Глава 9. Речь Посполитая разлива 1918 г

В 1915 г. большая часть Царства Польского была занята войсками Германии и Австро-Венгрии. К началу 1916 г. в Берлине и Вене окончательно осознали невозможность военной победы и начали поиск политических комбинаций с целью заключения почетного мира или по крайней мере изменения военно-политической ситуации в свою пользу. В качестве одной из этих мер, причем второстепенной, было провозглашение 5 ноября 1916 г. самостоятельного Царства Польского. При этом был обойден главный вопрос, интересовавший польскую верхушку, – границы. В качестве органа управления оккупированными польскими территориям в декабре 1916 г. был создан Временный Государственный совет.

12 сентября 1917 г. в Варшаве вместо Временного Государственного совета был создан Регентский совет.

В начале ноября во многих польских городах создаются Советы рабочих депутатов и отряды Красной гвардии. 5 ноября начал свою деятельность Совет в Люблине, 11 ноября – в Варшаве. За короткое время образовались Советы в Радоме, Лодзи, Ченстохове и многих других центрах страны – всего свыше 12 °Cоветов. Однако в большинстве Советов преобладали социалисты меньшевистского толка.

7 ноября 1918 г. в Люблине в противовес Советам образовалось «народное правительство» во главе с лидером СДПГиС[42] И. Дашиньским. Правительство Дашиньского провозгласило создание Польской народной республики. Оно пообещало внести на рассмотрение будущего сейма предложения о национализации ряда отраслей промышленности, проведении аграрной реформы и других прогрессивных преобразований. Но люблинское правительство просуществовало недолго.

14 ноября 1918 г. находившийся в Варшаве Регентский совет передал власть возвратившемуся из Германии в Варшаву Юзефу Пилсудскому.

Юзеф Пилсудский был типичным польским авантюристом. Он не хотел получать ни военного, ни гражданского образования. После окончания гимназии его единственной страстью стала жажда власти. Под влиянием своего брата Бронислава Юзеф связался с подпольными кружками. Оба брата оказались по меньшей мере причастными к боевой эсеровской организации. Их арестовали в Вильно 22 марта 1887 г. по делу «вторых мартистов», то есть участников покушения на Александра III 1 (13) марта 1887 г. в Петербурге. Любопытно, что братья Пилсудские проходили по одному делу с Александром Ульяновым. Ульянов и Бронислав Пилсудский были приговорены к повешению, но позже царь заменил Брониславу смертную казнь на 15 лет сибирской каторги, а Юзефу в административном порядке вкатили 5 лет ссылки в Восточную Сибирь.

В июне 1892 г. Юзеф Пилсудский возвратился в Вильно и решил «пойти другим путем», то есть связался с националистами. С началом Русско-японской войны он предложил свое сотрудничество японской разведке и даже ездил в Токио. В 1910 г. под эгидой австрийской разведки в Кракове и Львове были созданы польские военизированные отряды, куда немедленно устремился и Пилсудский. В декабре 1912 г. он становится «Главным комендантом всех польских военных сил» в Австро-Венгрии.

В 1914–1917 гг. Пилсудский воюет против России на стороне Австро-Венгрии, командуя 1-й бригадой Польских легионов.

Теперь Пилсудскому был присвоен титул «начальника государства». Надо ли говорить, что при отсутствии сейма, да и вообще конституции, он стал ничем не ограниченным диктатором. Сразу же возник традиционный вопрос о польских границах. Границы на западе в значительной мере определялись в Париже, а вот на востоке царил хаос, и все новые государственные образования были не прочь половить рыбку в мутной воде. Причем, обратим внимание, ни одна из сторон не только не желала проведения на спорных территориях референдума, но даже не пыталась ограничить свои претензии областями, где преобладали ее этнические представители – русские, поляки, украинцы и др.

Так, к примеру, 31 октября 1918 г. украинские националисты захватили город Львов. Утром 1 ноября горожане, проснувшись, обнаружили реющий над ратушей «желто-блакитный» флаг и узнали, что теперь все главные городские учреждения в руках украинцев. Они прочитали на расклеенных на всех углах плакатах, что теперь они являются гражданами украинского государства. Нечто подобное произошло и в других местах Восточной Галиции.

Украинское население восторженно встретило события 1 ноября 1918 г. Евреи признали украинский суверенитет или же оставались нейтральными. Зато поляки, оправившись от потрясения, начали во Львове активное сопротивление. В городе развернулись жестокие бои между украинскими войсками и отрядами польской военной организации буквально за каждый дом. На северо-западе, на границе между Восточной Галицией и собственно польской территорией, поляки захватили главный железнодорожный узел – Перемышль. Тем временем румынские войска овладели большей частью Буковины, Закарпатье оставалось в руках венгров. И все же большая часть Восточной Галиции еще принадлежала украинцам, настойчиво продолжавшим создавать свое государство.

22 ноября поляки выбили украинцев из Львова. Так началась польско-украинская война. Замечу, что большевики в ней не участвовали. Зато французы перебросили в Польшу 60-тысячную армию Йозефа Галлера. Солдатами в этой армии были поляки, а офицерами – в основном французы, армия была оснащена французским оружием. Франция отправила ее для борьбы с большевиками, а Пилсудский послал ее к Львову. В итоге в апреле-мае 1919 г. польские войска прорвали фронт украинцев у Львова и отбросили их за реку Збруч. 16 июля украинцы («Галицкая армия») перешли через Збруч в Восточную Украину. Вооруженная борьба за Восточную Галицию, стоившая около 15 тыс. жизней украинцам и 10 тыс. полякам, завершилась.

На западе польские националисты неминуемо должны были столкнуться с большевиками. На момент заключения Брестского мира Советская республика не имела регулярных войск, способных противостоять немцам, поскольку царская армия к тому времени окончательно развалилась. Однако уже в марте 1918 г. для объединения управления всеми отрядами был создан штаб Западного участка отрядов завесы. Задача этого штаба в боевом отношении заключалась в охране и обороне западной границы Советской республики, а в организационном отношении предстояло перестроить все эти партизанские отряды и свести их в однотипные регулярные войсковые соединения, согласно декрету о формировании Красной Армии. В результате проведенных мероприятий Западный участок завесы преобразовался в Западный район обороны со штабом в Смоленске.

Осенью 1918 г. в состав Западного района обороны уже входили находившиеся в стадии формирования дивизии: Псковская, 2-я Смоленская и 1-я Витебская, объединенные затем в 17-ю стрелковую дивизию.

Диктатор Пилсудский был слишком умен, чтобы открыто объявить о создании Речи Посполитой «от можа до можа». Ту же идею он решил подать под другим соусом и выдвинул план создания федерации из ряда государств, созданных на территории бывшей Российской империи («от Гельсингфорса до Тифлиса»). Доминировать в этой федерации, естественно, следовало Польше.

В Москве понимали неизбежность столкновения с Польшей, и сразу после революции в Германии (15 ноября 1918 г.) Западный район обороны был преобразован в Западную армию.

В состав Западной армии к моменту начала ее наступления входили: 2-й округ пограничной охраны (3156 штыков, 61 сабля); Псковская дивизия общей численностью 783 штыка при восьми орудиях; 17-я стрелковая дивизия (5513 штыков, 200 сабель). Всего 10 тыс. штыков и несколько сотен сабель с десятком орудий.

Наступление советской Западной армии в декабре 1918 г. надо скорее назвать продвижением, поскольку она не встречала никакого сопротивления. Поначалу с поляками не было ни мира, ни войны. Из-за отсутствия дипломатических отношений советское правительство попыталось договориться с Пилсудским по линии русского Красного Креста. Предполагалось вначале достигнуть соглашения об обмене военнопленными[43], а затем – о перемирии. Однако по приказу польского правительства 2 января 1919 г. делегация Красного Креста во главе с Брониславом Весоловским (псевдоним Smutny – Печальный)[44] в составе четырех человек была арестована в Варшаве и расстреляна в Бельском лесу.

А тем временем части Красной Армии 9 января 1919 г. заняли Вилькомир, а 13 января вступили в Слоним. Лишь в конце января на фронте передовых частей Западной армии появились небольшие конные и пешие части польских легионеров. Но они не могли задержать Западную армию и лишь немного замедляли ее продвижение. К 13 февраля части Западной армии вышли на фронт Поневеж – Слоним – Картузская Береза – железнодорожная станция Иваново (западнее Пинска) – Сарны – Овруч.

По мере продвижения красных частей на запад отряды польских легионеров становились все многочисленнее, а сопротивление их все упорнее.

В январе 1919 г. В.И. Ленин предложил ЦК РКП(б) создать Литовско-Белорусскую советскую социалистическую республику, или «Литбел», как ее позже стали называть. 27 февраля 1919 г. в Вильно (с 1939 г. Вильнюс) на совместном заседании ЦИК Советов Белорусской и Литовской республик был избран Совет Народных Комиссаров во главе с В.С. Мицкявичюсом-Капсукасом. В марте 1919 г. была образована Коммунистическая партия Литвы и Белоруссии (КПЛиБ) и объединены комсомольские организации обеих республик. В «Литбеле» началась национализация промышленности, банков, железных дорог, было введено всеобщее обучение, всеобщая трудовая повинность, равноправие национальностей, церковь отделена от государства, уничтожены сословия и титулы и др.

В решении аграрного вопроса правительство и ЦК КПЛиБ допустили ряд ошибок, таких, как отказ от передачи крестьянам конфискованных помещичьих земель, ускоренные темпы создания коллективных хозяйств.

18 февраля 1919 г. правительство «Литбела» предложило Польше вступить в переговоры об установлении общей границы. Пилсудский проигнорировал это предложение.

18 февраля 1918 г. под нажимом Франции в Познани было подписано польско-германское перемирие, это позволило полякам перебросить войска на восток. 2 марта 1919 г. польские части генерала С. Шептицкого заняли Слоним, а 5 марта части генерала А. Листовского заняли Пинск.

15 марта 1919 г. командование РККА установило для армий Западного фронта в качестве основной линии фронта линию Рига – Якобштадт – Двинск – Молодечно – Минск – Бобруйск – Жлобин – Гомель. В качестве передового рубежа следовало закрепить за собой линию Туккум – Либава – Поневеж – Вилькомир – Вильно – Ландварово – Лидп – Барановичи – Лунинец.

15 апреля 1919 г. Пилсудский предложил буржуазным националистам Литвы восстановить польско-литовскую унию, но получил фактический отказ. Поэтому, когда 19–21 апреля польские войска под командованием генерала Рыдз-Смиглы выбили из Вильно большевиков, литовские земли попали под юрисдикцию польских оккупационных властей.

После занятия Вильно на советско-польском фронте наступило длительное затишье. Вообще говоря, вопреки мнению некоторых авторов, сплошного фронта в 1919 г. между большевиками и поляками попросту не было, то есть никакого сравнения с линией фронта в 1915–1917 гг. между русскими и немцами быть не может. А в 1919 г. были кое-где локальные линии укреплений, а в основном части противников располагались в населенных пунктах и рядом с ними.

Что же касается Литовско-Белорусской ССР, то она приказала долго жить. 1 июня 1919 г. вооруженные силы «Литбела» вошли в состав Красной Армии. 8-я стрелковая дивизия, 2-я пограничная дивизия и 52-я стрелковая дивизия «Литбела» 9 июня были преобразованы в 16-ю армию.

Затишье 1919 г. было выгодно обеим сторонам. Советская Россия воевала в кольце фронтов с Деникиным, Колчаком, Юденичем и Миллером. Поляки на западе воевали с немцами, а в Галиции – с украинцами. К этому прибавился и сильный неурожай 1919 г. в Польше. В августе 1919 г. в Силезии восстали шахтеры. Регулярные польские войска подавили восстание, но напряжение там не ослабло. В известной мере Пилсудского напугал и марш Деникина к Москве. А Деникин в отличие от ряда белых генералов не только на словах, но и на деле стоял «за единую и неделимую»[45]. Поэтому Пилсудский в 1919 г. предпочитал видеть в Москве Ленина и Троцкого, но никак не Деникина.

К концу 1919 г. Красная Армия разгромила деникинские войска. Сам Деникин уехал во Францию, а остатки белогвардейских войск обосновались в Крыму. В марте 1920 г. Пилсудский решил, что настал час воссоздания Великой Польши. Для начала было решено захватить Украину, после чего захват Литвы не представлял особых проблем. 21 апреля 1920 г. Пилсудский подписал соглашение с Симоном Петлюрой, проживавшим в Польше и согласным на все условия ляхов. Через 4 дня польская армия вторглась на Украину. Через две недели пал Киев. Но вскоре контрнаступление Красной Армии привело к полному разгрому поляков, и уже к 13 августа большевики оказались под Варшавой.

Однако усталость красноармейцев, отрыв от баз снабжения, с одной стороны, а также мобилизация всех ресурсов Польши и помощь стран Антанты позволили Пилсудскому переломить ситуацию и нанести большевикам поражение под Варшавой.

В результате обе стороны оказались неспособны к дальнейшему ведению боевых действий. 12 октября 1920 г. в Риге было подписано соглашение о перемирии. Постоянный же мирный договор между Россией и Польшей был подписан 18 марта 1921 г., и тоже в Риге. По этому договору государственная граница между Польшей, с одной стороны, и РСФСР, УССР и БССР – с другой устанавливалась по линии г. Дрисса – г. Дисна – 30 км западнее Полоцка – ст. Загатье, откуда граница шла в юго-западном направлении до Радошковичей и Ракова (западнее Минска 30 км), а оттуда поворачивала на юг до истоков реки Морочь и по ней до впадения ее в реку Случ, откуда почти прямо на юг до города Корец в 30 км западнее Новоград-Волынского, затем в юго-западном направлении шла через города Острог, Кунев на Ямполь, откуда в южном направлении проходила через Щасновку – Волочиск – Сатанов – Гусятин до Хотина.

Стороны взаимно отказывались от возмещения своих военных расходов.

Россия освобождала Польшу от ответственности по долгам и иным финансовым обязательством Российской империи.

Россия и Украина обязались уплатить Польше 30 млн руб. золотом в качестве польской части золотого запаса бывшей Российской империи и как признание отделения Польши от России.

Россия и Украина возвращали Польше 300 паровозов, 260 пассажирских и 8100 товарных вагонов. Кроме того, Россия оставляла на территории Польши тот подвижной состав, который принадлежал РСФСР и УССР, приспособленный для широкой («русской») колеи и ранее принадлежавший Российской империи. Этот состав насчитывал 255 паровозов, 435 пассажирских и 8859 товарных вагонов. Таким образом, Россия передала Польше в общей сложности 555 паровозов, 695 пассажирских и 16 959 товарных вагонов. Общая сумма стоимости возвращаемого или передаваемого в виде дара подвижного состава от России для Польши оценивалась в 13 млн 149 тыс. золотых руб. в ценах 1913 г., а общая сумма всего другого железнодорожного имущества, передаваемого вместе с вокзалами, оценивалась в 5 млн 96 тыс. золотых руб., то есть объединенная сумма железнодорожного имущества, поступившего от России в Польшу, составила 18 млн 245 тыс. руб. золотом в ценах 1913 г.

Любопытно, что даже в капитальных трудах польские историки дипломатично не упоминают о требовании Польши на передачу ей всех ценностей, когда-либо вывезенных за время, прошедшее после первого раздела Польши. Поляками были предъявлены требования на многие памятники, хранившиеся в Артиллерийском историческом[46] и Суворовском музеях. Им отдали 57 пушек XVI–XVIII веков, 67 знамен и штандартов. При тщательном сличении гербов, девизов и других геральдических символов на знаменах и штандартах историк П.И. Белавенец установил, что все они не польские, а шведские, и представил польской стороне такие убедительные доказательства, что поляки от претензий отказались. Но в 1932 г. требование возобновили, и русская сторона, «чтобы не портить отношений», все же несправедливо требуемое отдала.

В Версале союзники решили передать Польше Верхнюю Силезию, которая с 1336 г. принадлежала германским государствам. Перед Первой мировой войной из 2 207 981 жителя Верхней Силезии поляков вместе с полунемцами-полуполяками было 1 169 340 человек, то есть половина.

Польские националисты начали силой вытеснять немцев из Верхней Силезии. Термин «польские националисты» я использую не для красного словца, а дабы подчеркнуть, что насилием занимались пришлые поляки, а значительная часть местных поляков продолжала жить в составе германского государства, а не польского.

С 1919 г. по май 1921 г. на территориях, захваченных поляками, постоянно шли бои с местным населением. Современные польские историки именуют их 1-м, 2-м и 3-м «силезскими восстаниями» и стараются не вдаваться в подробности.

Западные союзники поверили хвастливым ляхам, что Силезия-де чисто польская земля и подавляющее большинство населения мечтает воссоединиться с Речью Посполитой. Ну что ж, союзники решили «и невинность соблюсти, и капитал приобрести» и сдуру объявили референдум. Голосование 20 марта 1921 г. прошло спокойно и завершилось полной победой немцев: за Германию были поданы 707 393 голоса, за Польшу – 479 365 голосов.

Ну, казалось бы, вопрос решен – Верхняя Силезия должна остаться в составе Германии. Тем не менее в октябре 1921 г. Союзный совет решил передать лучшую часть Силезии панам. Польша приобрела 95 % запасов силезского угля, 49 из 61 антрацитовых копей, все 12 железных рудников, 11 из 16 цинковых и свинцовых рудников, 23 из 37 доменных печей. Германия потеряла 18 % общенациональной добычи угля и 70 % – цинка.

Замечу, что белополяки воевали не только с Красной Армией, Западной Украинской республикой, немцами, но и с литовцами. Формат книги не позволяет подробно рассказать о всех перипетиях этой войны, и я ограничусь борьбой за Вильно (Вильнюс). 31 декабря 1918 г. германские оккупационные войска покидают Вильно. Вместе с ними бежало и литовское буржуазное правительство Вальдемароса.

На следующую ночь город Вильно был захвачен польскими бандформированиями численностью около тысячи человек, так называемыми легионерами. Однако 6 января 1919 г. Красная Армия выбила поляков из города.

15 апреля польское правительство официально предложило Литве восстановить унию, но это не устраивало ни литовских большевиков, ни националистов. 19–21 апреля польские войска генерала Ригл-Смиглы захватили Вильно.

29 апреля 1919 г. польский диктатор Пилсудский обратился с воззванием «К населению бывшего Великого княжества Литовского», в котором пообещал установить свободу «в этом крае». В Виленской декларации, принятой польским сеймом, говорилось: «Отечество Костюшки, Мицкевича и Траугута принадлежит Польше, как часть неделимая».

В ходе контрнаступления Красной Армии 14 июня 1920 г. поляки вновь были выбиты из Вильно. Советское правительство передало город литовскому буржуазному правительству. Отступивший к Варшаве Пилсудский тоже «великодушно передал Вильно Литве».

Антанта признала Вильно столицей Литвы. 7 октября 1920 г. польское и литовское правительства подписали соглашение о демаркационной линии, оставлявшей Вильно за Литвой. Хитрый же Пилсудский задумал решить вопрос с Вильно в духе старых польских традиций, когда король имел «вечный мир» с соседом, а какой-либо пан Мнишек или Вишневецкий захватывал чужие земли в рамках «частной» войны.

По наущению Пилсудского 9 октября генерал Люциан Желиховский поднял «мятеж», и его дивизия внезапным ударом захватила Вильно и центральную часть Литвы. Пилсудский и K° поломали пару лет комедию с непокорным генералом перед Парижем и Лондоном, а в 1922 г. включили Вильно и Центральную Литву в состав Польши, не оставив им ни на грош какого-либо самоуправления.

Литовское правительство, как могло, протестовало против отторжения этих территорий и даже отказалось устанавливать дипломатические отношения с Польшей. Но поскольку польская армия в 1920-1930-х гг. была сильнейшей в Центральной Европе, идти дальше литовское правительство не решилось.

Русские и советские писатели и историки оказали нашему народу дурную услугу, изображая мир в черно-белых тонах. Классический пример: князь Дмитрий Донской – идеальный правитель, а хан Мамай и князь Олег Рязанский – исчадия ада. Вот так, к великому сожалению, смотрит большинство нашего народа на исторические события и деяния политиков. Захватили ляхи Вильно – жаль бедных литовцев. Увы, правители всех стран-лимитрофов без исключения, от Финляндии до Румынии, были бандитами с большой дороги, всегда готовыми напасть на слабого и украсть все, что плохо лежит.

В итоге литовское правительство, обманутое ляхами, решило отыграться на немцах. Согласно Версальскому договору, город Мемель де-юре оставался в составе Германии и после Версальского мира. Но до выплаты репараций город, крепость и порт передавались под совместное управление союзников-победителей. Так сказать, в залог. Фактически в 1919–1923 гг. городом управляли французы.

Краткая справка. В 1252 г. на берегу Балтийского моря крестоносцы построили замок Мемельбург. В дальнейшем Мемель находился под властью Ливонского ордена, а затем – Пруссии.

В декабре 1922 г. мемельские литовцы создали в крае «Главный комитет по спасению Малой Литвы», как называли тогда Мемельский и Тильзитский районы Восточной Пруссии. 10 января 1923 г. около трех тысяч шауляй (стрелков литовский армии), переодетых в штатское, под видом рабочих, рыбаков, крестьян проникли в Мемель, Шилуте и другие населенные пункты и инициировали там «народное восстание литовцев за присоединение края к Литве». Боевики из «Союза стрелков» разогнали немецкую директорию (исполнительный орган власти в Мемельской области) и сформировали свою администрацию. Германских войск в Мемельской области не было, а дислоцированный там французский батальон сопротивления не оказал, хотя один француз был убит и двое ранено.

16 января 1923 г. в Мемельский порт вошел польский военный корабль, а на границе началось сосредоточение польских войск. Однако решительный протест СССР удержал Польшу от вторжения в Мемельскую область.

В итоге Мемель остался у литовцев, которые переименовали его в Клайпеду.

16 февраля 1923 г. конференция послов западных государств приняла решение о передаче Литве суверенных прав на Клайпеду и область. При этом Литва была обязана предоставить широкую автономию местным жителям, кроме того, Польша получила право использования Клайпедского порта.

Перепись в Клайпедской (Мемельской) области, предпринятая литовскими властями в 1925 г., показала, что литовцы, несмотря на два года правления, здесь по-прежнему являются меньшинством (26,6 %). Относительное большинство составляли немцы (41,9 %), следующую значительную группу составляли «мемельцы» (24,2 %), остальные жители были представлены евреями, поляками и другими национальностями. Кто такие «мемельцы» («мемельляндеры») – вопрос сложный. Многие считают их потомками пруссов, еще не до конца ассимилированных немцами. Большую роль имело то, что в Литве господствующей религией было католичество, а в Клайпедской области 94 % населения были протестанты.

Во время литовского правления на выборах в Законодательный сеймик Клайпедской области блок немецких партий регулярно получал 22–25 мест из 29, а лишь 4–7 мест доставалось литовским партиям.

Ну а теперь вновь вернемся к Польше. В новое государство, созданное Пилсудским железом и кровью, были насильно загнаны миллионы русских, белорусов, украинцев, евреев и немцев. Поляки составляли около 60 % населения этого государства. Самое любопытное, что поляками считались различные славянские народы – силезцы, мазуры, кашубы, лемки и т. д.

Статистика по мазурам, лемкам, кашубам и другим народам в Польше никогда не велась. Однако даже сейчас, несмотря на 80 лет принудительной ассимиляции, в Польше насчитывается 330 тыс. кашубов и 180 тыс. полукашубов. (Данные Главного правления Кашубо-поморского объединения на 2005 г.). Кашубам не давали учиться в школе на родном языке. Детей, плохо говоривших по-польски, даже в 1950–2005 гг. отправляли в школы для умственно отсталых. Запрещались газеты на кашубском языке, а их редакторов отправляли за решетку.

Польские власти с самого начала отказались предоставлять посторонним народам хоть какие-то элементы автономии, пусть даже культурной. В Польше должны были жить только поляки, и должна быть единственная конфессия – римско-католическая.

Страшные гонения обрушились на православную церковь. По данным польских историков Дарьи и Томаша Наленча, настроенных, кстати, весьма патриотично, «…некогда униатские, а более ста лет православные церкви на Волыни были превращены в католические костелы, и целые деревни стали польскими. Только на Волыни к 1938 г. были превращены в костелы 139 церквей и уничтожено 189, осталось лишь 151»[47].

В качестве примера стоит упомянуть о судьбе кафедрального собора Александра Невского в Варшаве. Он был построен в конце XIX века на добровольные пожертвования. Стены и своды украшали мозаики, выполненные под руководством В.М. Васнецова. Самая большая мозаика «О Тебе радуется» имела площадь 1000 кв. м. Интерьер украшали 16 яшмовых колонн, подаренных Николаем II. Собор вмещал до 3000 молящихся. Колокольня, напоминавшая московскую Ивана Великого, возвышалась над городом на 73 м. Наверху ее была устроена популярная у туристов смотровая площадка. И вот с 1920 по 1926 г. поляки с большим трудом разломали этот величественный храм. Украшения собора были разворованы. Позже несколько мозаичных фрагментов украсили костел Марии Магдалины в предместье Праги, а яшмовые колонны собора в конце концов установили над могилой маршала Пилсудского в Кракове.

Замечу, что собор Александра Невского в отличие от храма Христа Спасителя никому не мешал. И в 1926 г. противником польских панов была не царская Россия, а атеистический Советский Союз. Разумные политики могли сделать этот собор символом борьбы против «безбожного большевизма», местом общения белогвардейских элементов и т. д. Но ненависть ясновельможных панов к православию и всему русскому затмила политическую целесообразность.

Процитирую официальную «Историю Беларуси», изданную в Минске в 2004 г.: «Поляки отрицали саму идею белорусской государственности или автономии. Борец за независимость Польши Пилсудский делил, как известно, народы на «исторические» и «неисторические». Белорусов он рассматривал как нацию неисторическую. Западной части Беларуси, или по тогдашней польской терминологии, «восточным крессам» была уготована участь отсталой окраины в польском государстве, аграрно-сырьевого придатка более развитых регионов коренной Польши, экономика которой неоднократно переживала кризисы.

Глубокими и затяжными были кризисы 1924–1926 и 1929–1933 гг. В это время на западнобелорусских землях количество предприятий сократилось на 17,4 %, рабочих – на 39 %. Рабочие здесь получали зарплату в 1,5–2 раза меньше, чем в центральных районах Польши. При этом она к 1933 г. по сравнению с 1928 г. уменьшилась на 31,2 %»[48].

В Западной Белоруссии крестьяне-бедняки составляли 70 % населения, тем не менее на государственные земли и на земли русских владельцев, вынужденных покинуть Польшу, власти селили так называемых «осадников».

Осадники – это «расово-чистые» поляки, участники войны 1919–1921 гг. «Они получали на льготных условиях или бесплатно земельные участки от 10 до 45 га и селились на хуторах. Всего в западную часть Беларуси из этнической Польши было переселено 300 тыс. человек…

В 1939 г. около 35 % населения оставалось неграмотным. Если в 1927 г. легально издавались 23 белорусские газеты и журнала, то в 1930 г. их стало 12, а к 1939 г. остались только пропольские и клерикальные издания. Власти выискивали всякие причины, чтобы закрывать белорусские издательства, библиотеки, клубы, избы-читальни»[49].

Осадники направлялись не только в Белоруссию, но и на Украину. Только в Восточной Галиции и Волыни поселились свыше 200 тыс. осадников.

С лета 1930 г. участились нападения украинцев на дома польских помещиков и осадников. Только летом 1930 г. в Восточной Галиции было сожжено 2200 домов поляков. Армейские части заняли там около 800 сел и разграбили их. Было арестовано свыше двух тысяч украинцев, из которых почти треть получила большие тюремные сроки[50].

К началу 1926 г. экономическое положение Польши существенно ухудшилось. Этим воспользовался маршал Пилсудский[51], устроивший 12 мая военный переворот. После трехдневных боев путчисты заняли Варшаву. Законное правительство В. Витоса было свергнуто. Президентом Польши стал ставленник Пилсудского И. Мосницкий, фактическим же правителем вновь стал «первый маршал».

В свое время Наполеон бросил крылатую фразу: «Можно прийти к власти на штыках, но сидеть на них нельзя». Престарелому маршалу нужны были какие-то идеи. И вот его советники подсунули идею «санации», то есть оздоровления нации. Но, увы, «санация» оказалась пустой болтовней, она не могла решить ни экономических, ни социальных проблем и тем более сплотить население Польши в единую нацию.

В 1931 г. Пилсудский официально ввел в стране военно-полевые суды. За один только 1931 г. по политическим мотивам польские власти арестовали 16 тыс. человек, а в 1932 г. по тем же мотивам были арестованы уже 48 тыс. человек.

Польская верхушка не могла дать стране ни экономических, ни социальных реформ, в результате самым действенным продолжал оставаться старый лозунг: «От можа до можа».

Этим и объясняется двойственность внешней политики Польши в 20-30-х гг. ХХ века. С одной стороны, дипломаты делали попытки нормализовать отношения с великими соседними державами. Так, 25 июля 1932 г. заместитель наркома иностранных дел Николай Крестинский и заместитель министра иностранных дел Стефан Патек подписали в Москве пакт о ненападении. А 26 января 1934 г. в Берлине министр иностранных дел Иосиф Липский и Фрейхер фон Нейтрат подписали «Германо-польскую декларацию о необращении к силе». Замечу, что ни в пакте, ни в декларации не было ни слова о польских границах.

А между тем никто в Польше не снимал лозунга о возвращении границ 1772 г. В сентябре 1930 г. польский министр иностранных дел Залесский сказал президенту данцигского сената: «Данцигский вопрос может разрешить лишь польский армейский корпус». И это говорилось о Данциге, который был населен немцами и несколько столетий принадлежал Пруссии, но волею Антанты был сделан «вольным городом». Поляки неоднократно устраивали провокации – и военные, и экономические, чтобы спровоцировать захват «вольного города». Польские политики открыто требовали присоединения к Польше «Восточной Пруссии и Силезии». Несколько раз министр и даже президент страны называли Балтийское море Польским морем.

Германский разведчик и историк Оскар Райле писал о польском министре иностранных дел Беке[52]: «Все больше и больше Бек склонялся к тезисам историка Адольфа Боженского, который провозглашал политику кровопролития как единственно верную для Польши. Он задумал с помощью держав Запада снова ввергнуть Европу в большую войну. Поскольку Первая мировая война дала Польше самостоятельность и вернула часть исконных польских земель, следовало надеяться, что другая большая война подарит Польше остальные территории, на которые она могла притязать»[53].

Замечу, что после смерти Пилсудского (12 мая 1935 г.) Бек в Польше, будучи министром иностранных дел, значил куда больше, чем быстро сменявшиеся премьеры и президенты с труднопроизносимыми фамилиями. Поэтому западная пресса до сентября 1939 г. польское правительство именовало правительством Бека.

О Польше 1930-х гг. хорошо сказано в книге испанского историка Карлоса Кабальеро «Неизвестные фашизмы» (Carlos Caballero «Los Fascismos desconicidos 1919–1945 CEDADE», Madrid 1982, перевод А.М. Иванова): «Режим полковников» был ни фашистским, ни полуфашистским. Это была псевдофашистская авторитарная бюрократия без идеологии и массовой поддержки.

Главной оппозиционной силой была Национальная Партия Романа Дмовского, радикальная антинемецкая, с сильным фашистским крылом, антисемитская, «пужадистская» по своим социально-экономическим установкам, она в то же время выступала за демократические свободы, в то время как молодежное движение все больше склонялось к фашизму. Молодежь была настроена империалистически, выступала за восстановление Польши «от моря до моря». Отношение к Гитлеру было двойственным: им восхищались и хотели сделать, так же, как он, чтобы разбить его. Национальная партия превращалась под влиянием молодежи в филофашистское движение. Была введена коричневая униформа, салют поднятой рукой и даже «гусиный шаг».

Но были также экстремисты, которые считали Национальную партию умеренной. Самые радикальные из них откололись и образовали «Радикальный национальный лагерь». Они выступали за прямое действие. Более интеллектуальной группой была «Фаланга» – последователи испанского национал-синдикализма. Обе эти группы устраивали столкновения в университетах и еврейские погромы. В 1933 г. Юзеф Гралла создал так называемую «Национал-социалистическую партию трудящихся» (с 1937 г. «Национально-социальная партия»). Ее символом была свастика»[54].

Предоставлю читателям самим решать, как характеризовать Польшу 20-30-х гг. ХХ века. В качестве демократической и миролюбивой страны, ставшей жертвой Германии, или «уродливого детища Версальского пакта», как назвал ее нарком иностранных дел Молотов, выступая на сессии Верховного Совета СССР в ноябре 1939 г.?

Англия и Франция снабжали страны-лимитрофы самыми новейшими видами вооружения – истребителями, бомбардировщиками, танками, подводными лодками, эсминцами. В случае мобилизации под ружье планировалось поставить почти все взрослое население лимитрофов, включая женщин. Характерный пример – Финляндия. По первому приказу «фас» англо-французских хозяев лимитрофы были готовы напасть на СССР.

Читатель-либерал скривится в ухмылке: «Сталинская пропаганда». Ну что ж, соглашусь. Действительно, в советской пропаганде хватало вранья. Но, увы, не в этом случае.

В 1927 г. в западных районах нашей страны развернулось строительство мощнейших укрепрайонов – Карельского, Полоцкого, Мозырьского и Киевского. На строительство их требовалось 40 млн. руб. Кроме того, велась подготовка к строительству Псковского и Лепельского укрепрайонов. В эту сумму не входят заказы на изготовление многих сотен казематных орудий, пулеметных установок и т. п.

Любопытная деталь: Карельский укрепрайон находился рядом с финской границей, и это понятно – он прикрывал Ленинград. Но Мозырьский и Киевский укрепрайоны находились в глубине территории СССР, за многие десятки километров от границы.

Риторический вопрос: если Советскому Союзу было нечего опасаться мирных демократических соседей, то зачем велось сооружение столь дорогостоящих укреплений? От немцев? Но, увы, в 1927 г. рейхсвер не представлял серьезной угрозы для Красной Армии.

Итак, строительство укрепрайонов в СССР является еще одним неопровержимым подтверждением того, что лимитрофы создавались Антантой для нападения на советские республики и были постоянной угрозой для СССР.