Великая и ужасная

Если кто-нибудь силой пытается овладеть страной, то, вижу я, он не достигнет своей цели. Страна подобна таинственному сосуду, к которому нельзя прикоснуться. Если кто-нибудь тронет его, то потерпит неудачу. Если кто-нибудь схватит его, то его потеряет. Поэтому одни существа идут, другие следуют за ними; одни — расцветают, другие высыхают; одни укрепляются — другие слабеют; одни создаются, другие разрушаются. Поэтому совершенномудрый отказывается от излишеств, устраняет роскошь и расточительность.

(Лао Цзы)

В настоящее время Внешняя Монголия (МНР) является независимым государством и, на первый взгляд, какого-либо отношения к Китаю не имеет. Между тем история МНР — это также и часть китайской истории.

Геополитически Монголия (в данном случае МНР) представляет из себя, точно также как и Синьцзян, типичный лимитроф, т. е. неустойчивую окраину. Однако, в отличие от Синьцзяна, территория МНР никогда не заселялась ханьцами, даже и в виде локальных групп, несмотря на то, что с 1691 года зависела от Китая. После крушения династии Цин в 1912 году Внешняя Монголия объявила о своей независимости, то же попыталась сделать и Внутренняя, но стремление последней к независимости оказалось быстро подавлено новыми китайскими властями.

Как Синьцзян географически отделен от Центрального Китая узким Хэсийским коридором, так и МНР отделена от него широкой полосой гобийских пустынь, что может создавать дополнительные препятствия как для противника Китая с севера, так и для контроля над монгольской территорией с юга.

Основную часть населения МНР составляют халхинцы (т. е. обитатели Халхи), которых в литературе обычно и принято называть «монголами». Читатель может удивиться тому обстоятельству, что термин «монгол» не является самоназванием этнического большинства МНР, тем не менее это так. В настоящее время самоназванием монголов является лексема «халха». Альтернативные этнонимы — халх, халхчууд, халх монголчууд, халхасцы. Происхождение этнонима «халха» можно датировать примерно концом XV — началом XVI в., временем правления Даян-хана.[77] Возможным будет полагать, что этноним «халха» установился в период, когда монголы вели военные набеги против Китая, стремясь вынудить его к торговому обмену ремесленных и земледельческих товаров на продукцию животноводства.[78] Территории, служившие базой для подготовки новых походов и отдыха, назывались «халха минь» — «щит мой» (в современных монгольских языках слово «халха» также имеет значение — «прикрытие, щит, заслон».[79] Таким образом, данный термин был перенесен на название страны, а затем уже и на название народа.

Между тем в данном случае речь идет о XV веке. Каково же было название халхасцев до этого? Ответ на данный вопрос может содержаться в «Шара туджи», монгольской летописи XVII века. Данный источник сообщает: «Тушемил Алтай Сандалиту-хагана, по имени Лонгам, хана убил. Когда этот тушемил на ханский престол воссел, то младший сын[80] Алтан Сандалиту-хагана Буртэ Чино ушел в землю Гонбо, там не прижился и, взяв жену свою по имени Гоа Марал, переправился на восточную сторону моря Тэнгис, достиг горы Бурхан Халдун [и] встретил народ по имени Вида.

Когда [он] рассказал о своих обстоятельствах, то тот народ Вида, посовещавшись между собой, поставил его нояном. Первым монгольским нояном был Буртэ Чино. После того как от Буртэ Чино прошло двенадцать поколений, родился Добо Мэргэн. Потом Добо Мэргэн переменил жизнь (т. е. умер.). Когда Аланг Гоа хатун жила без мужа, то ночью в юрту ее свет проникал и через дымоход желтый небольшой человек спускался, соединялся, и вследствие этого родился небесный сын Бодончар. Потомки Бодончара стали родом Борджигин. Через девять поколений от Бодончара, после того как от переселения Шигэмуни бурхана в нирвану прошло три тысячи двести девяносто шесть лет, в год огня-коня родился хубилган Чингис-хаган и покорил пять цветных и четыре чужих народа».

Название «Вида» представляет собой искажение китайского бэй-ди, термина, которым китайские авторы называли в древности всех монголов (в сегодняшнем этническом I смысле), во всяком случае, так считал в свое время И. Бичурин,[81] но он мог и ошибаться.

Монгольский историк Саган Сэцэн (Санан Сэчен) приписывал Чингис-хану следующие слова, сказанные на курултае 1206 г: «Этот народ биде, который, несмотря на все страдания и опасности, которым я подвергался, с храбростью, упорством и приверженностью примкнул ко мне, который, с равнодушием перенося радость и горе, умножал мои силы, — я хочу, чтобы этот, подобный благородному горному хрусталю, народ биде, который во всякой опасноcти оказывал мне глубочайшую верность, вплоть до достижения цели моих стремлений, носил имя „кеке-монгол“ и был самым первым из всех, живущих на земле!.. С этих пор народ этот получил название кеке-монгол».[82]

Здесь следует также отметить, что, как это следует из китайских источников (Сыма Цянь, 145 или 135 — ок. 86 до н. э.), название «Бэй-ди» в древнейшие времена обозначало область к северу от исконных ханьских провинций: «Вследствие сего набега китайский Двор назначил трех полководцев; армия расположена была в Бэй-ди, в Дай при Гэу-чжу, в Чжао при Фэй-ху-кхэу; по границе, для предосторожности от хуннуских набегов, также поставлены охранные войска».[83]

Локализовать область Бэй-ди в древности можно, например, из сообщения Сыма Цяня: «На четырнадцатом году правления (166 г.), зимой, сюнну, решившие перейти границы с целью разбоя, напали на крепость Чжаона и убили [Сунь] Ана — командующего войсками области Бэйди».[84] Крепость Чжаона (Чжаонасай) находилась в современном уезде Пин-лян провинции Ганьсу, которая граничит с севера с Внутренней Монголией. Относительно же провинции Ганьсу и народов, ее в глубокой древности населявших, Л. Н. Гумилёв сообщает:[85] «Ди — большая группа европеоидных племен, жившая в Западном Китае (Шэньси, Ганьсу, Сычуань) с древнейших времен до V в. н. э. Позже смешались с китайцами».[86]

Впрочем, здесь я еще могу порекомендовать читателю изучить статью Л. Н. Гумилёва «Динлинская проблема».[87] Он упоминает бэй-ди, т. е. белых ди, которые до 636 г. до н. э. жили в Хэси вместе с красными ди (чи ди), которые, возможно, являлись предками современных уйгуров.

Таким образом, вопрос о народе «бида» весьма непрост и опять же упирается в наличие в Северном Китае народов европеоидной расы. Посмотрите сами. Численность населения Внешней Монголии до 1917 года, согласно БСЭ, составляла менее 689 тыс. человек. Насколько велико было халхинское население этого региона в XIII веке? В книге «Князья Рос» я приводил данные для подсчета численности халхинцев в это время и, на мой взгляд, на территории современной МНР в XIII веке их проживало не более 20–30 тыс. человек с женщинами, детьми и стариками. Какое-либо серьезное влияние на политику северокитайского региона предки сегодняшних монголов оказывать не могли. Так что имеет смысл говорить о доминировании здесь племен европеоидной расы, тем более, что источники сообщают о внешности Чингисхана совершенно определенно как о европеоиде:

«Что касается татарского владетеля Тэмоджина, то он высокого и величественного роста, с обширным лбом и длинной бородой. Личность воинственная и сильная. [Это] то, чем [он] отличается от других» (Мэн-да бэй-лу.[88]

Рашид Ад-Дин в «Сборнике летописей» сообщает по поводу внешности рода Борджигинов, из которого происходит Чингисхан: «…нируны, которых также называют киятами; они разделяются на две ветви; кияты вообще и в этом смысле (они объединяют роды): юркин, чаншиут, кият-ясар и кият-бурджигин, что означает — синеокие; их ветвь произошла от отца Чингисхана и имеет (поэтому) родственное отношение (к роду Чингисхана и его отца)».[89]

Абул Гази писал о том, что у Борджигинов глаза «сине-зеленые…» или «темно-синие, где зрачок окружен бурым ободком».[90]

Марко Поло описывает Хубилая следующим образом: «Великий государь царей Кублай-хан [Хубилай-каан] с виду вот каков: росту хорошего, не мал и не велик, среднего роста; толст в меру и сложен хорошо; лицом бел и, как роза, румян; глаза черные, славные, и нос хорош, как следует» (в переводе И. П. Минаева).

Здесь переводчик несколько затемняет картину, однако Г. Е. Грумм-Гржимайло пишет в примечаниях: «По словам Марко Поло, Хубилай имел орлиный нос и прекрасные черные глаза».[91] Как я понимаю, Г. Е. Грумм-Гржимайло не пользовался переводом И. П. Минаева.

И далее, со ссылкой на Рашид ад-Дина (по D'Ohsson, op.cit., II, стр. 475): «Когда Хубилай явился на свет, Чингисхан удивился темному цвету его волос, так как все дети его были белокурыми».

Между тем не только род Чигисхана принадлежал к европеоидной расе. Китайский посол-разведчик Чжао Хун около 1220–1221 гг. доносил о проживании рядом с «черными татарами» монголоидной расы племен «белых» татар, погребальные обычаи которых явно соответствовали обычаям индоевропейцев, в частности славян, и которые значительно отличались внешними данными от «черных».

«Так называемые белые татары несколько более тонкой наружности, вежливы и почитают родителей. Когда умирают [у них] отец или мать, то [они] ножом изрезывают себе лицо и плачут (выделено мной. — К. П. Каждый раз, когда [я, Хун], проезжая рядом с ними, встречал таких, которые были недурной наружности и с рубцами от ножевых порезов на лице, и спрашивал, не белые ли [они] татары, [они | всегда] отвечали утвердительно».[92]

Чтобы не быть голословным в утверждениях, вновь приведу сообщения восточных авторов о славянских обычаях. Ал-Бекри в XI веке пишет о славянах: «И у них (у славян. — К. П.) обычаи, подобные обычаям индийцев. Они граничат с востоком и далеки от запада. И они радуются и веселятся при сожигании умершего и утверждают, что их радость и их веселость (происходит) от того что его (покойника) господь сжалился над ним. Жены же мертвого режут себе руки и лица ножами».[93]

Подобных сообщений о славянских нравах можно привести множество, и эти нравы в общем-то хуннские. Прокопий Кесарийский (между 490 и 507 — после 562), описывая славян в середине VI века, сообщает: «Образ жизни у них, как у массагетов, грубый, без всяких удобств, вечно они покрыты грязью, но по существу они не плохие и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы».[94] Если же принять теорию о тождественности хуннов и гуннов, то происхождение «белых» татар вовсе не представляет собой загадки, поскольку хунны издревле обитали в районах как Внешней, так и Внутренней Монголии, исторические данные об их европеоидности я уже приводил выше по тексту.

Политическая история Монголии представляет интерес, начиная со времен возвышения Чингисхана и до подчинения ее династии Цин в конце XVII века. В этот период Монголия является субъектом мировой истории, во всяком случае, таков общепринятый взгляд на события далекого прошлого. Однако, начиная уже с конца XIV века ее роль в международной политике стремительно умалялась.

Во 2-й половине XIV века могольская империя начала разваливаться. Государство Хулагуидов в Иране, после смерти Ильхана Абу Сайда (1335 г.), погрузилось в пучину феодальных междоусобных войн и к 1353 г. распалось на ряд независимых государств. В 1341 году умер ордынский царь Узбек, выдающийся правитель и мусульманин по вероисповеданию. После него на царство взошел Джанибек и, сказалась ли здесь слабость его управления или общий ход дел пошел уже на закат, но в 1349 году Западная Русь освободилась от татарского владычества и перешла под власть Литвы и Польши. Затем и Китай сбросил с себя бремя могольской оккупации в результате восстания «Красных повязок», с Чжу Юаньчжанем во главе, в период 1351–1368 гг. Практически события этого периода в Китае были полномасштабной гражданской войной,[95] и одной из причин этих печальных событий явилась подстрекательская деятельность сект манихейского толка.

Далее пришел черед Золотой Орды, в которой произошла так называемая Большая замятия. В 1359 году три сына царя Джанибека схватились за верховную, власть. Джанибеку наследовал его старший сын Бердибек. Есть версия (согласно Искандеру Анониму и Академической летописи), что Бердибек ускорил кончину своего отца и два его брата, Кульпа и Наврус, именно поэтому решили восстать против отцеубийцы. Так это или не так, сейчас уже трудно установить, но в 1359 году Кульпа и Наврус совершили дворцовый переворот и Кульпа стал царем. Кстати, Г. В. Вернадский по этому поводу замечает: «Следует отметить, два сына Кульпы носили русские имена — Михаил и Иван; первое имя было популярно у тверских князей, а второе — у московских. Нет сомнений, что оба сына Кульпы были христианами» («Монголы и Русь»). Захвативший в результате переворота власть царевич Кульпа недолго удержался у руля и был убит вместе со своими сыновьями братом Наврусом (около 1360 года). Тем не менее, политический кризис на этом не закончился. Вслед за Наврусом последовала целая череда царей, пока не определилась основная пара претендентов — Мамай и Тохтамыш. В 1380 году Мамай был разбит на Куликовом поле Дмитрием Донским.

Последствия «Великой замятии» оказались весьма значительны. Если ранее русские воинские контингенты отправлялись в Китай для поддержания там юаньского режима, то, как следует полагать, с началом ордынской смуты данная поддержка закончилась. Читатель может воспринять мои слова с недоверием, однако стоит послушать на этот счет Г. В. Вернадского, который на основании изучения китайских документов и, в частности, «Юань ши», писал в свое время: «В 1275 г. на Руси прошла новая общая перепись и набор рекрутов. Вероятно, приказ об этом исходил в 1273 или 1274 гг. от великого хана Хубилая, который нуждался в пополнении войск для кампаний в Южном Китае и Индокитае» («Монголы и Русь»).

Что касается именно «приказа», то здесь есть определенные сомнения, поскольку известно, что династия Юань производила выплаты Золотой орде и соответственно нельзя утверждать, что сарайские цари находились в вассальной зависимости от Китая. Китайский историк Чхао Чху-чанг сообщает: «Известно, например, что в Пекине правителей Улуса Джучи всегда называли „Си-бэ-чжу-Вань“ („северозападные царевичи“). Поэтому на территории Китая они имели свои хуби, т. е. Уделы».[96] Так, например, «Бату… имел вложения в Китае, в провинции Шаньси. В XIV веке хан Узбек еще собирал свои доходы там».[97] Золотоордынские цари имели, кроме Китая, еще и доходы с Ирана, о чем сообщает Джузджани: «В каждой иранской области, подпавшей под власть монголов, ему (Бату) принадлежала определенная часть ее, и над тем округом, который составлял его удел, были поставлены его управители. Все главари и военачальники монгольские были подчинены ему (Бату) и смотрели (на него), как на его отца Туши».[98]

Российская историческая наука всегда, без каких-либо оговорок, говорила о тяжком «монгольском иге» и завоевании русских княжеств некими узкоглазыми и желтолицыми пришельцами из халхинских степей, между прочим совершенно забывая, что в русских княжествах не стояли оккупационные войска, в то время как «из улуса Джучи в Юаньскую имерию направлялись воины из русского, асского и кипчакского населения».[99]

Действительно, сейчас очевидно не совсем удобно вспоминать, что столицу Китая при Юанях охраняли русские войска. «В 1330 г., при правлении императора Туг-Темура было учреждено специальное управление командования русским гвардейским корпусом „проявляющих преданность“. Командовал корпусом темник. В начале 1330 г. было собрано до десяти тысяч русских, которым для самообеспечения было выделено 100 цин (около 600 га) пахотных земель. По давней китайской традиции русские солдаты и их семьи являлись военнопоселенцами, статус которых был похож на статус российского казачества. В 1332 г. русским поселенцам были выделены быки для пахоты, семена и сельхозорудия. По другим сведениям, пахотных земель было выделено 300 цин, т. е. примерно 1800 га. Русские военные поселения находились к северу от столицы Юань г. Даду (Пекина), в районе современного поселка Цзюйюныуань».[100] Здесь еще следует добавить, что, согласно «Юань ши», командир русского тумена получил титул «капитан десятитысячного соединения Охранников Жизни [с именем] Герольд Верности», имел статус офицера третьего ранга, согласно императорской системе рангов, и был напрямую подчинен Тайному Государственному Совету. В 1331 г. командир русского тумена получил звание «командира русских войск Охранников Жизни», с тем же титулом «Герольда Верности», и должностную серебряную печать.[101]

После падения династии Юань потомки вчерашних завоевателей Поднебесной оказались вытеснены на север, а в самой Монголии началась эпоха феодальной раздробленности. В годы империи существовала государственная собственность на землю и система условных пожалований — хуби, которая уступила место системе частной феодальной земельной собственности и безусловных пожалований — умчи. Умчи стали принадлежать представителям рода Чингисхана как наследственные владения, а политическая система Монголии слагалась из феодальных образований в виде ханств или княжеств (оток), которые остро нуждались в рынках для обмена скота на земледельческие и ремесленные товары Китая. Между ханами восточных и западных районов Монголии развернулась длительная борьба за гегемонию над торговыми путями в Китай.

Последние попытки как-то преодолеть раздробленность состоялись в XV в., сначала при ойратском правителе Эсен-хане (правил в 1440–1455), затем при халхинском Даян-хане (около 1479 — около 1543). Однако после их смерти новообразованные государства развалились. После смерти Даян-хана состоялось разделение Монголии на Южную и Северную, с пустыней Гоби в виде границы между ними, а затем и Северная Монголия разделилась на Западную (ойратскую) и Восточную (халхаскую) по линии Алтайских гор. В XVI в. все три части Монголии насчитывали более 200 ханств и княжеств, каковое обстоятельство создало все предпосылки для последующего в конце XVII века ее подчинения маньчжурской династии Цин.

Итак. До Чингисхана история Монголии является историей отдельных племен и народностей, преимущественно кочевого образа жизни. Далеко не все из этих племен и народностей можно считать за предков современных халхинцев, а современную этническую ситуацию МНР никоим образом нельзя назвать продолжением и развитием этнической ситуации восьмивековой давности. Вовсе не является безусловным фактом то утверждение, что древние моголы (монголы) есть предки сегодняшних халхинцев, как не является безусловным фактом утверждение, что сегодняшние итальянцы есть потомки древних римлян. Всякий человек, хоть сколько-нибудь знакомый с историей Монголии-МНР со времен Чингисхана до настоящего времени, может уверенно выделить в этой истории два последовательных и совершенно различных по содержанию периода: 1) с начала XIII века по конец XVII, 2) с конца XVII до начала XX века.

В 1-й период Монголию очень коротко можно охарактеризовать как «воинствующая страна», во 2-й — как «монашествующая страна». Контраст между ними столь разителен, что мы вправе решить, что здесь идет речь о смене этнической доминанты.

В настоящий момент МНР моноциональная страна, более 90 % населения которой составляют монголы-халхинцы и слившиеся с ними инородные группы, говорящие на монгольских диалектах. Халхинцы принадлежат к центрально-азиатскому типу большой монголоидной расы. Данному антропологическому типу присущи круглый массивный череп, резко уплощенное, широкое и высокое лицо, высокие глазницы, слабо выступающий широкий нос. К этому же антропологическому типу относятся проживающие в МНР буряты, урянхайцы и казахи.

Корректности ради следует сказать, что этногенез халхинцев следует вести с XVI в., именно в это время они и стали появляться в истории под своим именем. Так же необходимо отметить, что правящие халхинские роды изначально имели иноэтническое происхождение, в пользу чего свидетельствует резкая разница в погребальных обрядах правящего слоя и простой трудящейся массы.

Так, согласно монгольскому историку Майдару Дамгин-жавыну,[102] по обряду ингумации хоронили только знатных людей, например Сецен-ханов, Дзасакту-ханов и других князей Северной Монголии. Здесь следует полагать, что данные знатные роды были тюркского происхождения, на что, в частности, указывает и наименование их ханами, т. е. тюркским словом. Собственно монгольские иерархические названия иные. Кстати, ингумация (трупоположение) с конем являлась характерным способом погребения именно тюрков. Для захоронения знати (ханов и высших представителей ламаистской церкви) применялось также мумифицирование — «шарил» (от санскритского «шарира»). Для них сооружались субурганы.

Таким образом, можно полагать, что старинная родовая халхинская знать имеет двухчастное происхождение, как тюркское, так и, возможно, индоевропейское. Известно, что одними из активных проводников буддизма являлись тохары, именно на этом языке записаны многие буддийские тексты.

Погребальные обычаи кочевого халхинского простонародья резко отличались от обычаев знати и имели вид труповыставления (открытого захоронения). Открытое захоронение заключалось в следующем: «… покойник оставался на земле, а над его головой водружался шест, который венчался изображением древнего тотема — луны и солнца (Солнце в шаманской мифологии — мать, а месяц (луна) — отец) со стилизованным изображением огня, в знак того, что потомство его будет продолжаться… Место для покойников выбирали такое, чтобы в изголовье была гора, а в ногах — вода („ундур улыг дэрлулж, ургэн усыг ушгэлулэн худэлу-лэх“ — положить в степи так, чтобы имел изголовьем высокую гору, а у ног — широкую воду)».[103] С принятием халхинцами буддизма данный обряд принципиально не изменился, а лишь несколько усложнился.

Кроме монголов-халхинцев, в МНР проживают около 20 монгольских и немонгольских этнических групп, которые консолидируются вокруг халха, постепенно утрачивая отличия от них в языке и культуре. Так, практически полностью слились с халхинцами небольшие группы южных монголов (харчины, чахары, тумэты, узумчины) и обособленные в прошлом хотогоиты, сартулы, дариганга.

В западных районах (аймаках) МНР — Убсунурском, Кобдоском, Баян-Улэгэйском — проживают дербэты, бая-ты, захчины, торгуты и олеты. Все они потомки западных монголов — ойратов.

На культуру халхинцев оказал значительное влияние тюркский элемент. Интересно так же и то, что если, к примеру, те же дербэты и олеты ведут свое происхождение от реальных племен, то захчины представляют собой образования не этнического происхождения, а социального, как потомки военизированных соединений (орд) созданных в конце XVII в. джунгарскими ханами для охраны своих границ от маньчжурских войск. Отсюда берет начало и этноним «захчин», что означает «окраинные». Этнонимы «тор-гут» и «баят» этимологически восходят к названиям дневной стражи дворца и личной дружины хана.

Социальное происхождение имеет и этноним «дархаты», населяющие Дархатскую котловину Хубсугульского аймака. Они известны с XVII в. и до конца 20-х годов XX века считались крепостными духовного ведомства Богдо-гэгэ-на. В дархатском этногенезе приняли участие самодийские, тюркские и монгольские элементы.

В МНР проживают также и буряты (46 тыс. чел., по переписи 1979 г.), которые расселены в северных аймаках: Восточном, Хэнтэйском и др. Буряты МНР и сейчас сохраняют свое этническое своеобразие, несмотря на некоторую «халхинизацию» их языка. Близка к ним также группа баргутов, прикочевавшая в 1947 г. из Северо-Восточного Китая и проживающая ныне одной общиной в Восточном аймаке.

Самая крупная не монгольская этническая группа МНР — это относящиеся к тюркоязычным народам казахи (по переписи 1979 г. 84 тыс. человек), язык которых входит в кыпчакскую группу тюркской языковой семьи. На территорию МНР казахи, также как и многие другие народности, прикочевали в середине XIX в. из районов Черного Иртыша и верховьев Бухтармы.

До середины XX века МНР являлась страной с преимущественно кочевым населением, отсюда проистекает и специфика ее этнической истории. Издревле на ее территорию приходили кочевники разнообразного этнического и расового происхождения, смешивались с местным населением, создавали пестрые племенные союзы и часто уходили на завоевания северокитайских областей, где также поглощались местным ханьским населением, передавая ему некоторые культурные и антропологические особенности. Так ушли, после разгрома их енисейскими кыргызами (относятся к нордическому типу европеодов), с территории Орхона уйгуры (хойху), изначально принадлежащие к европеоидной расе, а древние моголы (менгу) отправились на завоевание Средней Азии.

С XVII века, как я уже отметил выше, Монголия превращается из страны воинствующей в страну монашествующую.

Дело еще и в том, что маньчжурские завоеватели, возможно, хорошо представляли себе причину монгольской воинственности и значительно поспособствовали «умиротворению» тогдашнего кочевого населения Джунгарии и Халхи. К примеру, маньчжурская династия Цин в 1757 сместила последнего джунгарского хана и присоединила джунгарские владения к Синьцзяну. Народность чоросы, откуда были родом все ханы Джунгарии, была практически полностью маньчжурами истреблена, а на их землях были расселены тюркоязычные, халхинские и даже маньчжурские племена, а также калмыки, возвратившиеся с Волги после политического конфликта с российским правительством.

В конце XVI в. господствующей религией Монголии стал ламаизм, представленный сектой Гэлук-па, которая была основана одним из виднейших деятелей буддизма Цзонхавой (1357–1419) в начале XV в. В 1586 г. в Монголии был построен первый буддийский монастырь Эрдэнэ-Дзу, а ко времени получения ею независимости в 1921 г. на ее территории находилось около 750(!) монастырей, что для такой малонаселенной страны было чрезвычайно большим числом. Следует отметить, что население Внешней Монголии незадолго до 1921 года составляло всего 600 тыс. человек. Одной из особенностей ламаизма является установленное еще Цзонхавой безбрачие для лам, при этом следует учитывать, что монахи в Монголии составляли до 40 % (!) от всего мужского населения. Таким образом, в XIX веке прирост населения в Монголии был весьма низок, а в начале XX в. отсутствовал вообще.

Внутренняя Монголия. В отличие от Монголии Внешней (МНР) Внутренняя играет совсем иную роль в истории Китая. Если МНР выглядит как типичный лимитроф, (т. е., в данном случае, буферная территория между двумя государствами-цивилизациями), то АР Внутренняя Монголия представляет из себя территорию прямого протектората китайской государственной организации. Здесь я хотел бы отметить, что, по моему мнению, Китай, равно как и Россия, представляет из себя не просто государство, а «государство-цивилизацию», т. е. организацию на порядок более сложную, чем обычное национально-территориальное управление.

Население АР Внутренняя Монголия (АРВМ) составляло на 2004 год 23,84 млн. человек. Занимаемая районом площадь 1 183 000 кв. км

На территории АРВМ находится весьма известный горный хребет Иныыань, чьи склоны были в свое время одной из опорных территорий хуннов, и здесь же находилась одна из ставок хуннских шаньюев, Дайлин, которая располагалась к югу от гор Инынань, напротив китайского пограничного округа Дай. Отсюда хунны делали свои многочисленные набеги на Срединное государство.

В Цяньханьшу говорится: «Известно, что по северной границе до Ляо-дун лежит хребет под названием Иныпань, простирающийся от востока к западу более чем на 1000 ли. Сии горы привольны лесом и травою, изобилуют птицею и зверем. Модэ Шаньюй, утвердившись в сих горах, заготовлял луки и стрелы и отсюда производил набеги. Это был зверинец его. Уже при Хяо Ву-ди, выступили войска за границу, отразили хуннов от сих мест и прогнали их за Шо-мо на север; основали укрепленную пограничную линию и открыли по ней караулы и дороги; сбили внешнюю стену и снабдили ее гарнизонами для охранения. После сего уже увидели на границе некоторое спокойствие. От Шо-мо на север земли ровные, лесов и травы мало, но более глубокие пески. Когда хунны предпринимают попытки произвести набеги, то мало имеют скрытных мест для убежища. От укрепленной границы на юг лежат глубокие горные долины, трудные для прохода. Пограничные старики говорят, что хунны, после потери хребта Инь-шань, не могут без слез пройти его».[105]

С Иныпанем связаны не только хунны, но и некоторые другие древние народы, оставившие в истории Китая и мировой истории вообще весьма значительный след. Здесь, в частности, проживали известнейшие «дада», которых современная историческая наука причисляет почему-то к татарам, оправдывая тем самым весьма некорректный термин «монголо-татарское иго».

Г. Е. Грумм-Гржимайло сообщает по этому поводу: «Согласно ранней „У-дай-ши“, да-да населяли северную часть провинции Шаньси, хребет Иньшань и степи к северу от границ Тангутского царства, согласно же „Ляо-ши“, они жили и по северную сторону Ша-мо, т. е. в Мо-бэй. Писатели времен династии Сун знали, по-видимому, только инь-шаньских да-да. Ученый X века Сун-бо считал их особым отделом мо-хэ. Оу-ян Сю, автор позднейшей „У-дай-ши“ (XI в.), писал, что мо-хэ, переселившиеся в Иньшань, сами себя называли да-да».[106] О мохэ мы еще будем говорить, а сейчас следует отметить, что северные склоны Иньшань пригодны не только для кочевого скотоводства, но и для земледелия, так, например, в «Сю Ю Цзи»[107] дается следующее описание Иньшани: «В 8-й луне 27-го числа мы прибыли к северной стороне Иньшани… Здесь страна весьма жаркая; винограду множество. На другой день мы отправились на запад, подле реки, и проехали два городка; повсюду были жители; в это время пшеница на полях только что созрела; все поля орошаются водою источников и оттого получают яровое; ибо дожди здесь редки».

Следует отметить, что когда по здешним местам проезжал Чань Чунь, он не замечал абсолютно никаких кочевников и их юрт, а встречал только оседлое земледельческое население «хой хэ». Являлись ли «хой хэ» уйгурами-хойху сказать сложно, но ясно, что это были не китайцы-хань. Что же касается монголов или, лучше сказать, моголов-менгу в XIII веке, то и с ними ситуация выглядит достаточно запутанной, поскольку в том же жизнеописании Елюя Чуцая сказано: «… должно наказывать смертью монголов (мэн-гу), мусульман (хуй-ху) и тангутов (хэ-си [жэнъ]), которые занимаются земледелием, [но] не платят налогов (шуй)…».[108] Таким образом, имеющиеся в науке представления о монголах-кочевниках не совсем корректны, или же речь идет не о предках современных монголов-халхинцев.

Интересно, что когда волна русской колонизации дошла до монгольских границ, то казаки-переселенцы встретились здесь далеко не с самым свирепым народом, как того можно было бы ожидать от потомков завоевателей Евразии. Отношения между русскими и халхинцами поначалу складывались весьма мирно и дружелюбно. Так, некоторые монгольские ханы и ламы переходили под власть русского царя, а землепроходец Иван Похабов даже предлагал вступить в русское подданство самому влиятельному из представителей монгольской знати — Цецен-хану.[109] Между тем в завязавшиеся русско-монгольские отношения стали активно вмешиваться маньчжуры, которые управляли в то время Китаем. В конце XVII в., например, Цинской администрации удалось спровоцировать несколько монгольских нападений на русские остроги в Прибайкалье, а после 1691 г., т. е. после включения Халхи в состав китайской империи, ситуация не стала более благоприятной. В 1720 г. маньчжуры выслали из Урги (столичный город Монголии) всех русских купцов и перекрыли доступ русским караванам в Пекин.

Что касается военных способностей монгольских племен, то следовало бы признать, что они оказались весьма низкими. Так, например Н. Я. Бичурин приводил некоторые сведения из истории освоения русскими Сибири: «В 1615 году отправлен был отряд стрельцов и казаков для усмирения Кузнецких Татар (Сии Татары живут в Кузнецком уезде Енисейской губернии — прим. автора), подущаемых Киргизцами к неповиновению. Но только лишь сии войска расположились по Татарским волостям, как со всех сторон были заперты пятью тысячами Калмыков (Здесь под Калмыками разуметь должно войска, присланные Ханом. Ибо и Киргизцы по племени также были Калмыки. Выше было замечено, что под словом Чжуньгар (Калмык) в теснейшем смысле иногда берется один Илийский округ, в котором жил Хан Чоросский, Глава Ойротов — прим. автора) и Киргизцев. К счастью, предводитель отряда Пущин успел обнестись палисадом, в котором с 200 человек более двух месяцев выдерживал осаду, и, наконец, по издержании съестных припасов учинил вылазку столь удачно, что сбив с поля 5000 отряд Калмыков, многих из них взял в плен».[110]

Стоит признать, что история, как ее пишут, иногда полна совершенных несуразностей. В данном случае нам предлагают поверить как в то, что кочевые монголы в XIII веке [оказались способны за пару месяцев взять штурмом четырнадцать укрепленных русских городов, так и в то, что триста лет спустя они оказались беспомощны перед частоколом с гарнизоном в 200 человек.

Ситуация изменилась после подписания Россией и Китаем Пекинского договора в 1860 г. и «Правил сухопутной торговли» в 1862 г., которые разрешили создание консульства в Урге, русскую торговлю в Монголии и пр. В Монголию потянулись купцы, казаки, мещане, крестьяне, и некоторые оставались здесь на постоянное жительство. К 1914 г. в одном только Урянхайском крае насчитывалось 35 поселков и 150 заимок. Русские селились в Ван-хуре, Цзаинь-Шаби, у озера Косогол, в основном в центре и на западе. В Урге их проживало от 1500 до 3000 человек,[111] что составляет весьма значительную по тем временам цифру.

Русское правительство не уделяло серьезного внимания Монголии, а проникновение русских в эти места и их деятельность носили, в подавляющем большинстве, частный и стихийный характер. Интерес к Монголии начал возникать у России только в начале XX в., когда она вступила в борьбу за влияние на нее с Китаем и Японией. При Советской власти данная борьба завершилась явной победой СССР.

Примечания:

1

А. А. Бурыкин. Заметки об этнониме «чжурчжэни» и наименовании «чжурчжэньский язык».

7

Сорокина Т. Н. Китайская иммиграция на Дальний Восток России в конце XIX — начала XX вв.; http://www.hronos.km.ru

8

Круглый стол по проблемам иммиграции в рамках XIV Международных Рождественских образовательных чтений. 2 февраля 2007 г.: http://pstgu.ru

9

См.: Ларин А. Ретроспектива: китайцы в России // Миграция, № 1, 1997 г.

10

Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы; http://lib.ru

11

Ст. «Китайское „вторжение“ в Сибирь и на Дальний Восток: мифы и реальность».

77

См.: Бичурин Н. Я. (Иакинф) Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1991; Златкин И. Я. История Джунгарского ханства (1635–1758).

78

См. статью «Монголия» // БСЭ, исторический раздел.

79

Калмыцко-монгольско-русский словарь, 1986.

80

Шара-туджи. Монгольская летопись XVII века / Пер. Н. П. Шастиной. М.: АН СССР, 1957.

81

И. Бичурин (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, т. I, стр. 43; т. II, стр. 188.

82

Цит. по: Эренжен Хара-Даван. Чингисхан как полководец и его наследие; http://kulichki.com

83

Н. Я. Бичурин (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.-Л.: АН СССР, Институт этнографии им. Миклухо-Маклая, 1950.

84

Текст воспроизведен по изданию: Сыма Цянъ. Исторические записки. / Пер. Р. В. Вяткина и В. С. Таскина. Т. 2. М.: Восточная литература. 1975.

85

Гумилев Л. Н. История народа хунну. М.: АСТ, 2004.

86

См.: Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. II. Л., 1926;

87

Гумилёв Л. Н. Динлинская проблема // Известия Всесоюзного Географического общества СССР, 1959, № 1.

88

Полное описание монголо-татар / пер. Н. Ц. Мункуева. М.: Наука, 1975.

89

Сборник летописей / Пер. Л. А. Хетагурова. М.-Л., 1952.

90

Цит. по: Я. Н. Гумилев. Древняя Русь и Великая степь.

91

Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. II. Л., 1926.

92

Мэн-да бэй-лу («Полное описание монголо-татар»). М.: Наука, 1975.

93

Цит. по: Известия ал-Бекри и других авторов о Руси и славянах / Пер. А. Куника. Часть 1. // Записки императорской Академии Наук. Том 32. Приложение № 2. Спб. 1879.

94

Прокопий Кесарийский. Война с готами. О постройках / Пер. С. П. Кондратьева. М.: Арктос. 1996.

95

См.: У Хань. Жизнеописание Чжу Юаньчжаня. М.: Прогресс, 1980.

96

Чхао Чху-чанг. К вопросу о взаимоотношениях юаньских и золо-тордынских правителей (по данным китайских источников). / Источниковедение истории Улуса Джучи. Казань, 2001.

97

Вернадский Г. В. «Монголы и Русь»

98

Джузджани / Пер. В. Г. Тизенгаузена. В кн.: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М., 1941.

99

Чхао Чху-чанг. К вопросу о взаимоотношениях юаньских и золотордынских правителей…

100

Кычанов Е. И. Сведения из «Истории династии Юань» (Юань ши) о Золотой Орде / Источниковедение истории Улуса Джучи. Казань, 2001.

101

Вернадский Г. В. Монголы и Русь.

102

Майдар Дамгинжавын. Памятники истории и культуры Монголии. М., 1981.

103

См.: Памятники истории и культуры Монголии. М., 1981.

104

Статистика с сайта http://russian.china.org.cn

105

Бичурин Н. Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М-Л.: АН СССР, Институт этнографии им. Миклухо-Маклая, 1950.

106

Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Л., 1926.

107

Описание путешествия на запад даосского монаха Чань Чуня / Пер. П. И. Кафарова. Серия альманахов «Арабески истории». Вып. 2. «Пустыня Тартари».

108

Китайский источник о первых монгольских ханах. Надгробная надпись на могиле Елюй Чу-Цая. / Пер. Н. Ц. Мункуева. М.: Наука, 1965.

109

См.: Мясников В. С. Договорными статьями утвердили. Хабаровск, 1997. С. 174.

110

Бичурин Н. Я. (Иакинф). Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. Элиста: Калмыцкое книжное издательство. 1991.

111

См.: Кузьмин Ю. В., Дэмбэрэл К. Русская колония в Урге (1861–1920 гг.) в российской историографии // Диаспоры в историческом времени и пространстве. Иркутск, 1994. С. 118.