Глава 14

Гетман Мазепа и запорожцы

К крайнему неудовольствию самостийников в жизни их «апостола» Ивана Мазепы много белых пятен. Так, до сих пор неизвестна даже дата его рождения. Костомаров писал: «По известию, доставленную в Археографическую комиссию графом Брюэль-Плятером, Иван Степанович Мазепа-Колединский, шляхетного происхождения герба Бонч, родился в 1629 году. Сообщение это имеет вес: граф Брюэль-Плятер — сам владелец архива князей Вишневецких и кроме того всегда находился в сношениях с другими польскими владельцами старинных архивов; но это сообщение, не подтвержденное никакими современными свидетельствами, противоречит шведским известиям тех современников, которые близко видели и знали Мазепу в 1708 году; они говорят, что тогда было ему 64 года от рождения, тогда как ему должно было быть 79 лет, если б он родился в 1629 году. Очень может быть, что оба известия не вполне точны, как это читатель заметит из некоторых черт его жизни.

По общему мнению современников, Мазепа был уроженцем из малороссийского края и увидел впервые Божий свет в селе Мазепинцах, лежащем недалеко от Белой Церкви, на реке Каменке. Это имение пожаловано было в 1572 году королем Сигизмундом-Августом предку Ивана Степановича, шляхтичу Николаю Мазепе-Колединскому, с обязательством отправить за него службу по староству Белоцерковскому».[152]

Отец отправил юного Ивана на воспитание ко двору короля Яна Казимира. Через некоторое время король послал Мазепу за границу учиться. Где он учился и чему в течение трех лет, до сих пор неизвестно. По возвращении в Речь Посполитую Иван начал делать карьеру при королевском дворе.

Увы, карьера Мазепы несколько раз обрывалась из-за его неуемных страстей. Костомаров писал, что «он завел тайную связь с одной госпожой, но муж последней, подметив это, приказал схватить Мазепу, привязать к лошадиному хвосту и пустить в поле; эта лошадь, еще не обученная и приведенная к господину из Украины, очутившись на воле, понеслась с привязанным к ее хвосту человеком в украинские степи. Козаки нашли его полумертвым от боли и голода, привели в чувство, и он, оправившись, остался между козаками. Другой историк, Стебельский, рассказывает тот же анекдот, прибавляя, что господин, с женой которого был в связи Мазепа, раздел его донага, облил дегтем, обсыпал пухом, посадил на дикую лошадь, привязав его к ней веревками, и пустил на произвол судьбы».[153] До нас дошли и другие рассказы о похождениях Мазепы.

В конце концов Иван Степанович оказывается на службе Богдана Хмельницкого. По одной версии он, находясь на королевской службе, попал в плен к татарам, а по другой — сам бежал к казакам, спасаясь от очередного пана-рогоносца.

На мой взгляд, обстоятельства перехода Мазепы к казакам особого значения не имеют. Важно другое: Мазепа родился в дворянской семье, несколько поколений которой верой и правдой служили польским королям. Он получил воспитание, обычное для богатых польских семей и практически не имел ничего общего ни с малороссийским народом, ни даже с казацкой старшиной.

В Малороссии Мазепа делал карьеру у многих гетманов. Так, от Павла Тетери он перешел к Петру Дорошенко. Кстати, будучи у Дорошенко, Мазепа вступил в брак с богатой вдовой Фридрикевич, у которой от первого брака был сын по имени Криштов. Национальность богатой вдовы неизвестна, но ее фамилия и имя сына явно польские.

От Дорошенко Иван Семенович перебежал к гетману Самойловичу. В июне 1687 г. соединенная армия князя В. В. Голицына и гетмана Самойловича двинулась в Крым. Однако татары применили тактику выжженной земли, и армии пришлось вернуться. Татары и ранее постоянно поджигали степь при подходе неприятеля. Но тут малороссийские недруги Самойловича подали донос Голицыну, что поджег степи был совершен казаками по приказу Самойловича. Князю и его воеводам тоже надо было найти виноватого. Князь наябедничал правительнице Софье, и через две недели Самойлович был лишен гетманской булавы.

25 июля 1687 г. на реке Коломане состоялась Рада, на которой «вольными голосами малороссийских казаков и генеральской старшины» был выбран гетман Мазепа. Его избранию гетманом сильно способствовал князь В. В. Голицын. Иван Степанович немедленно отблагодарил князя, дав ему 10 тысяч рублей, изъятых у Самойловича.

Приняв булаву, новый гетман присягнул царям Петру и Ивану, подписав 22 статьи, определявшие статус Малороссии и самого гетмана. Запорожцев непосредственно касались только две статьи. Во-первых, запорожцы должны были по-прежнему оборонять от татар мало? и великорусские города и держать заслоны у Кызыкерменя и в других местах. Гетман должен был по-прежнему посылать жалованье запорожцам, в том же объеме, что и при Самойловиче. Запорожцы не имели право без санкции Москвы заключать мир с Крымом.

Во-вторых, гетман должен был построить укрепление (шанец) на левой стороне Днепра напротив крепости Кодак. «На Самаре и на Орели реке, и на устьях Орчика и Берестовой построить крепости и малороссийскими жителями населить и о том во все тамошние города универсчалы послать с разъяснением о том, что в те места могут все желающие без всякого препятствия приходить; запорожцы же к тем крепостям и к жителям тех крепостей касаться не должны».[154]

И действительно, в марте 1688 г. на реке Самаре недалеко от впадения ее в Днепр была заложена Новобогородская крепость. Строили крепость московские стрельцы и малороссийские казаки под командованием гетмана Мазепы. Гарнизон крепости по штату состоял из 4500 человек. «Посад крепости был заселен великороссийскими и малороссийскими поселенцами. Поселенцам велено было садиться за валом на посаде с правом торговать разными товарами, медом и водкой в кабаке, и в сентябре месяце того же года здесь поселена была тысяча семейств из разных малороссийских полков».[155]

В конце года крепость была закончена.

Запорожцы считали постройку крепостей на землях, которые они считали своей собственностью, нарушением прав Войска, но не вступали в открытый конфликт с Москвой. А вот к Мазепе у них накопился длинный список претензий: строительство крепости, удержание хлебного жалованья из Москвы для Запорожского Войска, недопущение свободной торговли Малороссии с Сечью.

Чортомлыкская Сечь 1652-1709


В 1689 г. князь Голицын вновь двинулся в Крым. В составе его армии было 112 тысяч человек. В ходе похода произошел достаточно скандальный инцидент. Регулярные русские войска осадили… Самар-Николаевский монастырь. Монахи этого монастыря состояли под покровительством Запорожского Войска и резко выступали против захвата земель на реке Самаре как малороссами, так и выходцами из центральной России. Несколько монахов по указанию Голицына были схвачены и подвергнуты жестоким пыткам.

Кроме этого «подвига» Василий Голицын приказал заложить на реке Самаре еще одну крепость — Новосергиевскую. Место для новой крепости выбрали в урочище Сорок Байранов выше Вольного брода. Крепость была начата строительством 20 июня 1689 г. и закончена 18 июля того же года. Официальное название крепости Новосергиевская употреблялось редко, а в основном ее звали Вольный городок.

Второй поход армии Голицына кончился неудачей, и русские войска ушли на север, оставив гарнизоны и припасы в двух новых городках.

После ухода русских казаки заключили мир с крымским ханом Эльхадж-Селим Гиреем. В ответ гетман Мазепа учинил полную экономическую блокаду Запорожья, запретив передвижение товаров и людей. Кроме того, несколько запорожцев подверглись нападениям в районе Севска и в гетманстве.

Все это вместе взятое вызвало возмущение запорожцев, которые собрали раду и вопреки желанию кошевого атамана Гусака отправили письмо польскому королю Яну Собескому. В письме запорожцы объявили королю, что Москва нарушает их вольности, что она хочет сделать их рабами царей и бояр и потому просили королевское величество о том, чтобы он «привел их под свою державу», за что обещали верно служить ему, как служили их деды и отцы прежним королям. «Пусть святой дух светит сердца вельможностей ваших, — писали запорожцы польскому гетману, — и даст вам здравый совет, а наше желание таков, чтобы оба народа, польский и малороссийский, соединились в одно».[156]

Поляки не имели возможности, да и желания начинать войну с Москвой и предложили запорожским посланцам подождать до лучших времен, не отказывая в принципе.

В Москве знали о контактах запорожцев с ляхами как через Мазепу, так и от собственной агентуры в Варшаве, но пока ограничивались чисто экономическими санкциями против казаков.

В апреле 1690 г. в Сечи началось «моровое поветрие», а в августе — огромный налет саранчи. Сочетание ряда факторов повлияло на настроения запорожцев, и к концу 1690 г. они вновь изъявили желание верно служить гетману и царю московскому. Соответственно, из Москвы и Батурина в Запорожье пошли обильные дары и пожалованья.

В январе 1691 г. в Сечь прибыл Петрик, а точнее, Петр Иванович Петричевский. У Мазепы он служил старшим канцеляристом при генеральной войсковой канцелярии и был женат на Ганке, племяннице генерального писаря Василия Леонтьевича Кочубея.

Как видим, Петрик занимал очень высокое положение в чиновничьем аппарате гетмана. Он «составил себе план отторгнуть с помощью Крыма и Турции Малороссию от Великой России, сделать ее независимой от Москвы и открыть крымцам походы на города российского государства. Своими действиями он хотел повторить действия Петра Дорошенко, несколько лет тому назад пытавшегося те же самое замыслы привести в исполнение. Обстоятельства поначалу благоприятствовали Петрику как в самой Украйне, так и в Запорожье. Дело в том, что и предшественники гетмана Мазепы, и сам Мазепа раздачей земель чиновно-административному сословию Малороссии, закреплением за чиновными сословиями людей простого звания, а также введением откупной системы так называемой „оранды“ шинков сильно восстановили против себя и простой народ, и малороссийское казачество. Многие из украинских жителей, недовольные заведенными на родине порядками, стали бросать села, деревни и хутора и убегать на Запорожье, на вольные земли и воды. Прибыв на Запорожье, они говорили, что на Украйне жить невозможно; что там завелись новые, из малороссийской же братии, паны, закрепостившие за собой множество народа; что там нельзя заниматься свободно промыслами и торговлей; что там, наконец, уже давно ничего нет малороссийского, а все повелось панское».[157]

Мотивы бегства Петрика не ясны. В Сечи он объяснил казакам, что ушел с Украины в Запорожье только из-за изменившегося к нему отношения Мазепы: «Гетман стал к нему быть недобр, оттого он и покинул его».

Из Сечи Петрик написал два письма: одно дяде своей жены, генеральному писарю Василию Кочубею, а другое — своей жене Ганке. Кочубею Петрик написал, что бежал в Сечь от своей злой жены, посягавшей на его жизнь, а Ганке написал, что, не называя ее «непристойных и злотворных» поступков, он предоставляет ей жить, богатеть и прохлаждаться без своего мужа, а для него просит прислать зеленый кафтан, один котел, треног да ременное пуло, хлопство же оставить в целости, как было.

Петрик стал писарем Запорожского войска и начал подбивать казаков на войну с гетманом и Россией. Отношение казаков к царю хорошо показано у Яворницкого: «В начале февраля месяца 1691 года приехал в Сичь стольник Афанасий Чубаров, подьячий Вонифатий Парфентьев и гетманские посланцы Глуховец и Харевич с царским жалованьем в 500 червонцев, несколько штук соболей и сукон, 500 бочек муки и собранных с Переволочанского перевоза 5000 золотых. Приняв царские дары, запорожцы стали негодовать на то, что жалованья прислано им мало: один из куренных атаманов, взяв соболя, бросил их на землю и закричал: „Это жалованье не в жалованье! Служим мы долго, а кроме этого ничего больше не выслужили! Такие соболи мы и прежде видали! Пришли к нам москали, велят нам с турком воевать, а сами с ними мирятся“. Другие козаки в тон куренному атаману кричали так: „Если так, то надобно старших москалей побить или в Чартомлык посажать, остальных в городки отдать. Соболи присланы только четырем, а надобно присылать нам всем, как донским козакам присылают. Велико жалованье прислали 500 червонцев! Нам надо присылать по 5000“».[158]

Тем не менее, большинство запорожцев не желали войны с Москвой, и Петрику пришлось бежать в Крым. Он обратился к хану как представитель всего Запорожского войска. Хан заключил с Петриком договор, по которому запорожцы становились вассалами Крыма, а сам Петрик был назначен гетманом.

Большинство запорожцев не поддержали Петрика, лишь несколько сотен примкнуло к нему. В 1692, 1693 и 1696 годах Петрик с небольшим казацким отрядом и войском крымского хана приходил грабить Украину. Несмотря на недовольство правлением Мазепы, население Левобережья не поддержало Петрика. В конце концов, Мазепа предложил тысячу рублей за голову смутьяна, и под городом Кишенкой казак Яким Вечирченко заколол копьем Петрика.

«Но настроение от этого не улучшилось. В Сечь продолжала уходить масса всякого бедного, неимущего, недовольного населения, напрасно гетман велел своим „компаниям“ стеречь и не пускать туда людей. Продолжали раздаваться из Сечи угрозы, что сечевики пойдут на Украину бить панов и арендарей, и Мазепа признавался перед царем, что „не так страшны запорожцы, как целый украинский посполитый народ“, весь проникнутый своевольным духом, не желающий быть под германской властью и ежеминутно готовый перейти к запорожцам».[159]

Весной 1695 г. царь Петр решил отправиться в первый поход на Азов. Войску Запорожскому было поручено «отворить ворота» Днепра в Очаковском лимане в Черное море. Осада Азова выходит за рамки нашего повествования, и мы сосредоточимся на походе русских, малороссийских и запорожских казаков вниз по Днепру.

Царским войском командовал Борис Петрович Шереметев, а малороссийским — гетман Мазепа. Оба войска 18 мая 1695 г. соединились около Переволочны и двинулись вниз по Днепру. Вместе с ними на лодках пошли и запорожцы под началом кошевого атамана Максима Самойленка. 24 июля объединенные силы подошли к крепости Кызыкермень. В крепости засел турецкий гарнизон, а рядом стояли татары под началом «салтанов» Нурредина и Ширинбека.

Янычары внезапно пошли на вылазку из крепости, но были отбиты. Русские и казаки Мазепы построили укрепления (шанцы) близ стен и с 25 по 30 июля круглосуточно бомардировали Кызыкермень. Огонь русских мортир вызвал в крепости многочисленные пожары.

30 июля был взорван фугас под угловой (со стороны Очакова) башней, которая рухнула и погребла под собой турецкие пушки и их прислугу. Русские войска перелезли через пролом у рухнувшей башни и ворвались в город. Турки и татары сдались. Шереметеву достались 14 медных турецких пушек, несколько пушек захватил и Мазепа.

Во время штурма Кызыкерменя основная часть запорожцев была занята осадой меньшей по размерам крепости Мустрит-Тавань или, как ее обычно называли, Тавани. Вскоре Тавань сдалась запорожцам. Они же разорили еще одну малую крепость Мударек-Кермень.

По неясным причинам Шереметев не отважился брать Очаков и выходить в Черное море, а двинулся назад — вверх по Днепру. В Тавани был оставлен смешанный гарнизон из русских солдат, казаков Мазепы и 600 запорожцев. Судьба пленных турок и татар была печальна. «Из привезенных запорожцами в Сичь турок и татар одна часть умерла; другая добровольно крестилась и была отпущена на свободу в великороссийские и малороссийские города; а третья часть, замышлявшая погибель Кошу и всему войску, была выведена за Сичь и вся, начиная от малых до старых, мужчин и женщин, без пощады истреблена».[160]

Гетман же Мазепа отправил часть своих пленных, «взятых при покорении турецких приднепровских городков, в Сумы для рассылки их в Великороссию на работы. Другие оставались в Украине и в апреле следующего года были отправлены, в числе 360 человек, на работы в Воронеж».[161]

Царь Петр, раздосадованный неудачей первого похода под Азов, в начале 1696 г. решил вновь отправиться туда. На сей раз гетман Мазепа, зная любовь царя к морскому делу, пообещал построить несколько десятков морских судов, посадить на них 2000 запорожцев и отправить их в крейсерство, чтобы воспрепятствовать подвозу турками припасов к Азову. Местом строительства флота Мазепа предложил выбрать Брянск. Петр с радостью согласился, но потребовал, чтобы для быстрейшего строительства флота Мазепа поставил часть леса из гетманства.

Не дожидаясь окончания строительства флота в Брянске, кошевой атаман Иван Гусак в апреле 1696 г. отпустил в море атамана Якова Чалого с пятью сотнями отборных казаков, а сам известил гетмана письмом, что между низовым товариществом есть еще несколько человек «охотных козаков» идти в море против бусурман и просил гетмана за неимением денег в Сечи прислать для постройки судов денег из средств, ассигнованных на строительство «брянского флота».

Получив грамоту Гусака, Мазепа отправил на Сечь батуринского сотника Сидора Горбаченка, чтобы тот выяснил ситуацию на месте.

Сидор Горбаченко прибыл в Сечь в ночь на 25 апреля, а на утро уже был в раде с гетманским листом, который вручил кошевому атаману Ивану Гусаку. Тот, приняв гетманский лист, приказал читать его всем казакам. Выслушав гетманский лист, в котором предлагался низовому войску в предстоящее лето поход на Черное море против бусурман, все казаки единогласно дали ответ, что готовы с радостью принять предложение гетмана, но видят затруднение в том, что не имеют в наличии надежных судов. Во всей Сечи только и было 50 челнов, да и те без починки не могли далеко идти, а для починки нужны были смола, пенька и другие припасы. Еще десяток-другой судов, добытых казаками у бусурман, можно было найти и возле самой Сечи, но они от частого плавания сильно расшатаны и требуют большой починки и упорного труда. «Правда, во всем Запорожье имеется достаточное число судов, но на них выплыли из Сичи и из Таванского городка в море до 1000 человек запорожских козаков;[162] они сели по 30 человек в каждый челн и захватили с собой три пушки в поход».[163]

Понятно, что запорожцы, чтобы получить побольше денег, удвоили воинство атамана Чалого. Между тем храбрый атаман в течение одного месяца захватил 17 турецких торговых судов в море вблизи Очакова. А затем Чалый благополучно привел свои суда в Сечь.

В конце мая царь через Мазепу послал запорожцам 1000 рублей на постройку морских судов и двести подвод «хлебных запасов», а взамен потребовал немедленного выхода запорожцев в Днепровский лиман.

Запорожцы хитрили, говоря об отсутствии готовых судов для похода, выманивая тем самым деньги у Москвы. Суда у них были, и 30 июня 1696 г. новый кошевой атаман Яков Мороз пошел с 1740 казаками вниз по Днепру. Вместе с ним был и ватажный атаман Яков Чалый.

В середине июля казаки вышли в Черное море. Там они решили разделиться. 340 запорожцев во главе с Чалым направились к городу Козлову. Остальные же во главе с Яковом Морозом решили «погулять в море».

Чалый высадился на крымский берег в 5 верстах от Козлова. Он разграбил два больших татарских поселения и захватил 62 пленника. Затем казаки благополучно добрались до морских лодок и двинулись назад в Днепровский лиман. Однако в районе Очакова навстречу запорожцам устремилось несколько турецких каторг и фуркат.[164] Не имея шансов победить в морском бою, запорожцы пристали к острову Казачьему, окопались там и два дня отбивались от басурман.

На третью ночь Чалый повел своих людей на прорыв вверх по Днепру. Поднявшись до Стрелицы, казаки увидели, что турки перегородили реку чем-то типа бонов. Пришлось высадиться на левый берег Днепра и далее идти пешком через Ольховский лес. Обратим внимание — хозяйственные казаки не бросили своих пленных.

Увы, вскоре запорожцы были окружены превосходящими силами турок и татар. Казаки вновь окопались и держали оборону до 27 августа. Наконец, обессиленные от голода и не имея более пороха казаки сдались. Турки казнили одного Чалого, а остальных отправили в Очаков. Там местный паша пожелал обменять запорожцев на ранее взятых в плен турок, что вскоре и было проделано.

А теперь вернемся к казакам Якова Мороза, которые остались на сорока морских лодках в открытом море. Вскоре они заметили турецкий конвой. Казаки погнались за турками и взяли на абордаж три судна. Любопытно, что при этом помимо больших трофеев была захвачена переписка Великого визиря и крымского хана. На обратном пути в районе Очакова казаки встретили отряд турецких гребных судов. Казакам удалось с боем прорваться в Днепр, но турки продолжали их преследовать. Тогда Мороз приказал пристать у Стерлицы. Все суда и тяжелые вещи были утоплены, а казаки и 27 пленных турок посуху благополучно добрались до Сечи.

17 июля 1696 г. царь, наконец, овладел Азовом и немедленно позвал Мазепу к себе в городок Острожский пьянствовать. А между тем 600 запорожских казаков прибыли в гетманскую столицу Батурин, а оттуда собирались ехать поздравлять царя, надеясь на «щедрые поминки».

Однако Мазепа, ненавидевший запорожцев, посоветовал Петру допустить в Москву 200 казаков, а остальным 400 ждать своих товарищей в Батурине. Царь согласился, но запорожцы заупрямились — или все едем в Москву, или никто. В конце концов казаки поехали назад в Сечь.

Где-то в районе Переволочны запорожцев нагнал посланец гетмана с царскими подарками: «жалованья по 1 рублю на человека, а всем вместе 600 рублей, кроме того, по английскому сукну, мерой по 5 аршин».[165]

Я умышленно останавливаюсь на столь мелких деталях, чтобы рельефнее показать крайне сложный и мало понятный характер отношений запорожцы — гетман — царь.

Весной 1697 г. Мазепа получил сведения о подготовке большого похода турок и татар, стремившихся взять реванш за Азов. Пришлось гетману вновь просить помощи у запорожцев. Он отправил из Брянска в Сечь «к прежним струговым припасам» на 40 стругов железных якорей — 40, холста на паруса — 8000 аршин, смолы — 80 бочек, железа — 480 пудов, канатов — 800 сажен, веревок — 7900 аршин. Кроме того, в виде подарка гетман послал кошевому атаману Морозу 20 чешских талеров, судье Власу Опаненку, писарю и асаулу — по 10 талеров, а о готовности запорожцев идти на бусурман сообщил в Москву, присовокупив к тому предложение построить за свой счет 50 морских судов.

Царь, получив письмо Мазепы, с радостью принял его предложение и велел выслать в Москву запорожских мастеров, умеющих строить морские суда. Кошевой Мороз послал лучших мастеров — Василия Богуша, Мартына Романовича и Авдия из Шкуринского куреня. 11 декабря мастера прибыли в Москву, откуда были отправлены в Брянск для поиска и заготовки годного для строительства судов леса.

27 апреля 1697 г. Мазепа получил донесение о строительстве судов малороссийскими полковниками: «в течение последних месяцев у малороссийских полковников изготовлено было 70 морских судов и 600 речных лодок „на лиман и на днепровскую воду способных, которыя судна полковники те, с иного козака по полтине, с иного по талеру емля, своими деньгами делали“. Суда были бы и раньше готовы, но замедление в постройке их произошло по вине трубчевского воеводы, запрещавшего мастерам рубить лес в зимнее время. Благодаря, однако, настоянию [представителя гетмана] Сухины часть их была окончена к 27-му апреля и тогда же отправлена под командой запорожского мастера Богуша к устью реки Десны и Сейма, а часть окончена в начале мая.

Ввиду трудности переправы судов через пороги Днепра гетман позаботился навести справку о том, как велика в порогах вода и когда удобнее всего пускаться с флотилией вплавь по Днепру».[166]

Казаки отвечали: «Вода ныне в порогах великая обретается, и будет она пребывать, хотя помалу, до святого иерарха Христова, Николая, а после праздника святого Николая через неделю начнет спадати скорее, нежели пребывала, и ныне, сими часами, по преполовении Господнем, час и пора самая переправлятись».[167]

27 мая 1697 г. Мазепа двинулся в поход на турок. Часть войска шла на лодках, а часть — вдоль берега Днепра. Вместе с Мазепой в походе участвовали и царские воеводы братья Яков и Лука Федоровичи Долгоруковы.[168]

24 июня войско подошло к порогам. Гетман приказал спускать последовательно весь русско-казацкий флот через днепровские пороги. Переправа через пороги Днепра была очень трудная, продолжалась две недели и стоила гибели многих хлебных запасов, оружия, судов и людей: «Притом и люди некоторые из войска кончиною смертною отнялись, ибо где о каменных пороги судно разбилося, там и все хлебные и ружейные запасы приходили в утопление, и люди попадали не в безопаство».[169]

А как раз в это время напротив Кодака показалась белогородская орда, которая угнала несколько десятков запорожских лошадей, а у селитеренного майдана татары захватили и нескольких казаков. Одновременно с белогородской ордой на другом берегу Днепра, ниже впадения в него реки Самары, за переправлявшимися отрядами русско-казацких войск наблюдала крымская орда.

6 июля гетман Мазепа переправился с левого берега Днепра на правый и оттуда посла универсал всем наказным полковникам об оставлении им для охраны малороссийских городов на случай татарских набегов князя Луки Долгорукова и полковника Даниила Апостола «до властно поворота гетмана и воеводы из похода».

22 июля Мазепа прибыл к Чортомлыкской Сечи, где был встречен кошевым атаманом Григорием Яковенко и знатными казаками. Тут воевода князь Яков Федорович Долгоруков «дал запорожским козакам семь стругов и по одному талеру на человека, а гетман Мазепа подарил по золотому на 4000 человек».[170] Кошевой с запорожцами присоединился к войску Мазепы.

25 июля 1697 г. войско прибыло к Кызыкерменю. Яков Долгоруков приказал рядом с Таванским городком заложить новую мощную крепость. Строительством ведали два инженера: какой-то «немчин» и дворянин Василий Бухвостов.

Но вот 10 августа запорожские разведчики доложили, что вверх по Днепру плывет много лодок с турками, а по левому берегу идет крымская орда.

Князь Яков Долгоруков и Мазепа решили ретироваться. Любопытно, зачем они, собственно, шли со столь мощным войском — на экскурсию по Днепру?

В Тавани и нескольких других укрепленных городках Мазепа оставил около 6 тысяч человек, включая тысячу запорожцев вместе с кошевым атаманом Григорием Яковенко. «Запорожским козакам гетман дал 1000 червонцев и наказал им жить мирно с русским войском и единодушно держаться против бусурман в случае прихода их к городкам».[171]

20 августа ушло воинство Мазепы и Долгорукова, а через три дня на Днепре показались четыре турецких гребных судна. Яковенко внезапно атаковал их на лодках и взял на абордаж одно судно с одной пушкой.

Сам же Мазепа расположился у Грушевки вблизи острова Томаковки и оттуда стал давать указания запорожцам: «„урывать неприятелей, давать им знак, дабы поганцам страх мог бытии к прекращению их поганского намерения“. А наградой за „неотходную“ из-под Тавани службу по 2 талера каждому товарищу будет, на 1000 человек 2000 талеров; если же окажется какая скудность в хлебных запасах, то в таком случае можно из Сичи взять из 100 кулей запаса, которые нарочно для такого случая в войсковой шопе оставлены».[172]

Однако Яковенко оставил Таванский городок, бросив там русский гарнизон, и прибыл в Сечь. Казаки, которые до этого сидели в Сечи, разорались и выбрали нового кошевого атамана, какого-то Григория.

1698 год прошел в довольно вялых боевых действиях русских войск и запорожцев в районе Тавани. А 14 января 1699 г. в венгерском городе Карловичи было заключено русско-турецкое перемирие сроком на 2 года.

3 июля 1700 г. Россия и Турция подписали Константинопольский договор, включавший в себя 14 статей. Первая статья устанавливала перемирие сроком на 30 лет, а вторая предусматривала передачу приднепровских городков, предварительно разрушенных, Турции. Важное значение имела четвертая статья договора, оставлявшая Азов со всеми прилегавшими к нему городками за Россией.

Замечу, что разрушение турецких городков Тавани, Кызыкерменя и Шагинкерменя, возложенное царем на князя Ивана Михайловича Кольцо-Мосальского, оказалось непростым делом из-за сопротивления запорожцев. Казаки считали захваченные городки своей собственностью. Князь стянул куда большие силы из России и две тысячи наемников Мазепы. В результате запорожцам пришлось отступить, но зато они категорически отказались участвовать сами и предоставлять свои суда для эвакуации пушек и различных грузов из разрушаемых городков.

Еще большее возмущение у запорожцев вызвало то, что все грузы были перевезены «в урочище, на горе, у Каменнаго Затона, в пристойном месте, подле реки Белозерки, против Никитина рога». Там князь Кольцо-Мосальский заложил укрепление совсем недалеко от Запорожской Сечи.


Примечания:



1

Яворницкий Д. И. История запорожских казаков. Киев: Наукова думка, 1990. Т. 1. С. 27.



15

Современная речка Синюха, приток Южного Буга.



16

Стороженко А. В. Стефан Баторий и днепровские казаки. Киев, 1904.



17

Продажа администраторских должностей в Литовском государстве в XV–XVI вв. шла в крупных размерах. Кстати, столь же бойко продавались и церковные должности.



152

Костомаров Н. И. Мазепа. М.: Республика, 1992. С. 19.



153

Там же. С. 20.



154

Яворницкий Д. И. История запорожских казаков. Т. 3. С. 28.



155

Там же. С. 49.



156

Там же. С. 67.



157

Там же. С. 87.



158

Там же. С. 89.



159

Грушевский М. С. Иллюстрированная история Украины. С. 371.



160

Яворницкий Д. И. История запорожских казаков. Т. 3. С. 169.



161

Костомаров Н. И. Мазепа. С. 85.



162

Как и свое время ушкуйники считали битье татар промыслом, так и запорожцы истребление и грабежи турок относили к промыслу. (Прим. автора)



163

Яворницкий Д. И. История запорожских казаков. Т. 3. С. 174.



164

Типы турецких гребных судов. Вооружены одним-тремя тяжелыми орудиями (24–12-фн), а также несколькими фальконетами на вертлюгах.



165

Яворницкий Д. И. История запорожских казаков. Т. 3. С. 181.



166

Там же. С. 188.



167

Там же.



168

Князья Долгоруковы, а не Долгорукие, как их величали совковые историки, происходят от Андрея, второго сына князя Константин Ивановича Оболенского. Считаются Рюриковичами, потомками князя Михаила Черниговского.



169

Яворницкий Д. И. История запорожских казаков. Т. 3. С. 190.



170

Там же. С. 191.



171

Там же. С. 193.



172

Там же. С. 195.









 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх