Глава 10. Лоскутная республика

Еще одним детищем Антанты стала Чехословацкая республика. Как и почти везде в Восточной Европе, там не было ни референдума, ни свободных выборов. В октябре 1918 г. в Праге собралась группа людей, объявивших себя Национальным комитетом. Деморализованные властные структуры империи вошли в контакт с этим самозваным комитетом. И вот 28 октября Пражский Национальный комитет объявил о создании Чехословацкой республики, а сам комитет был преобразован во Временное национальное собрание.

В новоявленной республике чехов было чуть более 50 %, немцев – 25 % и словаков – 18 %. Причем ни немцы, ни словаки не желали жить под властью чехов. Замечу, что с 1620 г. Чехия была владением австрийских Габсбургов, и само понятие «Чехия» было лишь географическим (равноценным Богемии и Моравии). Триста лет на этой земле хозяевами были немцы. А в областях Дойчебемен и Судетенланд немцы всегда были абсолютным большинством.

Уже 29 октября немецкое население попыталось отделиться от самопровозглашенной республики, но вооруженные отряды чехов подавили сопротивление немецкого меньшинства.

16 июня 1919 г. в городе Прешове была провозглашена Словацкая Советская республика. Под ее контролем оказались две трети территории Словакии. Но Словацкое государство просуществовало недолго – в начале июля чешские войска захватили Словакию.

Стоит заметить, что оппозицию чешскому владычеству в Словакии составили не только левые, но и правые. В начале 1920-х гг. была создана Словацкая Народная партия, активно поддерживаемая местной католической церковью. Народная партия боролась за независимую Словакию.

История показала, что союз чехов и словаков возможен лишь под дулами пушек Англии и Франции, а позже в присутствии советских танков. Исчезло давление Запада, и в марте 1939 г. Словакия обрела независимость. Ушли советские танки, и Словакия вновь развелась с Чехией.

В еще более худшем положении, чем словаки, оказались немцы. Формально по конституции 1920 г. Чехословакия брала на себя обязательства соблюдать права и защищать интересы жителей, отличающихся от большинства населения по расе, языку или религии. Но уже в ней обещания широкой автономии или и крайнем случае предоставление коллективных прав немцам удивительным образом исчезли, как исчезло все, что было обещано немцам при провозглашении ЧСР. Короче, при выработке этой новой конституции победил чешский радикальный национализм – немцам было отказано в праве иметь какие бы то ни было органы немецкого самоуправления, кроме как на коммунальном уровне. Двух чиновников-немцев чешские законы заставляли говорить между собой по-чешски!

Не был назначен немецкий министр по делам землячества (для контроля над соблюдением прав нацменьшинства). Немецкий язык не был признан вторым государственным.

«У нас в Праге издавна сосуществовали две обособленные в культурном отношении общины: чешская и немецкая. Понятно, что в отношениях между ними существовала известная напряженность. Выражалась она в том, что чехи не хотели замечать немцев, а немцы – чехов. Одни просто отказывались признавать существование других. Жили бок о бок – но ни в каком смысле не смешивались. По выходным чехи прогуливались по одним улицам, а немцы – по другим. Даже христианские храмы те и другие посещали разные. Но к немецкой общине примыкали евреи – примыкали по языку, ибо говорили по-немецки. По религии и обычаям они были чужды и тем, и другим… Еще в тридцатые годы, когда я был студентом, весь этот старинный уклад существовал в своей узаконенной традицией неприкосновенности».

Эти слова написаны не нацистом, а евреем – ученым и правозащитником Эдуардом Гольдштюкером.

Наибольшего накала этот конфликт достиг в Судетах, на границе с Германией. Здесь жили почти исключительно богемские немцы, их численность достигала 3 млн человек. Их родной язык, культура, самый стиль жизни – все это немедленно оказалось под угрозой. Новое государство не предоставило им ни тени местной автономии. Вся администрация и полиция были укомплектованы из чехов, совершенно не говоривших по-немецки. Для занятия малейших должностей в общественном секторе знание чешского стало обязательным. Чужой язык насаждался насильственно.

Мало того, в начале 1926 г. в Чехословакии возникла мощная партия «Фашистское национальное общество», которое потребовало проведения репрессий против немецких автономистов, очищения чешской экономики от немцев и евреев, активного бойкота всего немецкого, устраивали нападения на кинотеатры, где шли немецкие фильмы.

Любопытно, что «фюрером» чешских фашистов стал генерал Гайда. Сей колоритный персонаж достоин отдельного рассказа. Гайда, настоящее имя которого Рудольф Гейдель, родился в 1892 г. В Первую мировую войну служил унтер-офицером в австрийской армии. В 1915 г. перешел на сторону черногорских войск, а затем переехал в Россию, где объявил себя офицером. С весны 1918 г. Гайда – командир 7-го полка Чехословацкого армейского корпуса. Он один из инициаторов и руководителей Чехословацкого корпуса мятежа 1918 г. С сентября 1918 г. генерал-майор, командующий 2-й чехословацкой дивизией, с октября – Екатеринбургской группы. С января 1919 г. – генерал-лейтенант, командующий Сибирской армией; в июле (после провала наступления колчаковских войск) смещен Колчаком с поста и «вычеркнут из списков русской армии». В ноябре во Владивостоке Гайда возглавил выступление оппозиционных Колчаку правоэсеровских и буржуазно-либеральных группировок.

В Чехословакию Гайда прибыл 11 февраля 1920 г. Еще в 1918 г. ему удалось захватить значительную часть золотого запаса России. Сколько золота он привез в Чехословакию, неизвестно, но в его руках оказались большие суммы, потраченные на создание фашистской партии. В Чехословакии Гайда занимает пост начальника Генерального штаба, но 14 августа 1926 г. его увольняют из армии за экстремистские выступления против правительства. Гайда в 1926 г. угрожал государственным переворотом, если судетские немцы войдут в правительство, обличал чешского президента Эдуарда Бенеша за его масонскую ориентацию и требовал создания «сильного государства». Члены этой организации носили черные рубашки.

Любопытно, что русская фашистская партия на Дальнем Востоке предоставила себя в распоряжение генерала Гайды, вступила во Всеславянскую фашистскую общину в Праге и объявила генерала Гайду вождем фашистов всех славянских народов.

В 1926 г. Гайде так и не удалось организовать марш «чернорубашечников» на Прагу, а в последующие годы популярность «Фашистского национального общества» значительно уменьшилась.

Чешские правители не только угнетали национальные меньшинства, но и вели безграмотную национальную политику. Промышленность попала в большинстве своем под власть зарубежного капитала. Так, знаменитый на весь мир военный концерн «Шкода» попал под контроль французского военного концерна «Шнейдер-Крезо».

В 1929 г. Чехословакию охватил промышленный кризис. С 1929 по 1933 г. безработица, по официальным данным, возросла в 27 раз. В разгар кризиса в стране с семью миллионами самодеятельного населения имелось около 1,3 млн полностью безработных служащих и промышленных рабочих. По данным официальной статистики, общая задолженность сельского хозяйства с 1930 по 1933 г. возросла с 30 до 50 млрд крон. Преобладающая часть этих долгов приходилась на долю трудящихся крестьян, многие из которых лишь формально оставались собственниками своих хозяйств. За годы кризиса полностью развалились десятки тысяч крестьянских хозяйств. Только за 1933 г. более чем у 160 тыс. крестьянских хозяйств за долги было конфисковано имущество и распродано с молотка[55].

Естественно, что чешское правительство поддерживало прежде всего чешских предпринимателей и фермеров. В результате две трети безработных составляли немцы. «В 1932–1933 гг. острая нужда и голод охватили целые районы страны и проявились особенно сильно в Словакии и Закарпатской Украине»[56].

В 1920-х гг. большинство немцев, проживавших в Чехословакии, поддерживали социал-демократов, которые робко просили у Праги дать судетским немцам хоть какую-то автономию.

В 1933 г. была создана Судетско-немецкая партия (СНП), возглавляемая школьным учителем физкультуры Конрадом Генлейном. СНП требовала автономии Судетов или превращения Чехословакии в федеративное государство. Судетско-немецкая партия Генлейна на парламентских выборах 1935 г. в северо-западных районах Чехословакии вышла на первое место.

Однако чешский президент Эдуард Бенеш вновь категорически отказал немцам в автономии и продолжил политику закручивания гаек.

Жертвами чешского национализма стали не только словаки и немцы, но и русины. Согласно статье 81 Версальского договора, в состав Чехословакии следовало включить «автономные территории русинов к югу от Карпат». Кто же такие русины и почему о них молчали советские историки?

Исторически сложилось так, что в Закарпатье сохранился реликт – осколок Древней Руси. Племена восточных славян с незапамятных времен населяли Закарпатье. В середине IX века Закарпатье вошло в состав Великоморавского государства. В 60-х – 70-х гг. IX века большая часть закарпатцев приняла крещение от Византии. Видимо, в этом лично участвовали братья Кирилл и Мефодий.

В связи с ослаблением Великоморавской державы Закарпатье на несколько десятилетий попало под протекторат Древнерусского государства. А в 896 г. в Закарпатье впервые вторглись племена венгров. Как гласит венгерская хроника второй половины XII века, венгры разбили войско славянского князя Лабореца и овладели его столицей – городом Ужгородом. По некоторым сведениям, первоначально Ужгород назывался Унгоград по названию реки Унг, что по-славянски означает «быстрая». Позже название Унг трансформировалось в Уг, а затем – в Уж.

Во времена владычества венгерских королей население Закарпатья оставалось славянским и именовало себя русскими. В 1393 г. из Подолии в Закарпатье прибыл князь Федор Корианович с русской дружиной. Он был изгнан из Великого княжества Литовского Витовтом и поступил на службу к венгерскому королю, который дал Федору во владение Унгоград с окрестностями.

В 1526 г. (после битвы при Могаче) Западная Венгрия вместе с Угорской Русью отошла под власть Австрии. В 1614 г. начинается и по 1649 г. продолжается отчаянная борьба православных карпатороссов против попыток унии. Первое время униаты просто изгонялись ими, однако в 1649 г. 63 священника-русина подписали документ об унии с Римом, после чего подтвердились обструкции со стороны народа. Карпаторусское национальное движение сразу же активизировалось при малейших послаблениях австрийской ассимиляторской политики. (Вена считала, что русины будут противостоять польскому влиянию.)

Так, как только императрица Мария-Терезия разрешила преподавать в униатских семинариях на русском языке и произносить проповеди по-русски, сразу же начали свою просветительскую деятельность знаменитые карпаторусские «будители» – Иван Орлай (1770–1829), Михаил Балудянский (1764–1847), Петр Лодий (1764–1829), Юрий Гуца-Венелин (1802–1839) и др. Из-за австрийских репрессий, учиненных императором Леопольдом II, эти «будители» переселились в Россию. Лодий стал ректором Санкт-Петербургского университета, Балудянский – воспитателем великого князя (будущего императора Александра I). Орлай – доктор философии Кенигсбергского университета, почетный член Российской академии наук, действительный член общества Истории и Древностей Российских – важен для нас как первый карпаторусский историк. Его статья «История о карпато-россах, или О переселении россиян в Карпатские горы и о приключениях, с ними случившихся» («Северный вестник», 1804 г.) стала национальным катехизисом подкарпатских русинов.

В ноябре 1918 г. русины по всему Подкарпатью стали создавать свои органы власти – Советы (Рады). Как правило, они избирались, но были случаи, когда и назначались вышестоящими органами. В некоторых местах, например в Волотвине, были две Рады: рабочая, избранная шахтерами, и сельская. В Вилоке также было две Рады – железнодорожная и крестьянская, а в Мукачеве – своя Рада у рабочих и своя у сельскохозяйственных батраков. В Берегове была Рада рабочих и Рада солдат. В Сваляве была создана объединенная Рада рабочих и крестьян.

К концу ноября 1918 г. в Подкарпатье уже функционировало около 500 Рад. По своему политическому и социальному составу они сильно разнились – от рабочих до националистов. Образовывались окружные и комитатские Рады. Среди последних своей активностью выделялась Угочанская Рада в Севлюше, установившая контроль за всей жизнедеятельностью людей – от решения экономических вопросов до школьных и культурных дел.

Однако чехи направили в Подкарпатье своих «легионеров», и после упорных боев сопротивление русинов было сломлено. Подкарпатская Русь была присоединена к Чехословацкой республике согласно международному договору, подписанному 10 сентября 1919 г. в Сен-Жермене Великой Антантой и присоединившимися к ней державами, с одной стороны, и представителями Чехословацкой республики – с другой. От имени Чехословакии договор был подписан доктором Бенешем, ставшим позже президентом страны.

Сен-Жерменским договором Подкарпатской Руси была гарантирована «полнейшая степень самоуправления, совместимая с понятием единства Чехословакии» (статья 10). Подкарпатской Руси должен был быть предоставлен свой собственный законодательный сейм (в ведение которого должны были входить все вопросы, касающиеся языка, школы и вероисповеданий, местной администрации, и все другие вопросы, определенные законами чехословацкого государства) и автономное правительство, ответственное перед сеймом (статья 11). Во главе администрации должен был быть губернатор, назначаемый президентом республики и ответственный перед карпаторусским сеймом (статья 11). Чиновники в Подкарпатской Руси должны назначаться по возможности из местного населения (статья 12). Сен-Жерменский договор гарантировал Подкарпатской Руси право быть соответствующе представленной в чехословацком парламенте (статья 14). Контроль за выполнением договора вменялся Лиге Наций (статья 14).

Все эти установления были проигнорированы Чехословакией. Вопреки договору русинские территории были разделены между субъектами федерации: их часть (так называемая Пряшевская Русь с 250 тыс. карпатороссов) была присоединена к Словакии. Никакого сейма создано не было. На руководящие должности в администрации назначались чехи. Чехословацкое правительство начало проводить искусственную украинизацию Карпатской Руси, видя в этом средство для отсрочки предоставления автономии и ослабления национально-культурного единства карпатороссов.

Уже в 1918–1922 гг. пражские власти поняли, что сделать из русинов чехов в обозримом будущем невозможно, и начали их украинизировать.

Чешское правительство старалось, чтобы все культурно-просветительное и школьное дело на Закарпатской Руси было бы в руках украинских националистов. Русский литературный язык был изгнан изо всех школ. Конечно, были многие школы, которые не подчинились приказу министерства школ и народного просвещения и целых двадцать лет учили на традиционном русском литературном языке, за что Прага все время существования Чехословакии преследовала их.

«Сразу же после возникновения Подкарпатской Руси чешское правительство поручило галицкому самостийнику Ивану Панькевичу написать грамматику, по которой бы составлялись все учебники для наших школ и язык которой считался бы литературным для нашего края. Он написал грамматику галицкого полонизированного наречия. Вышеупомянутый уже В. Пачовский написал на этой «мове» «Исторію Подкарпатскої Руси», а Владимир Бирчак составил учебник по истории карпаторусской литературы – «Литературні стремлення Подкарпатской Руси».

В этих книгах злопамятных авторов осмеивалось и предавалось позору все прошлое нашего племени, вся его идеология и стремление слиться воедино хотя бы в культурном и религиозном отношении с остальным русским народом. «Самостийники лезли из кожи вон, чтобы уничтожить в народе те идеалы, то чувство единства с русскими в России, которые только и могли спасти наш народ в тысячелетней оторванности от полной денационализации»[57].

Правительство специально выписывало и командировало в Закарпатье галицийских самостийников. Вплоть до 1937 г. было запрещено преподавание в школах на русском языке. Самостийники имели в Чехословакии три учебных заведения, финансируемых правительством, русины – ни одного. Галицкие самостийнические издательства, культурные общества также финансировались за счет государства, в то время как, к примеру, профессор Г.Ю. Геровский, авторитетнейший карпаторусский лингвист, находился в 1936 г. под домашним арестом.

Невзирая на систематическую двадцатилетнюю политику насильственной украинизации, осуществлявшейся силами чешского правительства, римско-католической церкви, социал-демократов и коммунистов, результаты украинизации к 1938 г. оказались ничтожными. Из восьми депутатов и сенаторов, представлявших русинов в чехословацком парламенте, семеро были русские патриоты, и только один, избранный чешскими и мадьярскими избирателями, считал себя украинцем. На Пряшевской Руси, переданной Словакии, все население голосовало за депутатов-русофилов. «Украинцы» даже не осмеливались выдвигать своих кандидатов. А на референдуме, проведенном на Подкарпатской Руси в 1938 г., 76 % опрошенных высказались за русский литературный язык как язык официальный, язык преподавания и т. д.

Итак, Чехословакия оказалась такой же «тюрьмой народов», как и Польша. Разница была лишь в том, что в Чехословакии к 1938 г. остались какие-то элементы демократического устройства, которые позже дадут повод западным и советским историкам представлять ее тихой овечкой, ставшей жертвой кровожадного тевтонского волка.