Шестидесятый месяц

Уже кончается пятьдесят девятый месяц со времени первого выстрела на Вестерплятте. Сейчас июль 1944 года. В пятый раз Земля приближается к тому месту на околосолнечной орбите, где она оказалась опутанной войной. Число погибших превысило 25 миллионов.

Огонь, который 1 сентября 1939 года охватил границы Польши, бушует во всем мире. Сражения идут на Тихом, Атлантическом и Ледовитом океанах, на Средиземном и Черном морях, в Карелии, Белоруссии и на Украине, на Апеннинском полуострове и в Нормандии, в Бирме и на Новой Гвинее.

Сражения идут и в Польше — на Подлясе, на Люблинской возвышенности и в восточной части Карпатских гор. Второй раз история выделяет эти поля. Война вернулась в края, которые она первыми растоптала гусеницами своих танков, несущихся на восток.

Но сегодня фронт движется на запад. Его линия обозначает границу вновь обретенной свободы. Фронт приближается к рубежам гитлеровского рейха, уже грядет час победы.

В будущем историки будут спорить о заслугах своих правительств в разгроме гитлеризма. Сто книг выявят суть картины, а сто других — только замутят ее. Но теперь для всех, знающих факты, вывод очевиден: основание будущей победы было заложено в ноябре 1942 года.

И произошло это тогда, когда фашистское оледенение сковало Европу от Нордкапа за Полярным кругом до северного побережья Африки и угрожало Суэцу; когда оно простиралось от Гибралтара до прикаспийских степей и Кавказских гор, угрожая Ближнему Востоку и дорогам в Индию; когда оно охватило Бирму, Суматру, Яву и Новую Гвинею, расползлось по Тихому океану, на Алеуты, Маршалловы и Западные Гавайские острова. Именно тогда уверенный в победе Гитлер отдал своим генералам приказ перейти Волгу и за Уралом вместе с японцами сомкнуть концы цепей, сковавших Европу и Азию.

Но в ноябре у Волги на фашистов обрушились удары. В течение десяти недель из 270 дивизий немцев и их союзников перестали существовать 33, а еще от 16 остались лишь не способные к боям остатки. В самые суровые морозы той зимы огонь советского наступления растопил и сокрушил гитлеровский ледник на Кавказе и под Ростовом и достиг берегов Северного Донца.

В это самое время войска фельдмаршала Эрвина Роммеля были в двух шагах от Александрии. Боясь потерять Суэц, англичане склонили американцев к проведению операции «Торч» — высадке войск в Африке. До мая 1943 года они очищали от фашистов южное побережье Средиземного моря. Эти бои послужили поводом, чтобы оттянуть открытие фронта во Франции и нанесение удара непосредственно по Берлину, и стали началом неторопливых и длительных кампаний — сицилийской и итальянской.

Решающая роль по-прежнему принадлежала восточному фронту. Временные успехи февральского контрудара вермахта поощрили генералов Гитлера к проведению операции «Цитадель» — наступлению на Курской дуге. Советское командование решило принять удар. В начале июля в ожесточенных боях продвижение немцев было остановлено. Во второй половине июля и в августе немцы, разбитые под Орлом, Белгородом и Харьковом, были вынуждены перейти к обороне. И уже навсегда потеряли стратегическую инициативу и господство в воздухе. Был разбит миф о «генерале Морозе», который приносит немцам поражение на русских полях: в жаркие дни августа и сентября на фронте от Смоленска до берегов Азовского моря они были отброшены на 200—300 километров на запад, за Днепр.

Вот ключ к пониманию военной обстановки 1944 года, предпоследнего года войны, в котором через дым сражений уже можно разглядеть очертания победы.

Перспективу эту видит даже тот, для кого она равнозначна смерти, — правитель третьего рейха, фюрер. Злобный пигмей с челкой комедианта 30 января 1944 года кричит в микрофон берлинской радиостанции: «Не существует уже проблемы — удастся ли в результате этой войны удержать или вернуть старое равновесие сил. Вопрос стоит так: кто по окончании этой борьбы будет главным государством в Европе. Будет ли им семья европейских народов, представленная ее сильнейшим государством, или большевистский колосс… В этой борьбе только один может быть победителем, и будет им или Германия, или Советская Россия! Победа немцев означает спасение, а победа Советской России — гибель Европы».

Семья европейских народов не имеет желания быть «представленной ее сильнейшим государством» и выстрелами партизанских винтовок голосует за совместную победу Красной Армии и ее западных союзников. Но среди профессиональных политиков на Западе есть и такие, которые разделяют опасения Адольфа Гитлера.

Перспектива победы не только объединяет, но и начинает разъединять. Расхождения во взглядах и различия в политических целях государств антигитлеровской коалиции, отошедшие в самый трудный период на задний план, теперь дают о себе знать все ощутимее.

Из трех государств одно находится в обороне: защищает свой престиж властительницы морей, защищает единство колониальной империи и, еще не зная величины потере, уже понимает, что не сможет сохранить все. Его самым грозным конкурентом является самый близкий союзник — защищенные океанами, не тронутые бомбардировками, разбогатевшие на войне Соединенные Штаты, которые созревают, чтобы вместо старого лозунга «Америка для американцев» принять новый, заимствованный у врага: «Мир будет принадлежать нам».

Помехой в реализации этого лозунга является третий союзник, тот, что, неся все годы главную тяжесть войны на своих плечах, к концу войны потеряет больше, чем каждого десятого мужчину; тот, материальные потери которого будут равны руинам всех государств Европы, вместе взятым. Он представляет опасность для капиталистических держав главным образом как политическая сила: у него другой государственный строй, общественные отношения строятся па основе общности интересов классов.

Война явилась для народов большой и наглядной лекцией по истории. В 1944 году каждый знал, что передовым отрядом борющихся за свободу народов были и остаются коммунисты. Это они разожгли пламя партизанского движения во Франции, Италии, странах Восточной Европы. Только коммунисты, несмотря на тяжелые потери, ведут в Германии борьбу против Гитлера. И коммунисты станут той силой, с которой придется считаться после победы.

Политики уже думают о послевоенной расстановке сил и занимают исходные позиции, готовясь к новому туру политической борьбы, который начнется через год или два. Гитлеризм в Европе и японский фашизм в Азии будут разбиты. Оккупированные страны станут свободными. Весь вопрос в том, какая это будет свобода, какие партии и в интересах каких классов возьмут власть.

Идет июль 1944 года. Пятьдесят девятый месяц второй мировой войны. Дипломатические действия остаются еще в тени военных решений, являются второстепенными по отношению к ним. Кто хочет иметь право голоса, должен сражаться. Основные решения принимаются в сражениях, на фронтах, разбросанных по всему земному шару. Но и фронты различны: они сковывают различные силы врага, имеют различное стратегическое значение.

В начале 1944 года американцы добиваются побед на Тихом океане. В июне и июле они захватывают Марианские острова, высаживаются на западной оконечности Новой Гвинеи.

Силы американцев во много раз превосходят силы противника на море, суше и в воздухе. Американцы выставили 1 миллион 200 тысяч солдат. Но на этом фронте сотням эффективно противодействуют десятки. На каждом острове в джунглях идут длительные и кровавые бои. Война на Тихом океане напоминает столкновение арьергардов на далеких подступах к главным позициям обороны. До Филиппин осталась тысяча километров. От Хиросимы и Нагасаки американцев отделяет еще год и 2500 километров.

Японцы удерживают Бирму и в марте начинают большое наступление в Китае, чтобы получить путь по суше на юг, во Вьетнам.

Дальний Восток остается периферией войны. Судьба его решается в Европе.

В Европе гитлеровцы ведут бои на четырех фронтах. Две дивизии из каждых десяти стерегут оккупированные районы и преследуют партизан; одна — отражает атаки в Италии; одна — ведет бои в Нормандии, силясь столкнуть в море июньский десант англосаксов, и еще одна — сторожит берега Франции, оберегая их от нового десанта, которого опасаются Гитлер и главное командование вермахта. Пять дивизий из каждых десяти воюют на восточном фронте.

Самым маловажным, лишенным перспективы, является итальянский фронт. В мае, сосредоточив двенадцать британских и семь американских дивизий против пяти немецких, союзники начали наступление. Прорыв линии Густава и одновременный удар с плацдарма под Анцио давали шансы на окружение и уничтожение противника. Возможность эта была упущена: командующий 5-й американской армией генерал М. Кларк, стремясь опередить британцев в погоне за славой, вместо Вальмонте направил свои войска на Рим и позволил 10-й немецкой армии отступить и занять новые позиции.

К 25 июля, медленно продвигаясь на север, союзники выходят к реке Арно, под С. Сеполеро, и Анкону. Здесь фронт застывает и не играет уже никакой роли ни в шестидесятом, ни в последующие месяцы войны. Военные действия приобретают характер боев местного значения, давая немцам возможность уменьшить свои силы, необходимые для обороны Готской линии. В конце июля из Италии под Варшаву переводится самая сильная на этом фронте, находящемся под командованием фельдмаршала Кессельринга, танковая дивизия «Герман Геринг». С августа 1944 по март 1945 года, за восемь долгих месяцев, фронт в Италии продвинется только на 50—130 километров.

На итальянском фронте мы с особым вниманием следим за действиями солдат двух пехотных дивизий, танковой бригады и группы артиллерии, которые составляют 2-й польский корпус. Польские части насчитывают 46 тысяч человек. Они сражаются с исключительным мужеством. В ходе майского наступления они захватили Монте-Кассино и Пьедимонте. С середины апреля по 24 июля они сражаются под Анконой и отбрасывают врага на север от города. За эти две победы поляки поплатились 6600 убитыми и ранеными. И то, что польские воины находятся на столь маловажном фронте, в 1100 километрах от Варшавы, — вина не их, а политиков.

Фронт в Нормандии молодой. Он возник 6 июня между 6.30 и 7.45, когда — предшествуемые выброской трех воздушно-десантных дивизий, поддержанные более чем сотней военных кораблей и восемью тысячами самолетов — на пляжи залива Сены высадились пять пехотных дивизий союзников.

Ошибки противника, а также абсолютное господство в воздухе позволяют союзникам действовать спокойно, не торопясь. 1 июля, после захвата полуострова Котантен и порта Шербур, силы союзников на плацдарме насчитывают уже миллион человек. Однако они оттягивают наступление, чтобы обеспечить себе стопроцентную гарантию успеха.

Удар последует в тот час, когда каждым десяти немецким солдатам, танкам и самолетам будут противостоять 25 солдат, 42 танка и 130 самолетов союзников. Этот час пришелся на 25 июля.

В первый день шестидесятого месяца войны две танковые дивизии союзников минуют Авранш у основания полуострова Бретань. Перед ними — свободный путь в тылы гитлеровских войск. Только теперь позиционные бои начнут принимать характер маневренных. Только теперь плацдарм в Нормандии шириной в сто километров начнет быстро превращаться в западный фронт.

На побережье беспрерывно прибывают новые войска. Среди них мы отчетливо видим 16 тысяч солдат польской 1-й танковой дивизии, которая 29 июля начала длившуюся целую неделю высадку на побережье. Дивизия имеет 271 боевую машину, 4 тысячи транспортных автомашин, четыре артиллерийских полка. Дивизия представляет собой значительную ударную силу: по количеству средних и тяжелых танков она в полтора раза превышает все Войско Польское сентября 1939 года. Вскоре дивизия покроет себя славой под Шамбуа. В боях к северу и востоку от Фалеза она потеряет 2300 убитыми и ранеными. И в том, что поле битвы находится в 1500 километрах от Варшавы, — вина не солдат, а политиков.

Восточный фронт пересекает Европу от Баренцева моря, около Мурманска, до берегов Черного моря. В середине апреля фронт принимает форму перевернутой буквы S. Верхняя ее дуга упирается в Финский залив и берега Нарвы, затем отклоняется к югу, к Витебску, Рогачеву и Мозырю, чтобы против ленивого течения Припяти резко повернуть на запад. Дальше широким полукругом фронт смело продвигается до Ковеля и Коломыи, поворачивает за рекой Серет на восток и отступает до Днестра, чтобы вместе с ним течь к Черному морю.

Ошеломленный ударом боксер сосредоточивает все свое внимание на более близкой к щеке перчатке соперника. Гитлеровское командование на пороге лета 1944 года сконцентрировало свои силы на южном крыле, которое на 200 километров ближе к Берлину, и развернуло здесь 40 процентов имевшихся на востоке пехотных дивизий и 77 процентов танковых и моторизованных дивизий. Еще за десять дней до начала советского наступления гитлеровские генералы считали, что в Молдавии и Белоруссии они будут иметь дело лишь с демонстрациями, преследующими цель замаскировать главный удар, который будет нанесен между Ковелем и Карпатами. Любой ценой они силятся обезопасить тылы, удержать в своих руках польские дороги и железнодорожные пути для свободного маневрирования резервами.

На дорогах и железнодорожных путях рвутся мины, взлетают на воздух мосты, как подстреленный на бегу заяц, с насыпи скатывается состав га составом. Немцы бросают против партизан уже не полицейские и тыловые части, а фашистскую гвардию. 5-я танковая дивизия СС «Викинг» атакует отряды Армии Людовой на севере Люблинского воеводства. С 6 по 14 мая продолжаются острые схватки под Острувом, Домбрувкой, Амелином и Ромблёвом. В июне три немецкие пехотные дивизии, кавалерийский корпус и военно-воздушная группа приступают к операции «Штурмвинд I» и с 9 по 14 июня в Липских и Яновских лесах ведут бои с трехтысячной армией, состоящей из отрядов Армии Людовой и отдельных отрядов советских партизан и Армии Крайовой. До 25 июня, проводя операцию «Штурмвинд II», немцы тщетно пытаются ликвидировать партизан в Сольской пуще.

Тем временем 20 июня на линии немецких коммуникаций как гром обрушивается удар белорусских партизан: в одну ночь тысячи зарядов тротила сокрушают мосты, скручивают железнодорожные пути. Одновременно две тысячи бомбардировщиков атакуют узлы коммуникаций по берегам Балтики, а также Белосток и Брест. В течение четырех дней, с 21 по 24 июня, пять фронтов, треть советских армий, переходят в наступление. Как опытный рыбак, точно забросив сеть, добывает целый косяк рыбы, так и советское командование закрывает котлы: 25 июня — западнее Витебска; 27 июня — под Бобруйском; 3 июля — под Минском. В них бьется тридцать немецких дивизий, то есть в полтора раза больше, чем действует на всем итальянском фронте. Ни одна из этих дивизий уже не найдет пути к отступлению. Счастливыми считаются те, кто, подобно 45-й пехотной дивизии, сумеет собрать хоть тысячу человек из своего состава под Столбцами, где назначен сборный пункт остатков 9-й армии.

Тем временем советские передовые танковые части численностью в 4 тысячи танков стремительно продвигаются на запад, прорывая линии обороны раньше, чем противник успевает укреплять их. Наступление поддерживают 5300 самолетов, 24 тысячи орудий и минометов. В течение двух недель враг теряет 200—250 километров пространства, советские дивизии доходят до Двинска, Вильнюса и Барановичей. Белорусская операция дала результаты, каких не ожидали: правое крыло наступающих молниеносно реализовало программу, предусмотренную на всю летнюю кампанию, и теперь перед ним брешь шириной в 400 километров, где только на отдельных участках немцы еще продолжают оказывать сопротивление. 4 июля фронты, принимающие участие в наступлении, получают от Верховного Главнокомандования новые, дополнительные задания: выйти к берегам Рижского залива, овладеть Каунасом, достичь рек Бебжа и Нарев.

В главной квартире Гитлера, так называемом «Вольфшанце», под Кентшином, 9 июля в 12.00 было созвано совещание. Кроме хозяина на нем присутствуют только четыре человека: командующий флотом, командующий группой армий «Северная Украина», командующий 6-м воздушным флотом генерал-полковник Грейм и фельдмаршал Модель. Гитлер и слышать не хочет об отступлении на юг группы армий «Север» и о сокращении линии фронта почти на 300 километров. В качестве главной цели он выдвигает задачу не допустить русских к Балтике. Отдается приказ стянуть все возможные подкрепления. Первыми, как наиболее близко расположенные, направляются на север танковые резервы группы армий «Север» с Волыни и Подолья.

Два дня спустя в 13.00 в «Вольфшанце» продолжается совещание: обстановка очень осложнилась, необходимо считаться с возможностью выхода советских дивизий к границам Восточной Пруссии. Фельдмаршал Модель ускоряет движение транспортов с юга на север.

Именно этого и ждало советское командование. 14 июля, имея задачу освободить Львов и Замостье, начинает наступление 1-й Украинский фронт под командованием маршала И. Конева.

Советское Верховное Главнокомандование бросает в бой стратегические резервы. Часть их усиливает удар в направлении побережья Рижского залива, а другая — укрепляет южное крыло 1-го Белорусского фронта генерала армии Рокоссовского. Его войска уже более трех недель сражаются севернее болот Припяти, а теперь, 18 июля, гремит артиллерийская подготовка под Ковелем: шесть армий получили приказ прорвать фронт, форсировать Западный Буг, освободить Люблин и выйти на рубеж Красныстав, Белжице, Радзынь-Подляски, Лосице, отстоящий на 150 километров. Уже не треть, а две трети советских армий принимают участие в наступлении.

Чтобы остановить это наступление, Гитлер бросает в бой три четверти всех своих армий на восточном фронте. На поля сражений от Риги до Ковеля беспрестанно прибывают подкрепления — девятнадцать дивизий и восемь бригад с южного фланга восточного фронта, четырнадцать дивизий и пять бригад с западного фронта и из оккупированных стран Европы. Объединенная сила этих частей равна почти сорока дивизиям. Чтобы оценить ее, достаточно сказать, что в Северной Франции против союзников сражаются только двадцать шесть… Пути снабжения советских войск удлиняются. Для Белорусской операции требуется 300 тысяч тонн горючего и масла, 400 тысяч тонн боеприпасов, 17 тысяч тонн бомб. Для 2 миллионов людей необходимо продовольствие. Транспорты преодолевают до 500 километров по опустошенному войной краю, но фронт не потерял размаха и темпа, он продвигается на запад и со дня на день перейдет Западный Буг. На пятьдесят девятом месяце войны сюда обращены взоры всего человечества, потому что масштаб операции здесь во много раз шире, чем на западе, именно здесь выносятся окончательные решения и именно отсюда яснее видна перспектива победы.

Дыхание фронта слышно над Вислой. Грохот его орудий эхом отзывается во всей Польше, предвещая конец неволи, каждый день которой приносит смерть трем тысячам поляков.

Перспектива свободы не только объединяет, но и разъединяет. Какая это будет свобода, какие партии и в интересах каких классов возьмут власть в стране? Буржуазия не хочет отказываться от власти, а созданная в январе 1942 года Польская рабочая партия учит массы, что лозунг «Не бывать больше сентябрю» означает: «Не бывать больше буржуазный правительствам».

Польское эмигрантское правительство в Лондоне не поддерживает дипломатических отношений с Советским Союзом. Начиная с января 1944 года, когда со всей остротой встал вопрос о восточной границе Польши по Западному Бугу, отношения все ухудшаются. Подпольному парламенту левых партий — Крайовой Раде Народовой (КРН) «лондонцы» противопоставляют Раду Едности Народовой. На организацию коммунистами Народного фронта, на рост сил Армии Людовой и усиление партизанского движения они отвечают принятием фашистских Народовых Сил Збройных в ряды Армии Крайовой. Когда в конце мая группа представителей КРН, состоящая из четырех человек, во главе с полковником Марианом Спыхальским добирается через линию фронта в Москву и начинает переговоры с правительством СССР, премьер эмигрантского правительства Станислав Миколайчик летит в начале июня в Америку, чтобы просить Рузвельта поддержать его политику.

Сталкиваются два течения, две политические концепции. Лозунг одних — любой ценой сохранить восточную границу Польши времен Рижского мира, удержать территорию, населенную в основном украинцами и белорусами, противостоять Советскому Союзу, опираясь на Англию и США, защитить буржуазный парламентаризм типа западных демократий, отложить решение социальных реформ до будущего сейма. Лозунг других — создание единого национального государства, установление границ Польши но Одеру и Нейсе, дружба с Советским Союзом, немедленное проведение земельной реформы и национализация промышленности, передача власти в руки рабочих и крестьян.

По мере обострения ситуации логика политической борьбы против революционных сил сталкивает лондонское правительство вправо, в тупик. Если факты не соответствуют его желаниям, тем хуже для фактов. Люди старого строя ни от чего не хотят отказываться, ничему не хотят учиться.

В июле 1944 года главной целью представителей эмигрантского правительства было сопротивление продвижению Красной Армии. Немцев они считали разгромленными, а в приближающихся советских дивизиях видели главного врага, против которого следовало мобилизовать все силы. Тогдашний командующий Армией Крайовой генерал Тадеуш Бур-Коморовский писал в своем дневнике: «На заседании Главной Комиссии Рады Едности Народовой в присутствии представителя правительства я председателя Рады я спросил собравшихся, считают ли они, что вступлению советских войск в Варшаву должен предшествовать захват столицы частями Армии Крайовой. Мне единогласно ответили: да. Тогда я поставил второй вопрос: сколько времена должно пройти между захватом столицы и вступлением в нее Красной Армии? После дискуссии решили, что желательно иметь по крайней мере двенадцать часов, чтобы гражданская администрация смогла приступить к выполнению своих функций и выступить в роли хозяина, принимающего вступающие советские войска».

Еще до того, как извилистые линии окопов обозначат западные границы первого куска возрожденной отчизны, до того, как они поделят Польшу на освобожденные и порабощенные районы, страну разделит политическая баррикада. По одну ее сторону те, кто, используя патриотизм народа, хочет атаковать отступающих немцев… за 12 часов до прихода советских войск, чтобы иметь возможность противопоставить себя им. По другую сторону те, кто хочет сражаться с гитлеровскими войсками, чтобы подтвердить, что, пока мы живы, Польша не погибла, чтобы помочь советским армиям в освобождении своей родины.

18 июля гремит артиллерийская канонада под Ковелем, бьют более 6 тысяч орудий, и среди них 250 польских. Две бригады и шесть полков артиллерии, 6500 солдат в фуражках с пястовским орлом 1-й Польской армии, шестидесятипятитысячной народной армии, прокладывают путь на родину.

18 июля восемь немецких батальонов окружают Парчевские леса на севере Люблинщины и идут в атаку. Согласованными залпами отвечают им объединенные в борьбе винтовки партизан Армии Людовой, Армии Крайовой и советских партизан. Страна, ожидающая освобождения, сковывает резервы врага.

18 июля раскалывается фронт под Ковелем. Удары 47, 69, 70 и 8-й гвардейской армий громят последний очаг немецкой обороны между Балтикой и Карпатами.

20 июля советские войска форсируют Западный Буг, за ними в 20.00 переправляются через реку польские артиллеристы 1-й армии. В Парчевских лесах группировка Армии Людовой продолжает вести ожесточенный бой, партизаны уже слышат грохот близкого фронта. Крайова Рада Народова берет под свое руководство Союз польских патриотов, действующий на советской земле.

21 июля КРН издает декрет об объединении Армии Людовой и 1-й Польской армии в Войско Польское, провозглашает Польский Комитет Национального Освобождения (ПКНО) органом «временной исполнительной власти для руководства освободительной борьбой народа, завоевания независимости и восстановления польской государственности».

22 июля из освобожденного Хелма раздаются слова Манифеста, обращенного к польскому народу, рождается Польская Народная Республика.

23 июля передовые отряды 2-й танковой армии генерала Богданова рвут колючую проволоку Майданека, окружают Люблин, а на следующий день совместно с пехотинцами 8-й гвардейской армии генерала Чуйкова освобождают город. Следом за ними маршируют польские дивизии. Встречают их со слезами радости, с цветами и ветками спелых черешен. На постоях, не ожидая декретов, солдаты помогают крестьянам делить помещичью землю.

Но встречает солдат и расклеенная на стенах Люблина листовка с подписью «уполномоченного в стране и вице-премьера правительства Польской республики». С удивлением читают солдаты слова листовки: «Ожидает нас не только борьба с жестоким оккупантом… Ожидает нас, кроме того, выбор пути возрождающегося государства… Каждый… должен помнить.., что нельзя дать себя запугать или обмануть лозунгом, наградой и словом, самым патриотическим, коварно используемым чуждыми элементами… Никто не должен также дать себя обмануть лозунгом дикого переустройства нашего общественно-экономического строя». Таким образом, вице-премьер предостерегает против орлов на солдатских фуражках, против лозунга «Свобода — отчизне, права и власть — народу».

В тот же самый день переходят Западный Буг танки 1-й танковой бригады имени Героев Вестерплятте. В прибрежной деревне Дорохуске навстречу им выходят Ядвига и Францишек Войталы. Они несут знамя, вышитое во время оккупации; рискуя жизнью, они хранили это знамя в подушке, на которой, случалось, спали гитлеровцы. Знамя предназначено для тех, кто принес свободу. У танка с орлом на башне под взглядами застывших в две шеренги танкистов принимает знамя командир бригады генерал Ян Межицан.

До конца июля, до начала шестидесятого месяца войны, осталась неделя —от среды до вторника.

В течение этой недели ПКНО подпишет от имени Польши первые международные договоры и будет признан правительством Советского Союза. Выйдут из подполья или возникнут вновь сотни рад народовых в освобожденных селах и городах. Рабочие от имени народа возьмут в свои руки первые промышленные предприятия, первые крестьяне начнут пахоту на земле — в прошлом господской, а теперь собственной.

Гитлеровцы расстреляют в тюрьме Павяк секретаря ППР Павла Финдера и Малгожату Форнальскую, но дело, за которое они отдали свои жизни, в эти же самые дни восторжествует благодаря усилиям трех крупных соединений Армии Людовой — бригад имени Земи Келецкой, Земи Краковской и Бартоша Гловацкого.

В Лондон из Польши вылетит Томаш Арцишевский, чтобы придать силу и авторитет эмигрантскому правительству, а премьер этого правительства покинет Лондон, направляясь на дипломатические переговоры в Москву.

Генерал Бур-Коморовский, считая, что до вступления советских войск в Варшаву осталось немногим более 12 часов, примет решение бросить город в огонь повстанческой борьбы, а фельдмаршал Вальтер фон Модель, месяц назад объединивший в своих руках командование двумя группами армий — «Центр» и «Северная Украина», закончит к этому времени организацию нового фронта на Висле и у границ Восточной Пруссии.

Советское наступление на запад продолжается: освобождены Нарва, Львов и Станислав, Перемышль и Ярослав, Брест и Белосток. В связи с более успешным, чем предусматривалось, развитием операций войска 1-го Украинского фронта получают задачу выйти к верховьям Вислы между Вислокой и Саном, а войска 1-го Белорусского фронта — к среднему течению Вислы и к Нареву. Освобождение предместья Варшавы — Праги — намечается между 5 и 8 августа.

Передовые части с остатками горючего, с последними тоннами боеприпасов 30 июля выходят на ближние подступы к Праге, а 31 июля — к берегам Рижского залива. На обоих участках они встречают яростное сопротивление свежих дивизий врага. Приходится остановиться и отступить. Гитлер в опорных пунктах на берегах Балтики и в Варшаве видит главные центры своего фронта. Он не знает, что через три недели советские армии всей своей мощью обрушатся на Балканы, вырвут у него из рук Румынию, Болгарию и Венгрию.

На «польском фронте» продолжается быстрое продвижение к берегам Вислы. Судьбу предстоящего наступления, несущего свободу всей стране, будут решать плацдармы — маленькие клочки земли на западном берегу Вислы, откуда будет нанесен удар. Эти еще не захваченные плацдармы будут иметь значение брешей в стене крепости за Вислой.

Понимая их значение, генерал Александр Завадский 20 июля телеграфирует командующему Армией Людовой: «…Между Демблином и Пулавами… будем форсировать Вислу, чтобы обойти Варшаву. Командование фронта и Военный совет нашей армии считают, что… целесообразно, чтобы отряды (народных партизан)… переправились sa Вислу и развернули в нужный момент решительные операции… особенно между Демблином и Пулавами…»

Отдел иностранных войск «Восток» главного командования немецкой армии в приложении к сводке о положении на фронте 21 июля сообщает о действиях партизан:

«В районе Грубешува, южнее Хелма и вокруг Красныстава многочисленные советско-польские банды начали совершать нападения на автомашины, опорные пункты и мелкие подразделения. К югу от Люблина отбито нападение сильной банды на расположение наших зенитных прожекторов. С территорий между Вислой и Люблином поступают донесения о многочисленных бандах, насчитывающих до 400 человек. Согласно заявлениям жителей (следует читать: фольксдойче. — Прим. автора), на расстоянии 20 или 30 километров западнее Влодавы есть аэродромы для самолетов снабжения… Западнее Вислы появились многочисленные банды, насчитывающие от 150 до 200 человек».

В подобных же сводках за два последующих дня говорится об увеличении числа партизанских отрядов под Кельце, о задержании и выгрузке партизанами поезда с боеприпасами под Скаржиско-Каменной, о сбрасывании оружия с самолетов под Радомом, о нападениях на немецкие посты и отряды, о разрушениях дорог и мостов.

29 июля 350-я пехотная дивизия 13-й армии на фронте маршала Конева форсирует реку под Баранувом и удерживает позиции под ожесточенными контратаками, наносимыми со стороны Мелеца и Сандомира. Отсюда в будущем начнется наступление на Краков и Силезию.

В этот же день передовые батальоны 69-й армии генерала Колпакчи форсируют Вислу и ведут бой за плацдарм под Яновецом. Отсюда начнется наступление на Кельце и Ченстохов.

Перед рассветом 1 августа две роты 4-го пехотного полка дивизии имени Генрика Домбровского захватывают 150 метров привисленских песков на западном берегу под Пулавами. 1-я армия пять долгих дней и ночей сражается на пяти маленьких плацдармах, но под сильными ударами гитлеровских резервов она будет вынуждена отступить на другой берег реки.

Откуда будет нанесен удар, который освободит Варшаву, Лодзь, Познань? Где будет подготовлен трамплин, 9 которого танковые армии ринутся на Берлин, к Одеру?

История дала ответ. Дело летописца этот ответ записать. На пороге шестидесятого месяца войны перед глазами поляков отчетливее всего вырисовывается среднее течение Вислы; остальное скрывает дымка расстояния. Я своими глазами, глазами паренька, родившегося в Варшаве, солдата, потерявшегося в сентябре 1939 года, офицера, возвращающегося в Польшу спустя неполных пять лет, острее всего вижу берег Вислы напротив Запильча, земли, лежащей между Пилицей и Радомкой.