Глава 19

Пражско-корчакская культура

Что представляют собою основные славяноморфные культуры?

Все они —

— тождественны друг другу по структуре, а различия наблюдаются лишь в преобладании некоторых форм горшков: оплавнобоких (своего рода «матрешка без головы») в пражско-корчакской, биконических в пеньковской и цилиндро-конических в колочинской. [381]

В последней есть еще отличие в устройстве жилищ. Вместо квадратных полуземлянок с печью-каменкой в углу здесь шире представлены полуземлянки, отапливавшиеся открытыми очагами.

Исследователи, изучающие славянские древности Днепровского Левобережья, практически сходятся во мнении, что и колочинская, и пеньковская культуры сложились на базе предшествующей киевской культуры. Только ее разных групп. Как пишет видный русский историк М. Б. Щукин, —

— сходство памятников столь велико, что возникают споры терминологического порядка: относить ли, скажем, поселение Ульяновка к киевской культуре или уже к колочинской, а поселение Роище — к киевской или пеньковской.

В. В. Седов идет дальше и зачисляет в состав будущего славянского мира уже семь культурных образований:

Основными славянскими культурами начала средневековой поры являются пражско-корчакская, суковско-дзедзицкая, пеньковская, ипотешти-кындештская, именьковская, псковских длинных курганов и носителей браслетообразных височных колец.

Насчет пеньковцев-антов я бы вопрос оставил открытым. В том, что культура эта является продолжением культуры венедов-киевцев, нет сомнений. Ни источники, ни археология не позволяют нам сомневаться и в том, что анты по образу жизни были весьма близки к славянам. Но все же когда ни они сами, ни древние авторы со славянами их не смешивали, то и я предложил бы воздержаться от такого смешения.

По этой же причине я воздержусь и от того, чтобы причислить к славянским и другие культуры. Ибо лишь одна из них относилась современными ей авторами к славянской (см. рис. 36).


Рис. 36. Ареалы основных славянских культур начала средневековья: а — пражско-корчакской; б — суковско-дзедзицкой; в — пеньковской; г — ипотешти-кындештской: д — псковских длинных курганов; е — браслетообразных сомкнутых височных колец; ж — именьковской

Поэтому сформулируем осторожнее. В целом мы имеем несколько похожих вплоть до ощущения гомогенности культур VI–VII веков. Ряд этих общих качеств заставляет прийти к выводу, что по крайней мере один корень у них общий. И вырастает он в целом из киевских древностей. По этой причине я солидарен с теми, кто употребляет термин «посткиевские культуры». А уточнять, какая из них какой исторической общности соответствует, будем отдельно. Может, и никакая.

Пока что с большой степенью вероятности мы можем говорить лишь о том, что исторические анты соответствуют археологическим пеньковцам.

Об остальных речь впереди. И прежде всего о той, которая — также с очень высокой степенью вероятности — может быть соотнесена с историческими славянами.

Древние источники называли этих людей «склавенами». Например, у историка VI века Иордана и византийских авторов VI–VII веков это —

— Sclaveni.

В широком смысле славяне — это все археологические культуры, похожие на пражско-корчакскую. Но как в истории Древней Руси есть «славянские племена» в общем, а есть отдельно «словене новгородские», так и здесь. По крайней мере, в этой книге. Ибо в строго историческом смысле первоначальные славяне — это те, кто зафиксирован в качестве таковых в аутентичных источниках.

Вот и я славянами полагаю отныне называть именно эту группировку. Тем более, что —

— в отличие от названия «венеты», наименование «склавены» распространилось на все славянские племена лишь после VI в., а в VI в. имело только частное значение.

Так вот, этих исторических славян-склавенов и видит современная археология в пражско-корчакской культуре.

Долгое время она считалась самой древней достоверно славянской общностью. Именно из-за этого ломались дискуссионные копья, с одной стороны, энтузиастов праславянской непрерывности едва ли не от «древнеямников», а с другой — «пуристов», не видевших славян в упор раньше, нежели появилась пражско-корчакская культура. Как видим, правы оказались оба лагеря. Генетическая преемственность действительно есть. Но — именно генетическая, в сугубо биологическом смысле, а не в том, как этот термин употребляют археологи. А исторической и культурной — нет. А есть лесенка из разных культур и народов, которые смешивались и расходились, возникали и растворялись, изменялись и уничтожались. Что из того, что по генетике я сходен с ариями и хеттами, когда по культуре ни те ни другие мне не родные, и своими предками я их не вижу?

Итак, первая достоверно славянская культура.

Еще в 1971 году мюнхенский исследователь Иоахим Вернер заявил, что раннеславянские культуры ближе всего к ранним культурам лесной зоны Восточной Европы. Таким как днепро-двинская и тушемлинская, а также культура штрихованной керамики в Белоруссии и Восточной Литве:

Здесь тоже исключительно грубая лепная керамика и почти исключительно банковидные слабопрофилированные горшки. Также редки находки металлических изделий на поселениях. В быту жители лесной зоны, как и славяне, были явно непритязательны. [381]

Археологи отмечают здесь —

— «другой мир», где-то более патриархальный, если не застойный, не стремящийся к внешней эффектности и комфортности. Многочисленные городища, каждый поселок сам по себе; очень простая, если не примитивная, посуда. Редкость находок из металла, отсутствие могильников (очевидно, применялись обряды, не оставляющие следов для археологов) не дают возможности прослеживать динамику развития культуры и устанавливать какую-то, даже приблизительную, хронологию. [381]

Связь этого мира с киевской культурой прослеживается хоть и не мощно, но отчетливо. Как указывает М. В. Щукин, —

— в первую очередь это находки на черняховском поселении Лепесовка в верховьях Горыни, довольно далеко от западной границы киевской культуры. Оказалось, что около 10 % от имеющейся здесь лепной керамики составляет киевская, с типичными «расчесами». B том числе два целых сосуда выявлены при таких стратиграфических обстоятельствах, что не остается сомнений — они были в употреблении в момент пожара длинного черняховского дома. Причем, если один из горшков напоминает своей биконичностью пеньковскую керамику, то второй, безусловно, является одним из наиболее выразительных прототипов пражского типа. <…>

Во-вторых, в зоне «белого пятна», на реке Стыри под Пинском, обнаружено поселение с остатками трех полуземлянок, с керамикой «предпражского» облика, покрытой «киевскими расчесами». Находка на этом поселении в урочище «Марфинец» фибулы позднеримского времени позволяет подозревать датировку не позже конца IV в. н. э.

Снова обратимся все к той же мысли — «киевцы» от гуннов бежали в разные стороны, где получали, естественно, разные встречные воздействия, отчего постепенно трансгрессировали в новое археологическое качество.

Следующий отрывок — еще одно тому доказательство:

…выявление на берегах озер Кагул и Ялпух, примыкающих к низовьям Дуная, а затем и в Среднем Поднестровье, и в Буджаке вплоть до Котлабуха, поселений типа Этулия, по структуре близких киевской культуре, а в формах керамики перекликающихся иногда и с зубрецкой группой Волыни, и с посудой «позднескифских городищ» Низового Днепра…

В последнее время полагают также, что «недостающим звеном» между киевской и пражско-корчакской культурами может стать ряд недавно открытых древностей в районе припятского Полесья. Находки пока довольно смутные, но, как полагают, они позволяют проследить путь части киевской общности на запад.

Теперь этот «другой мир» по-хозяйски расположился на опустевших землях ушедших или уничтоженных гуннами племен. На опустевших в прямом и переносном смысле (см. рис. 37).


Рис. 37. Распространение памятников пражско-корчакской культуры: а — основные памятники пражско-корчакской культуры; б — ареал суковско-дзедзицкой культуры; в — ареал пеньковской культуры; г — ареал ипотешти-кындештской культуры; д — северная граница Византийской империи


Пражско-корчакская культура складывается в южной части ареала давней пшеворской культуры. Конечно, прямой преемственности между ними нет. Но если исходить из того, что сами венеды зародились внутри пшеворской культуры, то, конечно, некоторые корешки найти можно.

При всем ее явном посткиевском характере, однако, вопрос о конкретном генезисе пражско-корчакской культуры пока не совсем ясен.

Антропология свидетельствует о давней наследственности:

Сопоставление славянских краниологических серий эпохи Средневековья с более древними антропологическими материалами показало, что зона относительной широколицести лежит на стыке мезокранных и долихокранных форм предшествующих эпох… Долихокранный аналог славян — неолитические племена культуры шнуровой керамики и боевых топоров, мезокранный аналог — неолитические же племена культуры колоколовидных кубков. [62]

Но, как говорят археологи, —

— процесс сложения основной раннеславянской культуры Прага-Корчак остается все еще нераскрытым. В киевской культуре не часто встретишь формы сосудов, являющихся непосредственными прототипами «матрешковидного» горшка «пражского типа». [381]

То же, о чем говорилось чуть раньше: биологическая преемственность налицо, а вот культурной — нет.

Как бы то ни было, с учетом последних достижений как археологии, так и генной генеалогии становится ясно: пусть смену культур мы пока в состоянии обозначить лишь пунктиром, но общая тенденция понятна. Пражско-корчакская культура образовалась на опустевших в результате гуннских набегов и изменений климата землях из населения — носителя гаплогруппы R1a1. То есть из выходцев лесной и лесостепной полосы Западной России. И появление ее кажется неожиданным лишь потому, что обитатели лесных дебрей предыдущих веков археологически внятных следов не оставили. И в силу недолговременности пребывания на одном и том же месте — до тех пор, пока подзольный участок урожай давать в состоянии, — и в силу того, что лесные полуземлянки и погосты очень быстро снова зарастали деревьями. И лишь выйдя из чащ, потомки лесных венедов зафиксировались наконец для археологии.

Пражско-корчакская культура, как и пеньковская, выглядела довольно убогонько. Как справедливо писал византийский автор Прокопий, —

— живут они в жалких хижинах…

Или, как это формулируется сегодня на примере одного из поселений, —

— полуподземных домах квадратной формы —

— размерами от 8 до 20 кв. м. Полы земляные, иногда подмазанные глиной или выстланные досками. Печи и очаги различались в зависимости от региона — где глиняные, где каменки. Вдоль стен — лежанки и скамейки.

Из таких землянок, беспорядочно разбросанных на площади примерно в 100 м длиной и от 30 до 50 м шириной, формировались населенные пункты. В них помещалось в среднем 8 — 20 хозяйств.

Располагались эти селища, как правило, по берегам больших и малых рек, при ручьях и водоемах, часто на склонах надпойменных террас. Изредка они находились и на открытых местах плато.

Очень интересно, как располагались сами населенные пункты. А располагались они по сотовому принципу. Или гнездообразно — кому как удобнее считать.


Берлинский славянский музей-деревня Дуппель


Три-четыре хуторка, между которыми 300–500 м, образуют базовую «соту». Расстояния между «сотами» составляют уже 3–5 км. И получается, что хоть поселение и открытое, но все соседи друг друга прекрасно знают, непременно взаимодействуют, а при беде если не выручают друг друга, то хотя бы оповещают. Но, скорее всего, и взаимовыручка была налажена неплохо: уж больно много раннесредневековых авторов выделяют солидарностные черты славянских обществ.

Что это больше всего напоминает? Да ту же «задругу», которая существовала еще у венедов, и в определенной форме дожила фактически до наших дней!

Ну а центрами притяжения задруг, как и положено, являются городища. Эти расположенные на высоких берегах рек в относительно неприступных местах укрепления площадью от 1000 до 3000 кв. м всегда окружены поселениями открытого типа:

Окружавшие его (укрепленное городище) открытые поселения различной величины, но единообразной структуры располагались неподалеку друг от друга.

В верхнем и среднем бассейне Одера эти объединения обычно занимали территорию от 20 до 70 квадратных километров, но иногда их площадь доходила до 150 квадратных километров. [102]

Города эти тоже очень похожи на пеньковские. Безусловно, в силу того, что и функции у них были одинаковые:

…Городище у с. Зимно на Волыни… устроено на мысу высокого берега р. Луг, правого притока Западного Буга. Городище занимает срединную часть мыса, ограниченную глубокими рвами. Его размеры 135 х 14 м. Раскопки поселения показали, что его юго-западный край был укреплен стеной из деревянных стояков и закрепленных в них горизонтальных бревен, а также частоколом. С противоположной стороны городище имело крутой склон, недоступный для противника. В юго-западной части его раскопками открыто 13 кострищ, устроенных на глиняных вымостках. Скорее всего, это остатки большой наземной постройки, может быть, разделенной на отдельные камеры и конструктивно связанной с оборонительной стеной. [307]

Это тот же торгово-ремесленный центр. Здесь найдены многочисленные орудия труда, бытовые вещи, принадлежности одежды и украшения. А главное — литейные формочки и тигельки.

Не исключено, а скорее всего, даже обязательно, что эти городища были и административными центрами:

обычно в холмовых укреплениях размещались общественные учреждения и жили представители знати, в чьих руках были сосредоточены денежные средства, военная и административная власть.

К примеру, —

— проводившиеся с 1954 года до настоящего времени раскопки на территории, прилегающей к реке Мораве, позволяют восстановить подробности ранней истории поселения в Микульчице и начальный этап развития Моравского государства до начала VII века. В течение VII и VIII веков поселение размещалось на территории, превышающей 50 гектаров. В центре этой площади был построен замок, укрепленный деревянными стенами.

Вблизи стены были обнаружены следы мастерских по производству изделий из золота, бронзы, железа и стекла. Характерной особенностью данного поселения являются находки железных и бронзовых шпор с крючками, указывающих на размещение в нем воинских подразделений. [102]

Правда, следов тюркского/гуннского постоянного пребывания в них не отмечено. Но совершенно понятно: где есть оборонительные сооружения, там есть и те, кто организовывал их строительство. А при нужде будет организовывать оборону. Да мы и на своем месте-времени знаем: самое место администрации там, где богато и защищенно. Закон такой. И нет, конечно, никаких оснований полагать, что у «праго-корчакцев», в частности, администрация располагалась где-то иначе, нежели за надежными стенами и рядышком с ювелирным производством…

Керамика — под стать жилищным условиям. Посуда изготавливается вручную. Это тоже в основном горшки. Единственным украшением являются неглубокие вдавления на ободке. Или ряд точек, нанесенных на горлышко. Эти уж, видно, эстеты лепили.

В общем, тот же подход, что и у «пеньковцев».

А вот погребальный обряд от пеньковского отличается заметно. Никакого биритуализма. В основном трупосожжение, совершавшееся на стороне. Остатки кремации помещались в небольших ямках. Нередко пепел собирали в урны — собственно, в горшки.

В дальнейшем, однако, — в VI–VII веках — по непонятной причине в пражско-корчакской культуре распространяется курганный обряд погребения. Он даже выделяет эту группу из других близких к славянской культур. Впрочем, внутри курганов находились все те же остатки трупосожжений в горшках. Возможно, по мнению valdemarus, этот курганный обряд стал распространяться после встречи и перемешивания «праго-корчакцев» с носителями культуры карпатских курганов.

Но как бы это все ни убого выглядело в наших глазах, современники были далеки от презрительных оценок. Напротив, византийский автор VI века Маврикий Стратег сообщает, к примеру, что славяне —

— обладали большим количеством различного скота, и их дома были набиты зерном, в основном пшеницей и просом.

Для географической локализации славян у нас существует надежный маркер — керамика пражско-корчакского типа. Так вот, на рубеже V–VI веков границы этой культуры пролегают от Верхней и Средней Эльбы на западе до припятского Полесья на востоке и дальше. Восточную границу определяют находки в бассейне реки Тетерев вокруг города Житомир.

То, что этот ареал культуры соответствует ареалу славян, показывают описания этого племени у современных «праго-корчакцам» авторов.

Так, Иордан указывает:

Склавены живут от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсинским, до Данастра, а на север — до Висклы…

По мнению Е. Ч. Скаржинской, город Новиетун — это Новетун на Савве, а Мурсианское озеро — водоем возле города Мурсы (Осиек). Некоторые высказывают мнение, что Мурсиенским озером могло скорее называться озеро Балатон, путь к которому тоже начинался от города Мурсы. Иные это оспаривают. Но нам здесь это неважно — в принципе, регион-то один. Только Иордан обозначил «праго-корчакцев» в то время, когда те начали расширять свои пределы — как раз спустились вдоль Дуная до Днестра, обходя Гепидию — бывшую Дакию и образуя между Днестром и Нижним Дунаем чересполосицу с антами.

Единственное, чего не указал Иордан, — это продолжения пражско-корчакской культуры с северной ее стороны почти до Днепра. Что понятно и извинительно — информаторов в такой дали у него не было. Более того: в его время «праго-корчакцы», похоже, до Приднепровья еще и не добрались:

И. П. Русанова, уделившая немало внимания хронологии этих древностей, определяет самые ранние пражско-корчакские памятники Поднепровья VI в. По всей вероятности, в конце IV — начале VI в. эти земли из-за чрезмерной увлажненности были непригодны для ведения земледелия и вообще не были заселены. <…> Исследуя водные названия Правобережной Украины, О. Н. Трубачев пришел к выводу, что «на правобережье Припяти сосредоточена значительная часть древних чисто славянских гидронимов». Это, по-видимому, тоже один из показателей незаселенности этих земель перед миграцией славян. [307]

Словом, новая культура расположилась и затем начала распространяться в тех местах, где когда-то верховодили кельты, готы, гепиды, лангобарды, вандалы, руги и прочие народы, участвовавшие в Великом переселении. Действительно: «иных уж нет, а те — далече…»

Кельты-бойи, давшие имя Богемии, сгинули во тьме времен. Гепиды добрались до Дакии, попробовали построить там свое королевство — но солоно им пришлось. Пропали и они из истории. Обиженные всеми и на всех герулы вернулись в лоно своих предков из ясторфской культуры — в Ютландию. Где тоже стерлись со страниц времени. Лангобарды долго воевали со всеми — по очереди и сразу, добрались до Италии, где еще дали имя провинции Ломбардия… и тоже растворились в новых народах. Вандалы прошли дальше всех, они прошли аж в Африку. Сделали несколько экспедиций в Италию, разграбили Рим самым вандалистским образом, но через пару поколений и они сгинули под мечами византийских легионов Велизария.

Готы сделали больше всех. Они ликвидировали Западную Римскую империю и отослали императорские инсигнии в Константинополь, императору римлян восточных. Никто, конечно, не понял тогда историчности этого события — просто готы с примкнувшими к ним ругами решили, что империю им содержать не по карману. А вот свое варварское королевство на италийских и рядом лежащих землях — пожалуйста. Руги, правда, растворятся в нем почти немедленно, оставив на территории нынешних Австрии и Баварии лишь несколько топонимов вроде Ruzaramarcha. Да стойкую традицию называть ругами будущих русов. А готы повоюют еще с византийцами крепко, когда императору Юстиниану поблазнится восстановить прежнюю Римскую империю. Италию в двадцатилетних войнах оба врага опустошат полностью, так что по-настоящему история Римской империи будет закрыта именно тогда. Рим станет небольшим провинциальным городком. На Капитолии — наконец-то, радуйтесь, сабины и италики! — завоют волки. Но и готы — остроготы — в этой борьбе свой путь земной окончат.

И на Волыни вельбаркские-черняховские поселения свою жизнь закончат. Как на пути к Дунаю остатки «черняховцев» стирали анты, так и тут на месте древних готов сели другие люди. Наследники венедов.

Нет, а что ни говори — жаль все же готов! Большой был народ. Размашистый. По-хорошему великий. Впрочем, и по-плохому — тоже. Но… —

— и сотрут, как стирают слезу…

А славяне остались.

ИТАК:

VI век. Венеды и всякие обломки перемешанных гуннами этносов заняли опустевшее после переселения народов и, по сути, мировой войны тогдашнего времени пространство по Южной Польше, Чехии, Волыни и Подолии, образовали пражско-корчакскую культуру. Она начала притягивать население, перемещавшееся из границы лесостепи со степью, где бушевал хаос в результате распада на воюющие друг с другом и со всеми обломки гуннской державы. В результате в пространстве от примерно Житомира до примерно Праги стала развиваться весьма похожая на пеньковскую, но отдельная культурно-историческая общность. Ее справедливо связывают с историческими славянами. При этом археологически и генетически пражско-корчакское население в целом вышло из киевской культуры и принадлежало к гаплогруппе R1a1 (см. рис. 38).


Рис. 38. Генеалогическое древо










 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх