Как судовой плотник стал губернатором

«Корабли вышли в море в самое неблагоприятное время года, когда обычно стоит плохая погода. Навигационные инструменты оказались проданными одним из членов экипажа во время стоянки в Гаване. Наконец, количество груза на палубе было столь велико, что он мешал матросам работать и препятствовал стрельбе из пушек в случае нападения пиратов…»

Эти строки на пожелтевших страницах объемистого тома были найдены в судовых архивах о трагической гибели в 1641 году двух испанских кораблей - «Нуэстра сеньора де ля Консепсьон» и «Сантиссимо Сакраменто». Именно эти два галеона должны были доставить в Испанию золото, награбленное в Мексике в течение предшествующего года. Должны были, но Океан покарал завоевателей. Разразившаяся буря разметала корабли в разные стороны. «Сакраменто» затонул на большой глубине неподалеку от Кадиса, а «Консепсьон», потеряв управление и став беспомощной игрушкой ветра на несколько дней, был брошен на один из коралловых рифов Сильвер-Банк, у Багамских островов. Для 190 матросов и 514 пассажиров он стал последним пристанищем.

Спустя 45 лет на палубу «Пречистой девы» вновь ступили люди. Это были водолазы Уильяма Фиппса.

Личность Фиппса, его жизнь и молниеносная карьера вызвали в свое время множество легенд и всколыхнули одну из первых волн «золотой лихорадки».

Родился Уильям в 1650 году в семье бедного кузнеца из ссыльных пуритан. Это был двадцать первый ребенок Джемса Фиппса.

Подростком Уильям пас в деревне скот, а позже нанялся плотником на судостроительную верфь в Бостоне, которая приобрела добрую славу на всю Новую Англию. Фиппс быстро освоил новое ремесло, а также научился нырять в воду со зрительной трубой конопатчика - деревянным ведром, в дно которого было вставлено стекло, соскребать наросты с обшивки корабля и конопатить швы. Позднее он собственноручно построил маленькое суденышко, которое назвал «Звездой Бостона», а отремонтировав старую шхуну, стал уже владельцем маленькой флотилии.

В те годы воображение молодежи Новой Англии воспламеняли подвиги грозного Моргана. Его удачная атака на Пуэрто-Бельо - порта погрузки золота на испанские галеоны, а затем захват Маракайбо и ограбление Панамы возбуждали и кружили головы авантюристам всех возрастов. Но сын бедного кузнеца из Пемакуида - поселка эмигрантов в устье реки Кеннебек, не испытывал тяги к приключениям. Он был слишком хорошо знаком с морским разбоем и его тайнами, чтобы прельститься миражом. Фиппс со свойственной ему практичностью рассудил, что привольней стать контрабандистом, чем джентльменом удачи. Тоже риск, но он вышел в море. Двадцатитрехлетний командир «Звезды Бостона» стал самым молодым капитаном среди бостонских, голландских и испанских моряков.

Один из заходов на остров Эспаньола определил дальнейшую судьбу Фиппса.

Как-то днем, прогуливаясь у моря, Уильям услышал призывы о помощи, доносившиеся из жалкого барака. Фиппс подоспел как раз вовремя, чтобы обратить в бегство двух туземцев, избивавших старика. Уильям привел в чувство несчастную жертву. Рассказ благодарного старика заинтересовал бывшего плотника.

«Меня зовут Оттавио, - представился он, - я служил рулевым на «Нуэстро сеньора де ля Консепсьон», адмиральском корабле флотилии Материка. Я был одним из тех немногих, кому удалось спастись после кораблекрушения. На корабле находились несметные сокровища, которые были погружены на моих глазах: золото и серебро из копей Перу и Мексики, драгоценные камни из Колумбии, жемчуг из Венесуэлы - богатства, которые не давали мне спать. Я покажу вам место гибели судна, а если умру раньше, то передам вам эту карту. - Оттавио развернул самодельный чертеж. - Видите, здесь Пуэрто-Плато. От него взять курс на север-северо-восток, но берегитесь рифов».

Новое дело полностью захватило новоиспеченного кладоискателя. Фиппс и раньше мечтал о сокровищах, которые заглатывало море при кораблекрушении, и судьба шутя подкинула ему, возможно, единственный шанс. Однако, чтобы добиться успеха, нужно было располагать значительной флотилией, а главное, найти могущественного покровителя. Уильям Фиппс отлично понимал, что поделиться тайной с могущественным Морганом или другими ямайкскими авантюристами было бы чистым безумием, и он отправляется в Англию.

В XVII веке знатные вельможи еще поддерживали различные затеи искателей приключений и моряков, владевших более или менее надежными секретами. Фиппсу удалось заинтересовать самого короля Карла II. Монарх решил снарядить в Карибское море экспедицию и назначил Фиппса командиром 18-ти пушечного фрегата «Роза Алжира».

Экспедиция закончилась полным провалом: несколько месяцев Фиппс искал галеон, но так и не смог ничего найти. Тем временем на корабле кончился провиант, к тому же многие матросы были серьезно больны. Экипаж «Розы Алжира», решив заняться пиратским промыслом, угрожал своему командиру мятежом. Все же Фиппсу удалось привести фрегат обратно в Англию. Прибыв туда, он узнал, что Карл II умер. Новый король Яков II не допустил попавшего в немилость Фиппса ко двору.

Однако его покровители сэр Джон Марлборо, в прошлом лорд-адмирал, и Генри Кристофер, герцог Олбермарлский, все-таки добились у Якова II «концессии» на поиски и подъем затонувшего судна. На сей раз Фиппс командовал двумя шхунами - 22-х пушечной «Джемс энд Мэри» и 10-ти пушечной «Генри оф Лондон», названной в честь герцога Олбер-марлского. Для отвода глаз оба судна были нагружены товарами для контрабандной торговли с флибустьерами Ямайки.

Экспедиция покинула Англию 12 сентября 1686 года и 22 февраля бросила якорь у Силвер-Банк. Фиппс на индейском каноэ начал поиски среди коралловых рифов. Ныряльщики-индейцы время от времени спускались под воду, ища следы затонувшего корабля.

Проходили дни, недели, месяцы. Прошел целый год, а затонувший галеон найти не удалось. Дело стало казаться безнадежным, и Фиппс наконец решил признать себя побежденным. Он созвал совещание офицеров экспедиции и сообщил им о намерении прекратить поиски. Объявляя им свое решение, он топнул под столом ногой. От удара из-под стола выкатился какой-то твердый предмет. Внешне он напоминал большой кусок кораллового нароста. Но, странное дело, у этого коралла была удивительно правильная форма. Когда его раскололи, внутри оказался деревянный ящичек. Фиппс разбил его, и на пол посыпались золотые и серебряные монеты. Этот «кусок коралла» принес в штаб-контору один из ныряльщиков-индейцев. Тот немедленно был послан под воду в том месте, где обнаружил свою находку. На третий раз он вынырнул, держа в руке слиток серебра, покрытый толстым налетом. Индеец сообщил, что видел на дне пушки и куски дерева, обросшие кораллами.

Водолазный колокол XVII века


Фиппс решил спуститься под воду сам. Он быстро соорудил из дерева и свинца водолазный колокол, в котором можно было находиться под водой пятнадцать минут. Фиппс работал лихорадочно, не теряя ни одного дня: он боялся, что о сокровищах пронюхают флибустьеры. С помощью этого простого сооружения за три месяца было поднята часть затонувших ценностей: тридцать тонн серебра, немало золота и множество ящиков с золотыми и серебряными монетами. Сокровища добывались ценой нечеловеческих усилий. Истощение запасов провизии, загнившая в бочонках вода и многочасовые работы на дне вконец выматывали ныряльщиков. Но Фиппс не сдавался. Когда силы водолазов подошли к концу, в ход были пущены крюки и кошки разной величины. Но морякам не удалось вскрыть палубы, которые уже покрылись панцирем из кораллов. Наконец 19 апреля 1687 года, повинуясь приказу Фиппса, «Джеймс энд Мэри» и «Генри оф Лондон» снялись с якорей. Не успели корабли отойти от опасных рифов, как наткнулись на 20-ти пушечный корабль французского корсара «Гуар», прославившегося на Антильских островах своими дерзкими набегами. Началось преследование. Погоня продолжалась целый день. Два английских фрегата искусно ловили попутный ветер, но корабль корсара оказался быстрее. Фиппс приготовился к бою. В непроглядной тьме короткой тропической ночи «Джеймс энд Мэри» и «Генри оф Лондон», увлекая за собой «Гуара», на всех парусах неслись к скалам банки Мушуар. Волнение на море усилилось, шквалы налетали один за другим, гул разбивающихся о скалы волн все нарастал и стал слышен совсем отчетливо, когда Фиппс приказал изменить курс и укрыться у северо-восточной оконечности банки.

Когда наступило утро, ни одного судна, кроме фрегатов Фиппса, в море не было. Путь на Флориду был свободен. Счастливо избежав встречи с «алжирцами» - пиратами, которые в то время промышляли в Ла-Манше, Фиппс возвратился в родные доки Дауне, из которых он вышел в плавание девять месяцев назад.

Англия была потрясена успехом предприимчивого американца. Фиппсу устроили триумфальную встречу. Первым на борт «золотого» корабля поднялись, разумеется, финансисты. Директор, казначей, контролер монетного двора, а также известный ювелир Чарлз Дшкомб приступили к учету и дележу добычи. Результаты подсчетов были ошеломляющими даже для видавших виды чиновников. Было взвешено невероятное количество серебра - 37538 фунтов; огромное количество монет достоинством в восемь реалов; 27556 фунтов серебряных слитков и брусков; 347 фунтов блюд из драгоценных металлов; 25 фунтов золота.

Доля короля составила 20700 фунтов, другие компаньоны, вложившие в предприятие 3200 фунтов стерлингов, получили за это 34 тонны драгоценного металла, которые по курсу 1687 года оценивались в 207600 фунтов стерлингов. Доля герцога Олбермарлского превысила 43 тысячи фунтов, а шестнадцатая часть добычи - доля Фиппса составила около 11 тысяч. Что касается матросов - рабочих лошадок экспедиции, то на их долю пришлось не слишком много - всего от 20 до 60 фунтов; офицеры, плотники, боцман получили по тысяче. Остальная «мелочь» - серебрянные стремена, подсвечники, куски, блюда, сломанные золотые вещицы, пуговицы, жемчуг, ожерелья, большая золотая цепь и лента для шляпы из плетеного золота разошлись по рукам.

На этот раз Яков II удостоил вниманием своего подданного: пожаловал ему рыцарское звание «за добрые и честные услуги» и наградил двумя медалями. Третью медаль Фиппс получил от благодарных компаньонов.

На свою беду Фиппс был пожалован должностью губернатора Массачусетса и генерал-губернатора Мэна и Новой Шотландии.

В этом качестве ему пришлось вести войну с французскими колониями в Америке. Однако военачальник из Фиппса не получился. Побежденный, запутавшийся в долгах и преследуемый врагами, он вновь отправился в Лондон за помощью. Однако поддержки он не получил и был арестован за неуплату долга и заточен во Флитскую тюрьму. Измотанный тропической лихорадкой, униженный, Фиппс не вынес тюремного заключения и скончался 18 февраля 1695 года, едва достигнув сорока четырех лет. Хоронили Фиппса за счет королевской казны. Текст эпитафии на мраморном памятнике гласил: «Здесь покоится рыцарь сэр Уильям Фиппс, который благодаря своей неистощимой энергии обнаружил среди скал Багамских отмелей, к северу от Эспаньолы, испанский галеон, пролежавший сорок четыре года на дне моря: он извлек золото и серебро на сумму, достигавшую 300 тысяч фунтов стерлингов, и с присущей ему честностью доставил эти сокровища в Лондон, где они были поделены между ним и другими компаньонами.

За большие заслуги его величеством, царствующим королем Яковом II, Фиппсу было пожаловано рыцарское звание. По просьбе почтенных жителей Новой Англии Фиппс принял на себя управление Массачусетсом. Свои обязанности он выполнял вплоть до кончины, с таким рвением заботясь об интересах родины и пренебрегая личными интересами, что справедливо заслужил любовь и уважение лучшей ЧАСТИ населения этой колонии».

Однако история золота испанского галеона на этом не закончилась.

Прошли века. И к останкам «Нуэстра сеньора де ля Консепсьон» вернулись вновь. На этот раз это была команда «Калипсо» научно-исследовательского судна известного океанолога Жака Ива Кусто. Ему не повезло. Попытка найти и поднять сокровища испанского галеона оказалась безуспешной. После 44-дневной экспедиции Кусто вынужден был признать: чрезвычайно трудно вновь найти на дне моря корабль, затонувший несколько столетий назад. Особенно это относится к району Карибского моря. Судите сами. Примерно каждые десять лет над районом Сильвер-Банк, как уже известно читателю, покоятся останки «Пречистой девы», проходит центр урагана. Таким образом, со дня его гибели над ним пронеслось… 30 ураганов. Причем высота волн в это время достигает 12 метров. Под таким напором стихии судно неминуемо должно развалиться, и чтобы найти другие его части, необходимо просеять тысячи кубометров песка. Но это не самое трудное. Решающим фактором, как подчеркивает Кусто, является морская фауна. За относительно короткое время останки корабля оказываются погребенными под толстым панцирем из ракушек, известковых водорослей и других живых организмов. Довершают «работу» рыбы-попугаи, которые питаются кораллами. Они размельчают их в песок и окончательно замуровывают останки судна.

Однако эти трудности не останавили Александра Корганова, сына русского адвоката, эмигрировавшего в начале 20-х годов нашего столетия во Францию. Крестник князя Юсупова, Александр Сергеевич Корганов, ныне известный во многих странах специалист по подводному флоту, издатель журнала «Подводные силы», начал свою карьеру с учебы на физико-математическом факультете Парижского университета. Закончив его, он, по совету отца, поступил на юридический. И вот однажды, работая над диссертацией, Корганов наткнулся на список кораблей, курсировавших в XVII веке между Западной Индией (так тогда называли Америку) и Иберийским полуостровом. Юношеская мечта стать военным моряком перевоплотилась в новую идею изучения истории флота. «Я понял, - вспоминает Корганов, - дело моей жизни не судейская мантия, а просоленная ветрами роба искателя морских приключений».

Работа закипела в новом русле. Корганов посещает испанские хранилища рукописей в Мадриде, Севилье, Вальядолиде. В исследованиях ему помогают знания, приобретенные на юридическом факультете: темой его диссертации были торговые отношения между Старым и Новым Светом в XVII-XIX веках.

И вот первый сюрприз - досье судебного процесса над адмиралом Хуан де Вилла Винценсио, штандарт которого носил «Нуэстра сеньора де ля Консепсьон». 200 листов показаний свидетелей, уцелевших из экипажа галеона, счетов, расписок, отчетов, раскрыли перед исследователем всю историю несчастного корабля. И Корганов с упоением погрузился в страницы прошлого.

...В 1640 году, пытаясь противодействовать экономическому упадку, король Филипп IV назначил Диего Пачеко, герцога Эскалонского, вице-королем Испании.

высокопоставленный сеньор-гранд заказал на верфи Вера-Крус целую серию кораблей: 8 галеонов и фрегат. Самый крупный и богатый по убранству галеон был окрегцен «Нуэстра сеньора де ля Консепсьон».

23 июля 1641 года новоиспеченная флотилия во главе с флагманом покинула Сан-Хосе-де-Уллоа, порт Вера-Крус и направилась в Гавану, чтобы соединиться с флотилией Тиерра-Ферма под командованием генерал-капитана Хуана ле Компоса.

Конвой, увеличенный до 31 корабля, 13 сентября, в самый разгар бурь, стал на якорь. Спустя два дня «Нуэстра сеньора де ля Консепсьон» дал течь: сказалось торопливое строительство кораблей и непрофессиональная проверка их качества. Флотилия вынуждена была возвратиться в Гавану. 28 сентября ремонт был закончен, и корабли вновь вышли в море. Однако драгоценное время было потеряно. Когда суда находились в узком проливе между островами Флорида-Кейс и Кэй-Сок-Бэнк, изобилующем рифами и мелкими островками, разразилась буря. Несколько кораблей было выброшено на берег, флагманский галеон получил серьезные повреждения. О том, чтобы продолжать плавание через Атлантику, не могло быть и речи. Адмирал принял решение идти \на ремонт в Пуэрто-Рико. Но злой рок преследовал корабль. Занимавшиеся прокладкой курса штурманы ошиблись. По существующим в те времена на испанском флоте порядкам, штурманы, относившиеся к торговому ведомству, не подчинялись адмиралу. Это и погубило корабль: В листах судебного дела Корганов нашел упоминание, что дон Хуан выступил против выбранного курса. Но, так или иначе, в 20 часов 30 ноября «Пречистая дева» оказалась среди рифов.

Никто из. команды не знал, где находится корабль. Одни считали, что он стоит недалеко от Санто-Аоминго, другие надеялись увидеть берега Кубы, рождавшись утра, спустили на воду единственную шлюпку и стали буксировать галеон среди рифов. Но выбраться из лабиринта и добраться до спасительной чистой воды не удалось. Обрушившийся ночью ветер сорвал корабль с якорей и бросил его на скалы.

Агония галеона и людей, находившихся на ею борту, продолжалась несколько суток. Люди искали убежище на рифах. Но коралловые образования едва достигали поверхности, и каждый вал смывал спасшихся от, крушения и уносил в открытое море, где их уже поджидали акулы. И все же самым мужественным удалось сорганизоваться. Они собрали доски и бревна, всплывшие на поверхность, и соорудили плоты. Но эти сымпровизированные на скорую руку плоты разошлись и разбились под напором стихии. Потерпевшие крушение не пришли к соглашению о направлении, которою следует придерживаться. Лоцманы, полагавшие, что они находятся вблизи Пуэрто-Рико, увлекли за собой часть команды. Где они нашли свой конец, никому не известно. Спаслись лишь те, кто доверил свою жизнь адмиралу Вилла Винценсио, считавшему, что крушение произошло к северу от Эспаньолы.

Около 30 человек остались на рифе в ожидании помощи. Но даже при отливе отмель не обнажалась. Люди ходили в воде, покрывавшей их ноги до половины икр. Они отодрали бревна и доски от обломков судна и соорудили из них нечто вроде островка, где и обосновались с котлами, скудными запасами еды и тем золотом и серебром, которое им удалось захватить из каюты капитана.

После нескольких недель напрасного ожидания, изнывая от жажды и солнечных ожогов, разъедаемые солью, эти пленники кораллов, так и не дождавшись спасителей, построили суденышко и двинулись на юг. Но в пути они потерпели новое крушение к северу от Эспаньолы О трагедии смог поведать только один уцелевший моряк.

Первая попытка поиска сокровищ «Пречистой девы» была предпринята Александром Коргановым еще в начале пятидесятых годов.

В январе 1952 года, после недолгих приготовлений, рыболовецкое судно «РЭ», принадлежавшее доминиканскому дипломату Руберозе, покинуло пристань Ла-Рошель и отправилось к берегам Америки.

Корганову повезло, ему удалось точно выйти к цели. Этот день - 13 мая 1952 года- запомнился навсегда. Он увидел «Пречистую деву» своими глазами. Дальнейшие события происходили точно по сценарию приключенческого фильма о пиратах. Как только начались подъемные работы, экипаж, набранный по случаю, взбунтовался. Команда решила завладеть судном и драгоценным грузом и, найдя убежище в другой стране, поделить добычу.

Однако действия на борту «РЭ» развивались вопреки замыслу бунтовщиков. Корганов, так же как и Фиппс два с половиной века назад, расправился с зачинщиками, вернулся в порт и… набрал Новый экипаж из местных индейцев. Но суеверные ныряльщики, напуганные каким-то таинственным чудовищем на дне моря, вынудили Корганова вновь покинуть место гибели галеона. Разуверившийся в успехе дела Рубероза отказался от дальнейшего участия в экспедиции, а неугомонный Корганов решил сделать еще одну попытку. На этот раз ему помешал начавшийся сезон ураганов.

Вновь посетить легендарные места Корганову удалось только спустя 3 года. Вместе с погибшим недавно известным американским гидрологом и полярным исследователем Пленном Краузе ему удалось составить карту полосы рифов, протянувшихся почти на полсотни миль, и снять цветной фильм.

Неудачи Александра Корганова не остановили в 1977 году американца Берта Уэббера.

С детских лет, зачитываясь романами Жюля Верна и Эдгара По, он мечтал о «своем золотом корабле». В шестнадцать лет вместо колледжа он поступил в школу подводного плавания и после ее окончания отправился в экспедицию, организованную Артуром Макки из Музея морской археологии во Флориде.

Набравшись опыта, Берт решил взяться за дело самостоятельно. Подвернулся и случай. Его друг и сподвижник Джим Хаскинс предложил заняться поисками «Консепсьон», компаньоны ударили по рукам. Начался сбор информации.

«Чем больше я анализировал записи, тем больше убеждался, что успех возможен, - вспоминает Уэббер. - Деньги на экспедицию удалось занять у одного чикагского банкира. После этого я добился у правительства Доминиканской республики исключительного права на поиски «серебряного» галеона в обмен на половину сокровищ, если они будут найдены.

И все-таки самым важным было то, что мне достали листы аэрофотосъемок прибрежной акватории Гаити. Море там прозрачное, и поэтому хорошо просматриваются подводные рифы и банки. Покорпев месяц.над дешифровкой аэрофотоснимков, я нанес на карту «подозрительные» места, где скорее всего мог лежать остов «Консепсьон». Оставался сущий пустяк - разыскать его». И он нашел: сначала незаменимого помощника - профессора Питера Эрла из Лондонской школы экономики, работающего над монографией об испанском «серебряном флоте», а затем вахтенный журнал судна «Генри», участвовавшего в экспедиции Фиппса.

Канадская фирма «Вэриал ассошиэтс» предоставила Уэбберу на испытание новый протативный магнитометр на цезии. Это была действительно удача. Прибор регистрировал наличие металла даже под трехметровым слоем песка. Сокровища сами «плыли» в руки Берту. Оставалась единственная проблема - финансирование. Это оказалось не простым делом. И все же всеми правдами и неправдами ему удалось взять кредит на 450 тыс. долларов.

«У меня просто не было другого выхода, как найти «Консепсьон», - пишет Уэббер. - Может быть, именно безысходность сыграла решающую роль. Во всяком случае, на пятый день по прибытии в район поисков мы могли празновать победу: «серебряный» галеон сдался на милость моей команды».

«Улов» оказался значительным: 32 тонны серебра в слитках и монетах, золотые украшения, посуда из майолики и фарфора, общей.стоимостью около 14 миллионов долларом.

Раскопки, продолжавшиеся 11 месяцев, принесли и неожиданный сюрприз. Это были остатки сундука контрабандиста XVII века с двойным дном, под которым лежал толстый слой серебряных монет. Среди них нумизматы обнаружили часть фальшивых, отчеканенных в Новом Свете.

Но история «Консепсьон» еще не закончена. По подсчетам специалистов, ценности, поднятые Фиппсом и Уэббером, вкупе составляют лишь пятую часть груза «серебряного галеона». Остальные сокровища еще ждут своего часа.









 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх