Кортес и Испания

Неоднократно уже пришлось указывать, что дон Хуан Родригес де Фонсека — епископ Бургоса и архиепископ де Росано — был другом Диего Веласкеса и недругом Кортеса и всех нас. И вот, в год 1521 от Рождества Нашего Сеньора Иисуса Христа, был в Риме избран Верховным Понтификом, нашим Святейшим Падре — Папой, Адриан1 из Лёвена, живший в то время в Витории, в Испании. Все бросились приветствовать нового первосвященника, отправились туда и поверенные Кортеса Диего де Ордас, лиценциат Франсиско Нуньес — двоюродный брат Кортеса, и Мартин Кортес — отец Кортеса. Им удалось заинтересовать одного германского вельможу — придворного Его Величества, которого звали де Ласао, и при его посредстве Его Святейшество узнал, сколь великие услуги Его Величеству и нашей святой вере оказал Кортес. Дальше — больше: выяснились столкновения Фонсеки с Кортесом, все его несправедливости и подвохи, и так как многие другие рыцари и гран-сеньоры, среди них был герцог де Бехар, были недовольны Фонсекой, то и Святой Папа Адриан готов был рассмотреть все дело, наши поверенные подали Его Святейшеству надлежащие прошения со всеми подписями и материалами.

Святой Папа решил: не только изъять из ведения Фонсеки решение спора между Веласкесом и Кортесом, но и самого Фонсеку освободить от должности в Королевском Совете по делам Индий, Кортеса же назначить губернатором Новой Испании с условием, что он возместит Диего Веласкесу все его расходы по снаряжению экспедиции Кортеса; Его Святейшество еще отправил в Новую Испанию буллы2 со множеством индульгенций для госпиталей и христианских храмов и написал похвальное письмо Кортесу и всем нам — конкистадорам, его товарищам. Такая милостивая резолюция была утверждена императором, когда он вернулся в Испанию из Фландрии; даже более, — Диего Веласкес был отставлен от должности губернатора острова Кубы, так как он без разрешения Его Величества и против воли Королевской Аудьенсии — монахов иеронимитов, которая была на острове Санто Доминго, снарядил войско Панфило де Нарваэса против испанской же армии, а также за то, что был захвачен и содержался в тюрьме аудитор этой Королевской Аудьенсии — Лукас Васкес де Айльон, который отправился с этим войском.

Епископ Бургоса Фонсека сильно огорчился таким оборотом дел, ушел в частную жизнь, даже захворал. Но тут в Испанию прибыли Панфило де Нарваэс, Кристобаль де Тапия, пилот Карденас, которого я раньше упоминал в главе, где говорилось о первом дележе золота и как он был обижен3, а также пилот Гонсало де Умбрия, которому по приказу Кортеса отрубили ногу, поскольку он пытался увести корабль вместе с Хуаном Серменьо и Педро де Эскудеро, которых по приказу Кортеса повесили; прибывшие выдвинули тяжкие обвинения против Кортеса. Разумеется, Фонсека был вне себя от радости и так ловко подстроил дело, что императору прожужжали все уши старыми и новыми кляузами; Его Величество разгневался и передал все на рассмотрение новой полномочной Комиссии.

Пять дней длились прения сторон. Наши поверенные так умело защищали Кортеса, что совершенно посрамили обвинителей, и Комиссия пришла к следующему решению. Все обстоятельства дела явно указывают, что Кортес и мы, люди первого призыва, являемся единственными истинными конкистадорами Новой Испании и добрыми слугами государя. Достойно удивления наше счастье, достойна всяческой похвалы наша храбрость, Диего Веласкесу в его домоганиях — отказать, а денежные претензии рассмотреть в обычном судебном порядке. Кортеса же утвердить губернатором Новой Испании, дав ему полномочия распределять поместья по справедливости. Насчет обвинения Кортеса в смерти Гарая и непризнания патента Кристобаля де Тапии — произвести доследование на месте; двух пилотов — Умбрию и Карденаса, вознаградить. Всех истинных конкистадоров наделить, по их же собственному выбору, энкомьендами с индейцами и всегда давать служебное преимущество. Это решение было одобрено и подписано императором в Вальядолиде 16 мая4 1523 года и скреплено подписью секретаря Его Величества — дона Франсиско де лос Кобоса, который позднее стал старшим командором Ордена де Леона; также Его Величество написал Кортесу и всем нам, его соратникам, благодаря за многие добрые и значительные труды, совершенные нами, и в это же время брат Его Величества король Венгрии дон Фернандо5, со своей стороны, также написал Кортесу письмо в ответ на его послание с приложением из многих золотых ювелирных украшений, в котором благодарил Кортеса за великое служение прежде всего Богу и нашему общему сеньору императору.

Наши поверенные немедленно отправили сей документ с решением, а также письма Кортесу и нам, со всем остальным важным материалом в Мешико, причем отрядили для этого Родриго де Паса, двоюродного брата Кортеса — лиценциата Франсиско Нуньеса, и с ними идальго из Эстремадуры, также родственника Кортеса, Франсиско де Лас Касаса. Путь свой они свершили благополучно и прибыли на остров Куба. В Сантьяго де Куба, где находился губернатор Диего Веласкес, они остановились, и решение императора было обнародовано с большой помпой, при звуке труб. Одновременно Родриго де Пас потребовал от Веласкеса точного подсчета его издержек. Такого исхода Веласкес не ждал, он очень огорчился, заболел, а вскоре и умер, в бедности и раздражении. Не менее тяжко пришлось и епископу Фонсеке: высокомилостивое отношение короля к Кортесу убедило его, что Комиссия проведала про все его проделки — и про сговор с Веласкесом, и про утайку королевских ценностей, и про извращение всех наших поступков и дел. Угнетенное его состояние перешло в настоящую длительную хворость.

Когда Франсиско де Лас Касас и Родриго де Пас прибыли в Мешико, радости не было конца; банкеты и увеселения сменяли друг друга, и особые посланцы разосланы были с радостной вестью по всем поселениям, где жили испанцы. На всех, кто так или иначе связаны были с удачной миссией, посыпались подарки и почести. Диего де Ордас и Франсиско де Монтехо, удачные наши поверенные, не забыли в Испании и своих интересов: Его Величество назначил Монтехо губернатором и аделантадо6 Юкатана и Косумеля, дав ему также прибавку «дон» к имени и сеньорию; Диего де Ордас утвержден был во всех своих владениях в Новой Испании с присовокуплением огромной новой энкомьенды, а кроме того, в герб его включен был7 тот вулкан около Уэшоцинко. Франсиско де Лас Касас назначен был капитаном, и ему дано было изрядное поселение Агуитлан, а Родриго де Пасу отвели несколько очень хороших поселений, и, кроме того, он стал личным секретарем Кортеса и его старшим майордомом; да и другим также дал земли и индейцев Кортес, как в своих владениях у Медельина, так и в других местах. Не забыт был даже маэстро корабля, принесшего столь великую весть: он вернулся в Испанию богатым человеком.

Одновременно почти, но на другом корабле, из Испании прибыли чиновники Асьенды Его Величества: казначей Алонсо де Эстрада, фактор8 Гонсало де Саласар, контадор Родриго де Альборнос, веедор Педро Альминдес Чиринос и многие другие персоны.

Мы, конкистадоры первого призыва, разделявшие с Кортесом все радости и невзгоды с самого его отправления с Кубы, полагали, что теперь настало наше время: могучий Кортес, не имея теперь противников во всей Новой Испании, наградит нас в полной мере, тем более, что таково было и повеление короля. Но не тут-то было: как раз мы получили наименее доходные энкомьенды! Конечно, теперь, после стольких лет, не стоит вспоминать об этой обиде, но замечу, что сам Кортес потом не раз сознавался, что поступил неправильно. Ведь он роздал лучшие куски либо новоприбывшим чиновникам, либо родственникам своим и жены, либо иным своим присным и приятелям9…

Ко времени своего утверждения Кортес собрал для короля приблизительно 80 000 золотых песо; приготовлен был и подарок императору — нашему королю — чудесная пушка-кулеврина, сделанная из низкопробного золота и серебра, прозванная «Феникс». На ней стояла следующая надпись: «Никто подобной птицы не узрел; никто еще слугой Кортеса не имел; никто, подобно Вам, и миром не владел». Все это Кортес послал в Испанию Его Величеству с идальго Диего де Сото, уроженцем Торо, притом, нужно сказать, вовремя. Именно Хуан де Рибера, прежний его секретарь, натворил много бед в Испании. Человек он был дрянной, падкий до наживы — он, например, утаил часть денег, посланных Кортесом отцу, — а кроме того, завистливый, легко забывающий оказанное добро. Он самым низким образом оклеветал Кортеса, и так как он был ловкий говорун и все видели в нем лицо доверенное, его наветам стали верить, тем более, что Нарваэс и Кристобаль де Тапия тоже возобновили свои жалобы Его Величеству на Кортеса. Дело чуть было не приняло опасный поворот, и Кортес мог лишиться всех милостей, но за него вступился герцог де Бехар, очень расположенный к Кортесу, метивший выдать за него свою племянницу донью Хуану де Суньигу. Первый натиск, таким образом, был отражен, а тут подоспели 80 000 золотых песо, подарки и благодарственные письма Кортеса, и делу не было дано хода.

Говорят, что гордая надпись на пушке очень не понравилась другим слугам короля; даже герцог де Бехар видел в ней излишнее самомнение. Но я, по правде, этого не нахожу: какой иной, в самом деле, полководец оказал своему королю столь великие услуги, притом так, что тому это не стоило ни песо? Кто, подобно Кортесу, покорил и просветил целый новый мир? Конечно, говоря о Кортесе, не следовало бы забывать лишь о верных его товарищах!

Кулеврина «Феникс» была переплавлена в Севилье и дала, говорят, сумму в 20 000 дукатов. А слава Кортеса, благодаря этим великим подаркам, прежним и теперешним, распространилась не только по всей Испании, но и по всей Европе.

Кстати, дело Мартина Кортеса с Риберой, укравшего у него несколько тысяч песо из посылки сына, так и не закончилось: уже во время процесса Рибера как-то поел ветчины и тотчас же умер, без покаяния…

Но вернемся к Кортесу, который все еще, не покладая рук, трудился над восстановлением Мешико. Чтоб привлечь засельников, он объявил свободу от налогов и податей, пока все дома не будут вновь построены, дамбы и мосты исправлены, водопровод приведен в прежний вид. Появился и первый госпиталь для больных индейцев, за которыми умело и любовно ухаживал наш Ольмедо.

В это же время прибыли и 12 франсисканцев, посланных нам кардиналом доном фрай Франсиско де лос Ангелесом — генералом10 Ордена монахов франсисканцев, о посылке которых, в помощь Ольмедо, Кортес давно уже хлопотал. Среди них был и фрай Торибио11, по прозвищу «Мотолиния», то есть «Бедняк», которое дали ему мешики. Сильно они ему дивились, ибо знали, что он, отдавая последнее индейцам, нередко ложился голодным, всегда ходил босиком, в плохой одежонке. Любили же они его за то, что он всегда заступался за них. Итак, франсисканцы прибыли в Вера Крус. Узнав об этом, Кортес распорядился о самом торжественном их приеме: всюду по дороге должны были быть построены новые хижины, украшенные зеленью и цветами; встречать их должны были процессии со знаменами и свечами, при колокольном звоне. Сам Кортес при их приближении, вышел далеко за окраину Мешико; его сопровождали мы все без исключения; присутствовал также Куаутемок со своей свитой и множество касиков других городов. Мешики были неслыханно поражены, когда сам грозный Малинче, которого они привыкли почитать, как своих идолов или божеств, поспешно спешился и с видом величайшего смирения пошел навстречу каким-то невзрачным людям в плохой одежде, а затем пытался у них поцеловать руку. Дивились они этому немало, но сами, начиная с Куаутемока, поступили так же.

И помещены были прибывшие в особом доме, где падре Ольмедо заботился о них и куда часто захаживал и Кортес, принося им богатые подарки.

Впрочем, у Кортеса было немало и иных забот. Опасался он, например, новых интриг в Испании, а посему хотел как можно быстрее отправить туда новую партию золота. Короля бы это очень расположило, а герцог де Бехар, видя такое богатство, тем охотнее согласился бы на сватовство к его племяннице, сеньоре донье Хуане де Суньиге.

Вместе с золотом послано было к королю и подробное донесение о последних делах. Между прочим, Кортес сообщил, что Кристобаль де Олид, посланный в Гондурас, отложился, подстрекаемый губернатором Кубы Диего Веласкесом; Кортес испрашивал разрешение судить и наказать ослушника, дабы другим неповадно было подражать ему. Послал он также письмо к своему отцу, сообщая, что вновь назначенный Родриго де Альборнос — ставленник Фонсеки, а посему его враг, который, конечно, будет ему вредить всюду и везде. Пусть Мартин Кортес следит, чтоб донесения Альборноса не испортили положения Кортеса при дворе.

Действительно, Альборнос послал с тем же кораблем доносы и письма к королю и Фонсеке; в них было сказано, что Кортес не только утаивает львиную долю всех доходов, но и является изменником, так как заставляет всех касиков Новой Испании чтить себя как короля, так что о подлинном короле они ничего не знают; отложится ли он совершенно или будет вести двойную игру и далее — сказать трудно, во всяком случае, лучше всего послать бы видного уполномоченного с достаточными военными силами и покончить с Кортесом.

Фонсека, со своей стороны, также разжигал короля, а тут еще подоспели Нарваэс и Кристобаль де Тапия. Невольно уступая столь единодушному мнению, король выразился так: «Хорошо. Ежели все это правда, я сурово расправлюсь с Кортесом. Пусть он знает, что справедливость выше всякого присылаемого золота!»

Вскоре же Его Величество велел адмиралу на Санто Доминго выступить против Кортеса, схватить его и, ежели обвинения подтвердятся, казнить его отсечением головы. Нечего делать, адмиралу пришлось согласиться, но, к счастью, у него не было средств на снаряжение экспедиции, а тем временем Кортес-отец успел все сообщить герцогу де Бехару. Тот рьяно принялся за дело и вскоре добился аудиенции для Мартина Кортеса. Король был в добром настроении, и старый Кортес сумел убедить его во вздорности обвинений и лживости самого Альборноса. Были еще раз рассмотрены реляции самого Кортеса, и король решил, наконец, что для выяснения всей правды следует послать в Новую Испанию надежного, правдивого и независимого человека с неограниченными по сему делу полномочиями. Избран был лиценциат Луис Понсе де Леон, и срок отъезда указан ему был кратчайший. Но на деле он отбыл лишь через… два с половиной года!









 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх