философу Готфриду Лейбницу. Вольтер отказывается принимать утверждение философа, что зло и смерть — часть вселенской гармонии; он создает «Кандида», чтобы показать смехотворность этой мысли. Вольтер издал книгу анонимно, заметив, что это «перевод с немецкого доктора Ральфа, с добавлениями, которые были найдены в кармане у доктора, когда он скончался в Миндене в лето благодати Господней 1759».

    В произведении рассказывается о приключениях Кандида, юноши, воспитанного философом-оптимистом Панглоссом в вере, что этот мир «лучший из возможных». Он живет в замке барона Тундертен-Тронка и влюбляется в прекрасную дочь барона, Кунигунду. Застигнутый во время поцелуя с девушкой, Кандид вынужден покинуть замок; он начинает скитаться по миру, голодный и обездоленный. Он становится очевидцем стихийных бедствий и социальных катастроф, в том числе и сильнейшего землетрясения в Лиссабоне и террора инквизиции, в котором пострадало множество людей. По пути Кандид возобновляет знакомство с Кунигундой, которая развлекается, принимая поклонение целой свиты мужчин. Кандид меняет множество поприщ: армейского капитана, священника-иезуита, пастуха овец в Южной Америке и философа в Париже, где он, кроме прочего, наслаждается любовным приключением. К тому времени, когда он встречает Кунигунду снова, она уже несколько раз пострадала от насилия и бесчестья; теперь она работает служанкой. Они поселяются на ферме с вереницей персонажей, которые присоединились к Кандиду во время его путешествий, но вскоре они начинают скучать. По счастью, компания знакомится со стариком, который советует им искать удовлетворения в возделывании собственного сада.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    В 1821 «Кандид» оказался среди произведений, которые Этьен Антуан, епископ Труанский, упоминает в своем послании ко всем священнослужителям Франции: в нем он подтверждает все цензурные предписания, до этого принятые французским духовенством, и личные указы архиепископа Парижа,

    «…в которых эти произведения были осуждены, как безбожные и кощунственные, как направленные на подрыв основ нравственности и государственности. Мы запрещаем, согласно каноническому праву, печатание или продажу этих книги на территории нашей епархии и мы требуем, чтобы приходские священники проводили в жизнь это предписание и прибегали к наказанию всех, кто признается в нарушении этого постановления».

    Авторитет католической церкви во Франции позволял ей контролировать этот вопрос, и никто не пытался обзавестись сочинением, включенным в «Римский индекс». И все же, для упрочения авторитета, папа Пий VII поместил «Кандида» в список запрещенных книг «Римского индекса» от 1806 года и позже повторно запретил повесть.

    В 1893 году Американская библиотечная ассоциация выпустила для небольших публичных библиотек и филиалов библиотек справочник, содержащий пять тысяч книжных наименований, называя его собранием того, «что можно с уверенностью рекомендовать всем». Геллер замечает, что в этот список не вошло ни одно из сочинений Вольтера, потому что некоторые из них могут показаться читателям «оскорбительными». В отличие от Руссо — в списке вместо произведений значилась, по крайней мере, его биография, — Вольтер вообще не упоминался.

    «Кандид» изучался в университетах по всему миру, был доступен в библиотеках и появился в учебных списках литературы, когда, в 1928 году, Таможенное управление США арестовало ввозимую партию издания повести и объявило книгу непристойной. Партию заказал для своих студентов гарвардский профессор французского языка. Опираясь на предыдущее решение, таможенные чиновники Бостона наложили арест на партию книг, потому что издание не было сокращенным. Профессор и его коллеги из Гарварда обратились в Вашингтон, требуя объяснений, на что им ответили, что Вольтер находится в списке запрещенных книг, и таможенники действовали корректно, конфисковав партию. После заступничества ряда влиятельных политиков книги все же вернули — для работы на занятиях. Провальная неудача в судебном разбирательстве по поводу «Улисса» в 1933 году заставила признать таможенное ведомство США, что необходимы более четкие критерии оценки книг. Назначение на должность прокурора Балтимора Хантингтона Кэрнса, призванного оценить проблемы цензуры таможенного ведомства, вылилось в 1937 году в появление новой процедуры, в ходе которой таможенные контролеры и их помощники были лишены права принимать цензурное решение. Это положило конец конфискации разрешенной литературы (такой, как «Кандид»), за исключением тех случаев, когда издание было оформлено иллюстрациями «слишком вульгарными или эротичными» с точки зрения Таможенного управления.

    Ауег A.J. Voltaire. New York: Random House, 1986. Besterman T. Voltaire. New York: Harcourt Brace & World, 1969.

    Geller E. Forbidden Books in American Public Libraries, 1876–1939: A Study in Cultural Change. Wesport: Greenwood Press, 1984.

    Paul J.C.N. Federal Censorship: Obscenity in the Mail. New York: Free Press, 1961.

    Putnam G.H. The Censorship of the Church of Rome and Its Influence upon the Production and Distribution of Literature. Vol. 2. New York: Putnam, 1906.

    Крейцерова соната

    Автор: Лев Толстой

    Год и место первой публикации: 1890, Германия; 1891, Россия

    Издатель: «Библиографическое бюро»; С. А. Толстая

    Литературная форма: повесть

    СОДЕРЖАНИЕ

    Рассказчик вторые сутки едет в поезде, когда его попутчики, адвокат и немолодая дама начинают обсуждать вопрос о разводе. Спор на эту тему, завязавшийся между дамой и другим пассажиром, стариком-купцом, был непродолжительным (купец вышел на своей остановке), но он взволновал седого нервного господина. Последний вмешивается в дискуссию; он отрицает существование любви и заявляет: «У нас люди женятся, не видя в браке ничего, кроме совокупления, и выходит или обман, или насилие». Седой господин представляется Позднышевым, «с которым случился тот критический эпизод…, что он жену убил». Оставшись наедине с рассказчиком, Позднышев предлагает ему выслушать историю об этом «эпизоде».

    Тривиальный сюжет (воображаемой) супружеской измены и спровоцированного этим убийства одного из участников треугольника Толстой наполняет полемическим рассуждением об отношениях между полами, вложенным в уста главного героя.

    Читатель вовлекается в «расследование» и «суд» над героем, который заканчивается катарсисом. Позднышев считает, что становление каждого мужчины — это постепенное развращение, которое начинается в юности в публичном доме:

    «Опасность болезней? Но и та ведь предвидена, — рассуждает герой. — Попечительное правительство заботится об этом. Оно следит за правильной деятельностью домов терпимости и обеспечивает разврат для гимназистов. И доктора за жалование следят за этим. Так и следует. Они утверждают, что разврат бывает полезен для здоровья, они же и учреждают правильный, аккуратный разврат. Я знаю матерей, которые заботятся в этом смысле о здоровье сыновей. И наука посылает их в дома терпимости».

    Так Позднышев стал, по его выражению, «блудником».

    Из-за развращенности мужчин женщины — через чувственность — получают небывалую власть, для них делаются украшения, мебель, экипажи: «Вся роскошь жизни требуется и поддерживается женщинами. <…> Миллионы людей, поколения рабов гибнут в этом каторжном труде на фабриках только для прихоти женщины». Он с отвращением вспоминает, как познакомился со своей будущей женой и ухаживал за ней, «время жениховства» и приготовления к свадьбе, медовый месяц.

    От вопросов пола и брака герой переходит к вопросу о смысле жизни. Если жизнь не бесцельна, то жизнь прекратится, когда будет достигнута ее цель. Если цель человечества — добро, а самая сильная из страстей — плотская любовь, то цель жизни — воздержание, непродолжение рода. А плотская любовь, согласно этой логике, «спасительный клапан», отдаляющий момент исчезновения человечества.

    После свадьбы, разрешения на разврат, люди пресыщаются друг другом и у них, как у Позднышева с женой, начинаются ссоры и разлады, более того — взаимная ненависть.

    Эта последняя происходит из протеста против животной, «свиной связи». Именно она, а не нож, убила его жену, говорит Позднышев. Рождение детей не только не наладило, но, наоборот, еще больше отравило их жизнь. А после того, как она узнала средство предотвращать беременность и снова «ожила» для любви, но явно не с мужем, Позднышева начала терзать ревность. Тогда-то и появился в их доме скрипач Трухачевский, с которым его жена сблизилась на почве музыки.

    Как-то Позднышеву пришлось уехать по делам в уезд. Он отправился туда спокойным, да и уездная жизнь подействовала на него умиротворяюще. Однако пришедшее от жены письмо, в котором упоминалось, что заходил Трухачевский, снова разбудило в нем паранойю. Он поспешил обратно домой и приехал, никого не предупредив, поздно вечером. Позднышев застал жену и скрипача за невинной беседой, но в бешенстве заколол ее кинжалом. Трухачевский убежал.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Еще до того, как повесть была закончена окончательно, она стала распространяться в рукописных, а затем и в литографированных и гектографированных списках. Причем помимо воли автора. Они продавались в книжных магазинах и у букинистов. Впервые повесть была литографирована редакцией «Посредника» 29 октября — 1 ноября 1889 года тиражом 300 экземпляров. Отпечатки зачастую выходили без названия и имени автора, текст в них начинается словами: «В вагон входили и выходили…» Бывали такие, обложка которых озаглавлена «Крейцерова соната 1888 года, или повесть о том, как муж убил свою жену», — и украшена рисунком смерти с косой.

    За границей повесть была издана в 1890 году в берлинском «Библиографическом бюро», на русском языке. Из-за ее популярности в том же году пришлось печатать второе издание. В России издание запаздывало. Еженедельник «Неделя» в 1890 писал: «В Петербурге идут нескончаемые толки о «Крейцеровой сонате». Черновой набросок ее, неотделанный, незаконченный, пришедший в публику благодаря медвежьей услужливости друзей Л. Н. Толстого, — даже этот черновой список сделался событием. Некоторые нескромные газеты рассказали даже кое-что о содержании «Крейцеровой сонаты»».

    Здесь же, в «Неделе» Толстой планировал опубликовать повесть: «Я выбрал Гайдебурова потому, что его издание бесцензурно и не враждебно христианству. Условия мои одни — то, чтобы не было условий и чтобы тут же заявить, что это сочинение не составляет ничьей собственности, и я прошу всех перепечатывать и переводить его. Говорят, что оно опять нецензурно, принимая во внимание нашу теперешнюю», — писал он в письме Н.Н. Страхову. 10 декабря 1889 он записывает в дневник: «Вчера получил письмо от Эртеля и Гайдебурова, что пКрейцерову сонату» не пропустят. Только приятно». П. А. Гайдебуров, глава «Недели» писал Толстому, что, по его мнению, против повести сыграла ее скорая популярность:

    «Сегодня ко мне приезжал секретарь здешнего цензурного комитета с официальным поручением от Феоктистова.[3] В виду дошедших до них слухов, что «Соната» появится в «Неделе», мне категорически было объявлено, что она ни в коем случае в России не будет допущена к выпуску в свет и что книжка с этой повестью будет уничтожена: очевидно, после этого она уже не может появиться ни в Юрьевском сборнике, ни где бы то ни было… Вот поистине плачевный результат преждевременного чтения и Сонаты «в петербургских сферах»».

    Толстой все же отдал повесть в сборник памяти редактора «Русской мысли» С. А. Юрьева, но опубликовать ее не удалось. Хлопоты друзей писателя в высших правительственных кругах осложнились тем, что Константин Победоносцев, прокурор Священного Синода, повесть читать отказывался, а Е. М. Феоктистов «наговорил ему разные ужасы». Прочитав все же повесть, Победоносцев убедился, что это — «произведение могучее», но тем не менее колебался:

    «…когда я спрашиваю себя, следует ли запретить его во имя нравственности, я не в силах ответить да. Оболживит меня общий голос людей, дорожащих идеалом, которые, прочтя вещь негласно, скажут: а ведь это правда. Запретить во имя приличия — будет некоторое лицемерие. Притом запрещение, как вы знаете, не достигает цели в наше время. Невозможно же никоим образом карать за сообщение и чтение повести гр. Толстого».

    В августейшей семье мнения тоже разделились: Александру III повесть понравилась, а государыня была шокирована.

    Тем временем Софья Андреевна Толстая, жена писателя, продолжала хлопотать о включении повести в 13-й том собрания сочинений Толстого, которое она издавала. На ее письмо министру внутренних дел отвечает Феоктистов, отвечает отказом, «ибо поводом к ее запрещению послужили не одни только… встречающиеся в ней неудобные выражения». Супруга писателя, однако, к февралю 1891 года напечатала 13-й том собрания, — на свой страх и риск. В конце февраля на отпечатанную часть тиража был наложен арест. Недолго думая, Толстая отправилась в Петербург — отвоевывать 13-й том, а по сути — «Крейцерову сонату». Феоктистов 13-й том разрешил, но без опальной повести. Тогда Софья Андреевна добилась встречи с государем и просила его быть цензором мужа. Александр III согласился, но повесть разрешил печатать исключительно в полном собрании сочинений. К этому времени «Крейцерова соната» окончательно опротивела автору. Наверное, Толстой был доволен, что, несмотря на высочайшее дозволение, цензура задерживала публикацию повести. Окончательное разрешение было получено в мае 1891 года от министра внутренних дел: в июне «Крейцерова соната» появилась в составе 13-го тома собрания сочинений Толстого. Трехтысячный тираж разошелся очень быстро — так, что тем же летом 13-й том был допечатан тиражом в 20 000 экземпляров. До этого — официального — издания повести хождение имело около тридцати разных ее изданий и отпечатков.

    Отдельные издание были запрещены вплоть до 1900 года, когда «по высочайшему повелению» запрет был отменен.

    Гудзий Н. Как писалась и печаталась «Крейцерова соната» Толстого // Зведья. Сб. материалов и документов по истории литературы. Т. 2. М.-Л., 1933. С. 572–602.

    Гудзий-Н. Комментарий // Толстой Л.Н. Поли. соб. соч. и писем в 90 т. Т. 27. С. 563–624.

    Котовская Е.И. «Крейцерова соната» Л.Н. Толстого и ее влияние на русскую общественную мысль на рубеже XIX–XX вв. // Вестник Моск. ун-та. Сер. 8. История. 2000. № 1. С. 90–102.

    Сводный каталог русской нелегальной и запрещенной печати XIX века: (Книги и периодические издания). 4.1–9. М.(1971; 2-е изд. доп. и перераб. Ч. 1 — З.М., 1981–1982 (по указателям).

    Кролик, беги

    Автор: Джон Апдайк

    Год и место первой публикации: I960, США

    Издатель: Альфред А. Нопф

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Кролик, беги» рассказывает историю бывшей звезды школьной баскетбольной команды двадцатишестилетнего Гарри «Кролика» Энгстрома, внезапно бросившего свою беременную жену. Действие романа происходит в маленьком поселке Маунт-Джадж, «предместье города Бруэра, пятого по величине в штате Пенсильвания» (здесь и далее — пер. М. Беккер), весной 1959 года. Кролик чувствует, что он попал в западню семейной жизни мелкого буржуа, который демонстрирует «в бруэрских магазинах дешевых товаров одно кухонное приспособление». Его жена Дженис, беременная вторым ребенком, проводит дни в алкогольном оцепенении, уставившись в телевизор. Несмотря на свое презрение к ней, Кролик сам иногда черпает мудрость из «Клуба Микки Мауса», особенно если совет на день дает великий Мышкетер Джимми.

    В жизни Кролика почти нет настоящего. Слава и успех баскетбольной карьеры в средней школе остались давно позади, ему остаются идеализированные воспоминания о тех временах, о своем старом тренере Марти Тотеро, ныне безработном. Когда Кролик пытается вернуть стройность и ясность в своей прошлой жизни, он понимает, что Тотеро — просто сломленный старик, которого к тому же поколачивает суровая любовница Маргарет, называющая его «обрюзгшим старым болваном». Юный священник Джек Экклз, посланный найти Кролика и вернуться с ним к Дженис и ее семье, не справляется с поручением. Вернуть Кролика не получается, и Экклз предлагает ему иногда играть в гольф. Когда Кролик приходит в дом Экклза и видит молодую жену священника в обтягивающих оранжевых шортах, он не может не шлепнуть ее по «кокетливому заду», а потом размышляет о его упругости. Когда Кролик обедает в китайском ресторане, официанты говорят с сильным акцентом, принимая у него заказ, но как только он уходит, переходят на чистый английский.

    Мысли о собственной сексуальности не покидают Кролика на протяжении всего романа. Когда он впервые сбегает, он подумывает о том, чтобы найти «нахальных хохотушек» в Западной Виргинии и вспоминает «молодых техасских шлюх», к которым часто наведывался, когда служил в армии. Через Тотеро Кролик знакомится с Рут, добросердечной проституткой с пышными формами, к которой он переезжает. Он на протяжении всего романа воспевает ее тело и их сексуальные отношения в мельчайших подробностях, в разных местах романа.

    Когда Дженис собирается рожать, Кролик приезжает домой, но он снова уходит после того, как Дженис отвергает его сексуальные нововведения как «грязь этой шлюхи». Напившись, она, нечаянно топит их ребенка. В день похорон малыша Кролик примечает двух «девочек… в тесных шортах» и не может отвести взгляд от подростков «с их нахально выпяченными задами и затаившимся в ожидании своего часа сексом». После похорон Кролик возвращается к беременной от него Рут, но она отказывается продолжать их отношения, пока он не сделает выбор между женой и ею. Роман заканчивается тем, как Кролик в панике, не разбирая дороги, бежит по улице.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    «Кролик, беги» был запрещен в Ирландии 20 февраля 1962 года. Указ о запрете был опубликован в «Айрис Ойфигьюл», «единственном официальном источнике, из которого книготорговцы [и читатели] могли узнать о новом указе о запрете»; в нем перечислялись все статьи, занесенные в «черные списки» Ирландского цензурного совета. Согласно биллю от 1928 года о цензуре изданий, «упоминание в «Айрис Ойфигьюл» должно быть достаточным основанием для судов суммарного производства для определения характера публикации», несмотря на официальное признание судей, процитированное Адамсом в основательном исследовании ирландского цензурного законодательства, что «эта газета — не то издание, которое любят читать книготорговцы». Ирландский цензурный совет нашел произведение «неприличным» и «вульгарным» и осудил, в частности, авторскую трактовку сексуальности персонажей, «откровенные описания половых актов», «беспорядочные связи». Произведение было официально запрещено продавать в Ирландии до введения обновленного билля о цензуре в 1967 году.

    В 1976 году родители учеников школ шести населенных пунктов в округе Эйрусток (штат Мэн) опротестовали включение «Кролик, беги» в фонды библиотек средних школ — из-за упоминания секса и сексуальных отношений вне брака. Родители процитировали в качестве одной из нескольких неприличных сцен первый сексуальный опыт Кролика с Рут, в котором Апдайк впервые описывает, как Кролик ласкает ее груди, а затем подробно рассказывает, как они занимаются сексом:

    «Он, как в болезненном дурмане, встает на колени между ее раздвинутых ног. Она приходит на помощь, и они наконец сливаются… она протягивает руку вниз к спутанной-перепутанной шерсти, и ее дыхание с разбегу натыкается на какое-то острие. Бедра ее раскрываются, бьют его по бокам, снова распахиваются, так широко, что он пугается, — она пытается, да нет, не может быть, вывернуться наизнанку; мышцы, кожа, кости — все, что там есть, в ее разросшемся подбрюшье, — вжимается в него, изумляя его какой-то новой, неведомой анатомией неведомого существа… Она обогнала его и теперь ждет, а он в трепетном апогее нежности снова и снова обводит большим пальцем крутой изгиб ее бровей».

    Протесты родителей провоцировали и постоянные фантазии Кролика о сексе с большинством женщин, которых он встречает, и язык, которым он описывает эти желания. Его двухмесячные отношения с Рут, после того как он уходит от Дженис в первый раз, вызывают возмущение, потому что книга «представляет виновной в этой связи его жену».

    Школьный совет округа создал комитет для рассмотрения жалоб, который рекомендовал сохранить книгу в библиотеках. Принимая окончательное решение, члены совета проголосовали (восемь голосов против шести) против запрета для школьных библиотек, но пришли к выводу, что некоторые ограничения необходимы. Проголосовав семью голосами против шести, с одним воздержавшимся, совет решил, что книга должна быть в ограниченном доступе в каждой из шести школ округа и что школьники смогут брать ее только при предъявлении разрешения, подписанного их родителями.

    В 1986 году в средней школе в Медсин Бау (штат Вайоминг) книга была исключена из списка рекомендованной литературы по английскому языку из-за сексуальных описаний и богохульства. В жалобе школьному совету родители цитировали ругательства Кролика, такие, как «дерьмо», «ублюдок», «сукин сын» и использованное Тотеро слово «пизда». Они также обратили внимание на откровенные описания секса Рут и Кролика и «откровенные сексуальные фантазии» последнего.

    Adams М. Censorship: The Irish Experience. University: University of Alabama Press, 1968.

    Galloway D.D. The Absurd Hero in American Fiction. Austin: University of Texas Press, 1970. P. 21–50.

    Hunt G. John Updike and the Three Great Secret Things: Sex, Religion, and Art. Grand Rapids: Eerdmans, 1980.

    Markle J. Fighters and Lovers: Theme in the Novels of John Updike. New York: New York University Press, 1973.

    Newsletter on Intellectual Freedom. 1977. March. P. 36; 1987. March. P. 55.

    Updike J. The Plight of the American Writer // Change. 1978. № 9. P. 36–41.

    Wright D. Mapless Motion: Form and Space in Updike's «Rabbit, Run» // Modern Fiction Studies. 1991. № 37. P. 35–44.

    Лолита

    Автор: Владимир Набоков

    Год и место первой публикации: 1955, Франция; 1959, Англия; 1958, США

    Издатели: «Олимпия Пресс»; «Уайденфельд энд Николсон»; «Дж. П. Путнамз Санз»

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Лолита» построена как изучение истории болезни героя-педофила средних лет, Гумберта, — любовника двенадцатилетней Лолиты. В книге прослеживается сексуальная одержимость Гумберта юными девочками, его брак с матерью Лолиты, Шарлоттой, и долгое путешествие через всю страну, которое он совершает с Лолитой после смерти ее матери. Ближе к концу романа нимфетка, теперь шестнадцатилетняя, замужняя, беременная и физически вымотанная, пишет ему и просит денег. Все еще захваченный образом юной Лолиты, Гумберт истерически умоляет ее уехать с ним, но она отказывается. В отчаянии он предлагает ей чек на 3 600 долларов и 400 долларов наличными, чтобы она открыла имя человека, с которым сбежала. Этот человек — Куильти, приятель ее матери, стал любовником Лолиты еще в то время, когда Гумберт лишь смотрел на нее с любовью и вожделением. Гумберт хочет отомстить и в итоге попадает в тюрьму за убийство Куильти.

    Страсть господствует в жизни Гумберта: каждая привлекательная девочка в его глазах соблазнительница. Анализируя свою похоть, Гумберт возлагает вину за свою одержимость на девочек, которые, как он считает, нарочно провоцируют его. Сидя в парках и наблюдая за нимфетками, он силится сдерживать свои чувства, которые заставляют его «нестись во весь опор к своему одинокому утолению». До знакомства с Долорес Лолитой Гейз и ее матерью у Гумберта было три нервных срыва, после которых он вынужден был лечиться в санатории. Он упоминает о своих приключениях с чередой проституток, похожих на девочек, и рассказывает, что часто посещал бордели в поисках юных девушек.

    Первая встреча с Лолитой насыщена эротикой — Гумберт замечает каждую чувственную деталь ее еще детского тела, затем он мучится поиском возможности удовлетворить свое желание. В одной из первых сцен Лолита сидит рядом с ним на кушетке, и он дразнит ее, отнимая у нее яблоко. Гумберт приходит «в состояние возбуждения, граничащего с безумием», которое перерастает в «глубокое, жгучее наслаждение», так что он едва сдерживается. Он чувствует, что «нервы наслаждения… обнажены» и «малейшего нажима достаточно было бы, чтобы разразилась райская буря». Он сидел, «повисая над краем этой сладострастной бездны», а его рука двигалась по ноге Лолиты «до предела, дозволенного тенью приличия».

    Женившись на Шарлотте, чтобы получить доступ к Лолите, он грезит себя «дающим сильное снотворное средство и матери и дочери одновременно, для того чтобы ласкать вторую всю ночь безвозбранно». Шарлотта погибает, выбежав на шоссе после чтения тайного дневника Гумберта, в котором он подробно описывает свои фантазии, и Гумберт пытается осуществить свой план со снотворным, когда забирает осиротевшую Лолиту из летнего лагеря. Таблетки не усыпляют Лолиту как следует, но он все же совращает ее. С этого начинается их двухлетнее путешествие: они изображают отца и дочь, переезжая из мотеля в мотель на фоне американского захолустья. После бегства Лолиты Гумберт снова срывается и попадает в клинику, которую позже покидает, чтобы найти Лолиту и отомстить за свою утрату.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    «Лолиту» обвинили в «грязной» и «неприкрытой порнографии» сразу после публикации. Набоков утверждал, что «Лолита» — комедия, и не соглашался с теми, кто считал ее эротическим произведением; кроме того, он энергично отвергал возможность опубликовать роман анонимно, чтобы не ставить под угрозу свою профессорскую карьеру в Корнель-ском университете. Американские издатели также оказали рукописи холодный прием — роман был с ходу отвергнут многими из тех, кому послал его агент Набокова. Паскаль Ковичи из «Викинг Пресс» и Уоллес Брокуэй из «Саймон энд Шустер» решили, что книга произведет на читателей впечатление «порнографии». Джеймс Лафлин из «Нью Дирекшнз» отверг роман: «мы беспокоимся о возможных последствиях и для издателя, и для автора», — и предложил опубликовать роман во Франции. Прежде чем сдаться, Набоков послал рукопись Роджеру Страусу из «Фарар, Страус энд Янг» и Джейсону Эпштейну из «Даблдей», но они таюке отвергли ее. После неудачных поисков издателя в Америке агент Набокова передал роман в парижское издательство «Олимпия Пресс», которое опубликовала его в двух томах.

    После того, как «Олимпия Пресс» опубликовала в 1955 году «Лолиту» на английском языке, в декабре 1956 года книга была запрещена во Франции. Издатель, Морис Жиродиа, обратился к Набокову с просьбой помочь в борьбе с запретом, на что автор ответил: «Моя моральная защита книги — это сама книга». Он также написал эссе «О книге, озаглавленной «Лолита»» — многословное оправдание, опубликованное позже в американском издании романа. В нем автор утверждал, что читатели, которые сочли произведение эротическим, неверно поняли его замысел. «То, что мой роман содержит немало ссылок на физиологические позывы извращенного человека — отрицать не могу. Но в конце концов мы не дети, не безграмотные малолетние преступники и не питомцы английского закрытого среднеучебного заведения, которые после ночи гомосексуальных утех должны мириться с парадоксальным обычаем разбирать древних поэтов в почищенных» изданиях», — заявляет Набоков.

    «Олимпия Пресс» выиграла дело в 1957 году в Парижском административном суде, и роман вернулся на прилавки в январе 1958 года. Когда в мае 1958 года пала Четвертая республика и к власти пришел генерал Шарль де Голль, министр внутренних дел обратился в Государственный совет, Верховный суд Франции. К декабрю того же года книгу вновь запретили — правительству удалось добиться восстановления прежнего приговора. Апелляция была невозможна, но публикация перевода романа на французский престижным издательством «Галлимар» в апреле 1959 года дала «Олимпии Пресс» основания для подачи жалобы. Издатель предъявил правительству иск: по мнению издательства, юридический принцип равенства граждан был нарушен, ибо издание «Лолиты» «Олимпии Пресс» было запрещено, а «Галлимар» — нет. В сентябре 1959 года английский перевод вернулся на французский рынок.

    Британское таможенное ведомство запретило книгу в 1955 году. В том же году Грэхам Грин назвал «Лолиту» на страницах «Санди Тайме» в числе трех лучших, по его мнению, книг года. В ответ на статью Грина, Джон Гордон заметил в «Санди Экпресс»: «Без сомнения — это самая грязная книга из тех, что мне приходилось читать. Абсолютно необузданная порнография». Несколько британских издателей страстно желали поторговаться за права на издание романа, но они ждали принятия в 1959 году «Списка непристойных изданий». Последний должен был позволить принимать во внимание, в качестве аргумента, литературные достоинства книги. Издатели ждали начала судебного преследования, ибо литературные обозреватели уже поговаривали о войне против романа; некоторые заявляли, что книгу следует запретить в Англии, если будет доказано, что «хотя бы одна маленькая девочка может быть совращена вследствие этой публикации». Консерваторы в парламенте убедили Найджела Николсона, члена парламента и издателя, не публиковать книгу, заявив, что это повредит имиджу партии. Он лишился возможности быть вторично избранным, отчасти из-за «Лолиты».

    Таможенное ведомство США, напротив, установило в феврале 1957 года, что книга не является предосудительной и может ввозиться в страну.

    Таким образом, книгу нельзя было легально вывезти из Франции, но те, кому удалось провезти ее контрабандой, могли совершенно законно ввозить ее в США. Несмотря на толерантность таможни, американские издатели отказывались публиковать «Лолиту», пока в 1958 году не решило рискнуть издательство «Дж. П. Путнамз Санз». Год спустя были сняты запреты во Франции и Англии и книга открыто издавалась в обеих странах. В США, однако, Публичная библиотека Цинциннати убрала книгу с полок после заявления директора: «тему извращения я считаю неприличной».

    Роман был, кроме того, запрещен в 1959 году в Аргентине, где правительственные цензоры посчитали, что в книге изображено моральное разложение. В 1960 году в Новой Зеландии запретили ввоз романа, согласно Таможенному акту 1913 года, запрещающему импорт книг, считающихся «непристойными» в соответствии с «Законом о непристойных изданиях» от 1910 года. В борьбе с запретом новозеландский Совет по гражданским свободам ввез шесть экземпляров книги и успешно опротестовал запрет в Верховном суде. Судья Хатчин, вынося приговор, заметил, что порнография не являлась целью написания книги, адресованной образованному читателю. Основывая свое решение на рекомендации совещательного комитета министерства (согласно которой в отдельных случаях можно разрешать провоз книги), судья заметил, что таможня Новой Зеландии пропускала некоторые книги, адресованные определенным персонам или предназначенные для продажи узкому кругу читателей. Запрет на «Лолиту» в ЮАР, наложенный в 1974 году из-за «темы извращения» в романе, был снят в 1982 году, а Управление публикаций ЮАР дало разрешение на издание книги в мягкой обложке.

    «Мне трудно представить себе режим, либеральный ли или тоталитарный, в чопорной моей отчизне, при котором цензура пропустила бы «Лолиту». <…> Как писатель, я слишком привык к тому, что вот уже скоро полвека чернеет слепое пятно на востоке моего сознания — какие уж тут советские издания и Лолиты»!», — писал Набоков в послесловии к своему переводу романа на русский язык в 1965 году. Надо сказать, что пессимизм писателя вовсе не был надуманным. Более того, тотальный запрет распространялся не только на скандальную «Лолиту», но на все произведения Набокова. Еще в 1923 году в «Секретном бюллетене Главлита» прозвучал приговор творчеству эмигранта: «К Соввласти относится враждебно. Политически разделяет платформу правых к.-д.» «…После приведенного выше отзыва, — пишет А. Блюм, — ни одна строчка Набокова не появлялась в подсоветской печати вплоть до конца 1986 г.» Было, впрочем, одно исключение — Демьян Бедный в 1927 году опубликовал часть стихотворения Набокова «Билет», разумеется, с целью «дать сатиру».

    Baker G. «Lolita»: Literature or Pornography // Saturday Review. 1957. № 40. P. 18.

    Centerwall B.S. Hiding in Plain Sight: Nabokov and Pedophilia // Texas Studies in Literature & Language. 1990. № 30. P. 468–484.

    Dupee F.W. «Lolita» in America // Encounter. 1959. № 12. P. 30–35.

    Feeney A. «Lolita» and Censorship: A Case Study // References Services Review. 1993. № 21. P. 67–74, 90.

    Hicks G. Lolita and Her Problems // Saturday Review. 1958. № 41. P. 12, 38.

    Levin B. Why All the Fuss? // Spectator. 1959. № 202. P. 32–33.

    Lolita in the Dock // New Zealand Libraries. 1960. № 23. P. 180–183.

    Patnoe E. Lolita Misrepresented, Lolita Reclaimed: Disclosing the Doubles // College Literature. 1995. № 22. P. 81 -104.

    Roeburt J. The Wicked and the Banned. New York: Macfadden Books, 1963.

    Scott W.J. The «Lolita» Case // Landfall. 1961. № 58. P. 134–138.

    Любовник леди Чаттерли

    Автор: Д. Г. Лоуренс

    Годи место первой публикации: 1928, Италия; 1959, США

    Издатели: Ориоли; «Гроув Пресс»

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    Роман «Любовник леди Чаттерли» отражает глубокое разочарование Лоуренса в результатах индустриализации и современном «стерильном» образе жизни всех социальных слоев Англии, пришедшем на смену естественному существованию. Автор показывает, как верхние классы становятся нежизнеспособными, а в низших нарастает искусственность эмоциональных и физических отношений. Роман описывает судьбу молодой женщины по имени Конни Чаттерли, вышедшей замуж за баронета, которого парализовало после ранений во время Первой мировой войны. Она сексуально не удовлетворена, она все больше и больше разочаровывается в выхолощенности своего общества. Короткий роман с человеком из окружения ее мужа Клиффорда делает ее еще более неудовлетворенной, беспокойной и несчастной. Конни все больше отдаляется от мужа, она не принимает его предложение родить наследника от другого мужчины. Вместо этого она начинает интересоваться служащим в их поместье егерем, Меллорсом, лоуренсовским примером «человека естественного», которого общество не смогло разрушить и «обескровить». Его показная грубость и нарочито простонародный говор скрывают под собой духовную и интеллектуальную независимость. Отношения любовников полны страсти и нежности, и Меллорс постепенно убеждает Конни отказаться от ее предвзятых взглядов на мораль и запреты. Многие эпизоды содержат названия и описания их гениталий и телесных отправлений.

    — Кралечка моя. Лучшей кралечки на всем свете нет.

    — Что такое кралечка?

    — Не знаешь разве? Кралечка — значит любимая баба.

    — Кралечка, — опять поддразнила она его. — Это когда спариваются?

    — Спариваются животные. А кралечка — это ты. Смекаешь? Ты ведь не скотина какая-нибудь. Даже когда спариваешься. Краля! Любота, одно слово.

    Такие пассажи, несмотря на значимость для развития сюжета и описаний героев, стали основной причиной налагаемых на книгу запретов.

    В конце романа Конни, забеременевшая от Меллорса, думает выйти за него замуж после развода с Клиффордом.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Издатели романа «Любовник леди Чаттерли» столкнулись с трудностями задолго до процесса «Гроув Пресс» против Кристенбери» в 1959 году. В 1928 году было решено выпустить роман в Италии, чтобы обойти цензуру, а затем разослать подписчикам в Англии. При таком способе публикации было невозможно сохранить авторские права на книгу, и Лоуренс потерял значительную часть прибыли из-за появления пиратских изданий.

    Правительство США в 1929 году объявило роман непристойным, и почтовое ведомство получило приказ изымать его из всех посылок. Возвращавшихся из Европы путешественников задерживали на таможне и конфисковывали книгу. Протесты против романа были вызваны подробными сексуальными сценами и языком героев. По мнению адвоката Чарльза Рембара, защищавшего книгу во время процесса в 1959 году:

    «Лоуренс не только написал книгу, большая часть страниц которой посвящена сексу, описанному так подробно, как никогда до сих пор; язык, которым объясняются герои книги, раньше не употреблялся открыто в литературе, за исключением тех случаев, когда его использовали для косвенных, случайных целей и не так интенсивно…» «Любовник леди Чаттерли» представляет запретные действия в запретных подробностях и описывает их запретным языком».

    В 1929 году Джон Саммер, секретарь нью-йоркского «Общества за искоренение порока», обратил внимание официальных лиц из бостонского «Общества неусыпной бдительности», что библиофил и бывший библиотекарь Йельского университета Джеймс Делейси, ставший владельцем книжного магазина «Данстер Хаус», заказал пять экземпляров романа. Агент отправился в магазин и после нескольких отказов в конце концов заполучил экземпляр. Общество возбудило дело против Делейси и его служащего Джозефа Салливана, они были признаны виновными в ноябре 1929 года, и судья кембриджского округа Артур Стоун присудил Делейси 800 долларов штрафа и четыре месяца тюрьмы. Салливану пришлось заплатить 200 долларов и отсидеть две недели. Они подали апелляцию, но, несмотря на поддержку со стороны общественности и благоприятные характеристики, судья Фосдик поддержал обвинительный приговор. Дело было передано в Верховный суд штата.

    Годом позже роман стал камнем преткновения на «Дебатах о благопристойности» в Сенате США между сенатором Нью-Мехико Бронсоном Каттингом и сенатором Юты Ридом Смутом. Катгинг работал над поправками к законодательству по цензуре, а сенатор Смут выступал против реформы («Сенатор Смут сеет смуту» — гласил один из заголовков в прессе). В том же году при обыске книжного магазина, организованном прокурором Филадельфии, было изъято триста книг, и среди них «Любовник леди Чаттерли», «Фанни Хилл» и «Благоуханный сад». Это положило начало кампании по запрещению продажи «непристойной литературы» в городе. В это время Массачусетский Верховный суд подтвердил приговор Делейси, и тому пришлось просидеть четыре месяца в тюрьме.

    В 1944 году Джон Самнер, действуя от лица нью-йоркского «Общества за искоренение порока», конфисковал экземпляры «Любовника леди Чаттерли». Книга попала в черный список «Национальной организации за приличную литературу» и была в нем вплоть до 1953 года.

    Роман в сокращенном варианте был выпущен спустя тридцать лет после первой публикации. Полная версия, со всеми «неприличными выражениями» и сексуальными сценами, вышла в «Гроув Пресс». Как только роман был опубликован, главный почтмейстер Кристенбери издал приказ, запрещающий его пересылку. Издатель возбудил против него дело в федеральном суде, и судья Фредерик Ван Пелт Брайан согласился с истцом, отменив запрет. Он обосновал свое мнение тем, что современные общественные стандарты уже признали книгу по всей стране:

    «Свобода самовыражения и гласность, которую секс и сексуальные отношения получили в настоящее время, не нуждаются в обсуждении. Один за другим выходят популярные романы с откровенными описаниями сексуального акта, часто повторяемыми четырехбуквенными словами. Эти тенденции прослеживаются в периодических изданиях, эти темы обсуждаются в приличном обществе, отражаются в кино, рекламе, одежде и других областях. Многое из того, что сейчас допускается, могло шокировать общество еще поколение назад. Теперь к подобным вещам относятся терпимее, независимо от того, согласны мы с этим или нет.

    Я полагаю, что в свете развития нашего общества, этот английский роман не превосходит границ терпимости, допустимых в обществе для произведений о сексе и сексуальных отношениях».

    Апелляционный суд согласился с постановлением судьи Брайана.

    В 1959 году главный почтмейстер Саммерфилд принял решение продолжать изымать «Любовника леди Чаттерли» из почтовых пересылок, заявив, что книга полна «грязных», «бесстыдных», «оскорбительных», «непристойных» и «омерзительных» слов и, кроме того, описаний половых актов. Он заявил, что подобные «грязные слова и фразы» уничтожают какие бы то ни было литературные достоинства книги.

    В Англии в 1960 году было возбуждено уголовное дело против «Пингвин Букс Лимитед», когда издатель анонсировал первое полное издание «Любовникаледи Чаттерли». Прокурор Гриффит-Джонс предложил присяжным лично проверить книгу, дабы ответить на два вопроса: «Готовы ли вы держать подобную книгу у себя в доме? И та ли эта книга, которую вы позволили бы читать вашей жене или вашим слугам?» Адвокат защиты возразил, что роман в целом не является непристойным, за исключением некоторых слов и сцен. Тридцать пять экспертов, представленных защитой, подтвердили литературные достоинства произведения, присяжные заседали три дня, прежде чем сняли с «Пингвин Букс Лимитед» все обвинения. Когда в палате лордов обсуждали процесс, оправдавший книгу, несмотря на описание сексуальных отношений между хозяйкой поместья и ее егерем, у пэра, который был согласен с решением суда, спросили: «И вы позволите это читать своей жене?» Он ответил: «Я не буду возражать, если моя жена прочтет это, но вот насчет моего егеря — не знаю».

    В 1965 году Трибунал по неприличным публикациям Новой Зеландии рассматривал издание «Любовника леди Чаттерли» в мягкой обложке, чтобы решить, можно ли считать его неприличным, несмотря на то, что издание в твердой обложке не было запрещено к ввозу или продаже. В это время издание в твердой обложке продавалось в Новой Зеландии по цене 16 шиллингов, а издание в мягкой — по 5 шиллингов. Трибунал признал, что роман «является серьезным произведением автора, занявшего достойное место в английской литературе» и что «текст в обоих изданиях идентичен и разницы между ними нет, предисловие и введение также не различаются».

    Несмотря на это члены трибунала сочли, что роман следует держать подальше от несовершеннолетних читателей, а дешевизна мягкого издания может способствовать попаданию его в руки малолетних. Это суждение вызвало разногласия между членами трибунала, двое из которых заявили, что «продажа дешевого «пингвиновского» издания должна производиться только лицам старше семнадцати лет». Они сочли, что, к сожалению, свободное распространение книги в твердом переплете сделает практически невозможным в каждом отдельном случае осуществить законные меры предосторожности. Другие три члена трибунала согласились с тем, что, имея в наличии неограниченное распространение издания в твердом переплете, «было бы тщетно классифицировать издание в мягкой обложке как запрещенное для юношества». Рассматривая любые ограничительные действия относительно издания в мягкой обложке как бесполезные, трибунал решил, что дешевое «пингвиновское» издание «Любовника леди Чаттерли» не является неприличным в значении, подразумевающемся в «Законе о непристойных публикациях» от 1963 года.

    Boyer P.S. Purity in Print: The Vice-Society Movement and Book Censorship in America. New York: Scribner's, 1968.

    Grant S.S., Angoff S.E. Censorship in Boston // Boston University Law Review. 1930. № 10. P. 36–60.

    Grant S.S., Angoff S.E. Recent Developments in Censorship / / Boston University Law Review. 1930. № 10. P. 488–509.

    Maddox B. D.H. Lawrence: The Story of a Marriage. New York: Simon & Schuster, 1993.

    Paul J.C.N., Schwartz M.L. Federal Censorship: Obscenity in the Mail. New York: Free Press, 1961.

    Perry S. The Indecent Publications Tribunal: A Social Experiment. London: Whitcombe and Thombs, 1965.

    Rembar Ch. The End of Obscenity: The Trials of «Lady Chatterley's Lover», «Tropic of Cancer» & «Fanny Hill» by the Lawyer Who Defended Them. New York: Random House, 1968.

    Roeburt J. The Wicked and the Banned. New York: Macfadden Books, 1963.

    United States President's Commission on Obscenity and Pornography. The Report of the Commission on Obscenity and Pornography. New York: Random House, 1970.

    Молль Флендерс

    Автор: Даниэль Дефо

    Год и место первой публикации: 1722, Англия

    Издано: частным образом

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    У «Молль Флендерс» есть подзаголовок: «Радости и горести знаменитой Молль Флендерс, которая родилась в Ньюгейтской тюрьме и в течение шести десятков лет своей разнообразной жизни (не считая детского возраста) была двенадцать лет содержанкой, пять раз замужем (из них один раз за своим братом), двенадцать лет воровкой, восемь лет ссыльной в Виргинии, но под конец разбогатела, стала жить честно и умерла в раскаянии». (Здесь и далее — пер. А. Франковского). В нем автор кратко пересказывает свою книгу и снабжает читателей предупреждением о том, с какой героиней они столкнутся.

    В предисловии автор пишет, что это «частная история…, в которой об имени и обстоятельствах персонажа умалчивается» (пер. А. Е). Продолжая загадывать шарады, Дефо стремится смягчить возможную критику сообщением: история женщины столь «беспутной» и «грешной», «что автору нелегкотак все это скрасить, чтобы не было повода для нареканий, особенно со стороны недоброжелательных читателей». Тем не менее Дефо предупреждает, что подлинный урок нравственности «требует живого описания порока, иначе потускнеет красота раскаяния».

    В таком же духе перед читателем предстают приключения и философия Молль. Она «оставалась верной правилу, что женщине никогда не следует быть любовницей, если у нее достаточно денег, чтобы сделаться женой», а женой она была неоднократно. Для Молль секс — основное средство выйти замуж. Она неоднократно вдовела и однажды вышла замуж за своего брата — «бедной, покинутой девушке… без друзей» ничего не оставалось, как только повторять попытки. В конце романа Молль вполне довольна и готова наслаждаться спокойной старостью.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    «Молль Флендерс» приобрела популярность сразу по выходе в свет: в первый год вышло три издания; затем книга переиздавалась ежегодно на протяжении шестидесяти лет. Затем она долгое время не переиздавалась и лишь в 1896 году всплыла в голландском издании. Исследователь Н. Перрен утверждает, что «ее не запрещали, а просто проигнорировали». Крайне популярный роман, таким образом, оказался неофициально запрещен — его замалчивали, но состоятельные поклонники произведения могли приобрести книгу, если были готовы потратиться на дорогие полные собрания сочинений Дефо. Викторианцы использовали такую стратегию, чтобы «богатые «серьезные» читатели» могли знакомиться с запрещенными книгами. Так и «Молль Флендерс», и столь же скабрезная «Роксана» (1724) включались полностью, без купюр, в несколько собраний сочинений Дефо в XIX веке. Покупатели подержанных книг нередко не могли найти недостающие тома с одним из романов или с обоими, ибо, как пишет Дезмонд Маккарти в «Критике»: «Когда я был мальчиком, эту книгу [ «Молль Флендерс»] было нелегко достать… В старых собраниях сочинений Дефо зачастую не хватало нужного тома».

    В 1892 году, когда «Викинг Портейблз» решило издать антологию «Избранное из неизвестных романов Дефо», подразумевая все, кроме «Робинзона Крузо», издатель Джордж Сентсбери сократил «Молль Флендерс» по своему усмотрению. Перрен описывает изъятия:

    «Но сначала он вынул свой нож для кастрации. Выбрав группу невинных сцен, он вырезал все пикантные абзацы… Потом он прошелся по нему еще раз, вырезав отдельные предложения… В конце он пырнул слово за словом — и мгновенно опустился до уровня самых низкопробных цензоров».

    Даже подзаголовок романа Дефо вызывал ужас у викторианцев. В своем всеобъемлющем «Словаре английской литературы» 1878 года У. Давенпорт Адаме так пересказывает подзаголовок: «Название романа Даниэля Дефо, героиня которого, женщина сомнительной репутации, в конце концов становится религиозной». Как замечает Перрен, «если что и не вызывает сомнений, так это, разумеется, репутация Молль».

    В первой трети XX века «Роксана» и «Молль Флендерс» регулярно изымались местными таможенными инспекторами США за «непристойность»; последний раз — в 1929 году в Нью-Йорке. Запрет был снят в 1930 году, когда были внесены изменения в таможенное законодательство, смягчившие ограничения на ввоз классики.

    Alkon P. Defoe and Fictional Time. Athens: University of Georgia Press, 1979.

    MacCarthy D. Criticism. London: J. Dent, 1932.

    Moore J.R. Daniel Defoe: Citizen of the Modern World. Chicago: University of Chicago Press, 1958.

    Perrin N. Dr. Bowdler's Legacy. New York: Atheneum, 1969.

    Sutherland J. Defoe. Philadelphia: Lippincott, 1938.

    Defoe's Works Banned // Publishers Weekly. 1929. № 116. P. 1, 938.

    Навеки Эмбер

    Автор: Кэтлин Уинзор

    Год и место первой публикации: 1944, США

    Издатель: «Макмиллан Компани»

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    Роман «Навеки Эмбер» повествует о жизни и карьере Эмбер, внебрачного ребенка знатного происхождения, родившейся в 1644 году, начиная с ее воспитания в деревне и до ее приключений в Лондоне, где она становится герцогиней и любовницей Карла II. У нее много любовников, у трех ее детей разные отцы. Она четыре раза вступает в брак, и лишь первый раз законно, но ей так и не удается выйти замуж за человека, которого любит по-настоящему.

    Роман содержит весьма точные и подробные описания общественной жизни Англии периода Реставрации, включая Ньюгейтскую тюрьму, великий пожар Лондона и Великую чуму, а также портреты выдающихся личностей той эпохи. Автор точно описывает двор Карла II, костюмы и декорации этого периода. Всю жизнь Эмбер любит Брюса, мужчину, некогда соблазнившего ее, но она гордится тем, что сталалюбовницей короля Карла И. После их первого свидания она восклицает: «Теперь я кое-что значу! Я возлежала с королем!» Переехав во дворец, где она рожает королю нескольких детей, Эмбер заключает несколько авантюрных браков, один из которых — со старым лордом Радклиффом, чьего взрослого сына она также соблазняет. На протяжении всего повествования Эмбер использует свою сексуальность для достижения целей, — что является вполне естественным ДЛЯ романа, где большинство героев пренебрегают традиционной моралью и добиваются желаемого любыми способами.

    Несмотря на неодобрение критики, анатомические подробности в романе ограничиваются описанием груди Эмбер, как «полной, высокой, с острыми сосками», сексуальные сцены даны в общих выражениях. Типичное описание первого соблазнения Эмбер: «Он обнял ее за плечи и медленно притянул к себе, прижав ее голову к своим губам, ее руки обвились вокруг него».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Литературные критики в большинстве своем считали роман весьма посредственным произведением, обозреватель «Атлантик» Фрэнсис Вудвард писал, что «Навеки Эмбер» «не имеет никаких литературных достоинств», и это были типичные слова в адрес романа. В 1946 году Почтовый департамент США признал книгу «Навеки Эмбер» «непристойной» и запретил ее почтовую пересылку, в 1957 году запрет был официально снят. Запрет не отразился на продажах книги, так как почтовая пересылка не играла большой роли в книготорговле, хотя запрет на рассылку коснулся и пересылки рекламных материалов.

    «Навеки Эмбер» за четыре года была отпечатана и распродана в США в количестве 1,3 миллиона экземпляров, и более чем 100 тысяч экземпляров было продано в Англии, когда книга подверглась цензурным преследованиям в Массачусетсе в 1948 году. Дело достигло Верховного суда Штата, но как гражданское, а не уголовное, согласно новому закону, который гласил, что необходимо доказать, что книга является «непристойной или оскорбительной». Генеральный или окружной прокурор должны были обратиться в Верховный суд с просьбой рассмотреть книгу. Генеральный прокурор штата Джордж Роуэлл выдвинул обвинение, что в книге содержится «70 упоминаний сексуальных отношений; 39 внебрачных беременностей; 7 абортов; 10 описаний женщин обнаженных, одевающихся или моющихся в присутствии мужчины; 5 упоминаний инцеста; 13 упоминаний незаконных браков и 49 спорных с точки зрения морали пассажей». Решение в деле «Генеральный прокурор против книги под названием и Навеки Эмбер»» 323 Mass. 302,81 N.E. 2d 663 (Sup. Jud. Ct. 1948) было не в пользу Роуэлла. Судья Донахью из Верховного суда Массачусетса признал историческую достоверность романа и постановил, что «содержание демонстрирует значительную исследовательскую работу, проведенную автором… и «Навеки Эмбер» в достаточной степени представляет портрет эпохи, ее обычаев и морали; она не преувеличивает и не фальсифицирует особенности Реставрации». Судья также заметил, что «сексуальные эпизоды в большом количестве утомительны» и обратил внимание, что они «не слишком реалистичны, хотя некоторые из них довольно грубы». В заключение заседания судья Донахью высказался, что эта книга «скорее снотворное, чем возбуждающее» и добавил, что «если книга вызывает желание уснуть, это не значит, что она вызывает желание спать с представителями противоположного пола».

    В 1952 году роман был запрещен в Новой Зеландии, после того как достопочтенный Уолтер Нэш, министр таможни, просмотрел экземпляр, изъятый таможней. Согласно полномочиям, предоставленным ему законом о таможне от 1913 года, Нэш мог выступать в роли цензора и принял окончательное решение запретить ввоз романа. Перри пишет, что тот же закон разрешал импортерам «оспаривать конфискацию, а генеральному прокурору — предоставлять импортеру аргументы в пользу изъятия книги для возможного опровержения… Однако я не могу найти ни одной записи в отчетах суда Новой Зеландии о деле, которое касалось бы запрета на непристойные книги и проводилось бы таким образом». Только члены комитета по художественной литературе новозеландского библиотечного общества города Данидин выразили протест против запрещения «Навеки Эмбер». Они критически отозвались о романе как о «банальном и наивном», но сочли, что глава таможенного ведомства плохо справляется со своей работой, и сделали публичное заявление что «процесс цензуры в Новой Зеландии «неаккуратен, произволен и темен»». Эти высказывания никак не отразились на запрете.

    Ernst M.L., Schwartz A.U. Censorship: The Search of the Obscene. New York: Mamillan, 1964.

    Gilotti C.F. Book Censorship in Massachusetts: The Search for a Test of Obscenity // Boston University Law Review. 1962. № 42. P. 476–491.

    Morse J.M. «Forever Amber»: Defendant at Trial in Suffolk County Superior Court, Boston // New Republic. 1947. January 6. P. 39–40.

    Paul J.C.N., Schwartz M.L. Federal Censorship: Obscenity in the Mail. New York: Free Press, 1961.

    Perry S. The Indecent Publications Tribunal: A Social Experiment. London: Whitcombe and Thombs, 1965.

    Woodward F. «Forever Amber» // Atlantic. 1944. December. P. 137.

    Навсегда

    Автор: Джуди Блум

    Год и место первой публикации: 1975, США

    Издатель: «Бредбери Пресс»

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Навсегда» — роман о первой любви и хаотичных чувствах, которые сопровождают влюбленность и сексуальные желания тинейджеров Катрин и Майкла. Они знакомятся на новогодней вечеринке и встречаются несколько недель, становясь ближе друг другу, их сексуальное притяжение нарастает с каждым свиданием. Катрин — девственница и боится «потерять контроль», но страстность Майкла преодолевает ее сомнения. В начале сексуальный опыт не доставлял радости Катрин, так как Майкл достигал оргазма прежде, чем она возбуждалась. Но в итоге они достигают гармонии, Катрин становится агрессивна, наслаждаясь занятиями любовью и стараясь как можно чаще проводить время наедине с Майклом. Они дают обещание любить друг друга вечно, и на восемнадцатилетие Катрин Майкл дарит ей серебряное ожерелье, на котором с одной стороны выгравировано ее имя, а на другой — «навсегда, Майкл».

    Оба партнера ответственно подходят к отношениям, обсуждая проблемы безопасного секса и его замены взаимной мастурбацией, если нет возможности предохраняться. Их опыты детально описаны, и читатель может проследить нарастание возбуждения: от чувственных прикосновений Майкла к груди Катрин до частых и разнообразных занятий любовью. Их сексуальная жизнь неотъемлема от побочных сюжетных линий, в которых задействованы несколько их друзей. Например, Сибил, «у которой IQ гения и которая переспала с шестью разными парнями», родила ребенка и не знает, кто его отец. Эрика старается помочь талантливому актеру Арти, но это приводит его к попытке самоубийства.

    Родители считают, что Катрин слишком молода для обязательств, убеждают ее встречаться с другими и отправляют на работу в летний лагерь в сотне миль от дома, чтобы она могла проверить свои чувства. Когда умирает дедушка, Катрин бросается в объятья своего приятеля Тео, который говорит ей, что он хочет ее, но не желает, чтобы их близость произошла «из-за чьей-то смерти». После этого Катрин понимает, что любовь с Майклом — это не «навсегда». Когда они снова встречаются, она расстается с ним, оставляя Майкла разозленным и полным горечи.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Роман «Навсегда» несколько раз запрещали в библиотеках и школах из-за многочисленных подробных сексуальных описаний. В 1982 году родители учеников школы Мидвэллей в Страттоне, штат Пенсильвания, требовали запретить книгу, так как она содержит «непристойные выражения, в ней рассказывается о мастурбации, контроле над рождаемостью и непослушании родителям». Подобный случай произошел в том же году в школах Орландо, штат Флорида, и школе Парк Хилл, штат Миссури, где библиотекари по указу руководства перенесли книгу в отдел ограниченного доступа. В 1983 году родители учеников в Акроне, штат Огайо, и Говард-Суамико, штат Висконсин, потребовали убрать книгу из школьных библиотек, потому что она «деморализует супружеский секс». В 1984 году родители из города Холредж, штат Небраска, потребовали перевести книгу из юношеского во взрослый отдел публичной библиотеки города, так как ее сочли «порнографической и ниспровергающей семейные ценности». В том же году родители требовали исключения книги из публичной библиотеки Седар Рапидз, штат Айова, так как она «порнографическая и говорит о том, что Бог не собирался раскрывать за пределами брака».

    Эти запреты продолжались и в 1990-х годах, книгу убирали из библиотек, помещали в фонды и т. п., в некоторых школах ее выдавали только по предъявлении письменного разрешения родителей.

    Forman J. Young Adult Books: «Watch Out for # 1» // Horn Book. 1985. № 61. P. 85.

    Maynard J. Coming of Age with Judy Blume // New York Times Magazine. 1978. December 3. P. 80 и далее.

    Newsletter on Intellectual Freedom: 1) 1982. July. P. 124, 142; 2) 1982. May. P. 84; 3) 1983. May. P. 85–86; 4) 1984. March. P. 39; 5) 1984. May. P. 69; 6) 1985. March. P. 59; 7) 1985. September. P. 167; 8) 1986. March. P. 39; 9) 1987. March. P. 66–67; 10) 1987. July. P. 125; 11) 1987. November. P. 239; 12) 1988. March. P. 45; 13) 1992. May. P. 80; 14) 1993. May. P. 70; 15) 1993. July. P. 98, 104–105; 16) 1993. September. P. 146–147; 17) 1994. May. P. 83, 86; 18) 1994. July. P. 109; 19) 1995. March. P. 56.

    Thompson S. Images of Adolescence: Part I // Signal. 1981. № 34. P. 57–59.

    Наука любви (Ars amatoria)

    Автор: Овидий (Публий Овидий Назон)

    Год и место первой публикации: около I века до н. э., Рим; 1926, Англия

    Издатель: «Джон Лейн Компани» (Англия)

    Литературная форма: поэтический сборник

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Наука любви» — это руководство в трех частях по привлечению и завоеванию представителей противоположного пола. В первой части мужчинам даются мудрые советы о том, как завоевать возлюбленную; во второй мужчине объясняется, как сохранить у возлюбленной интерес; третья рассказывает женщинам, как удовлетворить чувственные желания мужчин. Овидий дает советы по уходу за телом и лицом, учит мастерству лести и превозносит преимущества зрелой любовницы. Критики заметили параллели между рекомендациями Бенджамина Франклина в «Совете в выборе любовницы» и пассажами из «Ars Amatoria», такими, как:

    «Если молоденьких ты и едва подрастающих любишь —
    Вот у тебя на глазах девочка в первом цвету;
    Если покрепче нужна — и покрепче есть сотни и сотни,
    Все напоказ хороши, только умей выбирать;
    Если же ближе тебе красота умелых и зрелых,
    То и таких ты найдешь полную меру на вкус».

    Овидий также дает женщинам советы, как преподнести себя в выгодном свете, как демонстрировать свои лучшие стороны в разных ситуациях:

    «Та, что лицом хороша, ложись, раскинувшись навзничь;
    Та, что красива спиной, спину подставь напоказ.
    <…>
    Если мальчишески бедра легки и грудь безупречна —
    Ляг на постель поперек, друга поставь над собой…»

    Советы Овидия мужчинам направлены на то, чтобы подготовить из них умелых хищников; его советы женщинам объясняют, как стать желанной добычей.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    «Наука любви», по-видимому, создала Овидию проблемы в VIII году нашей эры, когда император Август изгнал его из Рима. Мотивы изгнания были политическими, но историки замечают, что эротическое содержание стихов ему посодействовало. В 1497 году во Флоренции «Наука любви» была сожжена Джироламо Савонаролой вместе с произведениями Данте за «безнравственное» содержание. В 1564 году книга была включена в список книг, запрещенных «Тридентинским индексом» в Риме за «обращение к предметам сладострастным и непристойным».

    В 1892 году «Наука любви» была вовлечена в тяжбу «Уортингтон Бук Паблишинг Компани», которая испытывала финансовые трудности. Уполномоченный на проведение ликвидации компании хотел продать часть ассортимента издательства, включая «Арабские ночи», «Историю Тома Джонса» Филдинга, «Декамерон» Боккаччо, «Гептамерон» королевы Маргариты Наваррской, «Гаргантюа и Пантагрюэл» Рабле и «Исповедь» Руссо, чтобы уплатить кредиторам, но Энтони Комсток включился в дело, чтобы выступить против продажи. Он просил у суда официального сожжения книг. (См. «Арабские ночи»).

    В 1926 году американские таможенники изъяли в Сан-Франциско новое английское издание «Сочинения Овидия о любви», с иллюстрациями Жана де Бошере, опубликованное «Джон Лейн Компани». Тираж книги был всего триста экземпляров, он был уже распродан. Книга была запрещена к ввозу до момента выхода в 1930 году поправки к тарифному закону, освобождавшему иностранную классику от запретов.

    Craig A. Suppressed Books: A History of the Conception of Literary Obscenity. New York: World Publishing, 1963.

    Hurewitz L. Historical Dictionary of Censorship in the United States. Westport: Greenwood, 1985.

    Loth D. The Erotic in Literature. New York: Dorset, 1961.

    Памела, или Вознагражденная добродетель

    Автор: Сэмюэл Ричардсон

    Год и место первой публикации: 1740, Англия

    Издатели: роман публиковался частным образом

    Литературная форма: роман в письмах

    СОДЕРЖАНИЕ

    В романе «Памела, или Вознагражденная добродетель» описывается скрытая от постороннего наблюдателя жизнь среднего класса и внутренний мир «утонченной» женщины. Роман вырос из «письмовника», который Ричардсону заказали книготорговцы, — сборника писем, служащих образцами для малограмотных людей. В одном из писем родители обращаются к дочери-служанке, которую пытается соблазнить хозяин. У Ричардсона разыгралось воображение, и в результате появился цикл писем, получивший название «Памела».

    В письмах Памелы к родителям драматически описывается ее сексуальное унижение, она рассказывает, как мистер Б. сперва пытается совратить ее, а потом насилует. В записках, которые Памела, избегая то одной, то другой ловушки, пишет постоянно, представлена история борьбы женской чистоты и мужской похоти. Сидя в своей комнате,

    Памела слышит шаги мистера Б. за дверью, хватает бумагу и карандаш и продолжает писать, ускользнув через окно. Она убегает от него недостаточно быстро и оказывается пойманной.

    Несмотря на заявления о своей девственности, Памела детально рассказывает читателям об изнасиловании. В полуобморочном состоянии героиня сохраняет достаточное присутствие духа, чтобы написать: «Он сунул руку мне за корсаж, и я упала в обморок, от страха». Она прячется от насильника то в шкафу, то в своей комнате, но отчего-то так и не покидает поместья. В конце концов мистер Б. женится на Памеле.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Развращенное целомудрие Памелы стало причиной как восторженных откликов в адрес романа, так и запретов на него. Хотя Ричардсон заявлял, что собирался показать вознаграждение (брак), которое получает девушка, защищающая свою добродетель, его современники были настроены скептически. Генри Филдинг в своей пародии «Шеймела» (от англ. — shame — стыд) выставил Памелу ловкой приспособленкой. Он полагал, что героиня — не невинная жертва, а соблазнительница, которая намеренно попадается на глаза мистеру Б. Другой современник, Чарльз Пови, разнес «подстрекательский роман» Ричардсона в статье «Непорочность в раю» (1741), заметив: «Что могут извлечь для себя из писем «Памелы» юные и невинные, кроме того, как лишиться невинности?» Возмущенный моралист утверждал, что Памела продемонстрировала отсутствие пресловутой «честности», за которую восхваляет ее Ричардсон, когда приняла ухаживания мистера Б. во второй раз.

    «Памела» была осуждена католической церковью в 1744 году. Она попала в «Индекс запрещенных книг», главным образом из-за описания романтических отношений, хотя Ричардсон и претендовал на наличие в книге морали. Произведение было включено в «Индекс» 1758 года папой Бенедиктом XIV, затем в «Индекс» 1881 года папой Львом XIII, запрет оставался в силе до 1906 года. (Путнам пишет, что отбор художественной литературы в разные издания «Индекса» был «до смешного несоразмерен и по большей части совершенно случаен».)

    И «Памела», и другой роман Ричардсона — «Кларисса Харлоу» (1747) вышли дешевым изданием в 1772 году в США. Преподобный Джонатан Эдварде предостерег молодежь против чтения обеих книг: скорее потому, что они были художественными произведениями (а это считалось греховной формой писания), нежели из-за собственно греховного содержания.

    В 1893 Американская библиотечная ассоциация впервые выпустила книжный справочник из 5 тысяч наименований для маленьких библиотек и отделений, под названием «То, что заслуживает доверия». «Памела» и «Кларисса Харлоу» были исключены из списка, хотя произведения Генри Филдинга там присутствовали. Когда Американская библиотечная ассоциация переиздала каталог в 1904 году, эти романы снова в него не попали по цензурным соображениям. Многие были согласны с мнением Коринн Бейкон, первого библиотекаря Ньюаркской публичной библиотеки, а позднее издателя «Уилсоновского каталога художественной литературы», которая критиковала Памелу, продавшую свою честь по высокой цене (брак). По мнению Бейкон, это было куда более аморально, чем даже поведение героини романа «Алая буква» Тестер Принн.

    Bacon С. What Makes a Novel Immoral? // Wisconsin Library Bulletin. 1910. № 6. P. 83–95.

    Geller E. Forbidden Books in American Public Libraries, 1876–1939: A Study in Cultural Change. Wesport: Greenwood Press, 1984.

    Thomas D. A Long Time Burning: The History of Literary Censorship in England. New York: Praeger, 1969.

    Самые голубые глаза

    Автор: Тони Моррисон

    Год и место первой публикации: 1970, США

    Издатели: «Холт, Райнхарт энд Уинстон»

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Самые голубые глаза» — грустный и трагический роман, повествующий о поруганнной чести и гибели Пеколы Бридлав, афро-американской девочки, чья мать знала, что ее темнокожий ребенок вырастет некрасивым. Действие романа начинается в 1940 году, повествование ведется от лица Клодии Мактир, единственной подруги Пеколы, которая младше главной героини на два года. Черная в мире, принадлежащем белым, Пекола верит, что ее жизнь была бы лучше и легче, будь она белой; голубые глаза для нее — символ белизны. Она наблюдает, как ее отец, Чолли Бридлав, становится все более жестоким и разочарованным: его мечты разбиты и он терпит постоянные унижения из-за цвета кожи. Ее мать Полин отгораживается от проблем упорядоченной жизнью, постоянной уборкой и чисткой, работая горничной в белой семье. Как-то весенним вечером пьяный отец насилует Пеколу. Она беременеет после того, как он насилует ее во второй раз. Травмированная девочка теряет связь с реальностью и отправляется к священнику-мошеннику Мику Элию Уиткомба, по прозвищу Мыльная Голова, с просьбой сделать ее глаза голубыми. Он заявляет, что может помочь, но в обмен на услугу. Мыльная Голова хочет избавиться от старой больной собаки и дает Пеколе отравленное мясо, говоря только, что кормление собаки покажет, исполнится ли ее желание. Пекола в ужасе смотрит, как собака шатается и умирает.

    Изнасилование и случай с собакой сводят Пеколу с ума, окончательно разрушив ее связь с реальностью. Пекола верит, что ее глаза стали голубыми, она придумывает себе воображаемого друга, который всегда рядом и говорит ей, что ее глаза — самые голубые на свете.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Некоторые эпизоды романа вызвали споры. Два изнасилования Пеколы критиковались за наглядность описания, в романе также присутствует эпизод, в котором Пекола слышит, как ее родители занимаются сексом в соседней комнате.

    Еще одна детально изображенная сцена посвящена первому сексуальному опыту Чолли: на него напали трое белых охотников, которых привлекали молодые мальчики.

    «Самые голубые глаза» были запрещены в ряде школьных округов за «вульгарный» и «непристойный» язык, а также за «откровенные сексуальные описания». В 1994 году книга была исключена из учебного плана школы в Фербенксе на Аляске, после того как родители заявили, что книга написана «непристойным» языком и содержит явные сексуальные эпизоды. Школьная администрация приказала изъять книгу из списка рекомендованного чтения, объяснив, что это «очень сомнительная книга; она содержит слишком много наглядных сексуальных описаний и бранной речи».

    В том же году книгу пытались запретить в Пенсильвании: в школах округа Уэст Четер и школе Бораф в городе Морисвиль. Родители обратились в школьный совет с жалобами на «сексуальное содержание» романа и «оскорбительный язык». Однако после разбора жалоб совет отверг их, и книга осталась в школьных библиотеках и рекомендованых списках чтения.

    Butler-Evans Е. Race, Gender and Desire: Narrative Strategies in the Fiction of Toni Cade Bambara and Toni Morrison. Philadelphia: Temple University Press, 1989.

    Kuenz J. «The Bluest Eye»: Notes on History, Community and Black Female Subjectivity // African American Review. 1993. № 27. P. 421–431.

    Newsletter on Intellectual Freedom: 1) 1994. May. P. 86; 2) 1995. January. P. 25; 3) 1995. March. P. 44–45.

    Tirrell L. Storytelling and Moral Agency // Journal of Aesthetics & Art Criticism. 1990. № 48. P. 115–126.

    Weinstein Ph.M. What Else but Love? The Ordeal of Race in Faulkner and Morrison. New York: Columbia University Press, 1996.

    Санин

    Автор: Михаил Арцыбашев

    Год и место первой публикации: 1907, Россия

    Опубликовано: в журнале «Современный мир»

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    Роман Арцыбашева воспринимался в ряду беллетристических произведений «эпохи реакции», наступившей после поражения революции 1905–1907 годов. Полемика с русской классической литературой сочетается в «Санине» с обращением к «новой морали» и модному индивидуализму.

    Главный герой, Владимир Санин, возвращается домой, в уездный город, где не был много лет. Все это время «жизнь бросала его из стороны в сторону»: Санин участвовал в политической борьбе, он много «бродил», случалось ему и голодать. Встретившие его дома мать и сестра Лида находят его странным и непонятным, хотя жизнь его не пестрит замечательными событиями: «Санин по своему происхождению и образованию должен был быть совсем не тем, чем был, и как Лида, Новиков и все, кто с ним сталкивался, так и Марья Ивановна смотрели на него с неприятным ощущением обманутого ожидания». Для всех обитателей романного мира очевидна особость санинского присутствия в мире, он силен и весел, как языческий бог: ему кланяется осока, ночь робеет под его взглядом, с ним переговаривается гром.

    Санин больше проповедует «новую мораль», чем реализует ее в собственном поведении:

    «Человек — это гармоническое сочетание тела и духа, пока оно не нарушено <…> Мы заклеймили желания тела животностью, стали стыдиться их, облекли в унизительную форму и создали однобокое существование <…> Те из нас, которые слабы по существу, не замечают этого и влачат жизнь в цепях, но те, которые слабы только вследствие связавшего их ложного взгляда на жизнь и самих себя, те — мученики: смятая сила рвется вон, тело просит радости и мучает их самих. Всю жизнь они бродят среди раздвоения, хватаются за каждую соломинку в сфере новых нравственных идеалов и, в конце концов, боятся жить, тоскуют, боятся чувствовать».

    Он красноречиво зевает над книгами Ницше и Маркса, на тайных сходках. Презрение к Истории реализуется для него в отношении к истории христианства: «Христос был прекрасен, христиане ничтожны», — заявляет он. Роману предпослан эпиграф из Экклезиаста: «Только это нашел я, что Бог создал человека правым, а люди пустились во многие помыслы».

    Санина радуют молодость, красота, здоровье, физическая сила, — собственные и чужие. Секс является наиболее естественным и ярким их воплощением.

    Весь быт городских знакомцев Санина заполнен смутными сексуальными желаниями, которые сублимируются в пародийно показанной просветительской, с социал-демократическим уклоном, деятельности, сдерживаются унылой рефлексией. Гусарский офицер Владимир Зарудин, напротив, ухаживает за сестрой Санина и добивается близости. Но им, в отличие от Санина, руководит грязная страсть грубого животного. Он не сдерживает своих желаний и распаляемого ими воображения:

    «И к сладкому томительному чувству сладострастного ожидания тонко и бессознательно стал примешиваться оттенок злорадности, что эта гордая, умная, чистая и начитанная девушка будет лежать под ним, как и всякая другая, и он так же будет делать с нею что захочет, как и со всеми другими. И острая жестокая мысль стала смутно представлять ему вычурно унижающие сладострастные сцены, в которых голое тело, распущенные волосы и умные глаза Лиды сплетались в какую-то дикую вакханалию сладострастной жестокости. Он вдруг ясно увидел ее на полу, услышал свист хлыста, увидел розовую полосу на голом нежном покорном теле и, вздрогнув, пошатнулся от удара крови в голову».

    Зарудин, как и большинство персонажей, вступает с Саниным в символическое единоборство, из которого ни офицеру, ни остальным персонажам не суждено выйти победителями. Юрий Сварожич — главный антагонист Санина. Сварожич, студент-технолог, был выслан из Москвы под надзор полиции как подозреваемый в участии в революционной организации. Просидев полгода в тюрьме, он приезжает домой. Сварожич разочарован своим участием в революционном движении, он скучает и мучается в поисках самооправдания, твердой жизненной позиции. Умный и красивый мужчина, он влюбляется в красавицу учительницу Зинаиду Карсавину, но реализации их взаимного чувства в решающий момент мешает рефлексия Сварожича: «Что я делаю?» — спрашивает он себя и уничтожает их общий порыв. «Пропала вся жизнь, пропала вся жизнь…», — причитает униженный неудачей Сварожич. Через некоторое время он застрелился.

    Санин, напротив, не признает любовного чувства, но это не мешает ему с наслаждением и нежностью овладеть Карсавиной в ночь неудачи Сварожича. Санин видит цель жизни в наслаждениях, но в наслаждениях естественных, природных:

    — Я знаю одно, — ответил Санин, — я живу и хочу, чтобы жизнь не была для меня мучением… Для этого надо прежде всего удовлетворять свои естественные желания… Желание это — все: когда в человеке умирают желания — умирает и его жизнь, а когда он убивает желания — убивает себя!

    — Но желания могут быть злыми?

    — Может быть.

    — Тогда как?..

    — Так же, — ласково ответил Санин и посмотрел в лицо Юрию светлыми немигающими глазами.

    Оппозиция между человеком как животным общественным и животным природным — один из лейтмотивов книги. Зарудин для Санина — тип мерзавца, то есть человека «совершенно искреннего и естественного», но мерзавца глупого и жестокого, испорченного кастовым сознанием военного. Санин удерживает беременную, оставленную гусаром, Лиду от самоубийства, а самого Зарудина оскорбляет и затем отказывается отвечать на вызов. Случайная их встреча на бульваре закончилась тем, что Санин прилюдно избил Зарудина. Униженный офицер застрелился. Почти одновременно с последним кончает с собой, тоже не без влияния Санина, еврей Соловейчик. «Вы мертвый человек, — говорит ему Санин, — и, пожалуй, мертвецу самое лучшее и вправду — могила…» Сразу после этого разговора Соловейчик вешается, но это, очевидно, еще одна логичная и естественная смерть.

    Наиболее близок и, как кажется, взаимно симпатичен Санину, только Иванов, народный учитель. Вдвоем они с наслаждением пьют, гуляют по бульвару и, случается, подглядывают на реке за купающимися девушками. Иванов искренне разделяет забавы и некоторые мысли Санина, но книжная образованность и, отчасти, мистический склад ума позволяют Иванову стать только «отражением» Санина. Сразу после пышных похорон Сварожича Санин, наскучив жизнью в городке, уезжает — не попрощавшись с родными. До поезда его провожает Иванов. Ему грустно, что полюбившийся ему Санин уезжает, но отказывается составить последнему компанию. От отвращения к пассажирам поезда, человеку вообще, Санин выпрыгивает из поезда и идет пешком. «И когда степь, пробудившись, вспыхнула зелеными и голубыми далями, оделась необъятным куполом неба и прямо против Санина, искрясь и сверкая, взошло солнце, казалось, что Санин идет ему навстречу».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Первый же предназначенный для печати в журнале «Русское богатство» рассказ Арцыбашева «Паша Туманов» был запрещен цензурой в 1901 году. Арцыбашев закончил рукопись «Санина» к 1903 году. Тогда же роман отверг Ангел Богданович, литературный редактор журнала «Мир божий»: он посчитал его чересчур натуралистичным и не соответствующим революционному подъему общества. В 1907 году рукопись все-таки принял журнал «Современный мир» (№ 1–5,9), преемник закрытого «Мира божьего». И уже в 1908 году выходят отдельные издания «Санина» — два питерских и одно берлинское. Роман Арцыбашева вызвал шумную дискуссию в критике, которая почти единодушно, по разным причинам, не приняла «Санина». Но главной причиной разразившегося скандала стал успех у публики и одиозная репутация писателя, увлеченного, по словам одного из критиков, «сексуальной манерой письма». Особенно активно проявляла себя, как водится, учащаяся молодежь: устраивались диспуты на тему: «Прав ли Санин?», подпольные «лиги свободной любви», «кружки санинистов». Горький однозначно оценивает этот ажиотаж в статье «Разрушение личности»: «Ныне линия духовно нищих людей обидно и позорно завершается Саниным Арцыбашева. <…> и до книги Арцыбашева не однажды было рекомендовано человеку внутренне упростить себя путем превращения в животное. Но никогда эти попытки не возбуждали в культурном обществе мещан столько живого интереса…»

    В 1908 году местные власти выслали Арцыбашева из Ялты, затем из Севастополя. Небывалая популярность книги привела к процессу над ее переводчиками в Германии и Австро-Венгрии. Роман был конфискован «за пропаганду порнографии». В Санкт-Петербурге незамедлительно был издан сборник материалов «Судьба — .Санина» в Германии. Постановление суда касательно конфискации и снятия ареста с романа «Санин» М. Арцыбашева. Мнения судебных экспертов» (1909). Позже, в 1910 году писателю грозила анафема; по инициативе Синода против Арцыбашева было начато дело по обвинению в порнографии и кощунстве. Примечательно, что адвокат О. О. Грузенберг демонстративно отказался защищать писателя, несмотря на то, что Горький, к которому адвокат обратился за советом, уверенно констатировал: «Процесс против Арцыбашева — пошл и нагл, как все эти так называемые «литературные процессы»». Сочувствующие недоумевали: «Откровенность и яркая правдивость, с которой Арцыбашев изобразил могучую силу инстинкта, власть материальной природы человека, снискали ему репутацию чуть ли не порнографа и циника», — писал в 1910 году критик П. С. Коган. Литературная пресса задавалась вопросом, постепенно приобретающим статус вечного: «Может ли изящное искусство, не погрешая против самой свой сущности, погружаться в болото «полового вопроса»?».

    Уже после 1917 года Максим Горький пытается переиздать роман: «…эта печальная история революционной немощи и одновременно история мучительных — а порою смешных — шатаний молодого человека около жизни, мне кажется, будет чрезвычайно поучительна для современной молодежи, равно и для начинающих литераторов». Но апология эта оказалась запоздавшей — в свое время Горький наградил роман ярлыком «антиреволюционный».

    В 1923 году Арцыбашев покидает Россию. Его роман разделил судьбу произведений писателей-эмигрантов в Советском Союзе. Его переиздания стали возможны лишь с наступлением перестройки.

    Далинин Я. «Санин» в свете русской критики. М., 1908.

    Дьякова Е.А. Беллетристы 1900 — 1910-х гг.: Михаил Арцыбашев, Анатолий Каменский, Анастасия Вербицкая и др. // Русская литература рубежа веков (1890-е — нач. 1920-х гг.). Кн. 1. М.: ИМЛИ РАН, Наследие, 2000.

    Прокопов Т. Жизни и смерти Михаила Арцыбашева // Арцыбашев М.П. Собр. соч.: В 3 т. Т. 1: Санин: Роман; Повести и рассказы. М.: ТЕРРА, 1994. С. 5—31.

    Судьба «Санина» в Германии. СПб., 1909.

    Святилище

    Автор: Уильям Фолкнер

    Год и место первой публикации: 1931, США

    Издатель: «Кейп энд Смит»

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    Коротко говоря, «Святилище» рассказывает историю вызывающе сексуальной семнадцатилетней Темпл Дрейк, дочери известного судьи, студентки колледжа, которая случайно оказывается свидетелем убийства, а затем становится жертвой садистского изнасилования. Как-то вечером ухажер, Гоуэн Стивене, привел ее в уединенный дом бывшего каторжника Ли Гудвина и его гражданской жены Руби. После того, как оба изрядно выпили, Стивене хочет купить запрещенную выпивку. Он три дня пьянствует в этом доме с подозрительными типами. Когда он все же трезвеет и понимает, что он в меньшинстве, то убегает, бросив Темпл. К Темпл сначала пристают, а затем Лупоглазый, бутлегер-импотент, насилует ее кукурузным початком и убивает Томми, умственно неполноценного члена шайки, видевшего изнасилование. После этого Лупоглазый держит Темпл в борделе в Мемфисе, где девушку заставляют отдаться незнакомцу по имени Рыжий, а Лупоглазый смотрит на них. Когда Темпл начинают нравиться отношения с Рыжим, Лупоглазый застрелил его и скрылся.

    Темпл находит в борделе адвокат, которому поручено снять с Ли Гудвина обвинения в убийстве Томми, но она называет Гудвина убийцей, чтобы спасти свою репутацию. Девушка и ее известный отец желают скрыть ее сексуальные отношения с Рыжим и опыт работы в борделе, поэтому им дают гарантию, что дача показаний и судебный процесс быстро завершатся заключением Гудвина. Дав показания, Темпл без угрызений совести покидает под конвоем суд и отправляется на отдых в Люксембург.

    Невиновного Гудвина сжигает толпа, устроившая самосуд

    Несмотря на явный сексуальный подтекст романа, ни одно из соитий не описано в деталях. Даже изнасилование кукурузным початком лишь упомянуто, и только потом описывается, как Темпл истекает кровью. Из частей тела в романе фигурируют разве что бедра и ягодицы. Эротическими можно назвать только описание появления Темпл — в коротком платье, которое откровенно демонстрирует бедра, и подглядывание в борделе. Действия Лупоглазого описаны подробно: «Потом он коснулся меня, его маленькая холодная противная рука полезла под пальто, туда, где на мне ничего не было. <…>…его рука приближалась к моим панталонам». Позже, когда возбужденная Рыжим Темпл сидит, «в плывучем забытьи мучительной скорби и эротического вожделения, вспоминая о теле Рыжего», затем умоляет его заняться с ней сексом: «Прошу. Прошу. Прошу. Не заставляй меня ждать. Я вся в огне». Роман был очень необычен для своего времени — особенно описания изнасилования, вуайеризма, пребывания в публичном доме, где происходит большая часть действия.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    «Святилищу», Шестому роману Уильяма Фолкнера, дурную славу принесла не только эротика (изнасилование, вуайеризм и проституция), но и заявление автора в предисловии к изданию «Модерн Лайбрэри» 1932 года, что он писал об этом скорее по финансовым, нежели по эстетическим соображениям.

    В 1948 году «Святилище» стало одним из девяти романов, признанных непристойными во время уголовного процесса в квартальную сессию суда округа Филадельфия (штат Пенсильвания). Окружной прокурор Джон X. Морер выдвинул обвинение против пяти книготорговцев, которых обвинили в продаже неприличных книг. Остальными якобы непристойными книгами были: «Никогда не люби незнакомца» Гарольда Роббинса, «Трилогия Стадса Лонингэна» Джеймса Фаррелла, «Чужой мир» Джеймса Фаррела, «Акр Господа Бога» Эрскина Колдуэлла, «Конченый человек» Келдера Уиллинг-хэма, «Дикие Пальмы» Уильяма Фолкнера.

    18 марта 1949 года решением суда в процессе «Народ против Гордона, 66 D. & С. 101 (1949) было признано, что роман «Святилище» не является непристойным. Судья Кертис Бок заявил: «В книге нет вульгарных английских слов, но события сильны и сложны. Это заставляет каждого содрогнуться при одной мысли о том, что за несчастье случилось». Бок отказался признать «Святилище» «непристойным» потому, что определение «непристойности» в процессах, к которым он обращался в своем решении, сводилось к «такой грязной сексуальности и к тем ее проявлениям, когда желаемым результатом была эротическая привлекательность». Книга также не подходила подданное Боком определение сексуально распущенного сочинения в литературе, которое он описал «как любое произведение, главной целью и основным эффектом которого является эротическая привлекательность, которая, в свою очередь, является управляемым и эффективным возбуждением сексуального желания».

    В 1950 году Фолкнер был награжден Нобелевской премией в области литературы. И хотя судебное преследование «Святилища» до 1954 года не возобновлялось, его неоднократно признавали непристойным многочисленные цензурные комитеты по всей Америке, а «Национальная организация за приличную литературу» поместила его в свой черный список. В 1954 году «Святилище» было запрещено в Ирландии — вместе почти со всеми остальными произведениями

    Фолкнера — из-за выражений вроде «сукин сын», «шлюха», «блядь» и «ублюдок» и жестокости изображенных событий. Ирландские и американские цензоры также осуждали характер Руби, торгующей собой, чтобы вызволить своего гражданского мужа из тюрьмы, чтобы получить право на наследование и чтобы оплатить издержки. Изменения в обществе сняли с книги большинство обвинений, однако преследования на местном уровне продолжаются в США до сих пор.

    Gladstein М. The Indestructible Woman in Faulkner, Hemingway, and Steinbeck. Ann Arbor: UMI Research Press, 1986.

    Heller T. Mirrored Worlds and the Gothic in Faulkner's «Sanctuary» // Mississippi Quarterly. 1989. № 42. P. 247–259.

    Loe M.H. Case Studies in Censorship: William Faulkner's «Sanctuary» // Reference Services Review. 1995. № 23. P. 71–84.

    Page S.R. Faulkner's Women: Characterization and Meaning. De Land: Everett/Edwards, 1972.

    Tanner L.E. Reding Rape: «Sanctuary» and the Women of «Brewster Place» // American Literature. 1990. № 62. P. 559–582.

    Williams D. Faulkner's Women: The Myth and the Muse. Montreal: McGill-Queen's University Press, 1977.

    Wilson A.J. The Corruption in Looking: William Faulkner's «Sanctuary» as a Detective Novel // Mississippi Quarterly. 1994. № 47. P. 441–460.

    Тропик Рака, Тропик Козерога

    Тропик Рака

    Автор: Генри Миллер

    Год и место первой публикации: 1934, Франция; 1961, США

    Издатели: «Обелиск Пресс»; «Гроув Пресс»

    Литературная форма: роман

    ТРОПИК КОЗЕРОГА

    Автор: Генри Миллер

    Год и место первой публикации: 1939, Франция; 1962, США

    Издатели: «Обелиск Пресс»; «Гроув Пресс»

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    «Тропик Рака» рассказывает об одиночестве, бессмысленности и убожестве жизни деградировавшего в пустой погоне за удовольствиями американца во Франции в 1930-е годы. Начатая как автобиография и написанная в форме дневника (главный герой носит имя автора), книга связана с жизнью Миллера в Париже: в ней можно найти портреты многих его друзей и знакомых. Несмотря на свою автобиографическую основу, роман пренебрегает хронологией, в нем нет временной и пространственной конкретики. Миллер использует технику свободных ассоциаций, вызывая к жизни события и создавая импрессионистичный внутренний монолог.

    Американский экспатриант в Париже, зависящий от своих друзей, без крыши над головой и еды, главный герой наслаждается сексуальными приключениями с множеством женщин. Его эротическая жизнь живо описана, хотя постоянное преувеличение превращает эротический с виду материал в диковинный, Который скорее напоминает об абсурдности человеческого бытия, чем возбуждает.

    Эротическая фантазия развязна, а язык Миллера груб во всем романе — как явствует из следующего отрывка:

    «О, Таня, где сейчас твоя теплая пизденка, твои широкие подвязки, твои мягкие полные ляжки? В моей палице кость длиной шесть дюймов. Я разглажу все складки и складочки между твоих ног, моя разбухшая от семени Таня… Я пошлю тебя домой к твоему Сильвестру с болью внизу живота и с вывернутой наизнанку маткой… Твой Сильвестр! Он знает, как развести огонь, а я знаю, как заставить его гореть. <…> Когда я ебу тебя, Таня, я делаю это всерьез и надолго. И если ты стесняешься публики, то мы опустим занавес. Я вырву несколько волосков из твоей пизденки… <…> И я вгрызусь в твой секель и буду сплевывать двухфранковые монеты…».[4]

    Миллер включил массу тошнотворных подробностей в свое произведение. В одном случае он описывает длинную монотонную речь соседа по столу за обедом: «Похоже, что он просто вынул свой обрезанный пенис и мочится прямо на нас». В другом случае он принимается за критику общества и замечает: «вот уже сто лет, или больше, наш мир умирает. И за эти сто лет, или около того, не нашлось человека достаточно сумасшедшего, чтобы засунуть бомбу в задницу мироздания и взорвать ее» (пер. — А. Е.).

    «Тропик Козерога» также отчасти автобиографичен. Роман охватывает годы жизни киллера (1920–1924), предшествующие его отъезду из Америки в Европу. В это время он работал на «Вестерн Юнион», названной в романе «Космо-демонической телеграфной компанией Северной Америки». Снова, как и в предыдущем романе, Миллер рассказывает о мучительных поисках собственного «я» и попытках быть честным с собой, несмотря на давление индустриального общества, заставляющего художника подлаживаться под себя. Несмотря на то, что он был женат на своей первой жене во время действия «Тропика Козерога», Миллер рассказывает о нескольких сексуальных приключениях с проститутками, женами и сестрами друзей, а также случайными знакомыми.

    Обильно рассыпанные в тексте слова «на три буквы», появляются не только в сексуальных сценах; ими изобилуют и обыденные размышления:

    «…проводил я время приятно потому, что, как сказал раньше, я действительно ни хрена ни во что не въезжал». (Здесь и далее — пер. А. Куприна). В другом месте герой замечает: «Кроме того, я не умел лизать жопу начальству как подобает». Он критикует Америку, употребляя крепкие выражения: «Обо всех улицах Америки, вместе взятых, я думаю, как об огромной выгребной яме, выгребной яме духа, в которую все засасывается и тонет в непреходящем говне. <…> В утробе тромбона покоится душа Америки, извергающая свое довольное сердце».

    Как и в «Тропике Рака», Миллер пользуется чересчур откровенными выражениями, описывая странные сексуальные отношения с Моной, прототипом которой была его вторая жена. После подглядывания за Моной, мастурбирующей в ванной, Миллер пристает к ней:

    «Она просто тихо стояла, а как только я скользнул рукой вверх по ее ногам, шевельнулась, чтобы приоткрыть чуть шире промежность. Мне кажется, никогда моя рука не попадала в такую сочную промежность. <…> А я засунул все четыре пальца, взбивая ее сок до пены. Рот у нее был полным-полон, а сок проливался на ноги. Скажу я вам, мы не проронили ни слова. Словно парочка тихих маньяков трудилась в потемках. Как гробокопатели. То был Парадиз ебучий, я знал это, и был готов, и хотел, чтобы мы ебались до потери мозгов. Такой, как она, я, вероятно, никогда не встречал».

    Несмотря на грубость языка, сексуальные откровения, тошнотворные подробности, за буффонадой повествования Миллера распознается отчаянное переживание абсурдности человеческого бытия.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    «Тропик Рака» был опубликован в Париже в 1934 году и тридцать лет был официально запрещен в США — до тех пор, пока «Гроув Пресс» не издало роман, — но студенты контрабандой ввозили в страну тысячи экземпляров. Около двух миллионов томов было продано, и примерно три четверти миллиона было возвращено издательству. Книга фигурировала по крайней мере в 40 уголовных процессах против книготорговцев — даже после того, как федеральное правительство не запретило книгу. Кроме того, было подано несчетное количество гражданских исков с требованием запретить произведение; в отдельных местах в результате запугивания книга «добровольно» изымалась из продажи.

    В 1950 году Эрнест Бесиг, директор Американского союза за гражданские свободы в Сан-Франциско, пытался ввезти «Тропик Рака» и «Тропик Козерога» в США и спровоцировал первый процесс против этих книг. Сославшись на параграф 1305 закона США, таможенники изъяли книги, и Бесиг предъявил иск правительству. Прежде чем дело было передано в суд, Бесиг попросил разрешения использовать показания девятнадцати литературных критиков, освидетельствовавших литературную ценность романов и писательскую репутацию Миллера. Ходатайство было отклонено судьей Луисом А. Гудменом, который прямо заявил:

    «По-моему мнению, главное впечатление от этих двух книг — непристойность. Обе книги переполнены длинными пассажами, грязными и отталкивающими, возбуждающими похотливые мысли и желания. В то же время в книге есть фрагменты и целые главы, которые, возможно, обладают художественными достоинствами. Непристойные же отрывки не имеют литературной ценности; они целиком и полностью грязны и непристойны и не имеют никакого отношения к литературной целостности произведений».

    В 1951 году дело было передано в суд без присяжных под председательством судьи Гудмена. Несмотря на представленные Бесигом рецензии и мнения критиков, апеллирующие к литературным достоинствам книг Миллера, судья осудил книги и объявил их непристойными. В заключительном заявлении судья Гудмен писал:

    «Множество растянутых грязных описаний сексуальных опытов и практик, половых органов непристойно… Этого достаточно, чтобы сказать, что многочисленные непристойные пассажи в книгах распространяют зловоние, что включение их в примечания сделает судебное решение настоящей порнографией… В нескольких фрагментах книги женские половые органы и их отправления описаны так подробно и вульгарно, что могут вызвать тошноту у читателя. Если такую литературу можно будет ввозить в страну, человеческое достоинство и непоколебимые семейные ценности — фундамент, на котором зиждется общество, будут утрачены».

    Бесиг обжаловал решение в апелляционном суде девятого округа, где романы 23 октября 1953 года были снова единодушно названы «непристойными»: дело «Бесиг против США, 208 F. 2d 142 (9th Cir. 1953 год)». В своем письменном решении окружной судья Альберт Ли Стивене назвал книги «непечатной бранью униженного морального банкрота» и заявил, что даже как целому им не хватает литературных достоинств. Он констатировал:

    «Практически все, что общество рассматривает как грех, детально описано живым, обжигающим, похотливым языком непристойности, проституции, грязи. И все это рассказано без сколько-нибудь выраженного презрения. В соответствии с общим содержанием книг даже человеческие экскременты описаны в самых грязных выражениях».

    Издание «Тропика Рака» 1961 года («Гроув Пресс») спровоцировало несколько судебных исков, поскольку в Верховном суде не слушалось одно, контрольное дело, как это было в деле с «Любовником леди Чаттерли». «Гроув Пресс» отсрочило апелляцию в Верховный суд по ранним искам и перестало добиваться окончательного решения: издательская фирма решила помочь каждому обвиненному книготорговцу. В пяти штатах суды признали книгу непристойной в следующих процессах: «Государство против Хангтингтона, по. 24657, Super. Ct., Hartford Country, Conn. (1962 год)» (штат Коннектикут), ««Гроув Пресс Инк.» против штата Флорида, 156 So. 2d 537 (Fla. Dist. Ct. App. 1963 год)» (штат Флорида), «Хеймен против Морриса, 111. Sup. Ct., 18 июня 1964 года» (решение не опубликовано, позже отменено; штат Иллинойс), «Коммонуэлс против Робина, по. 3177, С.Р. Phila. Со. Репп. (1962 год)» (штат Пенсильвания); и «Народ против Фритча, 13 N.Y.2d 119, 192 N.E.2d 713 (1963 год)» (четыре голоса против трех, штат Нью-Йорк). В то же время в Калифорнии, Массачусетсе и Висконсине роман объявлен «не непристойным» в процессах: «Цейтлин против Арнеберга, 31 Cal. 800, 383 P.2d 152 (1963 год)» (тайное голосование); «Атторни Дженерал против книги под названием «Тропик Рака», 345 Mass. 11, 184 N.E.2d 328 (1932 год)» (четыре голоса против трех); и «Макколи против «Тропика Рака», 20 Wise. 2d 134,121 N.W.2d 545 (1963 год)» (четыре голоса против трех).

    22 июня 1964 года пятью голосами против четырех Верховный суд в деле «Гроув Пресс Инк.» против Герштейн, 378 U.S. 577» отменил решение суда Флориды (см. выше). Приговор был отменен приказом per curiam, в котором судья Уильям Дж. Бреннан-младший заявил, что «материалы, связанные с сексом в целях пропаганды идей, или имеющие художественную или научную ценность, общественную значимость не могут быть заклеймены как непристойные и не нуждаются в конституционной защите».

    «Гроув Пресс» энергично защищало «Тропик Рака» во многих судебных инстанциях, но издательство принудили опубликовать заявление, что оно защищает книготорговцев в делах, связанных с «Тропиком Рака» Миллера, не из коммерческих соображений.

    Another Furor over Books // Ohio State University Monthly. 1963. № 55. P. 8–12.

    Ciardi J. «Tropic of Cancer» // Saturday Review. 1962, № 45. P. 13.

    De Grazia Е. Girls Lean Back Everywhere: The Law of Obscenity and the Assault on Genius. New York: Random House, 1992.

    Hutchison E.R. «Tropic of Cancer» on Trial. New York: Grove, 1968.

    Kilpatrick J.J. The Smut Peddlers. New York: Doubleday, 1960.

    Kincaid L., Koger G. «Tropic of Cancer» and the Censors: A Case Study and Bibliographic Guide to the Literature // Reference Services Review. 1997. № 25. P. 31–38, 46.

    Kuh R.H. Foolish Figleaves? Pornography In and Out of Court. New York: Macmillan, 1967.

    Moore E.T. «Tropic of Cancer» (Second Phase) // ALA Bulletin. 1962. № 56. P. 81–84.

    Obscenity-Evidence Admission of Contemporary Critical Evaluation of Libeled Books // Minnesota Law Review. 1951. № 35. P. 326–330.

    Roeburt J. The Wicked and the Banned. New York: Macfadden Books, 1963.

    Smith R.H. Cops, Counselors and «Tropic of Cancer» // Publishers Weekly. 1961. № 180. P. 35.

    United States President's Commission on Obscenity and Pornography. The Report of the Commission on Obscenity and Pornography. New York: Random House, 1970.

    Улисс

    Автор: Джеймс Джойс

    Год и место первой публикации: 1918, Англия; 1933, США

    Издатели: «Сильвия Биче Шекспир энд Ко»; «Рэндом Хаус»

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    Действие этого романа, написанного в манере «потока сознания», происходит в течение одного дня, 16 июня 1904 года, и связано с мыслями, чувствами, словами и поступками Леопольда Блума, его жены Молли и Стивена Дедалуса. Роман неоднократно критиковался за подробные изображения физических и чувственных удовольствий, эпизоды, вызывающие тошноту», и неприукрашенные сексуальные описания. Замечания делались и по поводу языка романа, на страницах которого многократно встречается слово «fuck», а также генитальные описания, «вагина», «мошонка», «пенис», «девственная плева» и их многочисленные эвфемизмы.

    Большая часть эротических сцен связана с Блумом и Молли. Бродя по Дублину и заходя в разные бары в течение дня, Блум как бы повторяет странствия легендарного героя Улисса, который путешествовал десять лет, прежде чем вернулся домой к семье. Блум, одержимый физическими и чувственными удовольствиями, вспоминает свой сексуальный опыт на протяжении дневного путешествия, например: «Лежа на ней, я целовал ее неистово и безумно; ее глаза, губы, ее открытую шею, где билась жилка, полные женские груди… твердые соски, глядящие вверх». Он также в омерзительных выражениях детально описывает физические процессы в уборной и сопутствующие им физические ощущения. Он наслаждается едой: «бараньи почки на углях, которые оставляли во рту тонкий привкус с отдаленным ароматом мочи».

    Молли также поглощена довольно мерзкими вещами, а также сексом. Когда она смывает косметику, она думает: «Мне только, пожалуй, остается использовать собственную мочу». Она думает о сексе со своим любовником Буяном Бойланом: «Я думаю, они стали тверже оттого, что он их столько сосет, а я сама при этом начинаю чувствовать жажду, титечки — он их называет — мне смешно было, да по крайней мере вот этот сосок чуть что поднимается и твердеет, скажу ему, пусть продолжает так же». Молли описывает мужской половой орган как «эта его здоровенная красная дубина» и «толстенный стержень». Говоря о первом опыте, она описывает, как ее раздевали и сам секс «[Никогда в жизни еще не приходилось ни с кем, у кого был бы] такого размера, чувствуешь, что тебя заполняет всю… как жеребец засаживает в тебя… я заставила его вынуть и кончить на меня, думаю, раз такой здоровый, пусть лучше так, вдруг потом не все вымоется как следует, ну и последний раз уж позволила в меня кончить».

    Упоминания о сексе многочисленны, но описания отрывочны, в основном это фрагменты внутренних монологов героев.

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    В 1922 году Почтовый департамент США сжег 500 экземпляров романа при попытке ввезти его в страну. Решение суда было направлено против книги. Первый процесс был возбужден в 1921 году, когда Джон Самнер, секретарь нью-йоркского «Общества за искоренение порока» и его последователи арестовали тираж «Литтл Ревю», в котором роман печатался по главам. Процесс проходил в суде квартальных сессий, ответчиками выступали редакторы журнала Маргарет Хед и Джейн Хип. Писатель Джон Купер Повис и драматург Филип Мэллер, вызванные свидетелями, заявили, что стиль Джойса слишком невразумителен, и большинство его не поймет, но суд вынес решение не в пользу «Литтл Ревю» и романа.

    Сокращенные и контрабандные издания романа продолжали появляться, но никаких действий не предпринималось до 1932 года, когда таможня изъяла копию книги, направленную на адрес издательства «Рэндом Хаус», и назвала ее непристойной, согласно Тарифному закону 1930 года. «Рэндом Хаус» вмешалось в дело, потому что намеревалось издать книгу, чтобы представить ее американской публике. Издатель запросил суд провести слушание дела по поводу запрета и потребовал восстановить честь книги. Во время процесса в федеральном суде в Нью-Йорке «Рэндом Хаус» потребовало, чтобы книга была зачитана целиком и пассажи, содержащие «грязный язык», рассматривались в контексте произведения. В ходе процесса «Соединенные Штаты против книги под названием «Улисс»» судья Джон М. Вулси отклонил обвинения в непристойности, заявив, что несмотря на «необычную откровенность» романа, он «не нашел нигде в романе ничего возбуждающего похоть. Я считаю, что это не порнография». Он также заметил, что язык и действие в романе связаны с людьми, которых описывает Джойс. «Что касается постоянного всплывания темы секса в сознании его персонажей, следует помнить, что речь идет о кельтах, время действия весна». Судья Вулси решил, что книга не непристойная, если судить по эффекту, какой она произведет на среднего обычного человека. Он постановил следующее:

    «Во многих местах книга кажется отвратительной, к тому же содержит, как я заметил, много слов, считающихся грязными, но я не нашел там ничего грязного, созданного с грязными целями. Каждое слово в романе — часть мозаики, детали картины, которую Джойс создает для своих читателей».

    Правительство оспорило решение в Апелляционном четвертном суде, но судьи Огастес Нэнд и Лирнед Хэнд поддержали решение своего коллеги. Они заметили: «Мы считаем, что «Улисс» — оригинальное и искреннее произведение, и оно не производит впечатление пропагандирующего похоть». Правительство решило не подавать жалобу в Верховный суд и все закончилось десятилетней борьбой с правительственной и местной цензурой. Это был шаг к свободе в борьбе между моралистами и издателями. По существу, суд решил, что книгу нужно расценивать как непристойную не по отдельным фрагментам, а целиком. Следовательно, если книга в целом представляет ценность и содержит якобы «непристойные» места, необходимые для целей произведения, книга не может рассматриваться как неприличная. Подводя итоги новой интерпретации закона, судья Огастес Хэнд констатировал:

    «Мы верим, что следует судить по впечатлению от книги в целом (то есть пропаганда похоти основное впечатление от чтения всей книги?) Относительно этого текста значимость непристойных фрагментов произведения, сложившаяся репутация книги среди уважаемых критиков, если книга современная, мнение прошлого, если старинная, служат убедительным доказательством; для произведений искусства это лучшее свидетельство их значимости, нежели их непристойное содержание».

    Существенным результатом вердикта было то, что судьям и прокурорам было предписано рассматривать книги целиком, а не по отдельным фрагментам. Такое решение позволяло издание книги в США.

    Another Repeal: Joyce's «Ulysses» is Legal at Last // Nation. 1933. № 137. P. 693.

    Arnold В. The Scandal of «Ulysses»: The Sensational Life of a Twentieth-Century Masterpiece. New York: St. Martin's, 1994.

    Bryer J.R. Joyce, «Ulysses» and the «Little Review» // South Atlantic Quarterly. 1967. № 66. P. 148–164.

    Ernst M.L., Schwartz A.U. Censorship: The Search of the Obscene. New York: Mamillan, 1964.

    Marcuse L. The History of an Indignation. London: MacGibbon & Key, 1965.

    Paul J.C.N., Schwartz M.L. Federal Censorship: Obscenity in the Mail. New York: Free Press, 1961.

    St. John-Stevas N. Obscenity and the Law. London: Seeker & Warburg, 1956.

    United States President's Commission on Obscenity and Pornography. The Report of the Commission on Obscenity and Pornography. New York: Random House, 1970.

    Фанни Хилл, или Мемуары женщины для утех

    Автор: Джон Кделанд

    Год и место первой публикации: 1748, Англия; 1821, США

    Издатели: Дж. Фентон; Питер Холмс

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    Роман «Фанни Хилл, или Мемуары женщины для утех» был написан Д жоном Клеландом в то время, когда он сидел в долговой тюрьме. Это история пятнадцатилетней девочки-сироты, приехавшей в Лондон из деревни, чтобы устроиться работать прислугой, но вместо этого попавшей в бордель. Книга состоит, главным образом, из описаний клиентов девушки и ее сексуального опыта. Ее первая связь — с хозяином борделя, который учит Фанни будущей профессии женщины для утех. Те, кто на протяжении двух веков требовал запретить книгу, опирались на множество описаний гетеросексуальных и лесбийских сексуальных сцен, мастурбации, бичевания и вуайеризма. Примером такой критики может служить выступление Томаса Кларка в Верховном суде США в 1966 году:

    «Во всех сексуальных сценах тела участников изображаются во всех деталях. Подробно описываются лобковые волосы, цвет, форма, состояние и размеры половых органов перед, во время и после оргазма».

    Критика игнорировала тот факт, что язык Клеланда витиеват и метафоричен, он описывает гениталии, используя такие эвфемизмы, как «орудие», «боец», «машинка», а также «нежная маленькая штучка, готовая принять в себя», «норка», «рана». Несмотря на то, что, книга вполне может служить «путеводителем по миру сексуального разнообразия», она написана с юмором. Автор ни разу не употребляет слов, которые традиционно считаются непристойными, хотя и пользуется такими прямыми терминами, как «девственность» и «дефлорация». Клеймо «приапического» роман заслужил еще и за то, как Фанни описывает мужскую анатомию, например в сцене, в которой она занимается сексом со своим первым любовником Чарльзом:

    «Колонна белоснежной слоновой кости, прекрасная нагота с голубыми венами, полностью открытая головка цвета ярчайшей киновари: ни один рог не мог бы быть тверже и крепче, никакой бархат не сравнится с нежностью и гладкостью на ощупь… пара круглых мячиков, входящий со всей силой, но очень нежно».

    В конце романа, перепробовав все возможные варианты сексуального опыта, Фанни бросает греховную жизнь и выходит замуж за Чарльза, рассказывая читателям о своих наблюдениях: «Оглядываясь назад, на ту порочную жизнь, от которой я отказалась, и сравнивая эти постыдные обольщения с прекрасными невинными радостями, я не могу не сожалеть даже в отношении наслаждения о тех, кто погрузился в чувственность, невосприимчивых к утонченному очарованию ДОБРОДЕТЕЛИ».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    В 1749 году, меньше чем через год после публикации «Фанни Хилл, или мемуары женщины для утех», Джон Клеланд был посажен в тюрьму по приказу лорда Ньюкасла, секретаря британского правительства, по обвинению в «развращении подданных короля». Это произошло после того, как высокопоставленные церковные деятели выразили свой протест против книги и потребовали ареста Клеланда, его издателя и печатника. Епископ Лондонский лично обратился к Ньюкаслу, прося его «издать соответствующий приказ, дабы остановить распространение этой мерзкой книги, которая открыто выступает против религии и благопристойности и порочит честь правительства и законы государства».

    Дело «Фанни Хилл» в 1821 году в Массачусетсе стало первым процессом в США против непристойности, в котором фигурировала книга. В США роман выпускался нелегально многие годы, начиная с нескольких сокращенных изданий, опубликованных Исаей Томасом между 1786 и 1814 годами, но до тех пор, пока в 1821 году Питер Холмс не опубликовал полную версию книги, цензура не обращала на нее внимания. Издатель был признан виновным в публикации «грязного и непристойного» романа. Холмс подал апелляцию в Верховный суд Массачусетса, заявив, что суд даже не видел книги и судья вынес приговор на основании одного лишь описания обвиняющей стороны. Вынося решение по апелляции, верховный судья Айзек Паркер заявил, что издатель — «скандальная и злонамеренная личность», которая стремится «обольстить и растлить» мирных граждан и «внушить им похотливые желания», а что касается содержания романа, «изданная книга так непотребна, омерзительна и непристойна, что для суда оскорбительно даже ее упоминание в документах». Вкратце, Холмс проиграл апелляцию, потому что судья отказался изучить книгу или поручить прочесть ее присяжным, и даже привести фрагменты книги на заседании суда, чтобы «публика могла сама решить, следует ли налагать запрет на произведение».

    В1930 году, когда в законодательстве Массачусетса обсуждались поправки к закону о цензуре, «Фанни Хилл» оказалась среди трехсот книг, арестованных в результате обыска в книжном магазине Филадельфии. Рейд возглавил городской судья, заявивший в то же время, что власти Филадельфии должны развернуть кампанию по борьбе с распространением «непристойной» литературы.

    В 1963 году издательство «Дж. П. Путнамз Санз» объявило, что намеревается выпустить полную версию «Фанни Хилл». Прокуратура Нью-Йорка решила возбудить дело против издателя. Но в связи с тем, что «Дж. П. Путнамз Санз» считалась солидной респектабельной фирмой, чьи книги продавались в крупнейших магазинах города, городские власти решили воздержаться от ареста и уголовного расследования. Вместо этого они воспользовались законом штата, позволившим им описать товар и заморозить склады до окончания дела «Ларкин против «Дж. П. Путнамз Санз», 40 Misc. 2d 25, 243 N.Y.S2d 145 (Sup. Ct. N.Y. Co. 1963)». Дальнейшее разбирательство, является ли книга порнографической, привело к тому что дело сочли скорее гражданским, нежели уголовным. Оно было передано в Верховный суд штата и рассматривалось без участия присяжных. Эксперты пытались доказать, что книга является очерком экономических реалий того времени, и представляет собой литературную ценность. Сексуально-шпионский скандал, разыгравшийся в это время в британском правительстве, заставил судью Клейна быть осторожным. Он аннулировал ордер на арест складов и прекратил иск городских властей, заявив:

    «Общественная мораль допускает чтение ежедневных газет, а «Фанни Хилл» содержит куда меньше непристойностей, чем передовицы газет, пишущие о деле «Профумо»».

    Решение было оспорено в 1964 году, и компании «Дж. П. Путнамз Санз» запретили продавать книгу на территории штата Нью-Йорк. Путнам передал дело на рассмотрение в Нью-йоркский апелляционный суд, который окончательно амнистировал несчастную «Фанни Хилл».

    В 1963 году Верховный суд рассматривал правомерность решения Массачусетского суда, посчитавшего «Фанни Хилл» «порнографическим произведением». Суд снял обвинение с «Фанни Хилл». Судья Уильям Бреннан вынес решение, аргументировав его тем, что книга имеет историческую ценность и «условия производства, продажи и рекламы не противоречат существующим законам».

    В Лондоне в 1963 году публикация полной версии в мягкой обложке побудила власти изъять все экземпляры книги, выставленные в витрине книжного магазина в Сохо. Магазин украсил витрину гордой надписью — «Запрещено в Америке». Разбирательство протянулось до 1964 года, и после четырех дней слушаний роман был признан непристойным, а все имеющиеся копии было приказано уничтожить.

    В 1965 году издательство «Пол Бук Аркейд» в Окленде, Новая Зеландия, потребовало отменить цензурный запрет и обратилось с заявлением в суд с целью подтвердить отмену на запрет полной версии издания в бумажной обложке, выпущенного «Мейфлауэр Букс Лимитед» в 1964 году в Лондоне. В решении от 20 мая 1965 года суд заявил:

    «Книга не содержит ничего, кроме сексуального опыта проститутки, и мы полагаем, что это может возбудить интерес к одной из форм извращений, которые там описываются… Соответственно, мы считаем, что эта книга не должна оказаться в руках у лиц моложе восемнадцати лет, хотя мы сомневаемся, что такая классификация возымеет действие».

    Cooper М. Fanny Hill vs. the Constitution // Pageant. 1964. № 14. P. 14–20.

    Foxon D.F. John Cleland and the Publication of «Memoirs of a Woman of Pleasure» // Book Collector. 1963. № 12. P. 476–487.

    Kuh R.H. Foolish Figleaves? Pornography In and Out of Court. New York: Macmillan, 1967.

    Rembar Ch. The End of Obscenity: The Trials of «Lady Chatterley's Lover», «Tropic of Cancer» & «Fanny Hill» by the Lawyer Who Defended Them. New York: Random House, 1968.

    Rolph C.H. Book in the Dock. London: Deutsch, 1961.

    Sebastian R.F. Obscenity and the Supreme Court: Nine Years of Confusion // Stanford Law Review. 1966. № 19. P. 167–189.

    Stuart P. The Indecent Publications Tribunal: A Social Experiment. Christchurch: Whitcombe and Tombs, 1965.

    Wald E.W. Obscene Literature Standards Re-Examined // South Carolina Law Review. 1966. № 18. P. 497–503.

    Цветы зла

    Автор: Шарль Бодлер

    Год и место первой публикации: 1857, Франция

    Издатель: Пуле-Маласси

    Литературная форма: сборник стихов

    СОДЕРЖАНИЕ

    Поэтический сборник Бодлера взорвал литературный канон европейской литературы середины XIX века. «С Бодлером французская поэзия вышла наконец за пределы нации», — писал Поль Валери.

    Первое издание «Цветов зла» включало ровно сто стихотворений со сквозной нумерацией. В сборник вошли как опубликованные ранее в периодике стихотворения, так и стихотворения, впервые представленные на суд читателей. Замысел сборника возник у Бодлера еще в 1845 году: он должен был называться «Лесбиянки» (следующий по времени вариант названия — «Лимбы»). Под заглавием «Цветы зла» в «Ревю де Де Монд» публиковалась в 1855 году серия из восемнадцати стихотворений.

    Бодлер утвердил в европейской литературе превосходство первопроходчества перед преемственностью. В нескольких разделах сборника — «Сплин и идеал», «Парижские картины», «Вино», «Цветы зла», «Мятеж», «Смерть» — поэт сопрягает мятежное содержание с рассудочным, классически строгим стилем. Несколько слов о стиле поэта говорит в своем эссе о Бодлере Теофиль Готье, имя которого вынесено в посвящение к «Цветам зла»:

    «Поэт «Цветов зла» любил то, что ошибочно называется стилем декаданса и есть не что иное, как искусство, достигшее той степени крайней зрелости, которая находит свое выражение в косых лучах заката дряхлеющих цивилизаций: столь изобретательный, сложный, искусственный, полный изысканных оттенков, раздвигающий границы языка, пользующийся всевозможными техническими терминами, заимствующий краски со всех палитр, звуки со всех клавиатур, усиливающийся передать мысль в самых ее неуловимых оттенках, а формы в самых неуловимых очертаниях; он чутко внимает тончайшим откровениям невроза, признаниям стареющей и извращенной страсти, причудливым галлюцинациям навязчивой идеи, переходящей в безумие».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    Слава Бодлера, в течение нескольких лет не выходившая за пределы небольшого кружка, <…> вдруг прогремела, когда он явился перед публикой с букетом «Цветов зла», букетом, не имеющим ничего общего с невинными поэтическими пучками начинающих. Цензура взволновалась, и несколько стихотворений, бессмертных по своей мудрости, <…> были изъяты из сборника и заменены другими, менее опасными по своей исключительности, — такова, вкратце, история первой книги Бодлера, рассказанная Теофилем Готье. История запрещения книги начинается в конце июня 1857 года, когда было напечатано 1 100 экземпляров сборника, о выходе которого Бодлер так отзывается в письме к матери (9 июля 1857 года): «Ходят слухи, что меня привлекут к ответственности, но это чепуха. Правительство, у которого довольно проблем с жуткими парижскими выборами, не станет возбуждать дело против безумца».

    Слухи не были пустыми — это доказывает письмо, адресованное Пуле-Маласси его парижским посредником:

    «Дражайший г-н Огюст, ходят слухи, особенно в высшем обществе, что тираж «Цветов зла» будет арестован. Сообщаю Вам это исключительно по дружбе. Не знаю, до какой степени эти слухи верны. Сегодня мы доставили один экземпляр «Цветов зла» г-ну барону д'Идевилю, который пожелал их купить, поскольку убежден, что тираж будет конфискован. Вы, кажется, уверяли меня перед отъездом, что этого не случится. Тем не менее я предпочитаю не молчать, а предупредить Вас о том, что происходит».

    5 июля в «Фигаро» появилась статья, в которой журналист указывал правосудию на четыре стихотворения — «Отречение святого Петра», «Лесбос» и «две пиесы под названием «Окаянные женщины»». Бодлер был уверен, что подобная бдительность проявлена по заказу Министерства внутренних дел. Словно в подтверждение этой догадки 12 июля в газете появилась статья другого автора, также содержавшая нападки на «Цветы зла». А накануне поэт узнает от знакомого чиновника Министерства народного просвещения, что против него будет возбуждено судебное преследование, а тираж, видимо, конфискуют.

    Оказывается, уже 7 июля один из департаментов Министерства внутренних дел — Главное управление общественной безопасности — заявил в своем заключении, что «Цветы зла» «бросают вызов законам, защищающим религию и нравственность». «Сплошным богохульством» называет чиновник стихотворения «Отречение святого Петра», «Авель и Каин», «Литании Сатане» и «Вино убийцы»:

    «Рядом с этими и некоторыми другими пиесами, в которых предаются поруганию бессмертие души и прочие верования, дорогие сердцу христианина, напечатаны в сборнике и стихотворения, наполненные самой отвратительной похотью: в «Окаянных женщинах» автор воспевает постыдную любовь женщин к женщинам, в «Метаморфозах вампира» и «Украшениях» рисует самыми грубыми выражениями картины самые непристойные».

    Логичный итог этих рассуждений: книга Бодлера — «одна из тех вредных, глубоко безнравственных книг, авторы которых рассчитывают на скандальную славу». Отзыв заключается предложением передать сборник в прокуратуру; в тот же день министр внутренних дел пишет генеральному прокурору.

    11 июля Бодлер пишет издателю:

    «Скорее спрячьте — причем спрячьте как следует — весь тираж; у Вас должно остаться 900 экземпляров в листах — еще сотня была у Ланье; тамошние господа очень удивились, когда я захотел спасти 50 штук. Я расписался в получении, а потом упрятал их в надежное место. А оставшиеся 50 пойдут Церберу Юстиции.

    Вот к чему приводит посылка экземпляров в «ФИГАРО»!!!

    Вот к чему приводит нежелание всерьез заниматься распространением книги. Если бы Вы сделали все, что нужно, мы по крайней мере могли бы утешаться тем, что распродали весь тираж за три недели, а процесс — который, кстати, не так уж опасен — принес бы нам только славу. <…>

    Я убежден, что в основе всех неприятностей — статья в «Фигаро» и глупая болтовня. Все дело в страхе».

    И все же поэт не может похвастаться олимпийским спокойствием. Он просит знакомого критика официальной газеты империи, «Монитёр», написать рецензию на свою книгу. Позже Бодлер будет упоминать статью в свою защиту: «Поэт не восхищается злом, — пишет критик, — он смотрит пороку в глаза, как врагу, которого он хорошо знает и которому бросает вызов». Номер «Монитёр» выходит 14 июля, а уже 15 числа католическая бельгийская газета «Журналь де Брюссель» сравнивает «Цветы зла» с «Госпожой Бовари» — в сопоставлении с сочинением Бодлера роман видится автору статьи образцом нравственности: «Друзья автора в ужасе от сборника и спешат объявить его неудачей из опасения, как бы в дело не вмешалась полиция: мы не можем привести ни одной цитаты, ибо цитировать такие строки порядочному человеку зазорно».

    Наконец, 17 июля 1857 года (с момента выхода книги не прошло и месяца) генеральный прокурор сообщает в Управление общественной безопасности о своем согласии завести дело на «Цветы зла». Начинается сбор материалов против автора сборника, книга конфискуется.

    Бодлер ищет заступничества у министра императорского двора Ашиля Фульда, пытаясь польстить его самолюбию. Но к этому времени процесс становится необратимым — упоминать имя Бодлера в печати уже неофициально запрещено: Барбе д'Оривийи не удается опубликовать статью о «Цветах зла» в одной из ежедневных газет.

    Следователь допрашивает поэта и указывает ему на тринадцать стихотворений, оскорбляющих, по мнению прокуратуры, религиозную мораль и нравственность: «Отречение святого Петра», «Авель и Каин», «Литании Сатане», «Вино убийцы», «Украшения», «Sed поп satiata», «Лета», «Той, которая была слишком весела», «Прекрасный корабль», «Рыжей нищенке», «Лесбос», два стихотворения под названием «Окаянные женщины» (их сочли за одно), «Метаморфозы вампира».

    Бодлер неустанно готовит заметки для своего адвоката и публикует тиражом в 100 экземпляров брошюру «Оправдательные статьи, посвященные к «Цветам зла» Шарля Бодлера». В нее вошли четыре отзыва на книгу: поэт хотел, чтобы с ними ознакомились судьи и сотрудники прокуратуры. Параллельно Бодлер ищет заступника или — заступницу: «Флобера защищала императрица. Мне недостает женщины. И вот несколько дней назад мною овладела странная мысль: а вдруг Вы, с Вашими связями и знакомствами, смогли бы — пусть не напрямую, а через посредников — образумить этих тупых скотов», — пишет он г-же Сабатье, вполне, как ему кажется, подходящей на роль прекрасной покровительницы.

    Г-жа Сабатье была растрогана полулюбовным-полупросительным письмом, но действенной помощи оказать поэту не смогла. 20 августа 1857 года состоялся суд. На заседаниях шестой палаты исправительного суда обычно рассматривались дела мошенников, сутенеров и проституток.

    Обвинителем на суде был Эрнест Пинар, известный по процессу против «Госпожи Бовари». Цитируя оскорбительные места из стихотворений Бодлера, Пинар заметил, что в «Лесбосе» и «Окаянных женщинах» судьи найдут описания «самых интимных отношений женоложниц». Судьи не смогли определить «сознавал ли поэт, томимый страстью к новизне и необычности, что он богохульствует», поэтому обвинение в оскорблении религии было снято. «Будьте снисходительны к Бодлеру — натуре беспокойной и неуравновешенной. Будьте снисходительны к типографам, которые прячутся за спиною автора. Однако осудите некоторые стихотворения из книги и тем сделайте обществу необходимое предупреждение», — так заканчивалась обвинительная речь. Адвокат Бодлера придерживался той аргументации, что автор «Цветов зла» невиновен, потому что предшественники его были виновны куда больше.

    Бодлер был осужден за оскорбление морали и нравов: поэта приговорили к штрафу в 300 франков, и потребовали изъять из книги шесть стихотворений («Украшения», «Лета», «Той, которая была слишком весела», «Окаянные женщины» («Дельфина и Ипполита»), «Лесбос», «Метаморфозы вампира»). Приговор обвинял поэта в «преступном оскорблении общественной морали», в безнравственности, в «грубом и оскорбляющем стыдливость реализме». (Исключенные стихотворения вошли в книжку «Обломки», вышедшую в 1866 году полуподпольно.)

    Примечательно, что и Гюстава Флобера современники укоряли за «реализм».

    Пуле-Маласси и его компаньон, Де Бруаз, должны были заплатить штраф в 100 франков каждый. Все трое были лишены права голосовать.

    300 франков для бедствующего поэта — большие деньги. Поэтому, несмотря на то, что он отказался от апелляции в ноябре 1857 года к императрице с просьбой уменьшить штраф, правосудие смягчилось — поэт уплатил 50 франков.

    Осужденные стихотворения были запрещены к продаже и публикации на территории Франции до 31 мая 1949 года.

    Кассационный суд решил:

    «…если некоторые картины могли своей непривычностью смутить иные умы в пору первой публикации «Цветов зла» и первые судьи могли счесть, что они оскорбляют общественные приличия, такая оценка, исходящая только из реалистического прочтения этих стихотворений и не учитывающая их символического смысла, выглядит весьма произвольной; ее не подтвердили ни общественное мнение, ни суждения литераторов».

    Бодлер Ш. Письма (1839–1864) // Вопросы литературы. 1975. № 4. С. 215–253.

    Валери П. Положение Бодлера // Бодлер Ш. Стихотворения. Харьков: Фолио, 2001. С. 5—16.

    Великовский С.И. Шарль Бодлер // Он же. Умозрение и словесность. Очерки французской культуры. М. — СПб.: Университетская книга, 1998. С. 286–296.

    Готье Т. Шарль Бодлер // Цветы зла: Стихотворения. СПб.: Азбука-классика, 2002. С. 5 — 37.

    Пишуа К., Зиглер Ж. Шарль Бодлер // Иностранная литература. 2000. № 4

    Я приду плюнуть на ваши могилы

    Автор: Верной Салливан (Борис Виан)

    Год и место первой публикации: 1947, Франция

    Издательство: «Эдисьон де Скорпион»

    Литературная форма: роман

    СОДЕРЖАНИЕ

    В первой книге Салливана, «мулата из Чикаго, проживающего в Париже», рассказывается история частого героя газетных и журнальных публикаций тех лет — white negro.

    Ли Андерсон, негр-альбинос, выдающий себя за потомка викингов, летом приезжает в небольшой американский городок Бактон. При помощи друга одного из своих братьев он находит работу в местной книжной лавке. 26-летний высокий красавец быстро находит себе компанию несовершеннолетних приятелей, с которыми делит выпивку и их подружек. Он развлекается до тех пор, пока не вспоминает, что должен отомстить за убийство своего брата Малыша. Малыша (который был, между прочим, еще белее Ли) убили за то, что он встречался с белой девушкой. Ли ждет возвращения после летнего отдыха состоятельной публики, с представителем которой, Декстером, они становятся приятелями. План парня прост: познакомиться с богатыми белыми девчонками и «иметь» их, а потом убить.

    На вечеринке у Декстера он знакомится с сестрами Лу и Джин Эсквит, соответственно пятнадцати и двадцати лет. Дочери богатого владельца плантаций на Ямайке и на Гаити, живущие в соседнем городке, подходят Ли, и он начинает ухаживать за ними обеими. Перебравшую Джин он пользует в тот же вечер, но Лу оказывается почти неприступной. Девушки уезжают домой, а Ли, уверенный в своем обаянии, ждет. После расправы с сестрами, он собирается сделать следующей жертвой какого-нибудь политика — может быть, сенатора. Тем временем Декстер знакомит Ли со своей излюбленной забавой — сексом с девочками десяти-двенадцати лет.

    — Можешь действовать смело, Ли, — подбадривал Декс, — они чистенькие. Ты когда-нибудь замолчишь?

    Полли перестала плакать и громко всхлипнула.

    — Мне больно!.. — захныкала она. — Вы слишком грубый…

    — Замолчи, — сказал Деке. — Я дам тебе еще пять долларов

    Он дышал, как животное. А потом он схватил ее за ляжки и задвигался на стуле.

    Слезы Полли текли теперь беззвучно…

    Наконец сестры Энквист приглашают Декса и Ли на уик-энд. В их доме играют в гольф, в теннис, в бридж и ненавидят чернокожих. Ли переходит в атаку, но Лу по-прежнему станется быть стойкой, в то время как Джин отдается ему при любой возможности. В конце концов сдается и Лу, но Ли, верный своему дальнейшему плану, отказывается спать с ней. Вместо этого он обещает обеим девушкам жениться, а те, в свою очередь, вовсю ревнуют Ли друг к другу.

    Джин забеременела. Ли предлагает ей уехать из дома и обещает уехать с ней. Джин ждет в отеле, куда Ли предполагает привезти и Лу. По дороге Лу убеждает Ли, что хочет убить свою сестру. В действительности, девушка уже знает от Декстера, что Ли черный и позже пытается застрелить его. Тогда раненый Ли разделывается с ней:

    «Я наклонился, обнюхивая ее, как зверь, и тут она завизжала. Я впился зубами ей прямо промеж ляжек. Рот мой наполнился черной и жесткой шерстью, я слегка разжал зубы и потом снова свел их немного пониже, где было нежнее. Я купался в запахе ее духов, ими пахло даже здесь, и покрепче стискивал зубы. Я пытался заткнуть ей рот, но она визжала, как свинья, которую режут, и от этого крика меня бросало в озноб. Тогда я сжал челюсти изо всех сил и наконец прокусил ее плоть насквозь. Я ощутил, как кровь затекает мне в рот, ее бедра задергались, несмотря на веревки. Все мое лицо было залито кровью, и я чуть отполз назад. Никогда не слышал, чтобы женщина так кричала; и тут я почувствовал, что все извергается прямо мне в трусы, это потрясло меня так, как ничто прежде не потрясало…»

    Затем Ли приезжает в отель и забирает оттуда Джин. Рассказав ей в тихом местечке о своем плане, он убивает и ее. После короткой погони со стрельбой полицейские схватили уже мертвого Ли.

    В последней, 24-й, главе всего два предложения:

    «Толпа из поселка его все-таки вздернула, потому что он был негр. Внизу живота, под брюками, опять встрепенулся уродливый, смехотворный комочек».

    ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

    В 1946 году Жан д'Аллюэн основал «Эдисьон де Скорпион» и попросил Бориса Виана помочь ему в составлении новой «черной серии» детективных романов. Считается, что Виан на спор взялся сам написать бестселлер, открывающий серию. В псевдониме Верной Салливан Виан соединил фамилии двух джазовых музыкантов. Официально же последний значился переводчиком романа, который, если верить аннотации, «не решилось издать ни одно американское издательство». В контракте «американского» автора с издательством между прочим оговаривалось, что в отсутствие Салливана за соблюдением его прав следит Борис Виан, который также обладает исключительным правом на перевод произведений «американца». Стиль молодого писателя в рекламной аннотации сравнивался со стилем Фолкнера, а эротизм книги с наиболее откровенными страницами Генри Миллера.

    В феврале 1947 года скандал разразился. Архитектор Даниэль Паркер, глава Комитета социального и морального содействия, передал в прокуратуру Парижа заявление, в котором обвинял Генри Миллера (см.) и Вернона Салливана в пропаганде насилия. Их произведения, по мнению Паркера, развращают молодежь и угрожают семейным устоям. Излишне упоминать, что это стало прекрасной рекламой издания. Однако следующий акт мог поставить только специалист по «черному» пиару. В апреле торговый служащий Эдмон Руже придушил в гостинице свою подружку Анн-Мари Массон. Возле трупа нашли роман Салливана, раскрытый на той самой странице, где герой убивает одну из сестер. Газеты шумят о том, что автор должен отвечать за влияние его творчества на действительность. Даже в советском «Крокодиле» была напечатана обличительная карикатура. Отбиваться от обвинений пришлось Виану. Кое-кто начинает догадываться, что именно он — истинный автор романа. Только изменения в законодательстве спасают книгу от грозившего ей запрещения.

    В течение года выходят, один за другим, еще два романа Салливана — «У всех мертвых одинаковая кожа» и «А потом всех уродов убрать». Однако, несмотря на обильные аллювии на современность, они не смогли повторить успеха першій книги — бестселлера 1947 года во Франции.

    В ноябре, на допросе у следователя, Виан все-таки признается в авторстве. Дело затягивается. Обвинение требует запрета первых двух книг, 300 000 франков штрафа за нанесение морального ущерба общественности и два года несвободы для автора. В июле 1949 года решением суда книга «Я приду плюнуть на ваши могилы» запрещена. Почти через год, и мае 1950-го, 10-я палата апелляционного суда обязывает Бориса Виана, Жана д'Аллюэна и директора типографии уплатить штраф — по 100000 франков каждый. Две первые книги подлежат конфискации, с запретом на последующее переиздание.

    Вскоре выходит роман «Женщинам не понять» Салливана, которого пресса называет alter negro Виана. На этот раз имя переводчика не указано. Полное отсутствие интереса к новинке пытались компенсировать власти и Паркер: процесс длился до октября 1953 года. В итоге 10-я палата Апелляционного суда дала Виану 15 суток и тут же амнистировала писателя, отменив заодно и предыдущий приговор.

    Савицкий С. История Вернона Салливана // Виан Б. Собрание сочинений. Vernon Sullivan. Романы. Новелла. СПб.: Симпозиум, 1998. С. 481–486.


    Примечания:



    1

    Здесь и далее — пер. А. Н. Веселовского



    2

    Пер. с санскрита — А.Я. Сыркина



    3

    начальника главного управления по делам печати — А. Е



    4

    Здесь и далее — пер. Г. Егорова









     


    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх