Часть вторая

Мечтал после колонии недельку-другую побыть в родных стенах, навестить младшую дочь, жившую с зятем в Арабских Эмиратах, возвратись, присмотреться, а там – в бой.

Позвонил в Москву генералу Валерию Кезу, попросил срочно приехать. Договорились. Созвонился с Александром Ярошуком – в то время председателем республиканского профсоюза работников агропромышленного комплекса. Его борьба на съезде профсоюза против одного из моих преемников на посту министра, Юрия Мороза, вернее – против попытки власти диктовать волю профсоюзам, вызывала восхищение. В той схватке Александр Ильич продемонстрировал несомненные бойцовские качества. А Кез мне был очень близок по убеждениям: я знал, как он уходил из КГБ, отказавшись разгонять забастовку водителей поездов Минского метрополитена…

Срочно созвали совещание у главы государства. Владимир Егоров, тогдашний председатель КГБ Беларуси, находился в отъезде, его обязанности исполнял первый заместитель Валерий Кез. Кроме Кеза присутствовали министр внутренних дел Юрий Захаренко и тогдашний генеральный прокурор Василий Капитан. От Лукашенко поступила прямая команда Кезу: найти недалеко от Минска лагерь, захватить всех забастовщиков, свезти туда и закрыть под охраной. А забастовщикам найти замену на железной дороге. Кез поднялся и произнес приблизительно следующее: «Я уважаю приказ, Александр Григорьевич, и уважаю вас как президента, но нарушать Конституцию не буду». И тут же последовала команда Верховного Главнокомандующего: вон отсюда! Я тебя увольняю. Кез поднялся и ушел.

Не знаю, в какой именно момент появился тогдашний командующий внутренними войсками Валентин Аголец с его коронной фразой «Для меня приказ президента выше Конституции», но на следующий день совещание вновь было собрано. Пришел Захаренко, пришел и Капитан. И Капитан сказал президенту: «Вы вчера совершили необдуманный поступок. Вы должны вернуть Кеза, поскольку он прав, и не должны делать столь резких движений. Вы живете в столице, и здесь все может быть». (Так позже мне рассказывали участники того совещания.) Более того, Захаренко предъявил ультиматум, к которому присоединился и Капитан: «Или вы, Александр Григорьевич, возвращаете Кеза, или мы уходим в отставку». Последовала команда найти Кеза и привезти в резиденцию. Валерия Викторовича нашли и привезли, и президент приказал ему вновь приступить к исполнению своих обязанностей. Не знаю, почему Валерий Викторович проникся ко мне доверием, но мы в то время беседовали практически каждый день, он рассказывал мне о происходящем буквально по горячим следам. Мы пили чай, думали, советовались.

Кез – незаурядная личность. Высокопрофессиональный сотрудник спецслужб, военный, прошедший через Афганистан. Он сохранил со всеми своими сослуживцами добрые человеческие отношения. Сейчас работает в Москве, пользуется уважением и московской элиты.

Пока я находился в заключении, Кез присмотрелся к Ярошуку, и у него тоже сложилось положительное мнение о потенциале Александра Ильича. Ярошук показал, что он умеет держать удар, не ломаться при политическом давлении. Пришли к выводу: с ним стоит работать, делать ставку.

Мы встретились в лесу в Червеньском районе. Может быть, кому-то это покажется смешным: взрослые люди играют в конспирацию. На самом деле, конечно, ничего смешного не было. Кез хорошо представлял себе, на что способны те силы, с которыми мы намеревались вступить в борьбу. К тому же, ему уже была известна судьба Юрия Николаевича Захаренко, известна была и судьба Виктора Гончара.

Договорились, что Александр Ярошук будет заниматься публичной политикой, как говорится, «раскручиваться и набирать обороты». Пообещали ему всяческую помощь. Он заверил, что не сойдет с избранного пути. Я сказал, что как только возвращусь от дочки, включусь активно в работу. После разговора с Ярошуком, сразу отправился к Чигирю. Было известно, что он будет еще раз выдвигаться. Мы с Михаилом Николаевичем пришли к общему выводу: должно быть 3–5 реальных кандидатов, выступающих единой командой, под общими лозунгами и имеющими друг перед другом определенные обязательства. И еще важно: 3-х и 5-х сразу не «исчезнешь». Мы считали это верным вариантом, но в процессе регистрации все «лишние» должны были сняться в пользу одного, кто имел больший шанс на успех. Михаил Николаевич согласился, что Ярошук – серьезная кандидатура.

У всех троих дочерей мужья – настоящие мужчины. Надежно и крепко стоят на земле. Мы с ними дружны, в трудный момент все они вели себя мужественно, с подобающим достоинством.

Муж старшей дочери Татьяны, Александр Бако, в полной мере разделил «прелести» родства с Леоновым – министром. Его «убрали» с должности заместителя директора завода по производству мороженого и «перевели» на должность охранника – за «связи» с Леоновым. Теперь он вынужден работать в России, и мне приятно слышать комплименты в адрес Александра.

Все годы, пока тесть «сидел», Александр ходил на допросы и терпел обыски. Правда, никто так и не объяснил, что же все-таки искали. Александр большое внимание уделял моему дому, жене и мне. Это прекрасный муж, заботливый и чуткий отец троих детей.

Среднему зятю Андрею Власову пришлось отдуваться за тестя еще перед «демократами». После разгрома КПСС, только ленивый не демонстрировал на деле свою «нелюбовь» к партократам, а так как я уехал торгпредом в Германию, «отвечать» за мои «грехи» нередко приходилось моим близким. Но чьи-то косые взгляды, намеки типа: «Ну, что кончилось ваше времечко…» – все это детские шалости по сравнению с тем, что началось после того, как Лукашенко «одел» мне наручники. Помимо всего прочего с этим связанного, на агрофирму, где работал Андрей, «наехали» всевозможные проверки, и «проверяли» непрерывно до тех пор, пока он не уволился. И по сей день Андрей может работать только вне Беларуси – в России. Но все время, пока я «отдыхал» в местах не столь отдаленных, Андрей делал все, что можно было, чтобы хоть как-то облегчить мою жизнь за проволокой.

Уже отдыхая в Объединенных Арабских Эмиратах, познакомился со своим третьим зятем – Валерием, первое наше знакомство и свидание состоялось в комнате для встреч следственного изолятора. За время моего пребывания в заключении в нашей большой семье прибавилось два новых члена: Зоя вышла замуж за Валерия, родилась внучка – Анна. Свою внучку впервые увидел в зале суда, куда ее принесла Зоя, потому что это была единственная возможность увидеть ее – самую маленькую представительницу династии Леоновых.

Поездка в Эмираты, встреча с родными, яркое солнце тропиков, теплые воды Арабского залива словно перенесли меня в нереальный фантастический мир, в котором нет места темной злобе, маниакальной подозрительности, ненависти. Я увидел страну, в которой в действительности реализованы принципы добрососедского сосуществования людей самых разных национальностей, языков, верований, страну в которой незнакомые люди при встрече улыбаются друг другу. В этом государстве я увидел насколько велика роль человека, стоящего во главе и в действительности посвятившего свою жизнь развитию и процветанию своего народа, потому что фантастический мир, в который я попал был построен за 30 лет его Правителем – Шейхом Заидом Аль Нахайяном, который, вступая на престол страны, поклялся сделать свой народ самым процветающим в мире и добился этого.

Валерий много рассказал мне об этой удивительной стране, с которой он познакомился еще будучи Главным штурманом Литовского управления гражданской авиации. Развал Советского Союза, невостребованность профессионала высокого класса, не вписавшегося в концепцию национального возрождения Литовского государства, привела его на берега Арабского залива, где вот уже почти десять лет он строит свой бизнес.

Зять Министра, наверное, может рассчитывать на помощь и поддержку тестя, у нас вышло наоборот, – мне, заключенному экс-министру, было спокойнее на душе в осознании того, что в семье появился еще один человек, на помощь и поддержку которого можно рассчитывать. Зять шутит: «Это хорошо, что я женился на дочери арестанта, иначе обидно было бы слышать каждый раз, что все, что достигнуто предельного напряжения сил в бизнесе заслуга тестя – Министра».

За время пребывания в Эмиратах мы беседовали с Валерием на самые различные • начиная от проблем строения мироздания до вопросов концепции развития конкретных направлений бизнеса. Зоя мне впоследствии призналась, что боялась нашей первой встречи, так как считает, что мы оба являемся носителями авторитарного жизненного кредо, и была счастлива, когда увидела, «что два ее самых любимых мужчины стали друзьями».

Мои зятья старались всем, чем могли, помогать нам с женой – и морально, и материально. Я горжусь, что моя семья прошла и через эти испытания, закалилась и окрепла.

В Объединенных Арабских Эмиратах, где я гостевал у зятя с дочерью, пришлось пройтись, как говорится, по местам «боевой и трудовой славы» Александра Григорьевича: довелось купаться в Персидском заливе, возле гостиницы «Интерконтиненталь», в которой он останавливался во время своего визита. Могу компетентно утверждать: апартаменты – закачаешься, не всякий глава государства средней руки позволяет себе здесь останавливаться. Есть резиденции и поскромнее, но есть и покруче, вроде единственного в мире отеля, удостоившийся шести «звездочек», на насыпанном в заливе острове. Это чудо по форме напоминает парус, насаженный на мачту, номер стоит минимум полторы тысячи долларов в сутки. К чести Александра Григорьевича – он не стал здесь селиться, уж слишком разорять государственную казну.

Страна бедуинов сегодня – это вообще страна невиданной роскоши. Ею владеет шейх. Но шейх поступает не так, как «новые русские», вывозящие деньги из своей страны. Все вырученное от продажи нефти, он вкладывает в инфраструктуру, в дотирование коммунального хозяйства. Здесь нет природных запасов пресной воды, но льющаяся из крана вода почти ничего не стоит. Это страна, в которой практически не нужно платить налоги. Приходящий с бизнес-проектом иностранец обязан лишь взять на работу местного гражданина и платить ему заработную плату.

Там много иностранцев, и хотя шейх заботится прежде всего о своих гражданах, неплохо чувствуют себя здесь и приезжие. Никто, кроме исторических союзников ОАЕ, англичан, не может купить землю, даже под посольство. Но работать – приезжай и зарабатывай, если хочешь. Идет интенсивная стройка, осваивается пустыня. Привозятся пальмы, по-моему, из Ирана. Строятся жилые дома. На моих глазах в течение месяца застроился огромный остров: «лучшие в мире» белорусские строители копались бы там годы.

Что поражает нашего человека – полное отсутствие государственного контроля. Единственный контролер – банк. Есть на счету деньги – фирма работает, нет – счет закрылся, вот и весь отчет. Месяц я проездил за рулем, и ни разу не остановил полицейский, не потребовал предъявить права. У нас, бывает, по три раза в день остановят, даже если ничего не нарушаешь.

Отдыхал, размышлял и обдумывал тактику дальнейших политических действий. Возвратясь, встретился со всеми, кто уже заявил о своем намерении участвовать в предстоящей президентской гонке.

Зачастил в Москву. Интересовала даже не позиция Кремля по отношению к происходящему в Минске. Хотелось узнать что-нибудь определенное: куда и при каких обстоятельствах исчезли Виктор Гончар, Юрий Захаренко и Анатолий Красовский? Это был принципиальный вопрос. Если действительно к этому причастны люди из ближайшего окружения президента, то власть становится откровенно преступной, поскольку покрывает преступников сам глава государства. А он ведь публично и неоднократно говорил, что отвечает за все происходящее в белорусском государстве. Зная и Гончара, и Захаренко, зная крутой нрав нашего правителя, я ни минуты не сомневался и не сомневаюсь, что без его команды, прямой или молчаливой, их исчезновение не могло произойти. При помощи московских товарищей мы начали вести собственное расследование, искать доказательства. Признаюсь, иногда вел себя как авантюрист, иногда блефовал. Когда встречались с носителями информации, говорил в лоб: «Хочешь получить миллион (разумеется, долларов) – дай копии документов. Если подлинные – получишь деньги». Конечно же, у меня не было ни копейки, но с логикой, был уверен, все было в порядке. Что такое копии документов, в которых содержится, пусть даже косвенное подтверждение причастности высших должностных лиц к физическому устранению потенциальных соперников? В нормальной стране – это немедленная отставка всех подозреваемых от должностей. Беларусь в этом смысле не вполне нормальна, но здесь объявлены выборы президента. И эти документы могли и должны были стать ключом к победе оппонента Лукашенко.

Уже в начале поиска звучала фамилия Игнатовича, но о Павличенко пока никто вслух не говорил. Встречались мы, в том числе, и с сотрудниками правоохранительных органов, не в Беларуси, а в Москве. Москва – город большой, там за всеми не проследишь. Помогали нам и те белорусы, кто ничем не «запятнал себя» в глазах правящего режима. И к февралю 2001 года почти все, о чем рассказали потом следователи Случек и Петрушкевич, убежавшие из Беларуси, стало нам известно. Картина выстраивалась долго, по отдельным эпизодам. Становилось известно, сколько человек было убито таким способом, кто возглавлял этот «эскадрон смерти». Потом, в марте – апреле 2001 года, небольшие уточнения сделал Олег Божелко, прятавшийся от бывших «сподвижников» в келье одного из российских монастырей. Со Случеком и Петрушкевичем я не встречался, их «вел» Олег Волчек, известный наш правозащитник. Волчеку с трудом удалось убедить их уехать из Беларуси, поскольку информация, которой они располагали, несомненно должна была стать причиной их гибели. Они и сами это понимали, что их могут «убрать».

Нельзя сказать, что это была системная работа, но без нее нельзя было обойтись.

Вторая часть работы – подготовка к представлению возможного кандидата в президенты российской политической и экономической элите. С кем встречались, о чем вели речь?.. Извините, уважаемый читатель, но в силу многих причин не все еще можно опубликовать. Ведь ни Лукашенко, ни Шейман, ни Латыпов не расскажут и не напишут ничего из того, как они «обрабатывали» и «обрабатывают» российских политиков, российские СМИ, и сколько это стоит. Во-вторых, всякая информация о контактах с белорусской оппозицией – прямых или через посредников, для лиц, находящихся у власти как в России, так и в Беларуси ни сегодня, ни вчера не желательна. С болтунами никто не пожелает встречаться. В основном, встречи были с видными деятелями России, губернаторами, лидерами национальных республик, этническими белорусами, с крайней тревогой следящими за происходящим на родине. Но скоро поняли, что все это не эффективно. Круг общения нужно было сузить до тех людей, кто имел возможность поддержать нас экономически и одновременно повлиять на ситуацию, используя экономические рычаги. Эти люди понимали лишь очень конкретный разговор: «А на кого делать ставку? Кто придет вместо Лукашенко?»

В тот период обсуждалось две кандидатуры. Первая – Михаил Николаевич Чигирь. Человек хорошо известный в стране, опытный хозяйственник, глубоко порядочный человек. Никто с этим не спорил, но… Но он «сгорел» слишком рано. После участия в виртуальных выборах 1999 года его растерли, размазали по стеклу: против него, других членов его семьи были возбуждены уголовные дела, а к нему самому многие чиновники начали относиться как к человеку, подставившемуся под репрессии. Без доступа на телевидение, на страницы массовых газет доказывать избирателю честность Чигиря после обличительных выступлений Лукашенко не просто. Не учитывать эти реалии, значит обрекать дело на поражение.

Вторая кандидатура – Александр Ильич Ярошук. Хорошо, но чего он сумел добиться, как смог себя проявить? Выиграл на выборах в собственном профсоюзе у бывшего министра Мороза? Очень хорошо, но съезд, на котором его переизбрали, был уже довольно давно. А что с тех пор? Почему он до сих пор лежит «на дне»? Изучали Александра Ильича внимательно. Соглашались: да, человек волевой. Но пусть совершит хоть какой-нибудь поступок! И я уверен, убежден: если бы в тот момент Ярошук не «лег под веник», мы получили бы из России мощную поддержку. Даже при том, что Макаров из «ИТЕРЫ», некоторые другие российские олигархи уже присягнули на верность Александру Григорьевичу. Но далеко не все смогли пойти на то, чтобы связать свое имя с именем Лукашенко – по нравственным и по иным соображениям.

Просить же деньги на избирательную кампанию у Запада, на мой взгляд, было ненужно. Не было и нет никаких сомнений в том, что российские, значит, в какой-то мере и белорусские спецслужбы хорошо знали, какие деньги с Запада и в каких количествах идут в Беларусь, через кого и как они передаются. Связываться с ними я не хотел принципиально.

Стало очевидным и другое: деятели, которые в той или иной мере опираются на финансовую поддержку Запада, общественным мнением нашего белорусского электората «автоматом» заносятся в «пятую колонну», как агенты НАТО и т. д., и т. п., вплоть до шпионов и предателей. И здесь, и везде за мозги, за голоса избирателей используется самая что ни есть примитивная и дубовая официальная пропаганда. Пропагандистам умело подыгрывают спецслужбы. И это не домыслы. В период подготовки к выборам власти проводили свои закрытые социологические исследования. Данные нигде не оглашались, но ряд таких докладов мне удалось прочесть.

Приведу лишь один пример. В мае 2001 года 80 процентов военнослужащих политические партии воспринимали как «агентов империализма». Не секрет, что и среди гражданского населения рейтинг партий весьма низок. Нет оснований все списывать лишь на недостатки или промахи в работе лидеров партий. Но вот их готовность к взаимным обвинениям, скандалам в собственном стане легко объясняется неумением противостоять заказным интригам. Над всем этим висит тень западной финансовой помощи. У меня нет обобщенной статистики по суммам, которые идут через разные фонды, по различным каналам на благородную цель – поддержку демократии в Беларуси. Это и помощь газетам, и деньги на становление структур гражданского общества и т. п. Часто «зеленые» уходят… в песок. Помощь такая, в том виде, в каком она идет, – часто не просто напрасные траты…

Если бы… Если бы половина этих денег пошла целевым назначением на поддержку оппозиции в Беларуси… В любом случае деньги должны идти на Беларусь другими путями. Прежние принципы себя изжили, и чем дольше за них будут держаться и западные спонсоры, и наша оппозиция, тем уже будет электоральная база оппозиции.

Сказанное только что никак не направлено на то, чтобы кого-то унизить и уж тем более не на «перехват» денежных потоков. Посредников, передаточных звеньев здесь не должно быть вообще. Спонсор должен платить исполняющему, но… за уже сделанную работу.

Главной проблемой в деле возрождения демократии и методов или способов помощи этому делу в Беларуси является неадекватная оценка обстановки в нашей стране, явная недооценка и Востоком, и Западом способностей Лукашенко, его умения играть на противостоянии как «друзей», так и «врагов» и многое другое, в чем пришлось убедиться уже к марту 2001 года.

В тот период можно было повлиять на формирование общественного мнения не только в Беларуси и России, но и на мнение тех политиков, которые потом, в июле-августе, встали грудью в защиту Лукашенко. Но тогда, как я уже говорил, русские выжидали, на кого сделать ставку, Запад тратил по традиции на все…

…Я неоднократно встречался в этот период с Ярошуком, просил приехать в Москву и его самого, и тех, кто работал с ним в качестве политических технологов. На прямой вопрос, почему он бездействует, Александр Ильич старался не отвечать, уходил от него, прикрываясь отговорками: «Пока не пришло время…» А когда оно придет, это время? Когда Лукашенко выиграет выборы? Насколько я могу догадываться, это было связано или с влиянием спецслужб, действовавших через всевозможных прорицателей, или с влиянием Администрации президента, с представителями которой Ярошук тесно контактировал. Но наиболее вероятно, в ходу были и все вышеназванные факторы, и другие, пока нам неизвестные. В последний раз разговор на эту тему у нас с Александром Ильичей состоялся 13 февраля, когда я специально ради этого приехал из Москвы. Мы долго ходили возле моего дома и разговаривали о тактике предвыборной кампании. 14 февраля был день Святого Валентина; было известно, что рабочие собирались в районе тракторного завода высказать какой-то протест. Сколько их там соберется, было принципиально неважно. Важно было другое: был повод публично высказать свою точку зрения на происходящее и объявить о начале своей кампании. Было много сценариев, как начать наступление, но главное было – не стоять на месте. Идти, идти, мать твою, идти вперед! Движение – вот жизнь политика, а бездействие его – смерть! «Хорошо, – сказал Ярошук (разговор был в присутствии Анатолия Гуляева), – я выступаю завтра перед рабочими». Они уехали, и через час Гуляев позвонил мне, расстроенный. Пока ехали, Ярошук объявил категорически, что выступать перед рабочими он отказывается: «Еще не время…» Стало понятно, что он – не боец. Что я мог сказать?.. Это его выбор.

Когда 13 февраля Ярошук отказался от решительных действий, появилась «центристская тройка» – Чигирь, Козловский, Гончарик. С каждым в отдельности и со всеми вместе мы договорились об общей тактике. Было решено создать движение с целью консолидации усилий партий и отдельных граждан, направленных на смену правящего в Беларуси режима. В задачу движения входила и PR-кампания, направленная против Лукашенко. Это не было движение в поддержку кого-либо из кандидатов, скажем, Гончарика или Козловского, а общенациональная структура, аккумулирующая потенциал всех сторонников демократических преобразований. Каждый же из потенциальных кандидатов в президенты свой имидж кует сам, опираясь на собственных технологов и собственные возможности.

Однако после создания «тройки» начались кулуарные разговоры: как бы в эту «тройку» включить и Семена Домаша. У Семена Николаевича к тому времени благодаря настойчивой пропагандистской кампании наших национал-патриотов сложился имидж сторонника радикальных экономических и политических реформ. Многих отпугивало и то, что первым ему поддержку принял решение оказать Белорусский народный фронт. Каждый из членов «тройки» не особо спешил связывать свое имя с именем Домаша, понимая, что это ничего не добавит к его собственному имиджу. Состоялась у меня и беседа с самим Семеном Николаевичем. Я откровенно высказал ему свою точку зрения: «Ты придешь туда, чтобы разорить сложившуюся схему!» – «Нет, – заверял меня Домаш, – я буду строго соблюдать все договоренности, и если понадобится – сниму свою кандидатуру!» Точно такое же обещание дали и все остальные: отодвинуть личные амбиции на второй план и руководствоваться исключительно общим пониманием нужд нашей страны. Договорились, что единого кандидата определят они сами, без давления политических партий и прочей широкой общественности.

Приводить здесь подробное содержание разговора, заверений будущих членов «пятерки» в период ее формирования, их чуть ли не клятвенные уверения в том, что Беларусь, Родина для них превыше всяких личных амбиций, не этично. И уже тем более нет желания воспроизводить «аргументы», которые потом приводились всеми, кроме Сергея Ивановича Калякина – он действительно соблюдал данные им заверения, участниками «пятерки» в пользу того, что именно он самый важный и единственно реальный претендент на пост Президента.

После того, как уже и Домаш дал такое слово, все претенденты, а также несколько уважаемых представителей партий (Богданкевич, Ходыко, еще несколько человек) собрались в здании Федерации Профсоюзов. Станислав Антонович Богданкевич предложил мудрое решение: давайте, оставим их одних, и пусть они договариваются между собой. Я был уверен, что ничего у них не получится. Был центр, была правая сторона в лице Домаша, не хватало левого крыла. Я предложил позвать лидера Партии коммунистов Беларуси Сергея Калякина. Никто не возражал принципиально, позвали и Сергея Ивановича. И мы оставили претендентов одних. Когда они вышли из кабинета, у них в руках было подготовленное ими известное обращение о том, что они создали так называемую «пятерку» – коалицию, выступающую за демократические преобразования в стране. Наличие среди претендентов таких антиподов, как Домаш и Калякин, позволяло им соблюсти центристскую линию, уравновесив крайние подходы.

Дальше началась обычная рутинная работа. Претенденты формировали свои штабы, готовились собирать подписи. Уже по окончании кампании мы сделали вывод: нужно более тщательно формировать команды, слишком много среди членов предвыборных штабов оказалось работников спецслужб (штатных и нештатных). (И в целом – это один из вопросов к нашей оппозиции. Неудивительны такие результаты, когда и подписи пропадают.) Но это было вопросом самих кандидатов. А мы занимались своим делом – мы продолжали выяснять судьбу наших исчезнувших сограждан и товарищей по демократическому лагерю.

Нашли. Нельзя сказать, что мы нашли все или очень много. Нашли то, что затем озвучил Владимир Гончарик. В конце концов, не пришлось нам и разыскивать миллионы, чтобы заплатить носителям информации. Но все же «пощекотать» мне нервы носители информации попробовали. Их доверенные представились и задали вопрос: «Где Ваши миллионы? Документы у нас уже есть». Я пообещал искать. Неделю искал, но… потом получил все, что было известно, без всякого «выкупа». В нужный момент, почувствовав, что время подошло, просто дали нам бумаги. Не боитесь использовать бумаги – пользуйтесь.

Каждый, кто впервые брал в руки эти документы, вероятно, чувствовал потом то же, что чувствовал и я: предательский холодок бежит по телу. Все мы догадывались о судьбе Гончара и Захаренко, но надежда еще жила. Вероятно, тот же холодок ощутил и Гончарик. Но он взял документы. Я спросил его: «Владимир Иванович, не побоитесь? Вы ведь понимаете, что этого вам он никогда не простит?» – «Нет, не побоюсь». Это ведь как тест: ты собираешься стать президентом, значит, должен уметь брать на себя ответственность за принятые решения и их последствия. Здесь нет времени долго обдумывать, топтаться на месте, прятаться за спины других. Решайся! Владимир Иванович решился. Как использовать эту бомбу – тоже было его вопросом.

Я знал, что Гончарик решил объявить о наличии такого материала публично. Из Москвы я позвонил пресс-секретарю нашего движения Александру Коктышу и сказал, что будет очень интересный материал и что он должен помочь штабу Гончарика собрать журналистов на пресс-конференцию. Народа действительно собралось много, были представлены практически и все российские телевизионные каналы (Коктыш хорошо справился с этим поручением).

Гончарик начал работу с материалами. Сегодня, как говорится, задним числом, можно оценить, сколь эффективной была его работа. Он переслал эти материалы президенту, и больше к ним не возвращался. Это было понятно: дело ведь очень страшное, и не каждый кандидат мог использовать их эффективно.

… Еще до получения этих материалов я встречался с Олегом Волчеком. От Волчека стало известно, что следователи Случек и Петрушкевич решили выехать на Запад. Причины выезда были весьма вескими: существовала реальная угроза их жизни. Они об этом потом все рассказали.

Почти одновременно на одной из московских квартир мы встретились с Божелко. Мы хорошо знали друг друга, он работал в Могилевском обкоме партии, поэтому лукавить или недоговаривать надобности ни у кого из нас не было. Встречались втроем: он, я и доверенное лицо, организовывавшее эту встречу. Олег, в основном, рассказывал. Сидели просто: орехи, виноград, немного вина – для согрева души… Если этот рассказ записать и прокрутить по городам и весям, кому-то в нашей Беларуси надо было бы задавиться. И люди, наконец, узнали бы, кто же на самом деле ими правит. Было много связанного с личными поступками президента, причем зачастую такого дерьма, что и вспоминать вслух не хочется. Об исчезнувших Олег Александрович рассказывал подробно, хотя, вероятно, и не все, что знал. Когда стало понятно, что следствие вплотную подошло к некоторым сотрудникам Совета Безопасности Беларуси, Лукашенко собрал у себя ряд руководителей следственных органов и, упрекая их, сказал фразу, адресованную Божелко: «Ты меня уже довел до истощения! Я ночами не сплю, пью горстями таблетки. Копаешь, копаешь, копаешь… Тебе что надо – чтобы гробы Захаренко и Гончара по Минску носили? Зачем тебе это надо? Ты ищи Диму Завадского! Ищи Диму. А ты все под меня копаешь, копаешь… Ищите Диму!»

Рассказал Божелко и о том, как они с председателем Комитета государственной безопасности Беларуси Владимиром Мацкевичем пришли к президенту после допроса Павличенко с заявлением о необходимости ареста Виктора Шеймана. Он оставил их у себя, а когда Мацкевич и Божелко возвратились в свои рабочие кабинеты, там уже стояли офицеры и вежливо преграждали дорогу: вам сюда уже нельзя, господа генералы… К президенту тем временем привезли арестованного Павличенко. Разговор был короткий: «Ты убивал?» – «Нет». – «Будешь мне служить?» – «Буду». – «Иди, служи». Прозвучало и еще одно любопытное воспоминание Божелко: в пылу откровенности генерал Николай Лопатик во время какого-то закрытого совещания бросил Лукашенко в лицо: «Какое право Вы имели убивать генерала?» (имея в виду Юрия Захаренко).

Божелко и тогда, и теперь признает, что сам он Павличенко не допрашивал. Но рассказал, как чуть не развязалась «гражданская война». Узнав, что Павличенко посадили, Шейман послал к зданию КГБ свой спецназ. Мацкевич приказал своему спецназу быть во всеоружии. Два спецназа сошлись лицом к лицу. Павличенко сидел в изоляторе КГБ, с санкцией на арест, подписанной высшими должностными лицами КГБ и прокуратуры. Этот документ до сих пор не был опубликован. Представление на задержание написано Владимиром Мацкевичем. Из него следует, что Павличенко – организатор преступной банды, и его необходимо изолировать. Сверху виза «Согласен» кого-то из высоких прокурорских чиновников, но не Божелко – его почерк я знаю хорошо.

Шейман дал команду своему спецназу отбить Павличенко. Но здесь вмешался Лукашенко, хорошо понимая, что будет означать стрельба в центре Минска. (Это ведь даже за заговор не выдашь, – будет означать одно: ты не контролируешь собственных «силовиков»!) Лукашенко вызвал к себе Божелко и Мацкевича. О том, что произошло дальше, говорилось выше…

Известно, кто допрашивал Павличенко. Но ни у кого пока нет протокола первого допроса или его видеозаписи. Один из тех, кто допрашивал Павличенко, недавно пошел на повышение: вероятно, он в свое время и сообщил Шейману, что Павличенко арестован и дает показания в изоляторе КГБ.

Не отрицает Божелко и того, что выяснилось в ходе следствия: экзекуция над Гончаром, Захаренко и Красовским снималась на видеопленку, демонстрировались Шейману. Видел ли эту пленку Лукашенко – трудно сказать. Но тогда непонятно, почему при мысли, что следствие приближается к развязке тайны насильственного исчезновения двух бывших членов правительства, глава государства начинает горстями глотать таблетки и утверждать, что генеральный прокурор под него «копает, копает, копает».

Не знаю, есть ли у кого-нибудь эти кассеты. Не знаю, посмел ли их взять с собой из кабинета, уходя к президенту для последней встречи, генерал Владимир Мацкевич. Но во время президентской избирательной кампании ко мне несколько раз приходили люди и намекали: можно получить эти кассеты, под гарантии или за деньги. Я отвечал: нужно посмотреть сначала, что на этих кассетах. Разговор прекращался, но спустя некоторое время, та же тема поднималась заново уже другими людьми. Разговаривал я с многими осведомленными людьми – и полковниками, и генералами. Из осколков сведений складывалась картина, правоту которой Олег Божелко потом и подтвердил. А именно: создавалась незаконная структура, позже названная прессой «эскадроном смерти». Начали с известного вора в законе «Щавлика», продолжили бизнесменами и предпринимателями, после чего черед дошел и до политиков…

Позже, когда Олег Божелко приедет в Минск, и все попытки журналистов «разговорить» его окажутся безрезультатными, меня начнут спрашивать и упрекать, что не записал наш тот разговор хотя бы на аудиокассету.

Не мог я этого сделать, во-первых, по этическим соображениям: как можно втайне от собеседника «конспектировать» его речи?! Во-вторых, что бы это дало? Разве Олег Божелко опроверг сказанное мною о содержании наших бесед?

Разве Лопатик отказался, что писал рапорт на имя Наумова?

Может, это опровергли следователи Петрушкевич и Случек?

Если кто-то, возможно, и вполне искренне копии документов об «эскадроне смерти» расценивал как предвыборный пиар, то за прошедшие годы власть уже имела возможность все прояснить, а не запутывать.

Хотя бы: провести экспертизу рапорта Лопатика и сообщить народу, что это: а) подделка, этого Лопатик не писал, не его почерк. Значит – клевета зловредной оппозиции, и здесь есть все основания задействовать закон; б) писал Лопатик, но все это неправда – привлекай Лопатика за клевету…

Если на приведенной мной копии подделаны подписи Мацкевича и руководителя Генеральной прокуратуры – возбуждайте, господа-товарищи, уголовное дело.

А если подписали они – тоже возбуждайте дело, зачем Лукашенко все вешать на себя.

Да и вообще, главе государства, как он любит подчеркивать, гаранту Конституции, мягко выражаясь, странно брать под защиту, уводить от уголовной ответственности лиц подозреваемых Комитетом Государственной безопасности и Генеральной Прокуратурой Беларуси в тягчайших преступлениях. Где постановление прокурора об освобождении из-под стражи Павличенко? И если его нет, то на основании какого документа он был освобожден? Почему президент подменяет собой прокурора? Получается, глава государства мешает следствию вести независимое расследование. В соответствии с уголовно-процессуальным кодексом, гражданин, мешающий следствию – сам, извините, должен привлекаться к уголовной ответственности.

Общался я не только с Божелко, но и со многими другими людьми, бывшими ранее в ближайшем лукашенковском окружении. С Титенковым, например. Одним из самых влиятельных соратников Александра Григорьевича С Иваном у нас свои взаимоотношения. Мы – ближайшие земляки: оба родом из Костюковичского района, при том деревни расположены рядом, по соседству. Конечно, я постарше и значительно. Когда я работал секретарем Могилевского обкома партии, он был директором совхоза в Осиповичах. Назначили его в 22 года, только-только поступившего на заочное отделение института. На Ивана Ивановича поступало много жалоб. Первый секретарь обкома Прищепчик поручил мне съездить на место, разобраться и решить: убирать разбушевавшегося руководителя или же наоборот – поддержать. Вот тут, при таких обстоятельствах мы и познакомились. Изучив все обстоятельства, я пришел к выводу, что снимать Титенкова не надо: он человек внушаемый, поддающийся воспитательной работе. Потом он работал начальником управления сельского хозяйства в том же Осиповичском районе, постепенно дорос до первого секретаря райкома партии в Краснополье. Работник был энергичный. Ушел из района, став депутатом Верховного Совета 12-го созыва.

Титенков активно работал в предвыборном штабе Лукашенко, после победы стал могущественным Управляющим Делами президента. У нас случались недоразумения: как министр я не всегда выполнял его кадровые «рекомендации», кого и куда поставить. Не дал возможности Управлению Делами торговать продукцией предприятий Минсельхозпрода, ибо схема у титенковских «бизнесменов» была предельно проста: ты дай нам товар по дешевке (скажем, яйца), а мы продадим их с наваром. Так дело не пойдет, сказал я Ивану Ивановичу. С таким бизнесом мы птицефабрики без комбикорма оставим. Правда, пару машин для отцепки дал ему Кузьма Дягилев, а потом я ему просто сказал: отстань! И тот отстал. Больше, по крайней мере, при мне, сельскохозяйственным бизнесом «Белая Русь» не занималась.

Но Шейман почему-то был уверен, что мы с Титенковым не только занимаемся бизнесом, но и делим какие-то баснословные прибыли. Однажды меня даже вызывали (я работал еще министром) на очную ставку с неким Ильей Семеновичем Фуксом. Этот Фукс раза два или три бывал у меня в кабинете, настойчиво предлагая поставлять зерно в Беларусь в неограниченных количествах… но без тендера. «Зачем тендер? – спрашивал Фукс, – договоримся – и всё!» «Тендер – и никаких договоримся!» – заявил я решительно, давая понять, что разговор бесполезен. Потом уже, когда я сидел в колонии, мне сказали, будто бы господин Фукс заказывал меня, оценил «услугу» в 30 тыс. «зеленых». Это можно будет проверить и, если это так, то я, видимо, должен поблагодарить Шеймана, что изолировали этого Фукса. Очень интересно, что посадили по подозрению… в отмывании денег и связь с Иваном Титенковым. Меня тогда позвали, чтобы я подтвердил, что ко мне его послал Иван. Но я на самом деле не помнил, кто ко мне послал этого самого Фукса, может сам забрел!

Когда Ивана ушли в отставку, я с ним не виделся вплоть до встречи в Москве. Некоторые деятели из президентского окружения упорно внушали мне мысль: дескать, именно Иван ходил и старательно лоббировал, чтобы меня посадили. Наверняка они сами приложили руки, а теперь спихивают на дядю.

А вот когда начал поиски следов исчезнувших, я вышел на Титенкова. Иван попытался принять какое-то участие, даже высказался публично, но потом стушевался и ушел в тень. Я сказал ему: «Иван, тебе, прежде чем писать какие-то письма, надо публично покаяться, извиниться перед белорусами за то, что ты творил». – «Я ничего не творил!» – упрямо твердил и твердит он.

Откровенно спрашивал его об исчезнувших. Ничего существенного он не сказал. Может быть, действительно не знал, что с ними случилось, а может, и знал, но боялся сказать вслух – кто – кто, а он знает о нравах ближайшего окружения.

Информация, с которой в Вене выступили сбежавшие из Беларуси следователи, распространились из рук вон плохо, ее эффект сведен на нет. Планировалось собрать пресс-конференцию в Москве, куда приедут и наши журналисты, где и обнародовать видеокассету с записью выступлений следователей и показать другие документы. Создали предпосылки, что это будет информация высокого уровня, соответственно предъявится народу, даст должный резонанс! Однако почему-то еще до конференции документы появились в газете «Наша свабода». Павел Жук решил упредить всех. Почему – не знаю. Формально он может всегда оправдаться: мол, работает на тираж. Но ситуация спустя почти два года весьма напоминает характеристику, данную Владимиром Путиным некоторым российским телеканалам, которые за две минуты до штурма захваченного террористами здания с заложниками в прямом эфире демонстрировали передвигающиеся войска. Непонятно, то ли они так торопятся свой рейтинг поднять, то ли подают сигнал террористам. И в случае с Павлом Жуком трудно уразуметь: действительно ли он не понимал, что публикация таких сведений в его газете была равнозначна фальстарту, то ли это была сознательная провокация, сведшая информацию на уровень «желтой прессы». Именно так восприняла информацию в «Нашей свободе» Ирина Красовская и, лишь после того, как эту информацию озвучил Гончарик, она позвонила мне.

Особо ведь и не скрывалось, откуда у Владимира Ивановича озвученные документы. Конечно, формально правила приличия и конспирации соблюдались, но ведь у меня в руках видел эти бумаги не только Гончарик. Но я не мог по своей инициативе выйти ни к Красовской, ни к Зинаиде Гончар. Что я мог им сказать? Что их мужей, скорее всего, нет в живых? Но когда Ирина пришла сама и спросила, насколько все это серьезно, пришлось говорить… И тогда она все поняла…

С женой Виктора Гончара я созвонился сам.

Иногда думаю, что страшнее: знать, что близкий тебе человек погиб, или сохранять надежду. Кто его знает, кто его знает… Очень уж бестактно спрашивать у жен пропавших наших сограждан. А вот у жен Лукашенко, Шеймана, Павличенко хотелось бы спросить: ставили ли они когда-нибудь себя на место Зинаиды Гончар, Ольги Захаренко, Ирины Красовской, Светланы Завадской? И если ставили, то, что они чувствовали при этом? Не казалось ли этим женщинам, что и их близкие могли бы сгореть в топке нашего безжалостного времени, у которой кочегарят их близкие? И не страшно ли им за своих мужей?

Когда «пятерка» договорилась выдвинуть единого кандидата, нас беспокоило, что принятие окончательного решения затягивается. Предварительно договорились, что к 17 июня будет достигнуто соответствующее соглашение. Срок близился, а они все торговались. Пришлось говорить и с Козловским, и с Чигирем, и с Домашем: чего вы тянете, ведь потерять можно поддержку и с Востока, и с Запада?! А они все тянули, тянули, не в состоянии договориться – каждый из соискателей президентского мандата считал себя единственно достойным. В конце концов, мы пошли на радикальный путь: объявили, что будем вынуждены собрать представителей демократических партий и назначить им единого кандидата, коль сами не могут достичь соглашения. Под давлением, скрепя сердце, они согласились принять решение: провели последнее совещание, где наконец-то избрали Гончарика. Стоило это многих усилий и много нервов. В тот момент, когда они начали обсуждать этот вопрос, никто еще не знал, что только у двоих собраны подписи, хотя были уже данные из Москвы и Минска, что у Калякина, Козловского и Чигиря нужного количества подписей нет. Но эти данные были получены косвенным путем, и использовать их для оказания давление считал недостойным.

В сознании большинства избирателей Беларуси определилось, что выбирать надо из двоих – Домаша и Гончарика. Большинство людей, с кем приходилось общаться, высказывали мнение, что Михаил Николаевич Чигирь по причине затасканности своего имени не может аккумулировать голоса такого большого количества избирателей. Павел Павлович Козловский – генерал, а военного в качестве руководителя страны хотели видеть не столь уж и многие. За коммуниста Сергея Ивановича Калякина тоже бы очень многие не голосовали, в первую очередь, сторонники оппозиции. К чести Калякина, он сам объективно оценивал свои возможности.

Гончарик, как и многие другие, упорно агитировал меня: «К чему вся эта игра в единого кандидата? Переходи на мою сторону!» Вячеслав Петрович Оргиш сделал, на мой взгляд, опрометчивый шаг, когда провел социологический опрос среди представителей политических партий и общественных организаций, и они отдали предпочтение Владимиру Ивановичу. Тогда очень обиделся Семен Домаш… В июне были сформированы избирательные комиссии, в них не включили ни одного представителя ни от оппозиции, ни от политических партий, ни от независимых от государства общественных организаций. Стало очевидно, что выбора не будет. Все больше казалось неизбежной фальсификация. Да и задержка с выдвижением единого кандидата на десять дней в этой обстановке тоже работала на Лукашенко. Оставалась последняя надежда – насколько единый кандидат сумеет использовать «убойный материал», который мы ему разыскали…

Когда Владимир Иванович работал вторым секретарем Могилевского обкома партии, у нас не было особой дружбы. Но и вражды не было. Были ровные, деловые отношения. У него есть свои положительные качества – аналитические способности, например. Я помнил и его организаторские способности.

При выборе Гончарика единым кандидатом казалось очень важным, что у него за плечами стоит такая крупная организационная структура. Однако, вскоре пришлось убедиться, что никакой структуры просто нет: как только попытались подключить к предвыборному штабу профсоюзы, оказалось, что это невозможно —каждый работает сам по себе. Для меня это было потрясающее открытие – я-то думал… Оказывается только внешне все нормально: есть Федерация и ее председатель, есть областные объединения и их руководители, а на деле – крыловские Лебедь, Рак и Щука. Что шел Гончарик, что пошел бы Домаш – принципиального различия на самом деле не было.

Тогда я не знал, сообщили в начале августа москвичи, о якобы уже состоявшемся заседании Совета Безопасности России и принятом принципиальном решении поддерживать Лукашенко. Казалось, ситуацию можно переломить – было бы на что опереться. А опереться на профсоюзы оказалось невозможно: ничего за структурой этой не было.

То, что Кремлем принято решение о всяческой поддержке Лукашенко было очевидно: нас заблокировали на всех российских телеканалах. Кроме НТВ, нигде не появилось никакой информации, даже об «эскадронах смерти» промолчали. Если в мае, июне и даже в начале июля с представителями российских телеканалов можно было договариваться, они готовы были показывать интересную фактуру по Беларуси, то уже к концу июля пошли обещания… Обещали: вот-вот выйдет в эфир, вот-вот покажем! Ничего не выходило, ничего не показывали. В начале августа сообщили: тяжело, с нравственными мучениями было принято решение поддерживать Лукашенко. Те, кто еще недавно был готов решать вопросы, уходили от разговора и потом прямо сослались: «Запрет Кремля. Не стучите, никто не откроет…»

А в это время немало людей, называющих себя политиками, вели торги: «Как больше полномочий передать будущему премьеру Домашу». Как-то все смешалось в кучу: коварство и лживость власти, циничность политиков России и мелочная, абсолютно неперспективная возня вокруг дележа властного пирога, который уже уходил из рук белорусской оппозиции.

Горько и обидно об этом писать, но самая горькая, самая жесткая правда во сто крат полезнее, лучше обольстительной, успокаивающей лжи, политической маниловщины. Что было, то было.

Уже тогда, наблюдая за ходом предвыборной кампании, возню внутри нашей «пятерки», ее неспособность выдвинуть, как было обещано, «единого» до 17 июля, серьезные политики и на Востоке, и на Западе адекватно оценивали потенциал «пятерки». Как можно было воспринимать команду, претендующую на руководство Беларусью и не способную при этом договориться о распределении ролей в будущем руководстве?

Не стоит приуменьшать и влияние России на исход выборов, но и вешать на Россию все наши проблемы, тоже не имеем мы права. С нами поступали и поступают так, как мы то позволяем. Вот и сегодня при решении вопросов экономической интеграции, россияне, как и должно быть, защищают интересы своей страны, наша власть должна выторговывать для себя какие-то местные гарантии, «третий срок» и т. п.

Ко всему тогда, Гончарик, оказавшись единым кандидатом, имея очень мало времени на раскрутку, внезапно оробел. Даже материал, который у него был в руках, не сумел использовать с надлежащей пользой и выгодой. Иногда думаю в сердцах: будь такие факты в 1994 году у Лукашенко, он сумел бы выжать из них все, до последней капли крови (если бы только такие бумаги могли кровоточить). Кебич не дошел бы даже до первого тура: его посадили бы за решетку, несмотря на должность премьер-министра. Правда, тогда другие времена были…

Я не был руководителем кампании Гончарика, как Владимир Иванович однажды объявил. Руководителя предвыборного штаба каждый из кандидатов в соответствии с достигнутыми договоренностями назначал сам. Штабом Гончарика руководила Валентина Полевикова. И всю полноту ответственности за его кампанию несет она. Когда Владимира Ивановича избрали единым кандидатом, он тогда же, в своем кабинете, предложил мне возглавить его штаб. Я сказал промежуток времени работающих в нем людей? Я ведь не знаю их! У тебя есть штаб, который собрал подписи? Продолжай работать с Полевиковой». И он согласился.

Но в тот же день вечером приехал ко мне домой. «Ты знаешь, – сказал он, – мне посоветовали, чтобы штаб все-таки возглавил ты. Вся „пятерка“ настоятельно рекомендует»… И повернул дело так, будто бы от моего согласия зависит чуть ли не успех всей предвыборной кампании. «Если только за этим дело стало, хрен с тобой, я возьмусь, – говорю. – Но если кого-то из твоего штаба нужно будет гнать, не мешай мне, Владимир Иванович!» Ударили по рукам, и Гончарик уехал.

Звонит Вячеслав Оргиш: как дела? Так и так, отвечаю, принял предложение Гончарика. Завтра утром вновь звонок Оргиша: в качестве начальника предвыборного штаба Гончарика интервью радио (то ли «Свободе», то ли «Рацыi») дает Полевикова. Приезжаю на оргкомитет нашего движения советоваться: что делать? Товарищи рекомендуют: выступи публично и дезавуируй все ею сказанное! А что из этого будет? Очередной скандал? Что это даст для выборов? Меня начали агитировать: плюнь и выходи из уже заведомо проигранной кампании. Но ведь это будет подло, похоже на бегство.

Прихожу к Гончарику: как понимать, что будем делать, Владимир Иванович? – «Она вас будет слушать, а вы ее направляйте, Василий Севастьянович!» – говорит Гончарик. Мне окончательно стали понятны их отношения: мне говорят одно, а делают совершенно другое. «Что могу – буду делать, но, конечно, штабом руководить ни непосредственно, ни опосредованно я не могу!» – сказал Гончарику, и он далее не пытался переубеждать меня.

По большому счету, беда, слабость нашей оппозиции, причина всех ее поражений в неумении работать четко, организованно и ответственно, боязнь и нежелание заниматься незаметной черновой работой, без чего порождается бестолковщина и неразбериха. В том числе и с финансированием. Несколько дней с Полевиковой активно работают Лебедько, Вечерко, водит их туда Добровольский, и в штабе Гончарика рождается соглашение двоих – Гончарика и Домаша, причем такое, которое фактически ставит «крест» на «пятерке». И Гончарик объявляет, что его главный и едва ли не единственный союзник – Семен Николаевич. Собираемся все, кто имел отношение к разработке концепции «пятерки», к участию в ней, и у всех одно и то же настроение, особенно у коммунистов: а не бросить ли эту кампанию к чертовой матери? Но я немало прожил на этом свете, привык с уважением и ответственностью относиться к поверившим нам людям и в Минске, и в Москве, я не стал делать необдуманных шагов (хватит назначения Полевиковой), и мы договорились – скажем Гончарику: какой же ты будешь президент, Владимир Иванович, если тобой бабы и дети малые командуют? Что ты тут написал? Бесполезно!

Торг продолжался и дальше: как премьер-министра наделить большими правами, чем у президента? И штаб Полевиковой, и штаб Домаша занимались уже не выборами, а, как уломать Гончарика передать побольше прав Домашу в случае победы. Штаб Домаша так и не стал работать на единого, до последних дней выясняли, кто главнее… И в это время становится достоверно известно, что готовится массовый десант российских политиков в г. Минск, в т. ч. и тех, кто еще недавно называл белорусского президента «конюхом», массовое выступление российских телеканалов в поддержку Лукашенко.

Я понимал, что разумнее всего для меня выйти из предвыборной кампании в тот же день, когда был подписан этот скандальный «пакт Гончарика – Домаша». Хочет, чтобы Полевикова руководила, – пусть руководит… Но меня меньше всего интересовал собственный имидж, какой-либо собственный интерес. В связи с этим хочу сказать о ходивших тогда досужих сплетнях и домыслах: дескать, Гончарик упирался и не подписывал соглашение с Домашем так долго потому, что дал слово Леонову назначить его премьером после победы. Глупости, конечно, под Гончарика премьером я бы не пошел, даже если бы Владимир Иванович мне это предлагал. И никто из «пятерки» мне этого не предлагал. С самого начала создания этой коалиции я поставил условие: вас здесь пятеро, мужики, вы между собой решайте все, в т. ч. и кадровые вопросы. А мне от вас никакой должности не надо. Я свободен потому, что в вашем правительстве или Администрации работать не буду. Я говорил об этом и приватно, и публично. И хотя с июня было понятно, что нового президента не будет, продолжал честно работать в избирательной кампании. Почему? Потому что хотел увидеть людей в деле, понять суть процесса, его технологию. Все это потом понадобится…

И в этом я выиграл. Потому что узнал цену большинству нашей оппозиции. Потому, что увидел, как и кто зарабатывает деньги, как и кто отлынивает от работы. Это огромная школа. Нужно было пройти этот путь до конца.

Знаю точно, что Владимир Иванович Гончарик получил на свою кампанию столько, сколько ему и обещали – не больше, но и не меньше. Когда понадобилось решать вопрос по областным штабам, свою роль, насколько я могу судить, до конца и честно исполнили лишь Ярошук и Чигирь. Остальные так называемые «члены президентского совета» раскрылись во всей своей красе и породили, в конце концов, немало сплетен и скандалов. Оказались обмануты даже дети из Минска. И когда я узнал об этом, пришлось, забыв обо всем, бухнуться в ноги и упросить тех, кто был в состоянии это сделать, помочь выполнить обязательства хотя бы перед детьми, работавшими в Минске. И обязательства эти были выполнены, уже минуя все штабы и всех ответственных.

9 сентября 2001 года я, как и положено законопослушному избирателю, приехал из деревни в Минск, по месту прописки, нашел свой избирательный участок и отправился голосовать. Голосовал, само собой разумеется, за «единого» – иного выбора у меня не было и быть не могло. Но была и информация – не на уровне догадки, о поставленный властями конкретной установке вертикали: «Иметь семьдесят восемь процентов!» Были три района, из которых пообещали: мы тебе скажем, что на самом деле получилось. Нигде в этих сельских районах кандидат от власти не получил свыше сорока процентов. Но даже те, у кого хватило смелости сказать мне правду, дальше не пошли: мы напишем эти семьдесят восемь, сказали они мне, потому что соседи все равно напишут столько же. У Гончарика было и по сорок, а в некоторых сельских районах – по пятьдесят. И это даже при дикой массированной травле оппонента Лукашенко. Любопытно было глядеть в глаза людям, работавшим в комиссиях, считавшим голоса, беседовать с ними об объективности. Были случаи, особенно с педагогами: смотрит прямо в глаза, благо, привыкла лгать и детям, и взрослым, но в какой-то момент понимаешь, что ей – стыдно.

Я проголосовал и, как мы и договаривались, пошел на площадь перед Дворцом Республики. Туда пришло примерно столько же народу, сколько приходило и за неделю до голосования на митинг – около десяти тысяч человек. За Дворцом Республики стояли машины с ОМОНом. Шел дождь, люди были с зонтиками.

Еще до голосования руководители «ЗУБРа» и других незарегистрированных молодежных организаций клялись: наших ребят нужно только покормить, они займут Дворец Профсоюзов и создадут очаг нравственного сопротивления узурпатору. Но для этого должен быть призыв кандидата в президенты. Я уточнил: моего призыва от имени кандидата будет достаточно? Да, ответили мне, но лучше, если будет призыв Гончарика.

Я поговорил с Гончариком. Стало видно, что он трусит. Этот разговор слышал наш известный поэт Владимир Некляев. Он подошел к Гончарику и обложил его: ты – г…! Если ты ничего не можешь, то куда вообще полез? Иди и скажи, иначе – я тебе морду набью! И Гончарик – пошел. Ребята, которые говорили, что их нужно накормить, а там они проявят чудеса героизма и стойкости, начали метаться перед зданием – Дворец Профсоюзов был закрыт. Наконец, кто-то смелый разбил стекло, открыли дверь и они вошли в здание. Большие «зубры» раздали колбасу и сразу исчезли. Осталось человек двести подростков, класса девятого – десятого. Дети эти горькие сбились в угол.

Из взрослых остались только мы с Юрием Ходыко. Весь «президентский совет» во главе с Гончариком, как говорят, слинял, не оставив даже кого-либо из консультантов. Мы послали за кем-нибудь из «президентского совета», так сказать, из VIP-персон, уполномоченных представлять кандидата. Появились Чигирь и Калякин, посидели полчаса и ушли. Мелькнул и исчез Маринич.

Дети съели колбасу и стали бродить по большому залу. Вдруг кто-то крикнул: «ОМОН!» – и они снова сбились в угол, как ягнята, испугавшиеся волка. Никакого ОМОНа не было. Я начал расспрашивать, откуда они. В основном, приехали из провинции. Чем их привлекли, этих зубрят – не знаю. Знаю только: привлекли и – предали. Мы с Юрием Викторовичем провели там ночь. Я отлучился лишь на какой-то час, поменять промокшие туфли. Вернулся, и договорились с Ходыко утром пойти на заводы разговаривать с рабочими, объяснять им, звать на помощь, понимая, что ни мы туда не пойдем, ни они на наш призыв не придут.

В начале седьмого 10 сентября все ушли из Дворца Профсоюзов. Ушли и мы с Ходыко, ушли к независимым наблюдателям, чтобы узнать, что они там «наблюдали»…

В прессе я не раз вспоминал высказывание украинца из УНА-УНСО, который приезжал неоднократно помогать белорусской оппозиции, однажды был даже арестован в Барановичах. Освободили его только в результате активного давления украинской стороны. Отвечая на вопрос корреспондента одной из газет: поедет ли он еще помогать белорусам, он ответил просто: «Эти люди недостойны моей помощи! Пусть сами себя спасают!» Я часто вспоминал высказывание этого украинца и сожалел, что я не украинец. И уходить из этой страны, от этого народа мне некуда. До сих пор мне звонят из России: что ты там болтаешься без дела? Езжай к нам, работа ждет! Отшучиваюсь с грустью: украл, наверное, много, нужно возвращать долги стране. А если всерьез, то каждому надо возвращать долги. Нравственные.

Если честно, то не было у меня утром 10 сентября разочарования. Все было понятно, все было прогнозируемо. Почему же я остался на всю ночь? Просто: не мог уйти, не мог оставить этих детей. И до сих пор благодарен Юрию Викторовичу, что и он не ушел от них. Было нас двое стариков, которые могли взять ответственность на себя – и ладно. Стыдно за политических «зубров», в тяжелый момент заманивших детей в ловушку и слинявших к себе в безопасную «пущу». Не стал «подводить итоги» выборов и их финишную часть. Не разговаривал ни с Полевиковой, ни с Гончариком об ошибках и т. п. Не пошел и на приглашение Вика подводить эти итоги в ОБСЕ, где собрались представители разных структур Евросоюза и оппозиции. Каков смысл в десятый раз говорить одно и тоже, мол, в Беларуси не было выборов, был фарс. И так далее, и тому подобное.

Будто европейцы не знали, что в избирательные комиссии не вошли представители политических партий и общественных организаций? Будто не знали, что задолго до выборов всей «вертикали» довели задание – сколько процентов подать за «Лукашенко»? Что европейцы не знали о том, что все СМИ Беларуси и России «заблокировали» всю информацию об оппозиции, запретили показ объективной информации о действиях властей и лично президента Беларуси? О чем тогда разговор? Да у оппозиции Беларуси немало недостатков, просчетов, и о них надо говорить честно и откровенно, но без выливания помоев, которых предостаточно она выливает сама на себя, затевая постыдные дрязги и склоки в своих рядах. Да, оппозиции есть над чем поработать, прежде всего – перенести центр тяжести на пусть себе и не очень заметную, но абсолютно продуктивную черновую повседневную работу с людьми. Ясно и другое: слабость оппозиции во многом и зеркальное отражение беспредела, цинизма властей. Цивилизованные формы и методы политической деятельности в Беларуси почти невозможны. К силовой борьбе оппозиция не готова и не готовится, что наглядно подтвердил «штурм» Дворца Профсоюзов 9-го сентября 2001 года.

Мое нежелание принимать участие в обсуждении итогов выборов в офисе ОБСЕ и вообще вести в этом здании любые разговоры объясняется еще и тем, что доподлинно известно о тотальном прослушивании всех разговоров в этом здании. На неоднократные обращения к господину Вику, почему он не предпринимает никаких мер по предотвращению утечки информации, получить вразумительного ответа не удалось. И стенограммы всех, в том числе и «конфиденциальных» бесед в офисе ОБСЕ синхронно передаются властям.

И еще одна причина была, о ней можно сказать кратко: наши договоренности с господином Виком им, господином Виком, не соблюдались.

Мое неучастие в одном из завтраков многие заинтересованные органы и лица не преминули преподнести, как мое личное непринятие западных ценностей. Не смотря на то, что мне нет необходимости перед кем-то оправдываться, никому на Западе я не должен и никого не обманывал, считаю необходимым четко и определенно сказать:

Я хочу быть европейцем, хочу, чтобы мои дети и внуки жили в цивилизованном европейском государстве, чтобы моя Беларусь как можно быстрее присоединилась к ценностям, которые утвердились и утверждаются в Европе. Я не боюсь ни НАТО, ни США. Меня радует, что политику сближения, вхождения в Европу провозгласил и проводит Президент России Владимир Владимирович Путин.

И все, что в моих силах, я буду делать для этой благородной цели, мечтаю о том, чтобы мои внуки, выйдя на пенсию, имели возможность, как пенсионеры Европы, Америки, Японии, путешествовать по всему миру. Я мечтаю о том, чтобы мои дети уже не слышали передач по белорусскому радио, в которых рассказывается, как Мария Ивановна в свои 70 лет, отработав в колхозе более 30 лет дояркой, в настоящее время содержит на своем подворье корову, свиней, кур и очень помогает своим взрослым внукам. Марии Ивановне я очень сочувствую, но мне стыдно за тех, кто в наше время такие передачи «организует» – ведь делают это те, кто отлично знает о жизни сверстниц Марии Ивановны в цивилизованных странах.

Вновь и вновь размышляю о причинах происшедшего с нашей страной. В чем же истоки того кризиса, в котором очутилась наша Беларусь? Бог наделил нас прекрасным географическим положением, благоприятным для жизни и производства климатом, не такими уж бесплодными, как некоторые любят рассуждать, недрами – худо-бедно, а процентов на 20 обеспечиваем потребности собственной нефтью. У нас крупнейшие месторождения калийных солей, месторождения строительных и стекольных песков, огнеупорных глин, мело-мергелиевых пород для производства высококачественных марок цемента, богатейшие запасы пресных и минеральных вод. Мы имеем развитую инфраструктуру, передовую науку и образование, располагаем квалифицированными кадрами во всех отраслях народного хозяйства. В начале 90-х годов мы имели, пожалуй, лучшие по сравнению с соседями стартовые условия. Так почему же?.. Размышляю и вновь прихожу к выводу: причина – в системе власти и в людях, осуществляющих эту власть.

Сейчас, как никогда, очевидно: пришло время, когда от людей, управляющих страной, требуется по-настоящему добросовестное и самоотверженное служение народу. Если хотите, в том смысле слова, в каком учила официальная пропаганда в пионерских, комсомольских организациях и в КПСС. Предвидя снисходительную усмешку, мол, ностальгическая блажь ветерана-партократа, считаю своим долгом, не подделываясь под моду антикоммунистической риторики, заявить: я против восхваления прошлого, но и решительно против глупости мазать все черной краской. Да, в период господства коммунистических догм, массовых расстрелов, настоящего геноцида, организованного Сталиным, и в период брежневского застоя было немало трусов, подонков, прислужников диктатору (а что у нас их сегодня нет?), но всегда были и патриоты не столько идеи, сколько народа, Родины. Были патриоты и в Российской Империи, и в Речи Посполитой, и в Великом Княжестве Литовском. Ведь в большинстве своем высокопоставленные государственные служащие, военачальники служили не деньгам, власти (государю), а прежде всего – Отечеству, народу. Только люди, рассматривающие власть не более, как инструмент улучшения жизни народных масс, способны вывести Беларусь на то место в цивилизованном мире, которое принадлежит ей по историческому праву. Никакой профессионализм, никакие знание экономики и макроэкономики не заменят совести, чести, понимания своего гражданского долга перед народом.

Мне не хочется задевать самолюбие россиян, несомненно у великого русского народа есть патриоты, люди, любящие Россию, но здесь речь идет о людях, находящихся у власти. Неоднократно общаясь с крупными российскими предпринимателями (не олигархами, но и не мелкими сошками), задавался вопросом: почему не развивается российская экономика? Ведь Россия продолжает еще больше, чем когда-то Советский Союз, жить за счет нефтяных и газовых долларов. Нет развития производства. И большинство людей живет гораздо хуже, чем в бытность КПСС. И каждый раз мои собеседники приходили к одному и тому же выводу: рядом с президентом России, вначале – с Ельциным, потом – с Путиным, мало, крайне мало людей, действительно озабоченных судьбой народа. А один из собеседников прямо сказал: «Мало честных людей во власти». В российских СМИ об этом говорится часто и убедительно.

Россия демонстрирует собой пример страны, в которой не исключен рост социального напряжения. Общественная апатия сегодняшних дней может перерасти в социальный протест.

Жизнь людей длительное время находится на низком уровне. Рост золото-валютных запасов страны практически не отражается на уровне жизни людей. Ведь что произошло: деньги взяли, приватизацию провели (не будем уточнять, какими именно путями), а взамен народу не дали ничего. Приватизировали банки, из которых избыточные деньги так и не перетекают в сектор реальной экономики, ибо после дефолта 1998 года никто в государстве не может поручиться за сохранность денег, а раз нет гарантий, реальная экономика не может получить кредиты. И никакие богатства в недрах (на отсутствие которых так любит ссылаться наш белорусский президент) не могут заставить экономику работать полноценно.

Зато наши соседи – поляки, литовцы, латыши, а также чехи, словенцы – показывают, как при очень скромных запасах природных ресурсов можно добиваться значительных успехов в условиях рыночной экономики.

Всмотритесь, вдумайтесь в эти таблицы.


Средняя зарплата в месяц (в долларах) по странам:

Годы: 1995 г. 1997 г. 1999 г. 2000 г. 2001 г.

Беларусь 65,6 75,3 61,5 75 106

Литва 138,5 227 280 300 315

Россия 95 116 108 114,5 152

Польша 365 393 442 481 520


Средний размер пенсии в месяц (в долларах) по странам:

Годы: 1995 г. 1997 г. 1999 г. 2000 г. 2001 г.

Беларусь 34,1 39 32 39 47

Литва 63 92,5 120,2 152,1 156,8

Россия 33,2 40,6 37,8 40 53

Польша 146 157,2 176,8 192,4 208


У белорусских властей были, как им казалось, убойные «аргументы», дескать за наших граждан государство оплачивает коммунальные услуги. Нет смысла вести речь разумны или неразумны такие дотации, такая «щедрость» государства. Бесперспективность такой политики уже признала и власть наша. А как отстаивала она свою политику «регулирования» цен на товары и услуги! Наконец дошло, прозрели, удивились, оказывается, другие страны давно уже сделали, то, до чего Беларусь додумалась лишь в прошлом году.

Население может само оплачивать свои расходы, но лишь при условии, что может зарабатывать не только на эти расходы.

За прошлый год в Беларуси выросли цены за пользование жилыми помещениями – на 470; за отопление – на 273,5; за газоснабжение – на 205; за энергоснабжение – на 177,6 процента, реальная же заработная плата даже согласно нашей лукавой статистике топчется на месте.

Нет сомнения, что большинство белорусов ностальгирует по прошлому, не прочь вернуть ту зарплату, те цены, которые были в период «застоя». И если бы к тому «застою» да свободу слова, которая была во времена постсоветские (до прихода к власти Лукашенко), то можно было бы и жить.

Есть от чего ностальгировать белорусам, вспоминая Беларусь в период руководства республикой Кириллом Трофимовичем Мазуровым и Петром Мироновичем Машеровым. Они, говорю с полным основанием, служили своему народу, не нарушая никаких законов и не требуя всей полноты единоличной власти. Не знаю, в какой степени, например, тот же Мазуров был подвержен влиянию утопической идеи построения коммунизма, но убежден, что для Машерова вопрос благополучия людей был приоритетнейшим. И благодаря этому, мы, белорусы, жили богаче любой другой союзной республики. Мазуров и Машеров брали на себя ответственность перед народом, отстаивали его интересы перед союзным руководством.

К сожалению, о Кирилле Трофимовиче Мазурове не могу много сказать по той простой причине, что лично с ним довелось познакомиться, когда он уже на работал в Москве. Но достаточно хорошо представляю, какую важную роль в развитии государства под название Беларусь сыграл этот человек, по рассказам работавших с ним первых секретарей обкомов партии. Только один пример, который без преувеличения потребовал от Кирилла Трофимовича величайшего гражданского мужества, когда сознательно вызвал и принял на себя удар не кого-нибудь, а самого Генерального секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущева, который в свойственной безапелляционной манере потребовал от всех без исключения союзных республик организовать сдачу коров, принадлежащих крестьянам, на мясокомбинаты, поскольку считал, что в стране уже достигнут избыток и хлеба, и молока, и мяса. И в московских властных структурах не нашлось «смельчака» объяснить увлекшемуся коммунизмом Генсеку, что продукты в «избытке» по одной причине – рабочим, горожанам не платили, они не покупали мяса, и «избыток» появился при уровне потребления меньше 50-ти кг мяса на душу. Немцы уже потребляли около 100 кг. Эта глупейшая политика по форсированию вхождения села в коммунизм вела к страшнейшим последствиям – раскрестьяниванию жителей села. Когда корова уходит со двора, к этому быстро привыкают и хозяин, и хозяйка. Как правило, даже при последующем благоприятном положении дел на этот отдельно взятый двор обратно корова не возвращается. Что такое буренки в частных хозяйствах Беларуси, объяснять долго не требуется. Именно они дают половину всего производимого в республике молока. Причем, что особенно важно, это молоко производится без малейших забот и капиталовложений со стороны государства. Получается, таким образом, кормится более половины нашего населения.

В том, что в послевоенные годы в Беларуси была заложена система эффективного производства продуктов питания, что с меньшими потерями прожили этот сложный период в развитии СССР, большая заслуга именно Мазурова. Мало кто знает, чего стоило Мазурову противостоять «умным» командам великого «кукурузника». Кирилл Трофимович решился на прямое игнорирование «генеральной линии партии», дав жесткую установку секретарям областных комитетов партии: делайте что хотите, но поголовье коров должно быть сохранено. Тех, кто сомневается в том, что Мазуров не просто ослушался Никиту Хрущева, а организовал в Беларуси противостояние абсурдной политике, приглашаю на беседу к бывшему в то время первым секретарем Гомельского обкома партии Ивану Евтеевичу Полякову. Уж он со ссылкой на личный опыт расскажет, как организовывалось в Беларуси сопротивление хрущевской политике. Пройдет совсем немного времени, и всем станет ясно, насколько глупой была эта команда: исчезнет и мясо, и хлеб. Но тогда Мазурова критиковали все, кому не лень. Особенно усердствовали, стараясь угодить вышестоящему начальству, дебильные подхалимы, чинодралы, да, ретивые комсомольцы, обвинявшие Мазурова даже в том, что он будто бы занавозил всю землю, не чистит крестьянские подворья и т. д., и т. п.

Редкий пленум ЦК КПСС в те времена проходил без очередной порции критики в сторону белорусского «первого». Но тот выстоял и доказал свою правоту. Как и доказал необходимость налаживания в Беларуси сборочных производств. Теперь строительство автомобильных и других гигантов, специализирующих на сборке, подвергается жесткой критике. Подвергается сомнению специализации Беларуси на машиностроении, химии, нефтехимии. Нет возражения лишь против точной механики, оптики и электроники. Не могу сказать, не знаю, это был точный расчет, умение предвидеть перспективу развития Беларуси ее руководством или просто так сложились обстоятельства после войны. Но сегодня следует сказать спасибо Мазурову Кириллу Трофимовичу и Машерову Петру Мироновичу, что они не превратили большинство белорусов в земледельцев. Им, земледельцам, сегодня нечего было бы делать. Ведь чтобы крестьянин получал достойную зарплату и имел нормальные условия труда, он должен кормить хотя бы 100 человек. Чем же занимать остальных? В оптику, электронику не все пойдут, да и не все подойдут для такой работы. Да, все наши машиностроительные и другие гиганты промышленности – уже не гиганты, но при умелом управлении они могли бы, и некоторые еще могут, дать людям возможность работать и зарабатывать. Что плохого в том, что многие русские предпочитают МАЗ КАМАЗу? Или МТЗ другим, в том числе и российским тракторам. Развитие всех отраслей экономики обеспечило возможность развития науки и образования, роста общего научного и творческого потенциала Беларуси. Ведь оценка человеческого потенциала нашей Беларуси и сейчас находится пока на высоком уровне.

Петр Миронович Машеров тоже был не Бог, но его хорошие, достойные дела в десятки раз перевешивает ошибки и просчеты этого человека. В тех конкретных условиях идеологического прокрустова ложа он находил возможность где умом, где хитростью, где компромиссом делать максимальное для своей Беларуси. Да, он не был в открытой оппозиции к Брежневу, он не издавал подпольные антиправительственные листки и газеты, не организовывал антикоммунистическое движение, но в коммунистическом обществе он был созидателем, а не диктатором-самодуром.

С Машеровым мне пришлось пообщаться гораздо больше, чем с Мазуровым. В то время я был молодой, неопытный в партийных делах секретарь райкома. Петр Миронович уже был первым лицом республики, кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС. Но действительно очень высокая должность, огромная власть не делали из Машерова деспота и этакого земного небожителя. Я не знаю случая, когда бы он допустил какую-то бестактность, грубость в общении с людьми. Свою правоту он доказывал очень тактично и вежливо. Не было и не могло быть при Машерове показательных публичных распеканий подчиненных, когда фактический глава государства прилюдно хамит и сам же любуется собственным хамством. Любой рабочий, крестьянин, служащий мог добиться правды, защитить свою честь и достоинство, дойдя вплоть до первого секретаря ЦК КПБ.

Он был доступен, с ним можно было спорить, он, кажется, искренне уважал и ценил людей, имеющих свое мнение. Его можно было убедить, и он умел убеждать. Вспоминаю, как я, секретарь райкома, на полях колхоза им. Свердлова в Горецком районе решительно возразил ему – клевер нужно подсеивать под ячмень. Он слушал меня внимательно, не перебивая, очень заинтересовано мои доводы. До сих пор помню его артистический наклон головы. Машеров действительно в определенной степени был артистом, но, наверное, это качество необходимо руководителю такого высокого ранга. Пробубнив написанное услужливыми помощниками по бумажке, народу люб не будешь.

А народ Петра Мироновича любил, даже обожал: неслучайно Александр Лукашенко так перепугался, узнав, что на президентских выборах 2001 года намерена выдвигаться Наталья Машерова. Вероятно, понял, что буквально во всем проигрывает Петру Мироновичу, а следовательно, может проиграть даже призраку Машерова. Помнил Лукашенко и то, что сам он в 1994 году выиграл едва ли не потому, что пообещал народу вернуть сытые и добропорядочные мазуровско-машеровские времена.

Есть у белорусского народа и генетическая память. На уровне подсознания мы помним, что в Великом Княжестве Литовском, несмотря на весь гнет и деспотизм, свойственный феодальному строю, богатые люди посылали своих детей на «дядькование» – воспитание в крестьянские семьи, чтобы отпрыски на собственной шкуре познали жизнь и быт людей труда. Об этом очень хорошо написал великий писатель земли белорусской Владимир Короткевич в первых главах «Колосьев под серпом твоим». И в результате появлялись государственные деятели, главными достоинствами которых были патриотизм и совесть, а не жажда личной власти и корыстолюбие. Так понимали служение Родине, Беларуси, своему народу не только оставившие след в народной памяти лидеры республики. Но и сотни, тысячи порядочнейших людей, работающих не за страх, а на совесть на различных уровнях служебной пирамиды. На эту тему можно писать много и о многих, но я позволю написать об одном, о человеке, которого я глубоко уважал и уважаю, у которого многому учился.

Длительное время, аж до самого развала спокойно и мудро руководил Гродненской областью Леонид Герасимович Клецков. Гродненщина и теперь развалена не настолько, как другие области. Это все запасы прошлого, созданного при Клецкове.

Леонид Герасимович обладал редким талантом работы с людьми. Уважительное отношение к подчиненным, забота об их нуждах дополнялись умением постоять за интересы руководимого региона перед любыми инстанциями – союзными, республиканскими. И, если кто-то не желал считаться с аргументированным мнением Леонида Герасимовича, если все его требования и советы просто и открыто игнорировались, он умел заставить считаться с собой, мог постоять и за себя, и за людей ему подчиненных.

Но это не был благодушный либерал. Спрос за дела на вверенном участке в Гродненском обкоме был конкретный, четкий и строгий.

Этот мудрый человек любил, уважал людей, и они ему платили тем же. Благодарные гродненцы увековечили память своего бывшего первого секретаря.

Кто-то может подумать: вот, Леонов, ностальгируя о коммунистической утопии предлагает вернуться в утопию крестьянско-патриархальную. Я давно вышел из возраста отроческих грез, никогда не питался иллюзиями вроде построения коммунизма при жизни нынешнего поколения, вроде реанимации СССР с теми же порядками, той же системой и идеологией, как это делают многие, даже восседающие и заседающие в высоких креслах и кабинетах. Прошлое необратимо, вернуться в прошлое можно только в виде фарса. Вместе с тем с полной определенностью и ответственностью, без малейшей толики авантюризма и политической маниловщины хочу сказать: реально улучшить жизнь нашего народа можно уже сегодня, в самой ближайшей перспективе. Абсолютно реально, что даже не внуки, а уже наши дети могли пожить по-человечески, не ограничивая свои запросы чаркой, из-за которой распадаются семьи, и шкваркой, которой все равно сыт не будешь. И сделать это способны только патриоты.

Почему же в 2001 году вновь победил Лукашенко? Ведь было уже очевидно, что он не способен сделать жизнь лучше, как и не способен обеспечить продвижение страны вперед, по цивилизованному, общепринятому в мире пути развития, публично заявляя, что не поведет народ по цивилизованному пути.

Вспомним 1994 год. Многие связывают его первую победу с даром бесстыдно, беспардонно лгать и вводить народ в заблуждение. Было, конечно, и это. Александр Григорьевич тонко чувствует аудиторию, легко перестраивается, мимикрирует, говорит то, что от него ждут в данный момент. Но взрослым людям негоже плакаться, что их обманул плохой «дядька», – такое себе может позволить лишь ребенок. Дело и в менталитете. Лукашенко умело сыграл на самых темных струнах психики – элементарной зависти: ах ты живешь лучше! И как было не позавидовать, когда по мере всеобщего обнищания вокруг больших, малых и средних городов начали расти пышные дворцы – а работяги, старики в это время не могли себе позволить даже ремонт прохудившихся крыш. Большинство стояло в очередях, не в состоянии приобрести простейший товар, а по улицам городов начали носиться роскошные иномарки. Власть оказалась недееспособной, она была не в состоянии нивелировать издержки все возраставшего социального неравенства, а сами «новые русские», бравируя, выставляли напоказ свою роскошь, свою спесь, вызывающей демонстрацией своего богатства, своего превосходства. Это не могло не вызывать из темных подвалов подсознания сограждан черную зависть и ненависть. Обнищание большинства народа повлекло за собой рост ненависти, возмущения. Правда, в Беларуси появились серьезные, талантливые патриотически настроенные организаторы новой рыночной экономики, но на социальном подиуме шебуршилась, делала почву спесивая криминальная шушера, зарабатывающая шальные деньги на аферах, рэкете. И в результате – к власти пришел человек, который обещал все исправить, всех уравнять, но не собирался этого делать. Взамен идиллии всеобщего братства и равенства он еще более углубил неравенство, создав систему, при которой, кроме денег, народ лишился и прав. Права реквизированы и безвозмездно переданы в руки людям, по хамству, нахальству, спеси не уступающим прежней полукриминальной шушере. Произошел передел собственности, появились «новейшие белорусские». Поинтересуйтесь в автосервисах, кто платит самые большие чаевые? Выяснится, что мальчики из фирм под «крышей» Управления Делами президента Беларуси.

Это ложь, что в стране не идет приватизация. Вся страна уже практически приватизирована. Тайком, по-воровски. Одним лицом управляются (то есть, приватизированы) телевидение, радио, газеты и издательства, промышленные и сельскохозяйственные предприятия. Отсутствует всякая конкуренция, поскольку все приватизировано этим одним человеком, в том числе и органы государственного управления, призванные следить за процессом приватизации. Уже даже не скрывается, не камуфлируется, кто есть собственник Беларуси, – прислушайтесь к звучащей на всю республику терминологию: «я дал», «я финансировал», «я плачу зарплату» и т. д., и т. п. Управление Делами президента, реквизировав росчерком пера Лукашенко собственность советов, общественных организаций, профсоюзов и др., прибрав к рукам «валютно-учетные» производства, как народные промыслы, национальные парки, став крупнейшим арендодателем, превратилось в экономического монстра, подконтрольного только Лукашенко, с бюджетом, по некоторым оценкам, близким к республиканскому. Не могу утверждать в достоверности оценок, поскольку вся эта деятельность Управления Делами возведена в ранг величайшей государственной тайны.

Поэтому, как ни покажется парадоксальным, преемникам нынешней власти придется решать главную задачу – задачу деприватизации, национализации органов государственного управления, идеологического и пропагандистского аппарата. Придется национализировать правоохранительную систему, систему судов и государственного контроля. Страх потерять приватизированное заставил власть пойти на очевидную для всех фальсификацию результатов выборов, поставил страну в ситуацию, когда высшие органы государственного управления являются нелегитимными в глазах большинства цивилизованных государств мира.

Но созданная Александром Лукашенко система, фактически уничтожившая конкурентную среду в обществе и в экономике, уже дала свои результаты. Она вынудила его, как он когда-то и обещал публично, встать на колени и ползти на поклон в Москву. Семь лет он держался, пытался поставить на колени российское руководство, а теперь пришлось встать на колени самому. Пусть даже не буквально выполнил он это свое обещание (все-таки на самолете летел, а не полз), но смысл именно этого своего обещания он сдержал.

И еще один миф следует учитывать – миф о слабости белорусской оппозиции. Приватизированное телевидение и радио во всю ивановскую твердят об отсутствии политической альтернативы главе государства, о невозможности избрания иного пути, кроме предначертанного нашим доморощенным Великим Кормчим. Да, белорусская оппозиция действительно слаба. Я уже об это говорил подробно. Разрушительную роль в оппозиции играют спецслужбы, сумевшие внедрить в ее состав своих агентов. Потенциальные кандидаты в альтернативу Лукашенко «отстреливаются» морально еще на подходе. Отстреливались и в буквальном смысле слова.

Придет время – и мы узнаем, как погиб Геннадий Карпенко. Тайное всегда становится явным. Но уже сегодня достаточно документов, чтобы судить, как погиб Захаренко, как погиб Гончар. Уже известно, как и почему оказался на нарах Михаил Чигирь. Это свидетельствует, что есть люди, которых Лукашенко боится. Да, те, кто не подвергался «прополке», ведут себя, к сожалению, мелкотравчато. Но я убежден, что в оппозиции появятся сильные, действительно энергичные лидеры. И опорой их, как это ни странно, станет та самая «вертикаль», которой сегодня правит Лукашенко. Духовно большинство чиновничества давно находится в оппозиции к нему: пока лишь боятся продемонстрировать это открыто. И те, кто сегодня особенно рьяно прогибаются перед ним, лижут ему обувь, завтра с тем же усердием будут оплевывать и преследовать его.

Однако при этом следует понимать, что в нынешних условиях о смене правящего режима нормальным, демократическим путем и речи быть не может. Он натворил уже столько, что без боя власть не отдаст, понимая, чем это для него обернется. Лукашенко сам загнал себя в угол и исчезновением людей, и выдачей векселей россиянам за поддержку на выборах 2001 года. Причем таких векселей, что если оплатить их – значит, потеряет власть. Отказаться – приобрести множество врагов, в первую очередь – среди российских олигархов. А те шутить не любят Наконец, самая страшная для него опасность – крах экономической политики. Будет поддерживать Россия – протянет пару лет; не будет – рухнет очень и очень быстро. И может случиться стихийный социальный всплеск, который снесет и его самого, и построенную им авторитарную систему. Так что мирно уйти из власти Александру Григорьевичу, скорее всего, не удастся. Как можно уйти, если возможность мирно ходить по улицам, как ходят сегодня Станислав Шушкевич и Вячеслав Кебич, ему не представится? Пусть даже преемники дадут в законодательном порядке гарантии безопасности. Ведь надо будет смотреть в глаза людям, которых довел до обнищания. Хотя такие люди сраму не внемлют, им ведом только страх. У Машерова было два охранника, Лукашенко защищается от народа многотысячной охраной и спецслужбами…

Может быть, я повторяюсь, но сегодня от социального взрыва страну удерживает только страх. Страх перед тем, что все равно ни к чему это не приведет, все равно «он», как всегда, выкрутится, – останется. Не будь этого страха, давно бы вышли из повиновения и милиция, и судебная система, и весь государственный аппарат, ориентированный сегодня только на подавление инакомыслия и протеста. Но страх не вечен. У правящего режима нет, как когда-то у Сталина и Гитлера, идейных сторонников и единомышленников, ибо нравственного оправдания происходящему нет и быть не может. Страна загнана в тупик, и ни у кого из правящей элиты нет уверенности, что потомки не станут предавать анафеме твое имя, ибо и ты был соучастником самого страшного преступления: ты молчал и потворствовал, когда у твоей страны, твоего народа, твоих детей отнимали будущее.

Но, так или иначе, мы должны готовиться к этому будущему, к тому, что будет после Лукашенко. Вся многовековая история человечества учит: тупиков в социальной жизни не бывает.

тупики бывают лишь в людских головах. Абсолютно убежден, что наступит этот период значительно раньше, чем многие думают, раньше, чем истечет определенный им самим срок своего президентства. Попытки же продлить его до пожизненного превращаются уже не в проблему Лукашенко, а в проблему России и Европы. Попытки узурпации власти на длительный период в центре Европы невозможны: будучи транзитным государством, нельзя закрыть границы так, как закрывает их Каддафи, Ким Чен Ир или Хусейн. И Великой Китайской стеной не отгородишься: не то время.

Главнейшая стратегическая и тактическая задача, стоящая сегодня перед патриотами земли белорусской, которая будет стоять перед новой властью, – вернуть людям веру в самих себя, которой лишил их лукавый лукашенковский режим. Предстоит убедить белорусов, что и они смогут жить достойно, как чехи, словаки, поляки в сопоставимых с нами государствах. Они не торгуют ни нефтью, ни газом. При этом тот же газ Польша покупает не по 40, а по 100 долларов за 1000 кубометров. Я не говорю уже о прибалтийских государствах, где уровень жизни абсолютного большинства населения при всех проблемах этих государств сегодня гораздо выше, чем абсолютного большинства россиян, чья страна продает и нефть, и газ. И уж, конечно, несравненно выше, чем у белорусов при «отце-благодетеле» Лукашенко.

Что было у Финляндии, которая получила свободу при Ленине? Что было у нее, кроме скал, леса и сурового климата? Было лишь стремление народа жить достойно в своем собственном доме. Но это было настоящее желание, ради него весь народ – и элита, и так называемые «простые» люди достигли гражданского согласия. И как сегодня живет Финляндия.

Я уже говорил, что грех нам жаловаться, Бог не обделил нас и природой, и недрами. В отличие от Финляндии мы можем зарабатывать около миллиарда долларов в год на обслуживании транзита между Востоком и Западом. Честно зарабатывать, не требуя поблажек и скидок от наших торгово-экономических партнеров. Организовав по-настоящему серьезную сферу услуг на этом транзитном пути, заняв в ней не один десяток тысяч людей, можно зарабатывать и того больше.

Это – общие предпосылки, так сказать, наше счастье, благодаря которому белорусский народ, патриотически сориентированное, дееспособное правительство, мог бы жить не хуже соседей. Еще совсем недавно у нас была прекрасная структура экономики. Мало обременительного военного производства, а то, что есть, в основном связано с электроникой и до сих пор пользуется спросом на мировом рынке. Беларусь – не Украина, отяжеленная производством авианосцев. Наконец, у нас великолепный человеческий потенциал: и золотые руки, и светлые головы. Стоит только их раскрепостить, создать условия для личной инициативы и хозяйственной сметки… и они будут делать чудеса.

Когда я работал торгпредом в Германии, приходилось тесно контактировать с чешским коллегой. Часто обсуждали потенциалы наших стран, сравнивали. И по нашим оценкам, и по оценкам немецких банкиров, Беларусь в 1993 году обладала большим потенциалом, чем Чехия. К сожалению, мы этим не воспользовались, что имели – профукали. Сегодня Чехия платит в среднем по 700 долларов работающему, Беларусь – 106. И Чехии из недр высасывать нечего, но готовые автомобили «Шкода» сегодня – пожалуй, одни из самых популярных в СНГ. Чешская автопромышленность заняла одно из первых мест на внутреннем российском рынке, обогнав многие именитые фирмы. Пойди мы в 1994–1995 годах по аналогичному пути, вызначившись с приоритетами, можно не сомневаться, что сегодня приближались бы, а то и превосходили чешский уровень жизни.

Что же делать? Прежде всего – остановиться, оглядеться и сказать самим себе: мы – белорусы, здесь наш дом и здесь нам жить. Ходить на Запад или на Восток всем народом бессмысленно. Нельзя бездумно копировать ни западный, ни восточный опыт, а брать лучшее, приспосабливать к нашим условиям. Надо наводить порядок в собственном белорусском нашем доме, исходя из особенностей наших условий, в соответствии с нашими традициями, нашим менталитетом.

Запад навязал России в 1991–1992 годах капиталистическую модель в ее начальной фазе – дикий капитализм. Все рекомендации МВФ сводились к одному: провести повальную приватизацию, затем организовать войну между крупными предприятиями и бешеную конкуренцию между мелкими. Но МВФ при этом умалчивает, что концерн «Мерседес», например, объединяет сотни тысяч людей, руководимых из одного центра. И чешская «Шкода» тоже принадлежит немецкому концерну «Фольксваген». И они не устраивают войн, а цивилизованным способом регулируют рынок, занимая в нем свои ниши. Тот путь, который навязали России, Запад прошел давно, и вместо того, чтобы копировать азы начальных этапов капиталистического развития столетней давности, можно было попытаться приспособить к российским условиям современную модель западного капитализма. Тезис двухсотлетней давности, будто бы рыночная конкуренция все образует, безнадежно устарел, если государство не регулирует рыночные отношения, их начинает регулировать криминал. Далее криминал захватывает не только экономику, но и власть. Тогда уже президенту страны трудно управлять даже правительством.

Этот тяжелый и горький урок должна была учесть Беларусь. Это неоднократно и громогласно заявлял и Лукашенко. Заявлял, но ничего не сделал и не делает. А ведь еще в 1995 году ему предлагалась прозрачная модель управления, подконтрольная народу и с участием народа приватизация. Модель, соответствующая современным западным моделям. 7 лет он топтался на месте и, наконец, вслед за Россией, скорее всего, солидарности ради, взял курс на дикий капитализм, т. е. повторение того, что было в Германии 200 лет назад.

Мы уже пошли туда. Распродаются лучшие предприятия химии, нефтехимии. Распродает лично Лукашенко – «втемную», без конкурсов команд-инвесторов. Тихо, по-воровски. И снова свою подлинную суть проявляет главный борец с коррупцией.

Почему, к примеру, не объявлен открытый конкурс на продажу акций Могилевского объединения «Химволокно»? Каковы условия швейцарской фирмы, которой сам Лукашенко продает это объединение? А ведь вполне возможно, что русские, немцы или американцы предложили бы лучшие условия? Может это «Мобитекс»? Ну разве можно избавиться от подозрения, что Лукашенко здесь соблюдает личный, а не государственный интерес?

Многие полагают – для власти важно получить какие-то деньги сейчас; но и в этом есть все основания сомневаться.

Очевидно и другое: под прикрытием лукавой риторики о святости суверенитета Лукашенко ведет дело к сдаче белорусского суверенитета в обмен на какой-нибудь пусть даже номинальный, но почетный пост в союзном государстве.

Еще в прошлом году Беларусь имела возможность не вступать в фазу «дикого капитализма». Теперь похоже, как говорил классик перестройки, процесс пошел.

Памятуя, что тупиков не бывает, я решил опубликовать то, что обдумывал, вынашивал с 1991 года, то, что настойчиво предлагал Лукашенко в 1995 году, то, что в интересах всех белорусов и не в ущерб нашим соседям. Думаю будет интересно тем, кто еще думает о Беларуси, кто готов взять ответственность за судьбу многострадальной отчизны.

У нас достаточно людей, способных создать современные модели управления экономикой. Речь идет о вхождении белорусских предприятий в крупные корпорации, крупные национальные многопрофильные концерны. Следует на конкурсной основе подобрать команды управленцев и сдать им предприятия(их акции) в управление. Немедленная и поголовная приватизация не панацея от всех бед. Пусть наши белорусские управленцы приватизируют эти предприятия за 5–7 лет.

Схема проведения реформы в крупной промышленности может быть простой и эффективной. Промышленные предприятия подлежат стопроцентному акционированию. Государство объявляет открытый конкурс на их управление. Например, Минским тракторным заводом. Конкурс проводится гласно, с обсуждением предлагаемых моделей управления и развития завода. Состязающиеся команды (будь они представителями банковских корпораций или частных фирм, или просто коллективами государственных служащих и специалистов) излагают свои проекты, указывая, как предполагается модернизировать производство, какое количество работников и в какой период подлежит сокращению, и каковы при этом гарантии для сокращаемых, наконец, что при этом будет с социальной инфраструктурой, которая имеется при каждом крупном предприятии (детские сады, поликлиники, общежития и так далее). Команда-победитель получает в управление предприятие примерно на пять лет. Прибыль от деятельности предприятия после уплаты налогов и выплаты заработной платы работникам, может быть направлена на выкуп акций этого предприятия в частную собственность.

Если предприятие нуждается в серьезных инвестиционных вливаниях, управленцы имеют право закладывать часть акций в залог от имени собственника. Гарантом здесь должно быть правительство. По мере выплаты кредитов акции возвращаются собственнику (государству, но лучше самим менеджерам, если прибыли хватает не только для того, чтобы расплатиться по кредиту, но и чтобы выкупить эти акции у государства). При этом обе стороны – и новые управляющие, и государство как владелец предприятия – берут на себя определенные обязательства. Государство не может в одностороннем порядке изменить условия прошедшего конкурса. Но за успех своей модели управленцы отвечают своей личной собственностью. И в случае банкротства предприятия, все их имущество поступает государству, а сами они в течение длительного времени не могут выступать в качестве руководителей и собственников частных предприятий – только в виде наемных работников (кстати, такая норма содержится в законодательстве многих европейских стран). Тогда риск будет оправданным, а руководитель сто раз подумает, прежде чем совершить опрометчивый шаг. И винить ему в этом случае будет уже некого, кроме самого себя.

Кроме отдельных предприятий разумно создать несколько многопрофильных концернов, объединяющих как промышленное, так и сельскохозяйственное производство, акционировать их и передать на конкурсной основе в управление с правом залога пакетов акций. Это позволит подтянуть в ряде случаев не отдельные предприятия, а отрасли и регионы.

Государство должно использовать механизм не только приватизации, но и национализации. Если новый собственник ограничивается выкачиванием денег из предприятия и не способствует его развитию, если он приобрел предприятие исключительно с целью последующего его закрытия (есть в бывших советских республиках и такие примеры), наконец, если он демонстрирует неэффективность своих управленческих подходов, государство должно иметь возможность деприватизировать предприятие, исправив тем самым допущенную ошибку. И ничего страшного в этом нет. Такие механизмы в рыночной экономике действуют. Зато управленцы будут знать, чем чревата попытка нарушить взятые обязательства.

Для осуществления такого подхода у нас достаточно высокопрофессиональных кадров. Если нынешний директорский корпус имеет шанс вполне легально стать собственником предприятий, он не будет красть у самого себя и у государства. Как не будут воровать и чиновники: большинство из них обладает достаточным управленческим опытом и с удовольствием использует шанс, чтобы заняться собственным делом, а не работать всю жизнь на «подхвате», не получив, в конце концов, ничего для себя и своих детей.

Необходимо, как воздух, добиться притока инвестиций в белорусскую экономику. Это достигается не заклинаниями на селекторных совещаниях, а изменением налоговой системы, законов. Ведь никто, например, из руководства китайской компартии не ездит в Катар или Кувейт, не стоит с протянутой рукой в очередь за кредитами и не умоляет прийти в Китай с инвестициями. Деньги приходят сами – как только их владельцы убеждаются в стабильности законодательства и в низком уровне налогообложения. Если на Украине, в России налоговый потолок достигает 13 процентов, сделаем в Беларуси 11 – и Минск уподобится вскоре Женеве или Гонконгу. Конечно, придется серьезно пересмотреть основные направления бюджетных расходов. Придется серьезно урезать аппарат управления (уверен, что управленцы найдут себя в новых условиях хозяйствования), и конечно же, пересмотреть отношение к малому бизнесу, всемерно поддерживать инициативу тех, кто создает пусть небольшое количество, но все-таки создает рабочие места. Если человек сумел трудоустроить всего лишь собственную семью – и того достаточно, чтобы он требовал к себе уважения от государства.

Нам придется пересмотреть концепцию национальной обороны. Не по карману содержать такое войско, которое содержим сегодня, и обеспечить при этом офицерам и солдатам достойный уровень жизни. Да и не нужна нам такая многочисленная армия, никто реально нам не угрожает. У Беларуси есть гарантии безопасности от всех великих держав, обладающих ядерным оружием, в том числе России и США.

Требует пересмотра структура МВД, придется серьезно пересматривать уголовное законодательство. В тюрьмах сегодня сидит в три раза больше людей, чем должно в них находиться, причем государство кормит их баландой, унижает, травит, отбирает здоровье, калечит нравственно, в то время как, находясь на свободе, эти люди могли бы трудом искупить свои прегрешения и приносить пользу обществу. За мелочь человек должен отработать, а не сидеть в тюрьме в ожидании миски баланды.

Увеличения финансирования требует образование и медицина. Труд врачей и педагогов должен оплачиваться значительно выше, чем сегодня. Изменения требует система поддержки науки. Прикладная наука, способная интегрироваться в производство, должна перейти в ведение соответствующих предприятий в качестве ведомственных исследовательских институтов и конструкторских бюро. Фундаментальная наука, работающая на будущее, должна осесть в высших учебных заведениях, где молодежь должна не только усваивать старые, но и создавать новые технологии. Гуманитарные и обществоведческие исследовательские центры должны финансироваться государством, и предлагать обществу новые социально значимые идеи, обобщая прошлый жизненный и культурный опыт и донося его до новых поколений белорусов.

Культуру государство должно не только само дотировать, но и стимулировать меценатство, спонсорство, отменив налоги на это благотворное, патриотическое и высокогражданское дело. Глубоко убежден, что возродить культуру может только национальная буржуазия, те капиталисты, которые ощущают себя гражданами, патриотами Беларуси и гордятся этим.

Нужно растить собственную буржуазию. Все равно, сохраняя гигантский государственный сектор в условиях, когда все наши соседи перешли к частной собственности, мы проиграем соревнование: государственное управление никогда не будет столь же эффективным, как частное.

Уже сегодня очевидно, что выигрывают страны, где наряду с дымящимися заводами есть эффективно работающие консалтинговые фирмы, строятся гостиницы и рестораны, деловые центры. Это весьма выгодный бизнес для транзитных государств. Поэтому развитие сферы услуг – одно из магистральных направлений Беларуси.

Развитие экономики невозможно без решения принципиального вопроса: права на землю. Еще семь – десять лет назад белорусское сельское хозяйство имело определенную залоговую стоимость для привлечения кредитов без приватизации земли. Сегодня эта отрасль так разорена, что получить здесь нормальные банковские кредиты путем залога невозможно. Не осталось ничего, кроме земли. Поэтому придется пойти на осуществление старого лозунга «Земля – крестьянам!» Как ей распорядиться?

Это не должно, конечно, вылиться в бездумную раздачу земли. Если единственным объектом собственности, под который крестьянин может получить кредит, является земля, он должен получить под нее кредит в специализированном ипотечном банке. Государство должно определить стоимость земли, ниже которой нельзя ее ни заложить, ни продать, – земля слишком большая ценность, чтобы позволить ее пропить за копейки. Либо самостоятельно заложив землю, либо скооперировавшись с другими крестьянами и доверив право заклада земли тем управленцам, кто доказал свою управленческую состоятельность, крестьяне должны получить деньги на развитие. Полученные кредиты должны выдаваться на срок, достаточный для их возврата. А если они неэффективно расходовались и хозяйство обанкротилось, земля переходит к банку и подлежит продаже. Таким образом создастся и свободный рынок земли. Кстати, частная собственность на землю – тоже не абсолютная не панацея. Самый эффективный аграрный сектор – в Голландии, где почти вся земля в собственности у государства. Но у нас иного выхода уже нет, кроме земли закладывать нечего.

Я против того, чтобы землю получали все, кто захочет, кто живет в деревне. Учитель в селе и в городе получает одинаковую зарплату – за что же его еще и землей наделять? Хочет – пусть меняет профессию и возвращается к крестьянскому труду. Только те, кто работает на земле должны ее получить в руки. Это моя принципиальная позиция. У Старовойтова в хозяйстве было золотое правило, которому, на мой взгляд должны следовать все: если колхозник отказывается от своего имущественного пая, то продавать его он может либо соседу, увеличивая тем самым его участок, либо всему акционерному обществу. Хочешь пропить землю – пропивай, но соседу! Стороннего Старовойтов к себе не пускал. И он был прав. На свободную продажу земли следует ввести мораторий, как минимум, на десять лет. Надо поучить, подготовить крестьян к торговле землей.

Село требует возрождения и поддержки государства. Дело даже не в какой-то выдуманной «продовольственной безопасности», о которой толкует Лукашенко. Половина мира держится на привозных продуктах, были бы деньги! Но если мы не поддержим аграрный сектор, крестьяне —треть населения Беларуси просто одичают без работы.

Опыт Европейского Союза показывает, насколько рентабельным, каким источником пополнения бюджета может быть развитое сельское хозяйство. Это иногда выгоднее, чем, допустим, пробурить в земле нефтяную скважину. Добавил крестьянину сотню рублей за тонну – и получил рост налогов на его собственной зарплате, зарплате работников элеватора и мелькомбината, пекарен, работников торговли. Куда еще идет зерно? На корм скоту. На каждом килограмме привеса получаем рост зарплаты работников ферм, мясокомбинатов, холодильников. При нормальных условиях вместо ста рублей можно получить двести, создавая одновременно нормальный внутренний рынок. Тем более, что из полученных ста рублей крестьянин лишь пять израсходует на себя, остальные уйдут на ремонт техники, закупку удобрений, оплату отопления и электричества и так далее. Аграрный сектор – это еще и крупнейший потребитель продукции машиностроительного комплекса. Вся система экономики взаимосвязана, она работает, при достатке топлива, а топливом для экономики являются деньги.

Любая попытка обмануть крестьян оборачивается в конечном счете против горожан.

Приведу конкретный пример. До того, как на меня надели наручники, мы покупали зерно в России по 120 долларов Ч рожь, ячмень) за тонну. Приблизительно столько же платили и собственному крестьянину. На день расчета индексировали сумму с учетом инфляции. И все равно – хлеб у нас был дешевле, чем в России.

Посадили министра-«вредителя» Василия Леонова. Приказал глава правительства Сергей Линг моему преемнику сбросить закупочные цены в три раза. Мне он тоже приказывал, чуть ли не каждый год, но я всегда говорил одно и то же: «Сергей Степанович, положите на стол письменное решение правительства, отменяющее мой приказ по министерству!» А Иван Шаколо оказался слабоват, поддался, выполнил приказ, в три раза снизил цены. Крестьяне лишились возможности покупать необходимые для сельского хозяйства товары. Им начали давать дотации. Дотации девальвировали рубль. Теперь у нас дикая ситуация: зерно у нас в два раза дешевле российского, а хлеб – в два раза дороже. Все люди взрослые, все ответ на эту загадку знаем: падение цен привело за собой падение производства зерна, соответственно выиграли те, кто зерно закупает. И все это – с благословения Александра Лукашенко. Крестьян эксплуатируют везде, но нельзя же их обдирать как липку! Льготы населению должны быть отменены (большую часть этого, впрочем, уже сделал Лукашенко). Тем же, кто не в состоянии заработать сам – пенсионерам, инвалидам, в особенности матерям, находящимся в декрете и в отпуске по уходу за детьми, пенсии и пособия необходимо выплачивать в срок и их нужно повысить. Не только проиндексировать, а именно повысить – в измерении их покупательской способности. Требует серьезного пересмотра сама система пенсионного обеспечения. Давно идут разговоры, но дальше их дело не движется. Похоже, и не умеют, и не хотят что-то менять. Как во всем мире, как сейчас в России, надо создать специализированные пенсионные фонды, работающие под строжайшим государственным контролем (чтобы не обанкротились и не проворовались). Люди должны зарабатывать нормальную, человеческую пенсию, точно знать, сколько отчисляют на свои пенсионные счета и какая у них будет пенсия, и начинать эти отчисления за 20 лет до выхода на пенсию, об остальном – заботится государство.

Экономической реформе должна сопутствовать реформа политическая. Мы никуда не уйдем от изменения Конституции. На мой взгляд, следует придти к тому положению, когда президент является не единоличным главой государства, а главой исполнительной власти. Он должен и возглавлять правительство, неся персональную ответственность за состояние экономики, не прячась за чьи-то спины и не устраивая постыдных спектаклей вроде публичной «порки» министров. Правительство, как и во всем мире (в том числе и в России) должно быть подотчетно парламенту. Ключевые фигуры, отвечающие за экономическое развитие страны, ее безопасность должны обязательно проходить процедуру согласования с парламентом. Это необходимо: именно парламент, представляющий все слои общества и основные политические силы страны, должен содействовать установлению периода гражданского согласия, без которого полноценные экономические реформы провести просто невозможно.

Следует уйти от бестолкового дублирования функций силовых ведомств: в частности, определить функции и обязанности аппарата Совета Безопасности. Ведь есть Комитет Государственной Безопасности, какой же смысл в существовании монстра, когда-то придуманного Лукашенко под Шеймана? Должен быть небольшой аналитический аппарат при верховном главнокомандующем, а для всего остального существуют министры, которым доверяет и президент, и парламент.

Необходимо принципиально пересмотреть роль средств массовой информации в государстве. Они должны стать действительно «четвертой властью». При этом у правительств может быть лишь правительственный вестник – для публикации нормативных актов и постановлений. Все остальное, включая телевидение и радио, должно быть вначале деприватизировано из рук лидера нынешнего режима (возвращено под общественный контроль), а затем акционировано и разгосударствлено. Средства массовой информации должны существовать за счет читателей и рекламодателей.

Особо должен быть рассмотрен вопрос об избирательной системе. Сегодня наши партии, хотим мы того или нет, – диванные. За пределы минской кольцевой дороги они мало выходят, и половину мест в парламенте им на первых порах отдавать рано. Но вот на выборах в местные представительные органы в качестве эксперимента смешанную систему выборов попробовать можно. После того, как избиратель поймет разницу между реальными программами и дееспособностью партий в районах и областях, можно рассмотреть вопрос о введении смешанной системы выборов в парламент страны.

Но самое главное в политической реформе – это приход к власти действительно честных людей. Проблема, конечно, сложная, но при желании и популиста, и авантюриста вычислить можно. Глубоко убежден: если бы в Шкловском районе собрались перед выборами 1994 года авторитетные, уважаемые люди, доказавшие свою организаторскую и экономическую состоятельность, хозяева своей судьбы, знающие претендента, они бы никогда не допустили выдвижения в президенты директора далеко не передового хозяйства. Не случайно против Александра Лукашенко выступили и Василий Старовойтов, и Александр Дубко. Поэтому нужно отработать систему выдвижения достойных людей, поставить, как говорится, «защиту от дурака», преграду на пути нерационального выбора, голосования «назло».

Всенародно выбирать, на мой взгляд, следует только президента.

Можно спросить: а чем это отличается от Лукашенковской модели? Только одним: выборы должны быть действительно свободными. Как действительно независимый и руководствующийся только законом суд, к которому могут апеллировать кандидаты на все посты. И законы приниматься законодательным органом, не подменяться президентскими декретами, не зависеть от росчерка президентского пера. В основу всех выборов должно быть положено реальное соперничество программ и деловых качеств претендентов.

Все кандидаты на высшие должностные посты в государстве должны пройти медицинское обследование – не столько на здоровые ноги, а на здоровые головы. Не лишней была бы сдача экзамена на обладание необходимым уровнем грамотности.

Я часто задумываюсь над опытом Соединенных Штатов Америки, там президента избирают не всенародно, а коллегией выборщиков, за которых голосуют все налогоплательщики. Конечно, несколько забавно, на первый взгляд. выглядела ситуация, когда неделю напролет подсчитывали голоса в штате Флорида. Но на самом деле, это и была демократия в действии. Ведь когда отцы-основатели США придумывали эту процедуру и закладывали ее в Конституцию, они руководствовались желанием избрать достойнейшего. Да и в наших традициях подобная система: в Великом Княжестве Литовском избирали должностных лиц не всенародно, а на соймах и соймиках. Правда, эти соймики иногда превращались в полный маразм, но любое, даже очень разумное дело иные исполнители могут довести до маразма.

Меня упрекнут в том, что я выступаю против всеобщего избирательного права. Я двумя руками за такое право, но понимаю: до демократии действительно следует дорасти. Голодный и обозленный человек, не испытывающий, кроме ненависти, никаких иных чувств, будет вечно избирать не созидателей, а разрушителей, не советчиков, а мстителей: вот он им всем покажет! Вот он отгонит их от кормушки. А в результате к кормушке подбирается лукавый популист, любящий только себя во власти. И вновь растет волна и зависти, и ненависти.

В народе говорят: что быстро делается, то слепым родится. То же и с поспешной демократией. У нас на этот счет «прекрасно» от времен Горбачева, когда стали избирать всех и вся, в частности, директоров предприятий, талантливых и строгих хозяйственников заваливали, на ура проходили часто болтуны и демагоги, рубаха-парни. Поэтому не следует спешить с выборностью всей вертикали. Выборы – это еще не демократия. Ответственность выбора в сочетании с выборностью – есть демократия. В будущем, конечно, надо переходить к выборности всей вертикали исполнительной власти, но лишь тогда, когда экономические реформы дадут реальные плоды, когда народ станет жить лучше, соображать, что к чему. И руководствоваться тогда при выборе избиратель будет не завистью или ненавистью, а реальным человеческим расчетом, выбор будет не эмоциональным (чего сгоряча не натворишь), а рациональным. До тех пор «вертикаль» должна сохраняться, с той поправкой, что советы должны иметь реальную возможность отправить не справляющегося со своими обязанностями руководителя в отставку.

Главное, что должно развязать руки местному самоуправлению и обеспечить реальные критерии для определения качества работы руководителя, – это принципиальное изменение формирования республиканского и местного бюджетов. От времен Царский империи и Советского Союза до сегодняшнего дня бюджет формируется по следующему принципу: все собирается и концентрируется в Министерстве финансов, затем распределяется – кому на какие нужды, кому больше, кому меньше. И каждый год идет бешеный торг, лоббирование, как бы это побольше кусок от общего пирога ухватить. Всякое перевыполнение бюджета опять перераспределяется постановлениями правительства, превращающегося в сороку-воровку из детской песенки: «Этому дала, этому дала…» Никакого реального стимула к росту сбора налогов, к расширению налогооблагаемой базы у региональных руководителей нет. Наоборот, лучше сработаешь – через год аукнется: обделят…

Ведь Минфин знает, как и насколько каждый регион может обеспечить себя. Например, какой-то конкретный район может собрать 75 процентов от необходимого для содержания бюджетной сферы. Правительство берет на себя обязательство обеспечивать в течение пяти лет дотации этому району, исходя из этого показателя. Но каждый год объем дотаций будет уменьшаться на пять процентов. А все, что зарабатывается на месте за счет роста налоговых поступлений, за счет эффективности управленческой политики, остается в районе. Это крайне важный момент. Только тогда сможем реально судить, хороший или плохой руководитель управляет районом. На чрезвычайные ситуации, скажем, на град или смерч, правительство аккумулирует средства в резервном фонде, из которого и покрываются непредвиденные расходы, связанные с чрезвычайными ситуациями.

Не заработал район денег, не обеспечил прогресс в экономике – пусть сокращает свои бюджетные программы. Но тогда районный совет вправе объявить руководителю местной исполнительной власти недоверие: как господин-товарищ глава районной администрации, проводил такую политику, что у тебя сократилось число предприятий, уменьшилось количество рабочих мест, а, следовательно, сократилась и налогооблагаемая база?

Естественно, что при такой постановке должен быть изменен порядок открытия малых предприятий. Из разрешительного превратиться в заявительный. Должно резко сократиться число лицензируемых видов деятельности: ведь каждая палатка, торгующая на законных основаниях, кормит людей и приносит налоги. Чиновникам следует категорически запретить ставить преграды тем, кто намерился открыть собственное дело. Сокращению подлежит число фискальных служб, занятых всего лишь подсчетом в чужих карманах. Но это не должно коснуться налоговых органов. Когда будут созданы нормальные условия для предпринимательства, государство вправе требовать от предпринимателей и адекватного к себе отношения: честной и четкой уплаты налогов. Иначе – применение жестких санкций.

При такой системе работа каждого чиновника будет видна, будет о чем отчитаться перед районным советом: сколько собираем налогов, сколько получаем дотаций, и сколько зарабатываем сами дополнительно к утвержденному бюджету благодаря совместной плодотворной работе местных органов исполнительной и законодательной власти. И эти заработанные деньги можно будет пустить на решение дополнительно возникших перед районом проблем: строительство и ремонт дорог, школ, строительство жилья для особо нуждающихся. Но опять-таки: гласно и публично.

В свою очередь, регионы-доноры должны знать, что доля заработанных ими средств, изымаемых центральной властью для дотационных регионов, каждый год будет сокращаться. Тогда и у них появляется интерес, стимул к развитию. Таким образом, каждый город или район не только будет жить по средствам, но и постоянно изыскивать пути для улучшения экономической ситуации. Жизнь к этому будет подталкивать. Иначе – повторим российскую ситуацию, где лидеры некоторых регионов сознательно тормозят рост экономических показателей, чтобы вырвать больше дотаций из федерального бюджета.

Действующий механизм формирования и регулирования бюджетов, порождает коррупцию в государственном аппарате, способствует неуклонному росту численности этого аппарата, бюрократизации государства. Появляются так называемые «нужные люди», кто может либо способствовать, либо помешать получению дотаций. Это и покрупнее, и совсем мелкие министерские клерки, каждый из которых стремится извлечь личную выгоду, решить одновременно и собственный вопрос. Все подобные лазейки могут быть ликвидированы законодательно, если парламент будет определять, куда и в каком объеме правительство вправе задействовать свой резервный фонд, предельно гласно и открыто.

Самая серьезная проблема Беларуси, однако, – судебная власть. Сегодня судебные заседатели большей частью бабушки-старушки и дедушки-ветераны, мало что понимающие в уголовном кодексе и, в большинстве случаев, просто утверждающие своим присутствием решение судьи. Заседатели должны избираться из экономически активной части общества, из числа работающих граждан, являющихся владельцами собственности (хотя бы квартир или домов) и регулярно уплачивающих налоги. Именно они могут и должны представлять общественные интересы в суде. Я не хочу обидеть стариков, честно заслуживших свою пенсию, но, обеспечивая им старость, нужно понимать, что определять завтрашний день общества должны те, кому жить в этом «завтра». Заседателей должны выдвигать трудовые коллективы, местные советы и так далее. Нужно подумать и о институте присяжных заседателей, который сейчас активно развивает Россия. Это – уважаемые, умудренные жизненным опытом граждане, и они определяют степень виновности подсудимого, выносят свой вердикт, а судья лишь выносит в рамках этого определения конкретный приговор. Будут, конечно, и ошибки, но степень коррумпированности белорусских судов при этом значительно сократится.

Но главный регулятор всех элементов демократии – развитое гражданское общество. И прежде всего – пресса. Не верю, что в процессе приватизации возможно купить совесть каждого журналиста. Это очень трудно, даже невозможно. Конечно, можно «приватизировать» редактора, но тогда, как показывает практика, издание просто не станут читать, и оно захиреет, тихо скончается от финансовой асфиксии. Вся пресса должна находиться в равном положении, тогда она будет и свободна, и самодостаточна. В любом случае, опыт цивилизованных стран показывает, что медиа-бизнес – такой же бизнес, как и любой другой, и если созданы цивилизованные условия для экономики в целом, прессе станет все труднее продаваться нравственно без ущерба для тиража, а значит, и заработка.

Нужно, наконец, определиться с внешней политикой. Не следует ни нас Россией пугать, ни России нас бояться. Ни один руководитель Беларуси, находясь в здравом уме и трезвом рассудке, не будет проводить в своей стране антироссийскую политику. Это невозможно ни по экономическим, ни по этическим соображениям. Правда, если российское руководство будет поступать соответственно. Наша политика должна быть честной. Когда Лукашенко начинает упрекать Россию, что Беларусь предоставила ей льгот на триста миллионов, а Россия Беларуси – лишь на двести пятьдесят, просто хочется выключить этого сторонника «братской любви». Зачем торговаться себе в убыток? У всего есть цена. И газ, и нефть надо покупать по принятой цене, как и Литва, и Латвия. Нечего стоять перед Россией на коленях и цыганить для себя скидки. Но и за транзит брать столько, сколько это стоит, не по высосанной из пальца цене. Россия уже давно поняла всю пользу прагматического расчета и считает все и везде. И это правильно. Есть торговля, но не должно быть торгашества. О ком же еще думать российскому правительству, как не о своем собственном народе? И кто подумает о белорусах, если не белорусское правительство?

Именно с мыслью о белорусах, о их выгоде наше правительство должно провести честные открытые торги и продать с аукциона нефтехимические предприятия именно россиянам. И вовсе не потому, что российские деньги чем-то лучше американских или, скажем, кувейтских. Просто деньги могут прийти из Кувейта, а вот нефть в Новополоцк – только из России. И только россияне будут заинтересованы в бесперебойной работе Новополоцкого нефтехимического завода. А будет работать завод – будет у людей зарплата, будут у государства налоги.

Считаю принципиально важным осуществить переход во взаимоотношениях с Россией на цивилизованные международные нормы. Это не означает, что мы немедленно сорвемся с цепи и убежим на Запад. Не верю, кто говорит, будто Беларусь чуть ли не завтра будет в Европейском Союзе. В Европе – да, в Европейском Союзе – ох, не скоро! Это может быть нашей долгосрочной целью, и здесь нам очень выгодно объединиться с россиянами. Россия раньше начала свое движение в Европу, Владимир Путин значительно ускорил это движение. И хотим мы того или не хотим, ни Россия, ни Европа не потерпят, чтобы Беларусь изобретала какой-то собственный «путь» неизвестно куда, стояла преградой между ними. Именно поэтому: синхронизируй ход экономических реформ с российскими – и мы намного быстрее окажемся интегрированным в Европу.

Президент России Владимир Путин правильно поставил вопрос о необходимости определиться: что же мы строим. «Союзное государство» – не более чем словесная эквилибристика. Союз двух государств – это одно, федеративное государство – это другое. В первом случае оба государства сохраняют суверенитет, но и каждый за свою экономику отвечают порознь. Во втором случае иного пути, кроме как войти в состав Российской Федерации нет. Нет потому, что Россия в 1991 году избавилась от трехуровневой системы управления (Союзное правительство, республиканское правительство, автономии в составе России), и теперь не пойдет, чтобы вновь все запутывать. Национальные вопросы в России еще не решены, и без Беларуси у россиян в этом деле еще масса проблем. Я лично сторонник взаимовыгодного и честного союза двух государств с сохранением суверенитета обоих. Мы – два народа. Право выбора нашего политического пути остается за нами. Экономическая интеграция выгодна обоим народам.

Я – не националист, не национал-радикал. Но я уже не хочу переписывать паспорт. Мой отец когда-то приехал в Беларусь из России. Я здесь родился, при переписи определился белорусом. За что меня лишать этого права? Только за то, что в 1994 году белорусские избиратели неудачно проголосовали? Мои внуки уже не спрашивают, как когда-то спрашивали дочери: «Зачем учить белорусский язык?» Они учат его, понимая, что это язык их народа, их страны. Они чувствуют себя гражданами Беларуси. Они хотят, чтобы наша страна продолжала существовать.

Такой путь выгоден не только для Беларуси, но и для России. Предположим невероятное: завтра вопрос о включении Беларуси в состав Российской Федерации выносится на референдум, и в результате неимоверных ухищрений Центризбирком констатирует положительный ответ. А что делать всем, кто проголосовал против? Брать винтовку и идти в партизаны? Это ведь не ошибиться с выбором президента на пять лет. Это ведь путь навсегда выбираешь! И упаси, Господь, дойти, как в Чечне, до вооруженного сопротивления! Невероятно, но… С 1941 года времени немного прошло, народ в руках винтовки держать не разучился – генетическая память крепкая… Сопротивление на наших землях всегда было мощным и в давние, и в не столь давние времена.

Но решение об объединении, давайте откровенно говорить, будет принято в крайне напряженной ситуации – и для России, и для Беларуси. Мировое сообщество вряд ли молчаливо согласится с ликвидацией суверенного государства, стоявшего у истоков Организации Объединенных Наций. Но нам следует признать, что мы, белорусы, оказались сегодня в положении младшего брата, слабого, отягощенного после-язвенными болезнями, с ослабленным до критического уровня иммунитетом. При том оказались в этом положении по собственной вине. Нам предстоит еще долгая реабилитация…

Очень сложный вопрос – вопрос будущего конкретных людей, сегодня работающих во власти. Забыть следует обо всех благоглупостях, которых успели нагородить в своих интервью многие оппозиционеры, сказать четко и внятно: не будет никакой войны с номенклатурой, не будет никакой люстрации! Номенклатура – это правящая элита, и стать председателем облисполкома может далеко не каждый. Помните лозунг из КВН: «Партия, дай порулить!» Вот пришли, многие «порулили» – и что хорошего из этого вышло? Как правильно сказал какой-то мудрец: на пути в царствие небесное нельзя перепрыгнуть ни через одну ступеньку. Управлять, особенно крупными коллективами, это большое искусство и тяжелый труд. Те, кто не совершал уголовных преступлений и не проявил свою некомпетентность, должны остаться на своих местах и продолжать честно работать в структурах власти. Тем более – директора предприятий.

Здесь следует помнить об опыте послевоенной Германии. Когда говорят о «германском чуде», обычно вспоминают великого экономиста Людвига Эрхардта, но забывают, что главную роль сыграл политик Конрад Аденауэр. Заслугой Аденауэра является то, что он не позволил разогнать генералов немецкой промышленности. Судили лишь политических и уголовных преступников, но не специалистов. Нашей оппозиции следовало бы помнить о горьком уроке Белорусского Народного Фронта, который – единственный из всех бывших союзных республик – не у власти именно из-за пещерного антикоммунизма, свойственного многим из его вождей.

Есть закон управления: если разом сменить двадцать процентов кадрового состава в «пирамиде управления», вся пирамида становится неуправляемой. Именно это демонстрирует и Лукашенко: регулярно «перетряхивая» государственный аппарат, он достиг не стабильности, а кладбищенского «покоя», при котором люди либо боятся проявить инициативу, либо не знают, что делать, и предпочитают бездействовать.

Или еще один пример: когда великий китайский политик Дэн Сяопин решил проводить реформы, он пригласил американца Роберта Макнамара и сказал ему: «Роберт, ты делаешь все, что считаешь нужным, но не трогаешь партийную монополию! Мы не обсуждаем руководящую роль КПК». То есть, Дэн сохранил аппарат управления, который едва-едва успел выстоять и окрепнуть после «культурной революции», когда полуграмотные хунвэйбины отстреливали специалистов и управленцев. И кто скажет сегодня, что Дэн был не прав? Да, они расстреляли студентов, совершили очевидное для всех преступление. Но отставка в тот момент правительства реформаторов во главе с Дэном, как того требовали студенты, было бы началом краха реформаторского курса. Сегодня Китай семимильными шагами идет вперед. А рынок отрегулирует и демократические процессы. Правда, в большой стране этого добиться труднее, чем в малой. Значит, у Беларуси хорошие шансы вернуться к демократии через рынок. Проведя делукашевизацию…

Хочется только предостеречь горячие головы одним махом разрушить до основания. А что потом, если не сохраним квалифицированных управленцев? Лукашенко методично разгонял и разгоняет управленцев, привел к заметной деградации кадрового состава. Но разогнать еще и этих, кого с таким трудом обучили работать, – не слишком ли большая плата за очень красивую внешне идею «делукашизации» государственного аппарата? Можно и нужно привлечь в государственный аппарат людей, которые искренне боролись за демократию, но построить на них аппарат управления целиком – нельзя. Это будет еще худший хаос, нежели тот, в котором сегодня находится наша страна. Понятно, что людям, запятнавшим себя преступлением в услужении режиму, места не будет.

Нам не нужны потрясения. Реформы можно осуществлять уверенной, жесткой рукой, но лишь в условиях гражданского согласия. На два-три года после начала реформ основные политические силы страны, включая исполнительную и законодательную ветви власти, должны взять на себя ответственность за поддержание гражданского мира. На этот период должен быть объявлен мораторий на крупномасштабные забастовки, на разного рода уличные акции, направленные на дестабилизацию обстановки. Гражданское общество должно осознать, что гораздо лучше добровольно пойти на временное самоограничение в некоторых правах, нежели еще раз вернуться к затхлой диктатуре, причем уже надолго. Лишь согласие основных политических и культурных элит по вопросу о необходимости проведения реформ может дать нашему народу шанс доказать свою историческую состоятельность и полностью реализовать свое право на суверенитет.

Мы еще не осознаем, что именно сегодня нам выпало решать воистину действительно исторический вопрос, а именно: будет или не будет существовать государство по имени «Республика Беларусь». Будут или не будут наши дети и внуки зваться белорусами. Эта величайшая ответственность лежит на нынешнем поколении граждан Беларуси. Всякое было в нашей истории – и ополячивание, и русификация. Сейчас речь идет вообще о судьбе нации. Исторический опыт показывает, что нации рождаются и умирают. Кто возьмет на себя ответственность за фактическое (культурное, государственное, историческое) уничтожение целого этноса?

Кто-то думает, что, войдя в состав России, мы будем жить лучше. Не хочу ничего сказать на этот счет, кроме одного: почему я должен предавать память моих родителей, родивших меня белорусом? Да, мы – близкие народы, никто не мешает нам жить в дружбе и добрососедстве. Но даже братья и сестры предпочитают жить в разных домах, после того, как окрепнут и обзаведутся семьями. У России хватает пространства, на освоение которого ей нужны столетия. Да, мы братские народы. Нам нужен не интернат или коммуналка. Нам нужно то, к чему уже пришел Европейский Союз – выработать общие экономические и политические стандарты и открыть границы для свободной миграции людей и капиталов. Но никто ведь в Европейском Союзе не говорит, что маленькая страна Португалия должна исчезнуть только потому, что она – маленькая.

Мы можем состояться. Мы можем выжить. Но наш народ нужно учить! Крестьянина нужно учить новейшим сельскохозяйственным технологиям, инженера и рабочего – технологиям промышленным. Предприниматель должен учиться экономике, государственный служащий – искусству управления государством. Хозяйка должна учиться домоводству в новых условиях, студент – не долбить зады, а осваивать новейшие, самые перспективные направления науки. Лукашенко отбросил нас лет на четырнадцать: каждый год его правления, год этой вялотекущей войны с собственной страной, собственным народом, может засчитываться за два года. И наверстать упущенное можно лишь при условии, что все мы будем не воевать друг с другом, а учиться жить в дружбе, без лукавства и зависти. Беларусь должна учиться быть Беларусью, суверенным, рыночным, демократическим государством. Это тяжелая школа, но ее нужно пройти.

Я учусь тоже. Учусь вместе с нашим народом, вместе с собственными детьми и внуками. Эта книга – моя работа над ошибками: помните, учителя заставляли нас в школе исправлять собственные ошибки и делать упражнения на ту же тему, которую мы не усвоили. Мы все должны честно признать, в чем были не правы, и попытаться исправить совершенное нами, нашим поколением.

Всю жизнь мне кто-нибудь ставил оценки. Меня оценивали в школе и в институте, дома и на работе. Когда за меня голосовали на партийных конференциях и на выборах депутатов всех уровней – это тоже была оценка: доверяют или не доверяют. Когда обо мне писали газеты, журналисты оценивали меня как профессионала и как человека. И когда подручные Шеймана надели мне в кабинете наручники, они тоже поставили мне оценку – продемонстрировали страх и передо мной, и такими, как я.

Есть главная оценка. Это та, которую человек ставит сам себе. Сам изучил собственную жизнь, обнаружил собственные ошибки, честно исправил их и поставил себе оценку.

Но смысл в работе над ошибками еще и в ее публичности. Последнюю оценку человеку ставят его современники и потомки. Те, для кого я писал эту книгу. Я верю в справедливость их оценки и готов к дальнейшей работе.









 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх