• Стержень хронологии
  • Традиционная периодизация войн
  • На пути к «синусоиде» войн
  • Эволюция побед
  • Параллели
  • Фермопилы
  • Бой на острове Лесбос
  • Захват Адрианополя
  • Чему верить?
  • История войн

    Стержень хронологии

    Эволюция человечества, после его выхода из первобытного состояния, постоянно сопровождается войнами. Ради войн, то есть для лучшего обеспечения вооруженных столкновений людей, внедряются технические изобретения, делаются научные открытия, и все это двигает человечество вперед. Складывается впечатление, что если бы не войны, эволюции не было бы совсем, а дальнейший ход мысли приводит к выводу, что человек изначально нацелен на уничтожение себе подобных. На деле это не так; каждый из нас в отдельности, и наша популяция в целом, воюя, выживают.

    Мы говорили уже, что для войн есть объективные причины: защита локальными сообществами своей территории, своих торговых интересов, прочих своих приоритетов, направленных, прежде всего, на сохранение энергетической, в том числе продовольственной безопасности сообществ. Разве во всех этих случаях речь идет не о выживании?… Энергетическая безопасность нарушается в результате природных катаклизмов, или исчерпания плодородия земли, или просто из-за демографического «взрыва». В любом случае можно говорить о нехватке жизненного ресурса. Пока этой нехватки не было, люди не воевали. От первобытных времен осталось много рисунков на стенах пещер и на скалах; многие из них показывают сцены охоты, то есть оружие имелось. Но рисунков со сценами войн нет.

    Развитие общей динамической системы – человечества, привело к разделению его на подсистемы (сообщества, нации, государства). А эти подсистемы структурируются дальше, в зависимости от интересов общественных групп (производственных, торговых, военных, научных). Каждая подсистема и каждая структура выживают по-своему. Могут сотрудничать, а могут противостоять друг другу в борьбе за ресурс, – что и происходит в большинстве случаев. В этом и реализуется гегелевский принцип «единства и борьбы противоположностей»: кто лучше развит (умнее, сильнее, приспособленнее к природным и прочим условиям), тот выжил и определил направление дальнейшей эволюции. Так вот, спор между подсистемами (опять же, реализуясь через взаимодействие или противостояние внутренних структур) оборачивается войной. Дипломатия в таком понимании – частный случай войны.

    Главное и самое первое, с чего следует начинать изучение истории войн, – это эволюция торговли и технологий. В конечном счете торговая структура концентрирует у себя избыточный продукт, распоряжается им и направляет туда, куда ей выгоднее. Например, на содержание государства, которое всей своей мощью защищает интересы торговли. Или направляет их в обеспечение собственной безопасности, что тянет за собой технологии, а они, развиваясь, улучшают качество вооруженных сил, позволяя государствам побеждать в войнах, а это меняет стратегический статус территорий, повышая выживаемость сообщества в целом, и торговли в частности.

    Купец выходит в море или ведет свой караван по материковым дорогам. Он должен быть уверен в своем корабле и своем вооружении. Купец, у которого лучше корабль, выиграет больше, по сравнению с тем, у кого старое, плохое, несовременное судно. На суше выиграет тот, у кого надежные телеги с крепкими осями и колесами. Купец идет (плывет) с малой охраной, но ее сил должно быть достаточно, чтобы превосходить силы территорий, по которым идет караван или к берегам которых причаливает корабль.

    Когда торговле нужно оружие, сразу идет заказ производителю. А из числа производителей выиграет тот, кто дает более технологичный продукт. Ведь купят у того, чья продукция лучше качеством, а не у того, чьи ножики пусть красивые, но гнутся, стрелы ломаются, а щиты трескаются от удара кулаком. Будешь делать плохие вещи, разоришься и умрешь, а цель – выживание. Так что из производителей тоже выживет самый лучший. Вот она, эволюция в чистом виде: следующие мастера будут основываться на опыте лучшего мастера, а не худшего. Этот неудачник был, возможно, очень хорошим, душевным человеком, но никудышным технологом и производственником, и выпал из эволюционного процесса.

    Хороший купец наймет в свою охрану сильных, умелых солдат и вооружит их современным оружием. Плохой, неудачливый купец наберет в охрану тех, кто остался, и даст им оружие поплоше. На чужой территории разбойники получат поражение от первого, но со всем удовольствием ограбят второго: ведь он слабее. То же самое и на море: пираты не станут рисковать и связываться с заведомо более сильным противником. Они нападут на слабого, отнимут его товар и деньги и за его счет купят себе лучшее оружие. А первый купец, узнав об этом, продолжит «гонку вооружений».

    То же самое можно сказать о владыках стран и народов. В своих отношениях с соседями, даже дружеских, они всегда учитывают риски противостояния и стремятся приобрести самое современное оружие, а это беспрестанно подстегивает технический прогресс. В исторической ретроспективе те государства, которые по каким-либо причинам – например религиозным, – отказывались следовать таким путем, исчезли с политической карты или находятся ныне в подчиненном состоянии. Впрочем, так – не только в ретроспективе, но и ныне, и присно, и во веки веков. Сегодня, кажется, уже всем понятно, что выживаемость России пошла в минус практически сразу после потери страной возможности ненавязчиво и как бы невзначай демонстрировать своим друзьям-соседям большую тяжелую дубину, наш высокотехнологичный военно-промышленный комплекс.

    Если же поверить традиционной истории, то получается, что торговля была всегда, а вот техническая, научная эволюция не только петляла «сама по себе», но в некоторые века просто отсутствовала. Так, считается, что Архимед (ок. 287–212 до н. э.) занимался судостроением, конструированием машин для потопления судов, гидростатическим взвешиванием, создал технические устройства, использующие свойства жидкостей. И что же? Казалось бы, его исследования вызваны запросами практики, но они получили лишь ограниченное применение в технике, преимущественно в сфере его личной конструкторской работы, а затем были на столетия забыты.

    Древние финикийцы создали превосходные морские судна. А корабль в старину, скажем прямо, был кладезем технических новинок, каковым стали в наше время авиастроение и космонавтика. Эти корабли были известны повсюду, они наводили ужас на все побережья Средиземного моря. И что же? Прекрасная финикийская техника оказалась ненужной, ее забыли, как и открытия Архимеда. Тысячу лет спустя викинги были вынуждены самостоятельно создавать корабли, сходные с финикийскими. Они нагнали страху на все европейские народы, и уже после них эволюция судостроения не прерывалась.

    На таких вот мелочах и надо ловить истину. В древности, если верить историкам, не развилась практика, учитывающая законы движения тел, зато была создана соответствующая теория. А в Средневековье наоборот: практика была, а теории не было. Вернее, теория-то была – созданная античными греками, – но она никак не использовалась, она была неизвестна.

    С XIII по XVII век – пятьсот лет! – в европейской науке главенствовал аристотелизм. По этому учению, чтобы попасть ядром в корабль, надо целиться прямо в корабль. На практике же это будет глупейшим решением, потому что снаряд упадет, не долетев до корабля. Тот, кто так поступит, проиграет бой. Баллисты были известны издревле, пушки – с XIV века, но во все времена что баллисту, что пушку направляли выше объекта стрельбы, зная из практики, что снаряд полетит по кривой.

    Научную теорию баллистики Никколо Тарталья изложил в книге «Новая наука», вышедшей в свет в 1537 году, а математически обосновал ее более чем сто лет спустя Карл Фридрих Гаусс (1777–1855). Что же сделано в области теории в Средние века, от Аристотеля до Тартальи? Ничего.

    Традиционная хронология, в рамках которой такие парадоксы просто в порядке вещей, вызывает недоверие. Мы отрицаем ее и предлагаем новую, стержень которой – эволюция вооружений. Здесь определяется целый комплекс привходящих обстоятельств: заказ торговли и государственной власти; эволюция военного искусства; развитие научной теории и промышленной практики. И здесь же мы находим примеры противодействия структур. Оказывается, косные военные структуры отнюдь не сразу с восторгом принимают новинки.

    Буккхард Якоб пишет:

    «У итальянцев… введение дальнодействующих средств поражения приводило… к умалению роли личности, которая составляла душу небольших, но отлично организованных итальянских наемных войск, а это воспринимали довольно болезненно; так, некоторые кондотьеры всеми силами отбивались от недавно изобретенного в Германии ружья; один из них, Паоло Вителли, велел выколоть глаза и отрубить руки взятому в плен вражескому мушкетеру за то, что он признавал и употреблял огнестрельное оружие. В целом же все изобретения принимались и вводились в дело, так что итальянцы в искусстве атаки и обороны крепостей скоро сделались учителями всей Европы».

    Появление новинок идет спонтанно, однако они появляются и по заказу. И, конечно, государство всегда стремится засекретить изобретение, защитить свои интересы. Например, Галилеева подзорная труба имела громадное военное значение. Она позволяла раньше обнаружить врага и подготовиться к бою! Венеция купила трубу у Галилея и засекретила технологию производства. А он решил, что заплатили мало, пытался торговаться, а потом вообще перепродал свою трубу. В Венеции его за такие делишки приговорили к наказанию. И неважно, что на самом деле зрительные трубы – в качестве забавной игрушки – делали еще до Галилея мастера-очешники Голландии и Парижа, а великий астроном просто додумался до их серьезного применения.

    Во все времена государство не жалело денег на войну. Кто дал деньги А. Ф. Можайскому, создавшему первый в мире самолет? – военное ведомство. Куда прежде всего попало изобретенное А. С. Поповым радио? На военные корабли. Реактивную авиацию и ракетостроение развивали для военных целей. Космонавтика поныне военная отрасль. История мореплавания показывает ту же картину. До недавнего времени морской капитан даже на торговом судне имел право казнить за невыполнение приказа.

    Но военный заказ всегда тянет за собой и гражданские отрасли! Сеть Интернет была задумана как военная разработка и вызвала мощное развитие электроники и связи. А много раньше потребности артиллерии дали толчок совершенствованию металлургии и металлообработки; потребности авиации привели к быстрому развитию приборостроения. От эволюции науки, техники и производства зависит оборона, сама жизнь людей.

    Можно ли себе представить, что, научившись изготавливать высоколегированные стали для орудийных стволов, научившись их сверлить, металлурги затем «забыли» свое умение, а их потомки – даже не внуки, а в семнадцатой степени правнуки – вдруг «вспомнили» и опять занялись металлургией?… Но именно это следует из традиционной истории. Научились волочить проволоку, забыли (на восемьсот лет). Придумали автоматические приспособления, бросили (на полторы тысячи лет). Освоили всю Ойкумену, определили, что Земля – шар, и даже вычислили ее радиус, и забыли об этом, предпочитая вместо точных карт местности рисовать какие-то детские каракули. Научились писать книги и перестали. Особенно «забывчив» Китай. Изобрели порох, научились делать пушки, и… Правильно, намертво забыли, как их делать.

    Своих пушек китайцы не имели. В 1619 году им удалось «добыть» четыре европейские пушки. В 1620 году Павел Сюй, императорский чиновник, воспитанник и друг иезуита Маттео Риччи, пригласил португальских заводчиков – производителей пушек, чтобы вооружить китайскую армию в связи с войной с маньчжурами, но общественное возмущение было так велико, что мастеров выслали. В 1639 году иезуит Франсискус Самбиасо уговаривал императора покупать западное оружие. Император вроде бы заинтересовался, но дворцовые консерваторы возражали, ввиду бесполезности для Китая западного оружия.

    Если традиционная история показывает, что в какой-то момент люди перестали применять в военной практике какие-то издавна известные технологии, а через несколько столетий начали применять вновь, – не верьте такой истории.

    Два слова о явлении, которое ныне называется «промышленный шпионаж». Он был известен с самого начала развития технологий. Может быть, один из первых случаев – кража секрета изготовления шелка. Привозили его, говорят, из Китая, а в Византии, как и в Европе, он был страшно дорог. Даже узнав, что получается ткань из нити шелковичного червя, нельзя было повторить процесс, не имея самого червя. Существуют разные версии, каким образом червячки попали из Китая на запад. По одной из них, китайская принцесса, выданная замуж за правителя Хотана в Восточном Туркестане, по его просьбе завернула яйца червей в бумажку и спрятала в своей шляпке, а таможенник не осмелился ее обыскать. По другой версии, коконы были спрятаны в прическе. По третьей, некий монах просверлил в своей трости полость и вывез коконы в ней. Причем до Византии он шел пешком.

    Тем более крали военно-технические изобретения. Если у вероятного противника появилась техническая новинка, то зачем рисковать, когда можно украсть. Особенно активно крали секреты во время войн и политической нестабильности. Закон сохранения знаний действует не для страны, а для всего человеческого сообщества. Надо понимать, что если где-то начался развал, технология не пропадет, а перейдет в другое место, причем зачастую вместе с изобретателями и технологами. Пример: массовая эмиграция в Западную Европу греческих ученых после захвата Византии турками в 1453 году. Всё, что смогли, утащили в Европу, и это обеспечило ей в дальнейшем геополитическое преимущество. А до этого Византия, в научном отношении, была самой мощной державой мира. Затем эволюция продолжалась, хотя Турция, географическая наследница Византии, вскоре начала отставать от Европы. Так что где-то провал, а где-то взлет.

    Другой пример: Россия конца ХХ века. Наши некогда секретные заводы и институты скупают иностранцы, сотни тысяч наших ученых выехали в другие страны, прежде всего в США. По сути, это кража технологий, разоряющая Россию и обогащающая других. Но эволюция в целом продолжается. Без нас.

    Традиционная периодизация войн

    Л. Н. Гумилев пишет в книге «В поисках вымышленного царства»:

    «История – наука о событиях в их связи и последовательности. Но событий очень много, и связи их у разных народов различны. Задача любой науки состоит в том, чтобы обозреть изучаемый предмет целиком, и история не исключение. Следовательно, нужно найти удобную точку для обозрения…»

    Самая интересная для нас мысль, среди прочих, высказанных Гумилевым в этой книге, о том, что возможны три вида исторического подхода: «взгляд из мышиной норы, с кургана и с высоты птичьего полета». Описания исторических событий, которыми в основном оперирует история, вполне можно уподобить взгляду из норы. Составитель записи о некоем локальном событии вряд ли знает хоть что-то о прочих, происходящих одновременно. Кругозора ему не хватает: действительно, взгляд из норы. Историк, по мысли Гумилева, находится в неизмеримо более выгодном положении, ибо знает уже о причинах и следствиях. Но, спрашивается, всегда ли историки поднимаются хотя бы на курган?…

    Мы предлагаем встать выше взглядов традиционной истории, используя для изучения предмета знание закономерностей эволюции. Не обойтись нам и без некоторой критики существующих воззрений.

    Посмотрим же, что говорит официозная наука об истории войн, опять воспользовавшись капитальным трудом Е. А. Разина «История военного искусства».

    Научная периодизация процесса развития любого явления имеет объективную основу, – пишет этот автор и совершенно правильно замечает, что периодизация «должна отражать развитие сущности, а не внешние формы существования, которые фиксируются хронологией». А хронология, по его мнению, очень важна, поскольку показывает историческую последовательность развития явления, отмечает время рождения нового и гибели старого.

    Понятно: нам предлагают разрабатывать научную периодизацию на основе имеющейся хронологии. Степень научности самой хронологии остается за скобками. А потому и мечта Разина – «раскрыть и показать сущность внутреннего процесса развития явления, содержание основных объективных ступеней этого процесса», – так и останется мечтой.

    «Прежде всего надо сказать о движущих силах войны, – пишет Е. А. Разин, – или, как говорил В. И. Ленин, за внешним, кажущимся вскрыть коренные движущие силы данного общественного явления.

    Все произведения В. И. Ленина, в которых он касается военных вопросов, проникнуты мыслью, что коренной движущей силой каждой войны является народ или класс, которые ведут войну. В конкретном выражении главная движущая сила – это основные факторы, решающие исход войны. Факторы должны быть качественно различны и относительно равновелики по своей роли в развитии данного общественного явления.

    Факторами, определяющими исход войны, являются: во-первых, социально-экономический фактор (общественный строй и экономические возможности), во-вторых, политико-моральный фактор (политическое устройство и моральные силы народа и вооруженных масс) и, в третьих, военно-технический фактор (количество и качество войск, вооружение и боевая техника, военное искусство всего личного состава вооруженных сил)».

    Разин – крупный ученый, чего спорить. Но жил он и творил во вполне определенном научном окружении, что не могло не сказаться на его стиле изложения темы. «К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин широко пользовались научными аналогиями в отношении форм организации производственной и военной деятельности, политики и войны, политической и военной стратегии», – пишет он и тут же показывает эти аналогии:

    «Пользуясь аналогией (отнюдь не отождествлением) между общественным развитием в целом и войной, как одним из явлений классового общества, мы можем сказать, что основным законом войны является противоречие между «производительными силами» и «производственными отношениями» этого общественного явления.

    К «производительным силам» войны относятся: военные кадры, оружие (и вообще вся боевая техника) и боевые навыки личного состава вооруженных сил. «Производственные отношения» войны включают три основные категории взаимосвязи: отношения (внешние) между правительством и армией (армия – орудие государственной власти), отношения (внутренние) между рядовым и начальствующим составом вооруженных сил, отношения между фронтом и тылом.

    Производственные отношения» прежде всего находятся в зависимости от характера войны и прочности тыла, затем от хода войны, от побед и поражений вооруженных сил».

    В целом нам тут нечего возразить. Мы и сами стоим на том, что законы эволюции всеобщи. Они одинаково действуют в развитии и производственных, и военных структур. И в том, и в другом случае создается организация, и развиваются способы действий. Для военных организаций способы действий есть формы ведения войны, учение о которых составляет собою военное искусство, включающее в себя стратегию, оперативное искусство и тактику.

    Но вот с периодизацией у Разина проблема! Неверная скалигеровская хронология, бесконечно порождающая парадоксы, заставляет его прийти к выводу, что «следует различать основы развития военного искусства и основы периодизации истории военного искусства».

    Кстати выясняется, что периодизация «по Марксу» никуда не годится: «Существенные изменения этих способов [организации ведения войны] и составляют основные периоды в истории военного искусства, не всегда совпадающие с общественно-экономическими формациями, так как развитие военного искусства имеет и свою относительную самостоятельность».

    В первой части этой книги, пользуясь данными того же Е. А. Разина, мы показали, как в глубокой древности воинские структуры начали выделяться из целого набора неразвитых социальных структур. В Средние века этот процесс произошел еще раз.

    «Феодальный период войны продолжался примерно с VII–VIII веков (дружины племенных вождей, своего рода цеховые корпорации) и по XVI век включительно», – пишет Разин. Первый этап феодального периода войны, в соответствии с его периодизацией, это время «развития военного искусства вооружённых организаций племенных объединений славян, арабов, франков, монголов и турок, а также военное искусство в период феодальной анархии в Европе и Азии». Будто и не было ни в Европе, ни в Азии «древних римлян» с их непобедимыми армиями.

    Однако вот что пишет Иосиф Флавий (якобы 37-100) в «Иудейской войне» (II. 16: 4), упоминая франков как галлов:

    «Если есть нация‚ которая в действительности имела бы возможность к восстанию‚ так это именно галлы‚ которые так прекрасно защищены самой природой: на востоке Альпами‚ на севере Рейном‚ на юге – Пиренейскими горами и океаном на западе. Но несмотря на то что они окружены такими крепостями‚ насчитывают в своей среде триста пять народностей‚ владеют внутри своей страны всеми‚ так сказать‚ источниками благосостояния и своими продуктами наводняют почти весь мир‚ тем не менее мирятся с положением данников города Рима‚ которому они предоставляют распоряжаться как угодно богатствами своей собственной страны. И это они терпят не из трусости или по врожденному им рабскому чувству – ведь они восемьдесят лет вели войну за свою независимость‚ – а потому‚ что рядом с могуществом Рима их страшит и его счастье‚ которому он обязан больше‚ чем своему оружию. Так их держат в повиновении 1200 солдат в то время‚ когда у них почти больше городов‚ чем эта горсть людей».

    Получается, что в I веке франки (галлы) имеют сотни городов, богатство, участвуют в международной торговле. Ими накоплен огромный боевой опыт в войнах, длившихся десятилетиями. А с VII по XVI век они же, на этой же территории заняты развитием «военного искусства вооружённых организаций племенных объединений»! Вот вам и научная периодизация!

    Разин пишет, что «… с помощью термина «ранее средневековье» некоторые историки втискивают в узкую схему все многообразие конкретного исторического процесса, они характеризуют арабское, франкское, древнерусское и монгольское государства в целом как феодальные, хотя в первые века существования этих государств там феодальных отношений не было». И тут же делает то же самое, но применительно не к географии, а к хронологии, указывая, что между рабовладельческим строем и феодализмом в Европе и частично в Азии был длительный переходный период, в течение которого существовали племенные объединения, представлявшие собой военные государства.

    Второй этап, в периодизации войн по Разину, это военное искусство вооруженной организации феодальных монархий в период их складывания и утверждения, а также развитие военного искусства в национальных и крестьянских войнах (куда марксисту без крестьянских войн). Здесь в представлениях историка начинается полный компот. Оказывается, с распадом древних рабовладельческих государств (надо полагать, Персии и Рима) «центры общественно-исторического прогресса переместились из Азии и Южной Европы в Восточную и Западную Европу». Нам стоит обратить внимание на слово «прогресс», ибо его перемещение «потребовало несколько столетий борьбы европейских народов с Византийской империей, печенегами, половцами, арабами, монголами, турками». Не давали противные инородцы перемещать прогресс!

    Когда же его «переместили», получилось вот что:

    «Возникли крупные централизованные государства, которые К. Маркс называл «варварскими империями». Это были: объединения арабских племен – Арабское государство, затем франкских племен – Франкское королевство (VI–IX вв.), славянских племен – Древнерусское государство (IX–XI вв.), кочевников-монголов – Монгольское государство (XII–XIII вв.).

    Войско этих государств представляло собой ополчение: бедуинов и феллахов (арабские племена), свободных крестьян (франки, славянские смерды), скотоводов-кочевников (монголы). Ядром войска была дружина князя».

    А как же нам соотнести создание этих «народных армий» во главе с князем со следующим же утверждением историка о том, что замкнутость сословий – одна из характерных черт тогдашнего деления общества?… Ведь дворянство строго охраняло эту замкнутость и не допускало в свою среду выходцев из других сословий:

    «Феодалы считали военное дело своей профессией и не допускали к нему лиц других сословий. Особенность общественного устройства при феодализме определила и особенность военной организации, которая была личной организацией феодала, давала ему власть над крепостным крестьянином и феодальным городом».

    Идеологические шоры никак не позволяют историку разобраться, где прогресс, а где – нет. Вот, казалось бы, «центры прогресса» переместились в Европу, но следствием возникновения феодальных отношений явилась децентрализация государственной власти, раздробление государств на «бунтующие вассальные государства» (Энгельс).

    Королевская власть в Западной Европе и великокняжеская власть в Восточной Европе превращались в номинальную центральную власть, вассальная зависимость утрачивалась. Вассалы (князья, герцоги, графы и т. п.) постоянно выступали против королевской или великокняжеской власти. Это, в традиционной периодизации, было время феодальной анархии. Почти каждый феодал воевал с другими феодалами.

    «Временные и более или менее длительные союзы феодалов организовывались с целью осуществления грабительских походов в чужие земли», – пишет Разин и тут же отмечает, что «в первый период феодализма» велись также и справедливые войны. «В первый», видимо, потому, что «последний» период феодализма марксизм-ленинизм предписывал всячески шельмовать. Ведь это был канун перехода к «прогрессивному капиталистическому способу производства». Затем, естественно, капитализм тоже переставал быть прогрессивным. При таком отношении к истории – не преодоленном даже с падением советской власти – она никогда не станет наукой.

    Что же это за «справедливые войны»?

    «Князья древнерусского государства вели борьбу с печенегами и половцами, которые разоряли и грабили русскую землю; русские княжества преградили монголам-завоевателям путь в Западную Европу; северные русские земли во главе с Новгородом отбили нападение шведских и немецких феодалов, стремившихся захватить северо-западную территорию Руси; чешский и польский народы боролись за свою независимость с немецкими феодалами; закрепощенные крестьяне восставали против своих угнетателей-феодалов».

    Оставим в покое печенегов и шведов и скажем несколько слов о крестьянах и феодалах-угнетателях.

    Основой жизнедеятельности в так называемый феодальный период было непосредственное производство продовольствия. Но развивались железоплавильная и обрабатывающая промышленности, совершенствовались разнообразные виды ремесел, появлялись мануфактурные предприятия. Усовершенствование обработки железа вело к улучшению качества оружия и защитного снаряжения.

    Мы видим здесь эволюцию всего общества, происходящую через эволюцию и взаимодействие структур. Отдельные умельцы придумывают новое оружие, производственники его, естественно, производят, воины из феодалов приобретают, и так все катится к вящему удовольствию сторон. Однако феодалу, чтобы купить оружие, надо где-то взять средства. А основа жизнедеятельности, как сказано, – земледелие и скотоводство. И вот, феодалу негде взять средства, кроме как у принадлежащих лично ему земледельцев и скотоводов. Если он этого не сделает, то останется голым перед наступающим противником и не защитит земли своей, вместе с этими самыми работягами.

    А нам рассказывают об угнетенных крестьянах и справедливых крестьянских войнах. Чтобы «замылить» вопрос – каким образом феодал приобретает вооружение, историк Е. А. Разин пишет:

    «Хорошего качества оружие и надежное защитное снаряжение были очень дороги, и их мог иметь лишь феодал, не только укрывшийся в недоступном замке, но и закованный в латы, которые не пробивали ни стрела, ни меч, ни копье».

    Это называется «политэкономический анализ»…

    Следующий период в развитии военной мысли по Разину – складывание феодально-абсолютистских порядков. Здесь он тоже остается в плену идеологических предрассудков; не станем даже цитировать. И опять же, на первом этапе – прогресс (на Руси великокняжеская, а в Западной Европе королевская власть возглавили борьбу с феодальной анархией), на последнем (в XIV–XV веках) – разложение:

    «Феодальная общественно-экономическая формация складывалась, развивалась, пережила процесс своего разложения и затем была преодолена прогрессивной капиталистической формацией».

    О военной стороне дела при абсолютизме отмечено, что опорой власти были постоянные армии наемников в Западной Европе и дворянские поместные войска в России и что «по своей организации и основам эти армии представляли собой полную противоположность феодально-рыцарскому войску».

    В это время развитие науки и техники привело к появлению огнестрельного оружия. В XV–XVI веках оно быстро совершенствовалось и, как пишет Разин, «стало оружием нового войска городов и феодально-абсолютистских государств. Энгельс писал, что пушки горожан разрушили замки феодалов, а пули их мушкетов пробили рыцарские латы. Это было время возникновения первых элементов новых способов ведения войны и боя».

    Казалось бы – вот яркий пример взаиморазвития структур: появление новой технологии дало новый вид вооружений, соответственно произошли изменения в политике, производстве, армии. Но нет, нам говорят, что это проклятый абсолютизм «привел к исчезновению феодально-рыцарской организации». Что тут поделаешь? На предыдущем «этапе» такой же абсолютизм не привел ни к чему подобному, а вот теперь взял да и привел. Понятно, что, сидя на механическом чудовище скалигеровской хронологии, да еще держа в руках идеологические марксистские поводья, можно доскакать до любой «периодизации»!

    А дальше сам Е. А. Разин приходит к такому, неутешительному для его собственной концепции, выводу:

    «Вряд ли можно говорить о военном искусстве рабовладельческого, феодального и капиталистического общества. Во-первых, военное искусство есть функция вооруженных сил, являющихся орудием государственной власти. Следовательно, нельзя приписывать эту функцию всему обществу. Во-вторых, можно, конечно, исследовать состояние военного искусства в эпоху рабовладельческого строя, в эпохи феодализма и капитализма. Но если брать, например, феодализм в целом, то вряд ли мы сумеем найти такие качества и свойства военного искусства, которые были бы устойчиво ему присущи в течение всего этого времени, являлись бы его характерными чертами на протяжении всей эпохи феодализма.

    Можно исследовать военное искусство армии и флота рабовладельческих, феодальных и капиталистических государств. Но в таком случае за рамками этой периодизации останется военное искусство вооруженного восстания и революционных войн восстававших порабощенных классов и угнетенных народов. Кроме того, нельзя не учитывать, что войны часто вели государства с различным общественным и политическим устройством, государства, находившиеся на различных ступенях общественного развития. В таком случае нельзя даже определить, к какой формации относится военное искусство таких войн при наличии сходства сражавшихся вооруженных сил по своему устройству и при различном их социальном характере».

    Все это говорит о том, что периодизация истории военного искусства не может исходить из конечных основ (например, производства вообще или «прогресса» как такового). Победа на войне зависит от умения солдат и оружия, которое в свою очередь находится в зависимости от производства и уровня науки. Изобретение лучшего оружия и изменения в составе армий – вот что непосредственно определяет развитие военного искусства. Следовательно, научная периодизация истории военного искусства должна исходить из содержания самого предмета, атрибутом которого является военное искусство. Этот предмет – война.

    На пути к «синусоиде» войн

    Историки утверждают, что само понятие рыцарства, как военного сословия, появилось в XI веке. А французский поэт второй половины XII века Кретьен де Труа писал: впервые рыцарство и духовенство приобрели славу в Греции; затем рыцарственность вместе с высшей образованностью перешли к Риму, а ныне процветают по Франции, и дай бог, чтобы они никогда ее не покинули. Что нам делать с такими сообщениями? Выкинуть из анализа, вслед за традиционными историками? Или наоборот – вытащить, наконец, на свет божий?

    Или: как быть с сообщением, что средневековые художники не смели отойти от античных сюжетов?…

    За общими рассуждениями историков о «нелепостях» Средневековья не видно фактов. А факты порой таковы, что приходится только изумляться.

    Например, древнегреческий XIII век до н. э. оказывается очень похожим на средневековый XII век н. э. Предоставим слово А. Меню, которого, надеемся, никто не заподозрит в симпатиях к Новой хронологии, хронотронике или прочим «альтернативным» теориям. Мень пишет о Греции в книге «Магизм и единобожие»:

    «На холмах Пелопонесса путешественник и доныне может видеть развалины грозных крепостей и замков… Ахейские замки первоначально были разбойничьими гнездами… Крепости являлись опорой ахейских царей… Среди них особенно усилились микенские властители. Цари других укрепленных замков были их вассалами или младшими союзниками… От крепости по всей стране тянулись великолепные дороги… Ахейских рыцарей влекли сильные ощущения; они любили травить кабанов с гончими по горным лесам…

    Нужно думать, что крестьяне в эпоху могущества микенских царей жили довольно безбедно. Грозные замки охраняли их от вражеских вторжений… Замки имели исключительно военное значение».

    Это написано о Древней Греции! Мы не желаем придираться к словам: замки, вассалы, рыцари, – мы просто хотим показать, как неоднозначны порой представления людей о прошлом.

    Ахейцы были искусны в войне: ведь это они разрушили Трою.

    «Поэмы Гомера, – продолжает А. Мень, – обращены к зрителям, буквально влюбленным в оружие и боевые украшения… Подлинный восторг звучит в изображении сверкающих шлемов, поножей, лат, острых мечей и тугих луков. Почитание, которым ахейские рыцари окружали коня, вылилось в обожествление этого животного. Конь был редок и дорог, но он давал незаменимое преимущество в сражении… Только у воинственных арабов или в средневековой Европе находим мы такую дружбу человека с конем».

    Древнегреческий герой «неукротим, заносчив и жесток, но иногда он может проявить великодушие». Однако слова слезы, плач, стенания встречаются, – пишет А. Мень, – едва ли не чаще, чем слова радость и ликование. Но такой же инфантилизм мы видим в XII веке у средневековых рыцарей!

    И вот «около 1200 года в Элладу стал проникать с севера дикий пастушеский народ – дорийцы… Повсюду начинаются лихорадочные приготовления. Аттика строит оборонительные сооружения; на перешейке возводят огромный защитный вал, в Микенах и других замках готовятся к осаде: налаживают водоснабжение, увеличивают арсеналы».

    И что же, спросите вы? А вот что:

    «Ослабленные (Троянской войной. – Авт.) ахейцы, которые к тому же не знали настоящей воинской дисциплины, а бросались в бой кому как вздумается, с криком и бранью, не выдержали напора».

    Ужас воинственных ахейских рыцарей можно понять. Ведь у диких пастухов, оказывается, есть «длинные железные копья и мечи, и они держатся молчаливым сомкнутым строем; это прирожденные воины, которые наступают как неумолимый вал».

    Честное слово, эти «пастухи» – люди не нашего мира! Иначе кто же они, эти непрошеные гости: пастухи или воины? Ведь нельзя обучиться строю, дисциплине, тактике ведения боя, оставаясь при этом пастухами, по одному или двое надзирающими за стадами?

    По стандартной нашей «греческой» синусоиде и XIII век до н. э., и XII н. э. относятся к линии № 4. И примерно на том же уровне расположен XVII век до н. э. «ассиро-египетской» синусоиды (она столь причудлива, что этот век может быть отождествлен и с XII, и с XIII веком н. э.) И здесь мы видим очередную яркую параллель.

    Появление пастухов-гиксосов в Египте около 1700 года до н. э. А. Мень рисует в тех же красках и выражениях, в каких обычно описывают нашествие монголов. «Военная аристократия», «боевые дружины», «грозные всадники»… Это косвенно свидетельствует о том, что все летописи написаны по одному шаблону: опять «дикие пастухи» завоевали культурнейшую страну, ставшую непонятно почему для них легкой добычей. Гиксосы, гунны, монголы, – словно где-то работает генератор, вырабатывающий орды диких кочевников.

    Еще одни пастухи – арьи – завоевали Индию. Кажется, пастух – самый воинственный человек в истории.

    «Арьи очеловечили небожителей, наделили их всеми человеческими страстями, изображая хитрыми, похотливыми, эгоистичными. Они охотно слушают лесть; их представляют наподобие Олимпийцев могучими великанами с человеческим телом, одетыми в роскошные одежды», – пишет А. Мень. Не случайно он здесь упомянул олимпийских богов! Речь – всё о том же: о «великом» завоевании, приобретающем под пером историков разнообразные названия: греко-персидское, монгольское, далее везде.

    Аравия, Иран и Средняя Азия. Традиционная датировка VI – первая половина VII века. Отождествляется с XI веком н. э.

    Удивительно, что средневековые хронисты не скрывали, насколько близко к ним то «древнее» время греков или римлян. А еще более удивительным представляется нам, что современные историки об этом знают, но сделать соответствующих выводов никак не хотят!

    «Неотъемлемая часть средневековой историографии – анахронизм. Прошлое рисуется в тех же категориях, что и современность. Герои древности мыслят подобно современникам хрониста… – «догадывается» А. Гуревич. – Анонимный средневековый моралист в поэме «Морали истории» приписывает древним римлянам «куртуазию» – специфическое рыцарское достоинство».

    Что же нам делать, переходя к «Иудейским войнам» Иосифа Флавия? Остается только перефразировать историка и предпослать следующей цитате «вывод»: «Известный древний историк Иосиф Флавий приписывает древним римлянам достижения эпохи Возрождения».

    А теперь – сама цитата из «Иудейской войны» (II, 16: 4):

    «А мощь римлян, напротив, на всей обитаемой земле непобедима. Но им всего этого еще мало было, и их желания шли дальше; весь Евфрат на востоке, Дунай на севере, на юге Ливия, которую они прорезали до пустынь, и Гадес на западе – все это их не удовлетворило; они отыскали себе по той стороне океана Новый свет и перенесли свое оружие к дотоле никому не известным богатствам».

    Мы, конечно, не посмеем заявить, что древние римляне завоевывали Иудею в XVI веке, в перерывах между плаваниями в Америку. Но вот предположить, что некто, творивший под именем Иосифа Флавия, жил позже Колумба, мы можем.

    Историки – в частности А. Гуревич – призывают «адекватно» оценивать средневековые «нелепости». Мы уже согласны, мы даже готовы сами поучаствовать в оценке не только средневековых, но и древних анахронизмов. Но тут оказывается, что на «птичьем» историческом языке адекватно – значит понять и простить средневековым дурачкам их заблуждения. Что нам, в таком случае делать с древними римлянами, знавшими Новый Свет? Пустить их по одному ведомству с китайцами, задолго до нашей эры изобретшими бумагу, компас, логарифмы, порох и статистику?

    И, наконец, переходя к военной теме, зададим вопрос: а что делать с разноречивыми мнениями самих историков, у которых дисциплинированные, обученные, прекрасно вооруженные древние войска с грамотными полководцами во главе, предшествуют ватагам впервые взявших в руки дреколье селян VII века, объединяющихся в «племенные союзы»?…

    У нас, конечно, есть свое мнение. Главный наш вывод: никаких серьезных войн до появления в XIII веке пехоты вестись просто не могло. Все сводилось к межплеменным дракам, или к единоборству отдельных феодалов, или к стычкам их небольших дружин, состоявших из родственников, друзей, родственников друзей, собутыльников и т. д. В лучшем случае у них были кони, малопригодные для военных целей, а только для перевозки легких грузов. И только с Крестовых походов, с толп ополоумевших людей, вооруженных палками и чем попало, двинувшихся в XI–XII веках на поиски Святой земли, где, по слухам, был недавно казнен их Спаситель, началась военная история человечества.

    Когда мы читаем, что в битве при Гастингсе (1066 год) многие англосаксы были вооружены каменными топорами и обожженными на кострах палками, то соглашаемся: да, эта битва с норманнами действительно могла произойти в реальном XI веке.

    Западная Европа получила зачатки культуры от Византии через арабов, – и это, может быть, единственный пункт, в котором у нас и традиционных историков нет расхождений. Этой причины достаточно, чтобы предположить, что войны вне европейского континента происходили раньше XI века. Но насколько раньше? И правильно ли они, – стараниями хронологов «провалившиеся» в древность, – локализованы географически? Верно ли определена племенная, или, как это теперь говорят, этническая принадлежность враждующих? Каковы были интересы государств в этих войнах?

    Вопросов больше, чем ответов. Когда дойдет до разработки действительно новой хронологии, материала хватит на тысячи диссертаций. У нас же пока нет другого инструмента, кроме синусоиды.

    А эта наша синусоида, если учесть ее ассирийско-египетскую и старо-вавилонскую разновидности, показывает, что до линии № 3 сведений о войнах нет нигде и ни в каких веках. Эта линия выводит нас на XI век 1-го трака, что означает: события происходили в XI веке или немного раньше.

    Итак, линия № 3, XI век. Месопотамия (Двуречье).

    2024 год до н. э. – разгром города Ура эламитами и амореями. Смешение в Двуречье шумерского и семитического населения. Речь может идти о войне между персами и арабами (сирийцами) за влияние в Двуречье. Около 1600 года до н. э. – походы хеттов (готов?) на Сирию и Вавилонию. 2200–2140 годы до н. э. – владычество гутеев (те же хетты, или готы) в Двуречье. Следуя по линии № 3 до 1-го трака, получаем, что к XII веку власть в Ираке переходит к византийцам или европейским крестоносцам.

    Та же линия № 3, Египет.

    Конец XVI века до н. э. – покорение Египта Эфиопией до четвертых порогов (возможно, это правление Ливийской династии с Х века).

    Сельджукское государство на территории Ирана и сопредельных стран. Традиционная датировка – конец XI века. Может быть отнесено и к XII веку н. э.Сельджукское государство на территории Ирана и сопредельных стран. Традиционная датировка – конец XI века. Может быть отнесено и к XII веку н. э.

    Переход к линии № 4, XII век. Месопотамия и Египет.

    IX век до н. э. – «новый ассирийский период». Подчинение сирийцами (византийскими арабами) всей Месопотамии. Начало походов в Мидию. Разгром ассирийцами Израиля. 586 до н. э. – взятие Иерусалима войсками Навухудоносора II. Если это XII век, то перед нами захват Иерусалима Саладином. В Египте и Передней Азии – вторжение неких «народов моря», не иначе, как появление приплывших на кораблях крестоносцев.

    Переход к линии № 5, XIII век.

    689 год до н. э. – разрушение ассирийцами Вавилона. 612 год до н. э. – взятие мидянами Ниневии. 538 год до н. э. – завоевание Вавилона персами. Можно предположить, что перед нами – войны между арабами и «монголами», причем под «монголами» следует понимать греко-персо-турецкий союз.

    671 год до н. э. – завоевание Египта ассирийцами (видимо, это византийские арабы). Ок. 1050 до н. э. – распад Египта на два царства, отпадение южной части. 1312 до н. э. – битва между египтянами и хеттами (готами?) при Кадеше. 525 до н. э. – завоевание Египта персами. 1700–1570 до н. э. (линия № 5–6) владычество в Египте – возможно, только в северной части – гиксосов.

    К этому времени (XIII век или немного раньше) относятся античные греко-персидские войны V века до н. э., отражающие борьбу византийцев с крестоносцами, укрепившимися в Греции, и сюда же попадают гражданские войны I века в Риме между Цезарем и Помпеем.

    В этих наших рассуждениях о войнах линии № 5 единственная нестыковка приходится на 525 год до н. э., он на линии № 4.

    Дальше, с линии № 6, начинается «эллинистический Египет».

    О XIII веке сохранилось значительно больше информации, чем о XII. Но и она сильно искажена. Это видно хотя бы по тому, что история той эпохи преподносится скалигеровцами как история религиозных войн. Между тем на деле мы видим совершенно иную картину: ни крестоносцы, ни схизматики, ни сарацины не объединяются перед лицом врага по признаку веры. Крестоносцы воюют между собой, тем же заканчивают и византийцы. В то же время христиане объединяются с турками для борьбы против единоверцев.

    Ф. И. Успенский пишет в «Истории Византийской империи»: «Ласкарь и Калоянн временами были папе дороже, чем константинопольский латинский император».

    Все это означает, что никакой религиозной розни между христианами различного толка, и даже между христианами и мусульманами не было. Работали совершенно другие, политические механизмы. Да и о религии в те времена – не такие уж далекие от нас – были совсем иные, чем теперь, представления. Так, Франческо Филермо, основываясь именно на представлениях своей эпохи, предлагал рассматривать ислам не как религию, но как ересь христианства, Мухаммеда же – как «отпавшего» римского кардинала. По сходному поводу И. Медведев пишет в статье «Падение Константинополя в греко-итальянской гуманистической публицистике XV в.»:

    «Разумеется, освобождение от одного мифа не спасло от сотворения нового, страдавшего известной идеализацией мусульманского мира, которой не избежал и Запад: чего стоит, например, распространившаяся здесь легенда о том, что турки – это не кто иные, как троянцы, и что захват Константинополя – это возмездие за ужасы греческого нападения на Трою (во Франции даже получило широкое распространение письмо, якобы написанное Мехмедом II папе Николаю V, в котором султан выражал удивление тем, что итальянцы проявляют к нему враждебность, тогда как они произошли от тех же троянцев, что и турки)».

    Да, от мифов избавляться трудно. Конструируя свою хронологию, Иосиф Скалигер использовал не только чистую нумерологию, но и еще какие-то соображения. Вот почему наша синусоида не позволяет ответить на все вопросы. Например, описанная Фукидидом Пелопонесская война (в нашей версии, это война то ли между французами и каталонцами, то ли между каталонцами и наварцами) оказывается позже греко-персидских войн (между французами и греками, с одной стороны, и греками и турками – с другой). Она ложится на XIV век, хотя ей самое место в XIII (на линии № 5).

    Допустим, Фукидид жил в XIV веке. Сочиняя захватывающую историю некоей выдуманной им Пелопонесской войны, он воспользовался событиями этого же XIV века, но действие своего исторического романа перенес лет на сто раньше, то есть в XIII век. А хронологи, взявшие эти описания «в работу» уже в XVI–XVII веках, используя астрономические привязки Фукидида, поместили всю эту эпопею в конец V века до н. э.

    Графическое изображение скалигеровской хронологии в виде масонских циркуля (греческая история) и угольника (римская история). Справа – номера линий веков.

    Поэтому здесь особое место приобретает «композиционный центр» традиционной истории – масонский символ в виде циркуля и угольника. На рисунке видно, что IV век находится на линии № 6, то есть взятие готами Адрианополя можно расположить на одной линии со средневековыми событиями XIV века. Так же и морской бой при Лепанто, реально произошедший в XVI веке, попадает на линию № 8 и может в некоторых своих описаниях очутиться в III веке до н. э. (например в 258 году), хотя может попасть и во II век.

    Мы ограничимся несколькими примерами, потому что именно в истории войн скалигеровцы давали максимальную волю своей фантазии, вплоть до приручения африканских слонов солдатами Ганнибала, чего никому после них так и не удалось, – а ведь они слонов в горы затащили! (В те самые горы, где позже А. В. Суворов потерял больше половины армии.) Трудность заключается в том, что в истории Средних веков было громадное количество стычек между правителями разного ранга, от которых зачастую даже имен не осталось. В кривом же зеркале истории любой мелкий конфликт может быть «переброшен» в прошлое, да к тому же раздут до события всемирного значения, как это случилось с битвой при Марафоне.

    В подобном случае театр военных действий распространяется до пределов «обитаемой Ойкумены», а место того или иного конкретного сражения переносится сообразно географическим искажениям традиционной версии. Так, морской бой между итальянским Римом и африканским Карфагеном было бессмысленно локализовать в восточном Средиземноморье, и его перенесли к берегам Сицилии.

    При восстановлении истории некоторую помощь может оказать пресловутая склонность средневековых историков к «архаизмам», историческим реминисценциям и прочему подобному. Вот почему мы можем без труда отождествлять персов с турками, турок с готами, готов с татарами, римлян с византийцами, греков с французами и испанцами, испанцев с арабами, арабов с монголами и т. д. А самое полезное в такой работе – изучение вооружений и анализ тактики и приемов боя. К чему мы сейчас и перейдем.

    Эволюция побед

    Мы рассмотрим здесь несколько войн вкратце, а позже будем возвращаться к ним по разным поводам. Вот эти войны:

    · Англо-норманнская война XI века.

    · Крестовые походы XII–XIII веков. К этому периоду относятся:

    · Египетско-хеттские войны.

    · Греко-персидские войны.

    · Пелопоннесская война.

    · Римско-парфянские войны.

    · Гражданская война в Риме.

    · Македоно-персидские войны.

    · Скифо-персидские войны.

    · Западный монгольский поход.

    · Франко-фламандская война XIV века.

    · Столетняя война XIV–XV века.

    · Франко-испано-турецкие войны XV–XVII века, к числу которых относим:

    · Пунические войны.

    · Македонские войны.

    · Кипрская война.

    · Итальянские войны.

    · Нидерландские войны XVI века.

    · Тридцатилетняя война XVII века.

    Как изменялись в обозримом прошлом методы ведения войны, то есть использование родов войск, оружия, тактики? Рассмотрим эти вопросы на примере нескольких битв, расположив их в соответствии с синусоидой.

    1

    Наименование:

    Бой у Гастингса, Великобритания (1066 год).

    Англосаксы против норманнов.

    Линия № 3 синусоиды.

    Рода войск, оружие:

    Пехота (необученная), конница (малочисленная), лучники.

    Копья (обожженные палки), луки, каменные топоры.

    Тактика, победитель:

    Норманны впервые применили контратаку (вероятно, случайно), и победили.

    2

    Наименование:

    Бой при Дорилее, Малая Азия (1097).

    Крестоносцы и турки.

    Линия № 3.

    Рода войск, оружие:

    Пехота, тяжелая конница.

    Копья, мечи, булавы.

    Тактика, победитель:

    Крестоносцы использовали резерв (вероятно, случайно), и победили.

    3

    Наименование:

    Бой на реке Окс, Северное Причерноморье (529 до н. э.).

    Скифы против персов.

    Линия № 4.

    Рода войск, оружие:

    Пехота, конница, колесницы (у персов).

    Копья, мечи, луки, булавы, топоры.

    Тактика, победитель:

    Скифы впервые использовали тактику заманивания в западню и победили.[16]

    4

    Наименование:

    Битва под Кадешем, Сирия (1312 до н. э.).

    Египтяне и хетты.

    Линия № 4–5.

    Рода войск, оружие:

    Пехота, колесницы (у египтян).

    Копья, луки, топоры.

    Тактика, победитель:

    Египтяне применили резерв воинов на колесницах, и победили.[17]

    5

    Наименование:

    Бой у Марафона в ходе греко-персидской войны, Греция (V до н. э.).

    Греки против персов.

    Линия № 5.

    Рода войск, оружие:

    Пехота, конница (малочисленная), лучники.

    Копья, мечи, луки, метательное оружие (типа катапульт).

    Тактика, победитель:

    Греки применили фалангу (обученную тяжелую пехоту) и победили.[18]

    6

    Наименование:

    Битва на о. Сфактерия в ходе Пелопоннесской войны, Греция (425 до н. э.).

    Спарта против Афин.

    Линия № 5.

    Рода войск, оружие:

    Пехота.

    Впервые использованы дротики.

    Тактика, победитель:

    Афиняне применили тактическое расчленение пехоты (разделили фаланги на меньшие тактические единицы) и победили.[19]

    7

    Наименование:

    Бой под Каррами в ходе римско-парфянских войн, Малая Азия (53 до н. э.).

    Линия № 5.

    Рода войск, оружие:

    Тяжелая конница (лошади в железных латах), пехота (когорты), лучники, легкая кавалерия с луками.

    Копья, дротики, мечи, луки, пращи со свинцовыми пулями (?)

    Тактика, победитель:

    Парфяне (монголы?) впервые использовали контрнаступление из глубины своей территории, и победили.

    8

    Наименование:

    Бой под Фарсалом в ходе гражданской войны в Риме, Греция (48 до н. э.).

    Цезарь и Помпей.

    Линия № 5.

    Рода войск, оружие:

    Пехота (когорты), конница, лучники, пращники.

    Копья, дротики, мечи, луки, пращи со свинцовыми пулями (?)

    Тактика, победитель:

    Цезарь использовал резерв как средство достижения победы, а не как запас против случайностей, и победил.[20]


    Отметим для порядка, что Е. А. Разин не приводит в своей пятитомной книге ни одной битвы XII–XIII веков из истории Крестовых походов. Как видит читатель, они легко заменяются «античными» битвами, без потери эволюционности в развитии воинского искусства.

    В следующей таблице мы переходим от линии № 5 к линии № 6, то есть к XIV веку. Мы видим повсеместное членение пехоты, а также и конницы, на тяжелую, среднюю и легкую, причем средняя конница (македонские «димахи», что значит двоеборцы) спешивались в бою, что привело к появлению нового рода войск – драгунов (пехоты на конях). Это было новинкой у Александра Македонского; в следующий раз мы встречаем эту «новинку» спустя полторы тысячи лет. А по синусоиде – совпадение.

    Огнестрельное оружие пока малоизвестно, а если оно применялось, то не оказывало влияния на исход сражений.

    1

    Наименование:

    Бой на реке Граник.

    Македоно-персидские войны, Малая Азия (334 до н. э.).

    Александр и Дарий.

    Линия № 6.

    Рода войск, оружие:

    Тяжелая конница, конные и пешие лучники, тяжелая и легкая пехота.

    Копья, дротики, луки, мечи, метательные орудия.

    Тактика, победитель:

    Александр впервые применил боевой порядок, обеспечивающий маневренность, и победил.

    2

    Наименование:

    Бой при Гавгамеллах. Македоно-персидские войны, Ирак (331 до н. э.).

    Александр и Дарий.

    Линия № 6.

    Рода войск, оружие:

    То же самое.

    Тактика, победитель:

    Новинкой оказалось применение конницы для преследования врага; победил Александр.

    3

    Наименование:

    Бой при Левктрах. Беотийская война, Греция (371 до н. э.).

    Спартанцы и фиванцы.

    Линия № 6.

    Рода войск, оружие:

    Конница, взаимодействующая с организованной пехотой.

    Копья, дротики, луки, мечи, метательные орудия.

    Тактика, победитель:

    Фиванцы в целях сосредоточения сил для главного удара на решающем направлении сделали неравномерное распределение войск по фронту и победили.

    4

    Наименование:

    Бой при Пуатье, Франция (732 год).

    Франки и арабы.

    Линия № 6 «византийской» волны.

    Рода войск, оружие:

    Пехота, лучники, конница (малочисленная у франков), пращники.

    Копья, дротики, луки, мечи, топоры.

    Тактика, победитель:

    Никаких новинок.

    Победили франки.[21]

    5

    Наименование:

    Бой при Куртрэ, Франция (1302).

    Французы и фламандцы.

    Линия № 6

    Рода войск, оружие:

    Пехота, лучники, метатели дротиков, конница, пращники, арбалетчики.

    Копья, дротики, луки, мечи, арбалеты.

    Тактика, победитель:

    Новинок нет. Использован резерв и контратака. Победили фламандцы, благодаря «возрождению пехоты».

    6

    Наименование:

    Бой при Кресси в ходе Столетней войны, Франция (1346).

    Англичане и французы.

    Линия № 6.

    Рода войск, оружие:

    Конница, пехота, лучники (у англичан), арбалетчики (у французов), артиллерия.

    Пики, алебарды, арбалеты, луки, аркебузы, бомбарды (у англичан).

    Тактика, победитель:

    Первое применение бомбард (артиллерии) на поле боя в Европе.

    Победа англичан.[22]

    7

    Наименование:

    Бой под Никополем, Балканы (1394).

    Турки и венгры.

    Линия № 6.

    Рода войск, оружие:

    Тяжелая конница, легкая кавалерия, пехота с аркебузами.

    Сабли и ятаганы, пики, шпаги, луки, арбалеты, аркебузы.

    Тактика, победитель:

    Первое применение (турками) постоянного войска (янычар) и использование полевых укреплений. Турки и победили.[23]

    8

    Наименование:

    Бой при Муртене, Центральная Европа, 1476.

    Бургундцы и швейцарцы.

    Линия № 7.

    Рода войск, оружие:

    Конница, пехота, артиллерия.

    Алебарды, шпаги, луки, арбалеты, аркебузы, бомбарды, мортиры.

    Тактика, победитель:

    Артиллерия уже оказывает влияние на ход боя. Швейцарская пехота била конницу; швейцарцы победили.

    9

    Наименование:

    Бой при Равенне в ходе Итальянских войн, Италия (1512). Французы и испанцы с участием турок.

    Линия № 8.

    Рода войск, оружие:

    Конница, рейтары (рыцари с пистолетами), драгуны (мушкетеры на конях), саперы.

    Мушкеты, пистолеты, шпаги, пики, пушки на лафетах.

    Тактика, победитель:

    Легионы и когорты формируются по римскому образцу.

    Победили французы.[24]

    Эллинистические государства. Традиционная датировка – первая четверть III века до н. э. Отождествляется с XIV веком н. э.Образование Османской империи (ХIII–XV века).

    Далее переходим к войнам линий № 7 и 8. Битва при Каннах – это псевдоисторическое описание Тита Ливия; окружение войск противника, конечно, применялось и раньше.

    1

    Наименование:

    Бой при Каннах в ходе Пунических войн (216 до н. э.). Кафагеняне (испанцы) и римляне (турки).

    Линия № 7.

    Рода войск, оружие:

    Тяжелая конница, конные и пешие лучники, тяжелая и легкая пехота.

    Копья, дротики, луки, мечи, метательные орудия.

    Тактика, победитель:

    Первое (по традиционной хронологии) классическое окружение противника, выполненное карфагенянами, которые и победили.

    2

    Наименование:

    Бой при Заме, Африка, в ходе Пунических войн (202 до н. э.). Карфагеняне и римляне. Линия № 7.

    Рода войск, оружие:

    То же самое; среди прочего – слоны.

    Тактика, победитель:

    Никаких новинок.

    Победа римлян.[25]

    3

    Наименование:

    Бой у деревни Моок, Голландия, в ходе Нидерландских войн (1574).

    Испанцы и голландцы.

    Линия № 8.

    Рода войск, оружие:

    Пехота, конница, копейщики, пикенеры, карабинеры.

    Копья, пики, шпаги, пистолеты, карабины.

    Тактика, победитель:

    Контратака испанских пикенеров в момент вольта кавалерии для перезаряжения пистолетов. Победили испанцы.[26]

    4

    Наименование:

    Бой при Роктуа, Франция (1643) в ходе Тридцатилетней войны 1618–1648.

    Французы и испанцы.

    Линия № 9.

    Рода войск, оружие:

    Пехота, кавалерия, артиллерия.

    Пистолеты, мушкеты, шпаги, пушки, пики.

    Тактика, победитель:

    Артподготовка в начале, и маневр конницы, решивший исход боя.

    Победили французы.[27]


    Для XVI века трудно определиться с политической ситуацией. Это кажется поразительным, но факт: чем больше данных о каком-либо периоде, тем труднее понять, что происходило. На самом же деле просто труднее выстроить однозначную версию. История вообще сложная штука. И вот складывается впечатление, что завоевание Италии турками в XV веке заретушировано традиционной историей, а между тем имеется большое количество произведений изобразительного искусства, показывающих, что такое завоевание было.

    Параллели

    Наполеон Бонапарт сводил военное искусство к творчеству полководцев. Он писал: «… Истинные правила ведения войны это те, которыми руководствовались семь великих полководцев, подвиги коих сохранила для нас история: Александр, Ганнибал, Цезарь, Густав Адольф, Тюренн, принц Евгений и Фридрих Великий».

    Эти полководцы провели восемьдесят три успешные кампании. Но вот Е. А. Разин не одобряет наполеоновский подход к этой проблеме. Он считает, что изучение развития военного искусства по эпохам полководцев и королей антинаучен. В самом деле, получается, что военное дело, вместо постепенного развития, движется рывками и зависит исключительно от «озарения», посетившего военачальника.

    Между тем Наполеон продолжает: «Основательно изложенная история этих 83 кампаний составила бы полное руководство к изучению военного искусства и послужила бы источником всех правил оборонительной и наступательной войны».

    Стало быть, Наполеон – гений военной мысли, что общепризнанно, – в начале XIX века был готов командовать войсками на манер Александра Македонского из IV века до н. э. или Цезаря из I века. Историка Е. А Разина это нисколько не удивляет. А вот историк Ганс Дельбрюк говаривал, что уже правила XIII века не годятся для применения в войнах Нового времени. Он смеялся над правилами XIII века:

    «… Король Кастильский Альфонс Мудрый приказал составить свод законов (1260 г.), содержащий также и тактические уставные предписания… позаимствованные у Вегеция. Как мало общего они имеют с действительным военным делом своего времени… Это действительно напоминает то, что обычно предписывалось средневековым пешим кнехтам; но, – слышим мы дальше, – чтобы сами воины не могли бежать, им связывают ноги. При этом понятно, – продолжает король Альфонс, – при победе нельзя преследовать противника, но эта неподвижность выражает презрение к врагу. Говорится ли это в шутку? Ни малейшим образом: все это излагается с полной серьезностью…»

    Использовал бы Наполеон правила короля Альфонса, не дошел бы до Москвы. Но что интересно, все полководцы, перечисленные в его списке, находятся выше линии № 5 синусоиды, то есть выше XIII века, находящегося на этой линии. Пусть чуть-чуть (Цезарь), но выше.

    Наши оппоненты то и дело говорят: а какая разница? Ведь на самом-то деле даты никого не интересуют, важен нравственный урок, который можно извлечь из истории. Но: какой урок мог бы извлечь полководец начала XIX века, например, из описания драки между племенами, живущими в каменном веке? Действительно, дата в этом случае никого не интересует, но и такие уроки тоже.

    Наполеон был прилежным учеником. Однажды он написал «Очерк войн маршала Тюренна», утверждая, что маневры и марши этого полководца в кампаниях 1646, 1648, 1672 и 1673 годов полностью сходятся с принципами Александра, Ганнибала и Цезаря. Итак, в XVII веке военная практика соответствовала методам «древних». В XIII веке – не соответствовала. Мы можем предположить, что перечисленные Наполеоном семь лучших полководцев мира водили свои полки в промежутке между XIII и XVII веками. Получается, что XVII век отстоит от античности всего-то на какие-нибудь триста лет.

    Е. А. Разин в многотомном своем труде тоже не забыл о Тюренне, коему Наполеон посвятил очерк. И все же он пытается сильно дистанцировать XVII век от античности:

    «… В этих принципах не отражены ни новая для XVII в. политическая обстановка, ни специфика средств борьбы – новые армии, огнестрельное оружие, парусный флот, вооруженный артиллерией… Побуждающей причиной создания этого труда были, конечно… прежде всего новые способы ведения война Тюренном, его искусное стратегическое маневрирование на театре военных действий. Возникшая в XVII в. маневренная стратегия оказалась жизненной и имела перспективу последующего развития».

    Вряд ли все, что известно теперь как сочинения Наполеона, написано его пером. Литературный редактор вставлял к месту, а то и не к месту, имена Александра, Ганнибала и Цезаря (так уж его учили). Пусть так. Но ведь мы с вами пытаемся выстроить историю не на чьих-то мнениях – хоть бы и Наполеона, – а на сравнении войн разных эпох между собой. Поверьте, элементы для сравнения – есть.

    Фермопилы

    Рассмотрим же реальные события средневековой «античности», но сначала представим вашему вниманию то, как эти военные действия – о которых, к сожалению, почти не сохранилось сведений, – отразились в беллетризованных произведениях «исторических писателей» (не будем судить их строго, они зарабатывали на кусок хлеба). Е. А. Разин, ссылаясь на Геродота, так подает битву при Фермопилах, произошедшую в ходе греко-персидских войн 492–449 годов до н. э.:

    «Первый сухопутный бой произошел у Фермопил, где греки, имея обеспеченный тыл, в течение двух дней отбивали атаки врага, пока предатель не показал персам обходные тропинки, которые вывели противника в тыл оборонявшихся. В ночь на третий день персы сбили заслон, выставленный греками на перевале, и, оседлав перевал, стали выходить в тыл греческому войску, оборонявшему Фермопильский проход. Заметив обход, спартанский царь Леонид отпустил все силы союзников, которые отступили к Афинам, a сам с 300 спартанцами остался на месте. Персы окружили отряд Леонида и уничтожили его в неравном бою. Ни один спартанец не сдался персам. Впоследствии в честь павших у Фермопил спартанцев на камне была сделана надпись: «Путник, весть отнеси всем гражданам Лакедемона: честно исполнив закон, здесь мы в могиле лежим».

    После обхода противником Фермопил решение Леонида было лишено всякого тактического смысла. Гибель отряда спартанцев имела только моральное значение. Однако героизм спартанского отряда не предотвратил перехода на сторону персов Фив и некоторых других греческих полисов».

    Историческая (и хронологическая) проблема в том, что Фермопильское ущелье – единственный удобный проход из Фессалии в Среднюю Грецию. Поэтому Фермопилы упоминались при любых военных действиях в Фессалии. В 1938–1939 годах (!) археологи обнаружили остатки Фермопильских укреплений, но им и в голову не пришло отнести их к эпохе Средних веков; укрепления стали служить материальным свидетельством героизма трехсот воинов царя Леонида. Между тем, в XIII веке мы находим как минимум два случая упоминания 300 рыцарей, в том числе в связи с Фермопилами.

    Вот один такой случай в изложении Ф. Успенского:

    «Уже весною 1263 г. началась в Морее война между франками и греками. Гильом (Вилльгардуэн) привел в порядок свои крепости и занял Лакедемон, жители которого уведены были греками в соседнюю Мистру… Греки и турки разорили Скорту (Аркадию), сожгли богатое аббатство в Исове… Старый храбрый рыцарь Карабас был оставлен защищать Морею… Легкомысленный герой Жоффруа (Каритенский) незадолго перед тем бежал в Апулию вместе с красавицей женою Карабаса. Жестокая подагра не помешала старику покрыть себя славою. Во главе 300 всадников, привязанный к седлу, он напал под Приницей на греков, смял их авангард и обратил всю армию в бегство; севастократор едва ускакал в Мистру».

    Фермопилы здесь не упомянуты. Но вот эпизод 1275 года, в котором воинам никак не удалось бы обойти Фермопил стороной:

    «Византийцы вторглись в Фессалию, и Иоанн Ангел был оставлен всеми, скитался по стране, спасаясь от преследования, и наконец укрылся в крепости в Новых Патрах. Византийцы обложили город, и Иоанн Палеолог потребовал у жителей выдать Ангела, угрожая разорить страну дотла. Горожане просили подождать, а тем временем Ангел бежал… и явился в Фивах; владетель Фив (Жан Ля-Рош) дал ему 300 всадников, закаленных в боях, и Иоанн Ангел напал на византийцев врасплох, сея ужас».

    Это было изложение Ф. Успенского, а вот тот же эпизод в изложении Ф. Грегоровиуса:

    «Михаил VIII (Палеолог) видел для себя серьезную опасность со стороны Ангелов… Поэтому в 1275 году он послал своего родного брата Иоанна и генерала Синаденоса с необычайно большим войском сначала в Фессалию… С 300 хорошо вооруженных рыцарей, в числе которых находились также господа де Сент-Омер, герцог (Жан Ля-Рош) самолично сопровождал фессалийского князя (Иоанна Ангела) в его страну обратно, чтобы освободить окруженный 30 000 греков, куманов и турок город Неопатрэ. При виде этого множества неприятелей он воскликнул своему испугавшемуся союзнику слова одного из древних: «много людей, но мало мужей». Он мужественно кинулся на неприятельский лагерь, рассеял большое войско Палеолога и одержал блестящую победу. Город Неопатрэ был освобожден, бежавший неприятель принужден был удалиться из Фессалии».

    У И. А. Голубева и А. Т. Фоменко читаем по этому поводу:

    «Получается, что средневековый герцог XIII века н. э. был настолько высокообразованным человеком, что «случайно» оказавшись у Фермопил и участвуя в сражении, странно похожем на античную битву 300 спартанцев с Ксерксом, «случайно» и вдохновенно процитировал «древнего Геродота», рассказывающего именно об этой битве!..

    Современный историк раздраженно отмахнется: ну что же здесь странного? Начитанными людьми были средневековые рыцари! Оказавшись у Фермопил в гуще битвы среди лязга железа, стонов, крови и ржания коней, они «становились в позу» и вдохновенно цитировали бессмертные произведения античных классиков. Причем к месту!»

    Греками оказываются, однако, живущие в Греции французы, а персами – византийцы.

    Бой на острове Лесбос

    Античная Фермопильская битва (V век до н. э.) по стандартной «греческой» синусоиде ложится на XIII век. Вскоре, по сообщениям греческого историка Фукидида, разгорелась Пелопонесская война, оригинал которой при смещении реальных средневековых событий оказался в XIV веке.

    Эта война якобы продолжалась 27 лет (с 431 по 404 до н. э.). В 406 году у Митилены на острове Лесбос произошел самый крупный морской бой. У Е. А. Разина он описан так:

    «Афинский стратег Конон с 70 триерами направился к острову Лесбосу, где встретил спартанский флот, насчитывавший 140 триер. В завязавшемся бою Конон потерял 30 триер, а с остальными укрылся в Митиленской гавани, загородил в нее входы, затопив несколько судов, вооружил свои корабли метательными машинами и успешно отражал попытки спартанцев, пытавшихся ворваться в гавань. Когда спартанцы все же овладели большой гаванью, Конон отступил в малую гавань. Он послал в Афины две триеры с просьбой о помощи; одна из них была захвачена противником, другая прорвалась и выполнила свою задачу.

    На выручку Конону афиняне направили флот, состоявший из 110 афинских триер и 40 триер союзников (всего 150 судов). Спартанцы же, выделив 50 триер для блокады отряда Конона, сильно ослабили свой флот. Навстречу афинскому флоту они послали 120 триер. Значительное превосходство в силах было на стороне афинян. Это вызывало у спартанцев неуверенность в победе. Один триерарх даже советовал командующему спартанским флотом не вступать в бой, на что получил такой ответ: «Погибель моя ничто для моего отечества, а бегство без боя бесславно для меня».

    Боевой порядок афинского флота был построен у трех небольших островов и состоял из двух сильных крыльев и центра. В центре находилось 30 триер, которые были вытянуты в линию. Каждое крыло было построено в две линии по 30 триер. Вторые линии крыльев боевого порядка являлись линиями поддержек и обеспечивали устойчивость флангов. Боевой порядок в целом был вытянут в линию с целью не допустить окружения со стороны противника, но построение линий было сомкнутым, чтобы более легкие спартанские триеры не могли прорваться между тяжелыми афинскими кораблями. Спартанский флот был вытянут в одну линию и состоял из двух крыльев, не имея глубины построения.

    Бой завязало правое крыло спартанского флота, которое атаковало левое крыло афинян. Флагманская триера подавала пример остальным, энергично нападая на афинские триеры. При попытке протаранить одну из тяжелых триер афинян спартанский флагманский корабль застрял в ней своим трезубцем. Этим воспользовались другие корабли афинян, окружили его, взяли на абордаж и уничтожили весь экипаж. Был убит и командующий спартанским флотом, что заметно сказалось на моральном состоянии сражавшихся спартанцев. Попытки спартанцев прорвать левое крыло афинян не имели успеха, так как их триеры, прорвавшиеся через первую линию, уничтожались афинскими триерами второй линии. Вскоре правое крыло спартанцев было сломлено, а вслед за ним потерпело поражение и левое их крыло. Спартанский флот был разбит; остатки его бежали к острову Хиос. Афиняне в бою потеряли 25, а спартанцы 77 триер.

    Следствием этой победы была деблокада отряда Конона. Но, несмотря на этот крупный успех афинского флота, была произведена судебная расправа со стратегами-победителями, из которых шестеро были казнены за то, что не позаботились о погребении убитых в бою воинов».

    Оставляем желающим самим посчитать, возможно ли было строительство такого количества судов в городках Спарта и Афины. А оригинал этого сражения мы находим в 1336 году. Вот этот бой у острова Лесбос в изложении Ф. Успенского:

    «При негласном участии генуэзцев латиняне Леванта, именно родосские рыцари – генуэзец Каттанео Фокнейский и Санудо Наксосский, – решили выступить против Византии открыто, вознаградив себя за ее счет, и захватили богатый остров Митилену, или Лесбос (1336)… С сильным флотом из 84 кораблей Андроник (III Палеолог) с Кантакузином отправился на Митилену, занял остров – кроме города Митилены, где укрепился Каттанео; затем осадил Фокею, где были захвачены Каттанео знатные заложники эмира саруханского».

    Возможно, следующий эпизод тоже относится к Пелопонесской войне. Ф. Успенский:

    «Готовясь выступить в Азию для отражения турок и для устройства своих владений, новый кесарь Рожер (де Флор) желал обезопасить свой тыл и отправился к Михаилу (IX Палеологу) со значительным отрядом. Он был принят с почестями, но его там ожидала смерть… Вслед за Рожером погиб его отряд (1305)…»

    Вся история непонятна, ведь «убийство кесаря Рожера де Флор было катастрофой для империи. Погиб человек большого ума и энергии, умевший направлять разбойничьи дружины к достижению крупных целей, державший в руках и двор Андроника, подготовлявший в Малой Азии создание каталоно-греческого государства, которое, может быть, спасло бы страну от турок, обеспечив населению мирный труд и благосостояние, подобно Вилльгардуэнам в Морее» (и которое историки также отнесли бы к античности). Отряд Рожера был разбит аланами у стен Галлиполи. Роль Михаила IX до конца не ясна.

    Пунические войны и битва при Лепанто

    В случае с другим крупным морским сражением – битвой у Лепанто, мы имеет возможность сравнить два описания, из оригинала XVI века и его «отражения» в III веке до н. э. (258 году). Сначала приведем текст Е. А. Разина, относящийся к 1571 году:

    «Турецким флотом командовал Муэзин-Заде-Али (Али-паша), получивший от султана приказание атаковать флот союзников, силы которых преуменьшали турецкие разведчики, а захваченные пленные подтверждали их данные. Выполняя приказ султана, Али-паша двинул свой флот из залива в открытое море.

    Турецкий командующий полагал, что союзники находятся на якоре у острова Кафаловия, а дон Хуан считал, что турки стоят в Лепанто. Поэтому встреча у мыса Скрофа произошла неожиданно для обоих противников.

    Берег между Петала и Калидоном низменный, а поэтому разведчики дон Хуана могли увидеть парусный турецкий флот раньше, чем турки заметили союзников, которые шли под веслами.

    Дон Хуан подал сигнал «выстроить линию баталии». Увидев флот противника, Али-паша также приказал строиться для боя.

    Турецкий флот насчитывал 210 галер и 65 галиотов. У союзников было 203 галеры и 6 галеасов. Качественные преимущества были на стороне союзников, так как, во-первых, турецкие галиоты по своим небольшим габаритам не могли вести бой в одном строю с галерами; во-вторых, по приказанию дон Хуана носы галер были срезаны и на них устроены щиты и траверсы; в-третьих, турецкая артиллерия по тактико-техническим данным уступала артиллерии союзного флота; в-четвертых, турки имели на вооружении янычар только 2500 аркебузов, остальные являлись лучниками, не имевшими защитного снаряжения; в-пятых, у союзников на вооружении всех солдат находилось огнестрельное оружие и защитное снаряжение. На большинстве турецких судов количество солдат не превышало 30–40 человек, а у союзников на каждой галере находилось не менее 150 солдат.

    Бой при Лепанто 1571 года.

    Тактическая обстановка развертывания для боя турецкого флота, находившегося на широком плесе, была выгоднее по сравнению с условиями развертывания флота союзников, который выходил по частям из узкого прохода.

    Заметив флот союзников, турки убрали паруса и на веслах начали выстраивать боевой порядок, состоявший из центра, двух крыльев и небольшого резерва (5 галер, 25 галиот), находившегося за центром. Наиболее слабым оказалось правое крыло (53 галеры, 3 галиота) под командованием короля Александрии Мегмета-Сирокко. Сильный центр (91 галера, 5 галиот) возглавлял Али-паша, а левое крыло (61 галера, 32 галиота) – алжирский король Улуг-Али, пытавшийся охватить правое крыло союзников.

    Боевой порядок союзников по плану также должен был состоять из центра под командованием дон Хуана (62 галеры), правого крыла во главе с генуэцем Дория (58 галер), левого – с венецианцем Барбариго (53 галеры) и резерва – с маркизом Круц (30 галер). Галеасы, располагавшие сильной артиллерией и большим количеством солдат, предполагалось выдвинуть вперед, с задачей отразить первый натиск врага, дезорганизовать его боевой порядок и создать благоприятные условия для атаки турок галерами.

    Первая фаза боя – развертывание флота союзников и завязка боя (11–12 часов).

    Правое крыло союзников под командованием Дория, стремясь выиграть фланг противника, ушло далеко вперед и оторвалось от центра, а восемь галер сицилийского капитана Кардона, находившихся перед этим в разведке, отстали. Назревала опасность распыления сил. Обстановка усложнялась еще тем, что левое крыло только выходило из пролива, а резерв сильно отстал и подошел только к 11 часам.

    Дон Хуан приказал расковать гребцов-христиан и вручить им оружие. Сам же в это время на шлюпке, с поднятым крестом в руке проходил вдоль линии судов, стремясь поднять моральный дух команд обещанием от имени папы отпущения грехов.

    Галеасы центра и левого крыла выходили вперед. Ветер стих, наступил штиль. Дон Хуан возвратился на флагманскую галеру и поднял сигнал «к бою».

    Турки и союзники двинулись вперед. Галеасы открыли огонь и вызвали замешательство в центре турецкого боевого порядка. Али-паша вырвался вперед, за ним устремились другие галеры, а тяжелые галеасы отстали и не приняли участия во второй, решающей фазе боя.

    Почти последовательно возникли три очага борьбы. Обстановка потребовала искусного маневрирования и взаимодействия частей боевых порядков.

    Вторая фаза боя – окружение турками левого крыла союзников и боевые действия в центре (12–14 часов).

    Левое крыло союзников по незнанию местности не придержалось к отмелям, чем воспользовались галеры правого крыла турок, которые обошли союзников вдоль берега и атаковали их с тыла. Часть галер прорвалась в промежуток между левым крылом и центром союзников. Турецкие галеры окружили крыло Барбариго, начался абордажный бой, в ходе которого сказались преимущества союзников в численности и вооружении. К 12 ч. 30 мин. уже завершилось поражение правого крыла турок. Окружение успеха не обеспечило.

    В центре турки имели лучшие силы, и бой здесь носил особенно упорный характер. Главными объектами в центре явились флагманские галеры дон Хуана и Али-паши. Сосредоточившиеся галеры составили поле боя, которым в конечном итоге овладели союзники. Али-паша был убит. Исход боя определился. Однако победа союзников оказалась непрочной.

    Третья фаза боя – маневры Улуг-Али и Дория и завершение разгрома турецкого флота (14–16 часов).

    В момент кризиса боя Улуг-Али (левое крыло турок) с большей частью своих сил внезапно повернул к центру, атаковал и смял правый его фланг. Однако союзники не растерялись. Дон Хуан, покончив с флагманской галерой противника, устремился на помощь своему правому флангу. Одновременно вступил в бой резерв союзников (Круц) и с тыла приближалось правое крыло Дория. Назревало окружение судов Улуг-Али, который плену предпочел бегство с 13 судами. Удалось вырваться и бежать еще 35 турецким судам. В ходе боя 20 галер противника союзники потопили, а 200 судов оказались их трофеями. В результате поражения турок было освобождено 12 тыс. невольников-гребцов. Союзники потеряли убитыми свыше 7 тыс. человек, не считая убитых гребцов, которых только на венецианских галерах насчитали около 2,5 тыс. человек.

    В этом бою взводом испанских солдат командовал и дважды был ранен Сервантес, автор «Дон Кихота».

    А теперь сравните этот бой с морской баталией в ходе Пунических войн (Кипр здесь заменен на Сицилию сочинителем римской истории, по вполне понятным причинам):

    «После победы римлян при Мильском мысе римский сенат решил перенести военные действия в Африку. Армия и флот начали подготовку к крупной десантной операции, в которой должны были участвовать 330 кораблей и сильная десантная армия. В 256 году до н. э. римляне выступили в поход. Около мыса Экном, на южном берегу Сицилии, римлян встретил карфагенский флот (350 кораблей). Произошел морской бой.

    Римляне разделили свои корабли на четыре флота, что обеспечило им возможность маневрировать в бою. Боевой порядок был компактным с расчетом на осуществление мощной атаки противника. Первый, второй и третий флоты выстроились правильным треугольником. За линией третьего флота построились транспортные суда и от них были протянуты канаты к кораблям третьего флота. За транспортными судами стоял в линию четвертый флот, крылья которого выступали за впереди стоявшими кораблями. По сообщению Полибия, «общий вид строя представлял подобье клина, одна часть которого у вершины была полая, другая у основания сплошная; целое же приспособлено к сопротивлению и нападению, и в то же время разорвать строй было нелегко».[28]

    Боевой порядок карфагенского флота в целом был вытянут в одну линию. При этом правое крыло состояло из быстроходных кораблей и выдавалось далёко в море, чтобы охватить левое крыло боевого порядка римлян. Левое крыло карфагенского флота имело форму крюка.

    Первый этап боя – атака римлянами центра боевого порядка противника и контратака карфагенян.

    Увидев длинную тонкую линию боевого порядка карфагенян, римляне устремились на их центр. Но по приказанию начальника левого карфагенского крыла корабли, составлявшие центр, быстро обратились в бегство. Римляне стали их преследовать, в результате чего первый и второй римские флоты оторвались от третьего и четвертого флотов, тянувших за собой и охранявших транспортные суда.

    Когда два римских флота удалились на значительное расстояние от третьего и четвертого флотов, отступавшие карфагенские корабли повернули назад и контратаковали преследовавшего их противника. Завязался ожесточенный бой, в котором перевес был на стороне карфагенян, так как их боевые корабли хорошо маневрировали.

    Второй этап боя – атаки главных сил римского флота крыльями боевого порядка карфагенян.

    Правое крыло карфагенян атаковало четвертый римский флот, а левое их крыло напало на третий флот, тянувший транспортные суда. Римляне сбросили канаты и вступили в бой. Образовались три очага морского боя – два на флангах и один в центре.

    Когда в центре корабли карфагенян были оттеснены, второй флот римлян поспешил на помощь своему четвертому флоту. Опасность окружения заставила карфагенян начать отступление в открытое море.

    Командир первого римского флота заметил, что левое крыло карфагенян прижало к берегу третий флот римлян с транспортными судами, и поспешил им на помощь. Карфагенские корабли были окружены. Римляне захватили 64 корабля и свыше 30 кораблей потопили. Карфагеняне потерпели поражение.

    Бой у мыса Экном показал превосходство хорошо маневрировавших в бою карфагенских кораблей. Но преимущество оказалось на стороне римлян, составные части боевого порядка которых хорошо взаимодействовали. Римские начальники флотов, имевшие успех, проявляли инициативу и своевременно приходили на помощь в те пункты, где римляне терпели поражение.

    В результате победы при мысе Экном римляне беспрепятственно высадили десант в Африке и начали завоевание карфагенских городов. В первые месяцы после высадки римлянами десанта из Африки в Италию было отправлено около 20 тысяч рабов (военнопленных)».

    Любопытно, что победителем турок при Лепанто итальянцы считают человека с «древнеримским» именем Марк Антоний Колонна. Но может ли такое быть, спросит читатель, чтобы в одном случае (одной проекции, или отражении) проиграли римляне, а в другом (в случае другой проекции) – их противники, а римляне бы победили. В литературном произведении – очень даже может быть! Это можно увидеть на примере истории Чингисхана, когда в разных монгольских (!) повествованиях («источниках») в одном и том же сражении ему приписывают и победу, и поражение.

    Бой под Фарсалом

    Один из видных героев европейского Средневековья – Карл Анжуйский (1226–1285), сражавшийся с Гогенштауфенами за Южную Италию. Но он же был и основным противником императора Греции Михаила VIII Палеолога. У нас есть подозрения, что он вошел в историю еще и под именем Гнея Помпея (106-48 до н. э.).

    Бой под Фарсалом 48 года до н. э.

    «По сообщению Цезаря, – пишет Е. А. Разин, – армия Помпея имела 45 тысяч человек пехоты и 7 тысяч кавалерии. В армии Цезаря насчитывалось 22 тысячи человек пехоты и 1 тысяча кавалерии. Но если учесть приведенные Цезарем данные о потерях (200 человек у него и 15 тысяч убитых в армии Помпея), то станет совершенно очевидным, что цифры Цезаря далеки от истины. Другие источники говорят о том, что у Помпея было 30 тысяч пехоты и около 3 тысяч всадников, а у Цезаря 30 тысяч пехоты и около 2 тысяч всадников. Таким образом, армия Помпея имела численный перевес, но не такой большой, как сообщал Цезарь.

    Боевой порядок армии Помпея, по свидетельству Фронтина, состоял из трех линий, в каждую из которых входило по 10 шеренг, так что общая глубина построения достигала 30 шеренг. На правом крыле находился киликийский легион, усиленный когортами, прибывшими из Испании; это были самые надежные войска. В центре находились два сирийских легиона. Левое крыло составили два легиона, переданные Цезарем Помпею по постановлению сената в начале их борьбы. Около двух тысяч добровольцев-ветеранов было распределено по всему фронту. Вся конница, лучники и пращники построились на левом фланге. Правый фланг боевого порядка упирался в ручей Энипей с крутыми берегами. Помпей находился на левом фланге. Семь когорт были оставлены для охраны лагеря.

    Помпей приказал своим легионам ждать атаки противника, не двигаясь с места. «Говорили, что такой совет дал ему Г. Триарий, указавший, что первый бурный натиск неприятельской пехоты должен будет сломиться, фронт растянется и только тогда его солдаты должны будут в сомкнутых рядах напасть на разрозненные неприятельские части. При этом он (Помпей) надеялся, что неприятельские копья будут причинять меньше вреда, если солдаты останутся в строю, чем если сами пойдут навстречу неприятельским залпам, а вместе с тем солдаты Цезаря от двойного пробега дойдут до полного изнеможения. Но, по нашему мнению, – пишет Цезарь, – Помпей поступил без всяких разумных оснований: ведь у всех людей существует как бы врожденная возбудимость и живость, которая еще более воспламеняется от желания сразиться. Этот инстинкт полководцы должны не подавлять, но повышать. Недаром издавна установился обычай, по которому со всех сторон раздаются сигналы и все до одного поднимают крик: предполагается, что это устрашает врагов и возбуждает своих».[29] Контратакуя с фронта расстроенные легионы противника, Помпей полагал своей конницей и легко вооруженной пехотой одновременно нанести удар во фланг и тыл наступавшим легионам Цезаря.

    Боевой порядок армии Цезаря состоял также из трех линий. Правое крыло составлял его лучший 10-й легион, левое – 8-й и 9-й легионы, понесшие значительные потери в предыдущих боях; в центре находились остальные легионы. Левый фланг упирался в ручей Энипей, на правом фланге стояла конница, усиленная легко вооруженной пехотой. Опасаясь за свое правое крыло, Цезарь взял из третьей линии по одной когорте и создал четвертую линию: шесть когорт построил за своим правым флангом под прямым углом к фронту, а из остальных составил небольшой резерв. Этим шести когортам были даны специальные указания о действиях совместно с конницей; при этом Цезарь сказал, что победа зависит исключительно от храбрости этих когорт. Третьей линии было запрещено идти в атаку до особого сигнала.

    Первый этап боя – наступление легионов Цезаря, атака ими пехоты Помпея и бой конницы.

    Легионы Цезаря стремительно бросились вперед, на полпути остановились для небольшой передышки, затем снова побежали, пустили копья и обнажили мечи. Легионы Помпея выдержали атаку, а затем пустили в ход свои копья и взялись за мечи.

    В это время двинулись вперед находившиеся на фланге конница Помпея и легко вооруженная пехота, под натиском которых конница Цезаря стала отходить.

    Второй этап боя– внезапная фланговая атака резервных когорт Цезаря и поражение конницы Помпея.

    Казалось, что конница Помпея успешно преследует конницу противника. Но когда она вышла на линию шести когорт, скрытых Цезарем за своим правым флангом, она была внезапно атакована ими и одновременно контратакована с фронта конницей Цезаря, прекратившей отступление. Конница Помпея была разбита, его легко вооруженные пехотинцы перебиты, левый фланг пехоты из-за отсутствия резерва оказался необеспеченным.

    Третий этап боя – атака армией Цезаря пехоты Помпея во фланг с одновременной атакой с фронта.

    Разбив конницу Помпея, ударная группа Цезаря вместе с конницей атаковала пехоту противника во фланг. В это время стоявшей на месте третьей линии был дан сигнал броситься вперед. Легионы Помпея не выдержали комбинированной атаки с фронта и во фланг и бросились бежать к своему лагерю.

    Когда Помпей увидел, что его конница разбита, он направился в лагерь, оставив на произвол судьбы свои легионы. Из лагеря он с личной охраной поскакал в Ларису, а затем к морю, где сел на корабль и отплыл сначала на остров Лесбос, а потом в Египет.

    Легионы Цезаря с хода атаковали лагерь противника и взяли его. Остатки армии Помпея отступили на близлежащую гору, а затем устремились к Ларисе. Цезарь оставил часть сил для охраны своего лагеря и захваченного лагеря противника, а сам с четырьмя легионами пошел наперерез помпеянцам. К вечеру ему удалось перерезать противнику пути отступления, а на рассвете остатки армии Помпея сложили оружие. Цезарь, по его собственным данным, взял в плен 24 тысячи легионеров, включая плененных в бою, в лагере и в редутах. Много помпеянцев, по его же сообщению, бежало в соседний город. Это никак не согласуется с названной Цезарем цифрой – 15 тысяч убитых.

    Под Фарсалом исход боя фактически решил внезапный удар общего резерва армии Цезаря. Таким образок, резерв стал не только средством парирования случайностей, как это было раньше, но и средством достижения победы. Третья линия боевого порядка армии Цезаря также сыграла важную роль, оказавшись линией поддержки: она атаковала изнуренного противника с фронта, в то время как во фланг его атаковали конница и отборные когорты. Но такая комбинированная атака была возможна лишь при отсутствии резерва в боевом порядке Помпея и управления ходом боя. Помпей был только наблюдателем в первые этапы боя и, когда увидел неблагоприятный исход, скрылся в своем лагере. На его стороне было численное превосходство, к тому же он имел третью линию боевого порядка, силами которой можно было парировать обходный маневр когорт противника. Но Помпей не использовал имевшихся у него возможностей для нанесения поражения легионам Цезаря.

    В первый период Гражданской войны Помпей допустил крупную политическую и стратегическую ошибку, когда покинул Рим, даже не попытавшись сосредоточить там свои силы. Второй его ошибкой было то, что он бросил на произвол судьбы свои легионы в Испании. Использовав промахи Помпея, Цезарь захватил стратегическую инициативу и уничтожил его войска по частям. Сам Цезарь также разбрасывал свои силы, но Помпей не сумел этим воспользоваться. Он с начала и до конца первого периода войны действовал оборонительно, не пытаясь вырвать у противника стратегическую инициативу».

    I век до н. э., по «римской» волне синусоиды, приходится на конец XIII века. Мы находим два поражения Карла Анжуйского в Фессалии от войск Михаила Палеолога в 1271 и в 1281 годах, которые могут быть отождествлены с описанной выше битвой. Но в отличие от античных описаний, эти, средневековые, очень короткие.

    Вот один из этих случаев в изложении Ф. Успенского:

    «По смерти старого эпирского деспота Михаила (1271) Карл (Анжуйский) успешно действовал в Албании… Дипломатическая борьба между Карлом и Палеологом охватила весь Балканский полуостров с соседней Венгрией. В последней (Михаил VIII) Палеолог одержал победу. Политические отношения по обычаю времени завершались браками между членами династий. Стефан Венгерский, в жилах которого текла кровь никейских царей, выдал дочь Анну за наследника греческого престола Андроника (1272)».

    Более интересен второй случай. Ф. Успенский:

    «Карл (Анжуйский) получил свободу действий и отправил в Албанию сильные подкрепления своему полководцу Руссо де Сюлли, который осадил Берат. Перевес сил Карла на суше казался бесспорным, но неожиданно для него великий доместик Михаил Тарханиот разбил Сюлли и взял его в плен (1281). Такой успех рассматривался в Константинополе как спасение… Пока Карл собирал людей, корабли и военные припасы, возлагая на своих подданных тяжкие жертвы, Михаил (Палеолог) через своего генуэзского вассала Цаккарию Фокейского искал помощи у врагов Карла в Европе… Сицилийская «вечерня» (1282) похоронила планы Карла о походе на греческий Восток».

    Ф. Грегоровиус дополняет:

    «Теперь именно Карл (Анжуйский) достаточно расширил свои дипломатические связи и военные средства, чтобы совершить давно намеченный поход на восток. Герцог Афинский (Гильом Вилльгардуэн) должен был также для этого выставить снабженные войском галеры. Осуществление цели великого предприятия, – завоевания Константинополя и восстановления латинской империи под скипетр Анжу, – казалось, было обеспечено благодаря союзу, заключенному королем 3 июня 1281 г. в Орвието с папой Мартином IV, а также с Венецианской республикой. Тут произошла чреватая последствиями Сицилийская вечерня. Михаил VIII (Палеолог), предлагавший свою помощь этому перевороту, сразу почувствовал себя свободным от угрожавшей ему опасности. Сицилийская революция одним ударом уничтожила великие предначертания Карла».

    Возможно, если бы не литературные произведения вроде «Гражданской войны» Юлия Цезаря, мы бы вообще не имели детальных описаний подобных сражений. Насколько они правдивы, трудно судить. Еще одно изложение дает нам Исидор Севильский (570–638) в «Истории о царях готов, вандалов и свевов»:

    «В войске Помпея сражались эфиопы, индусы, персы, мидяне, греки, армяне, скифы и иные восточные народы, собранные против Юлия, однако мужественнее всех сопротивлялись Цезарю готы… Ведь их даже Александр велел избегать, их боялся Пирр, и Цезарь страшился». Готы – что удивительно, через два столетия после Цезаря, жили на альпийских горах, ученые (но не современные) привыкли чаще звать их «геты». По «римской» волне века готов и Цезаря совпадают.

    Битва при Фарсале в изложении А. Васильева:

    «… между Карлом (Анжуйским), титулярным латинским императором (Балдуином II) и Венецией в 1281 г. заключен договор «для обратного отвоевания империи Романии, которая находится во владении Палеолога». Против Византии создалась огромная коалиция: войска из латинских владений на бывшей территории империи, из Италии, из родной Карлу Франции, венецианский флот, папа, сербы и болгары. Казалось, Византийское государство стояло на краю гибели, а Карл Анжуйский, этот, по словам одного историка (Нордена), «предтеча Наполеона в XIII веке» стоял на пороге всемирного могущества».

    Здесь прямо византийский престол в конце XIII века ассоциируется с всемирным могуществом! И кстати, предтечей Наполеона оказывается не Цезарь, а Карл Анжуйский.

    Мы не сомневаемся, что Галльская война, выигранная Цезарем, – это борьба кесаря Михаила VIII Палеолога с французами на Балканах. Разумеется, Галльская война имеет мало общего с действительными событиями конца XIII века, потому что она – литературный вымысел. Однако воображение неизвестного автора должно было питаться реальностью. Это закон творчества. Поэтому мы говорим об отражениях и оригиналах. Но между таким «оригиналом», угодившим в официальную историю, и действительно произошедшими событиями могут быть большие разногласия.

    Захват Адрианополя

    В XIV веке турки заняли большую часть Балканского полуострова и в 1361 году захватили Адрианополь, который вскоре превратили в свою столицу. Предшествовала ли осаде какая-нибудь битва у стен города, историки молчат. Изложение событий по Ф. Грегоровиусу:

    «Так как император Кантакузен нуждался в помощи султана, своего зятя, то он вынужден был ограничиться бессильными фразами против захвата Сулейманом фракийских городов. В таком же положении был Иоанн V Палеолог. Ему удалось в 1355 году овладеть Константинополем и устранить своих противников. Император Кантакузен сложил корону, чтобы закончить свою бурную жизнь смиренным монахом в Спарте… Мурад I, сын умершего в 1359 году Орхана, мог еще удачнее продолжать завоевания отца. Осадив Адрианополь и овладев знаменитой фракийской метрополией, он сделал ее в 1365 г. султанской резиденцией и европейским центром монархии османов вместо азиатской Брузы, – пока это еще не могло быть сделано с Константинополем…»

    Но хоть описания битвы при Адрианополе XIV века не имеется, зато известна битва с готами при том же Адрианополе в 378 году. Здесь надо повторить следующее: готы считаются германским племенем, однако еще Иордан не видел разницы между готами и азиатскими гетами. Названия этносам (готы, русы, германцы, татары) присваивались из каких-то мистических соображений и распространялись, видимо, из одного центра. На самом деле кто угодно мог называться у «древних авторов» готами.

    Бой при Адрианополе 378 года.

    Итак, приведем рассказ Е. А. Разина:

    «Военачальник готов Фритхигерн, получив сведения о поражении одного из своих отрядов, приказал всем своим силам отступить в район Кабилэ. Позиция готов позволяла воспрепятствовать соединению войск Валента и Грациана, так как она занимала фланговое положение в отношении направления Адрианополь – Филиппополь. Но для того, чтобы напасть на Валента, готы не располагали в данный момент достаточными силами конницы. Часть готской конницы находилась далеко; она была вызвана, но еще не прибыла. Надо было выиграть время и не допустить соединения сил римлян.

    Армия Валента, состоявшая из пехоты и конницы, выступила из Мелантиады и двинулась навстречу Грациану. Когда она прошла Адрианополь, разведка выяснила, что готы собираются сильными постами прервать коммуникацию римлян. Для устранения этой опасности был выделен отряд всадников и пеших стрелков, которому была поставлена задача удерживать ближайшие проходы.

    В это время готы стали медленно продвигаться в направлении укрепления Ника, что восточнее Адрианополя. Передовые легкие войска Валента ошибочно определили силы готов в 10 тысяч человек; эта ошибка имела важные последствия. Готы в результате трехдневного наступления вышли на коммуникацию римлян. Поэтому войско Валента повернуло обратно к Адрианополю, подошло к нему в боевом порядке, расположилось в укрепленном лагере, защищенном палисадом и рвом, и с нетерпением стало ждать отряд Грациана.

    На собранном Валентом военном совете были высказаны два мнения: одни предлагали дождаться галльских войск, другие настаивали на немедленном вступлении в бой. «Победило, однако, – пишет Аммиан, – злосчастное упрямство императора и льстивое мнение некоторых придворных, которые советовали действовать с возможной быстротой, чтобы не допустить к участию в победе, – как они это себе представляли, – Грациана».[30] Валент решил атаковать готов до прибытия отряда Грациана. Это решение было вызвано не только завистью Валента к своему племяннику, но и обстановкой: готы прервали коммуникацию римлян, окрестности были разорены, силы готов, по данным разведки, были невелики, и это давало надежду на легкую победу.

    Оставив обоз и вьюки у стен Адрианополя, Валент на рассвете 9 августа 378 года двинул свою армию против готов. День был знойный, воины страдали от жажды, маршируя по каменистым дорогам. Около двух часов дня римляне увидели телеги готов, которые, как донесли разведчики, были расставлены в форме круга. Валент приказал строиться для боя, но армия не могла быстро выполнить этот приказ, так как приходилось перестраиваться из походного порядка в боевой.

    В это время к Валенту прибыли послы готов для переговоров о мире. Фактически Фритхигерн переговорами стремился выиграть время для того, чтобы вызванная им конница успела прибыть к началу боя.

    Боевой порядок римлян состоял из двух линий: в первой – конница, во второй – пехота. Правое крыло конницы было выдвинуто вперед, а левое только еще выстраивалось из походной колонны. Пехота, по определению Аммиана, являлась резервом. Но резервом фактически был отряд батавов, а пехота составляла вторую линию боевого порядка.

    Пехота готов засела в укреплении из повозок, защищавших их от атак римской конницы. Готская конница была уже недалеко от поля боя.

    Бой завязали стрелки и скутарии, которые самовольно выдвинулись вперед и стали обстреливать табор готов. Легкая пехота увлекла за собой левое крыло конницы, подступившей к самому табору. Атака римской конницы была отражена готами, засевшими за своими повозками. Правое крыло конницы не закончило еще построения. Пехота оказалась без прикрытия. В это время показалась готская конница. «Как молния появилась она с крутых гор и пронеслась в стремительной атаке, сметая все на своем пути». Удар готской конницы решил исход боя: началось беспорядочное бегство солдат римской армии и уничтожение их готами. Римский император был убит.

    После разгрома римской полевой армии готы осадили Адрианополь, но взять его не смогли и отступили. Затем они осадили Константинополь, от которого их оттеснила армия под командованием нового императора Феодосия. Однако Феодосий вынужден был заключить мир с готами, предоставив им для поселения Иллирию».

    Как видим, в античной истории турки – готы взять Адрианополь не смогли. Ничего не говорит эта история и о сражении под Никополем в IV веке. Однако на этот раз хорошо известно крупнейшее сражение у этого города, состоявшееся в 1396 году.

    Бой под Никополем 1396 года.

    Е. А. Разин пишет:

    «С турками-османами вступили в борьбу феодалы Западной Европы. В 1396 г. король Венгрии Сигизмунд с помощью папы Бонифация IX организовал крестовый поход против турок. Значительную часть феодального войска составляли французы (1 тыс. рыцарей и пажей, а со слугами-2? тыс. человек). Под командованием венгерского короля объединились венгры, англичане, поляки, германцы, валахи, итальянцы. Всего выступило в поход около 10 тыс. человек. Крестоносцы двигались вниз вдоль Дуная, а транспортная флотилия везла по реке продовольствие. Без сопротивления сдался г. Видин, а г. Рахов был взят после пяти дней осады. Только Никополь оказал упорное сопротивление. 16 дней крестоносцы осаждали город, на выручку которому спешили главные силы турок.

    Турецкое войско под командованием султана Баязета осаждало в это время Константинополь. Узнав о движении крестоносцев, турки сняли осаду Константинополя и двинулись навстречу рыцарям через Адрианополь, Шипку, Тырново. 24 сентября турецкое войско разбило свой лагерь на холмистой местности в 5–6 км к югу от лагеря крестоносцев. Силы турок достигали 11–12 тыс. человек. Турки заняли позицию на высоте южнее Никополя. Янычары расположились на самой высоте во рвах, за палисадом. Впереди были рассыпаны конные лучники, за высотой укрылись «сипахи» под командованием Баязета. Боевой порядок турок был рассредоточен в глубину, опорой его являлась окопавшаяся пехота.

    Ночью Сигизмунд собрал военный совет, на котором долго спорили о том, кому начинать бой. Французы настаивали на первенстве, желая присвоить себе славу победы. Рыцари разошлись, ни о чем не договорившись. Рано утром французы выступили из лагеря, не ожидая своих союзников.

    Первый этап боя – атака турок французскими рыцарями.

    Французы атаковали турецких конных лучников и, преследуя их, попали под стрелы янычар. В это время «сипахи» вышли из-за флангов расположения своей пехоты, окружили французских рыцарей и уничтожили их.

    Второй этап боя – атака турок главными силами крестоносцев.

    Когда французские рыцари были разбиты, на поле боя появилось остальное войско крестоносцев во главе с Сигизмундом. Турки повторили тот же маневр и разбили главные силы крестоносцев. Так по частям было уничтожено войско крестоносцев. Сам Сигизмунд едва спасся бегством. Турки не развили своего успеха и не использовали победы. Они вновь обрушились на Константинополь».

    Однако греческую столицу спасло войско Тамерлана, разгромившего войска Баязета в 1402 году в битве при Анкаре. В данном случае народы, населявшие Византийскую империю (греки, турки, «монголы»), представляются историками как непримиримые враги. Нет ничего более далекого от правды! И греки, и турки, и «монголы», и «арабы», и латинские наемники воевали в одних и тех же войсках, на стороне того или иного средневекового феодала. А ведь послушать традиционных историков – византийские императоры служили в войсках своих злейших врагов.

    Вот что пишет С. Дашков о будущем императоре Мануиле II Палеологе (1350–1425):

    «Султан, видя в Мануиле врага, настоял вначале на передаче прав наследника его брату Андронику IV, а затем приказал именно Мануилу возглавить греческие отряды, посланные согласно вассальной обязанности Византии на подмогу туркам в Малую Азию».

    Вот так: если считаешь кого-то своим врагом, тут же назначай его командовать своими войсками.

    Чему верить?

    Мы не знаем, проводились ли раскопки на месте битвы при Каррах, а вот на месте предполагаемого сражения при Каннах, в котором войска Ганнибала бились с римскими легионами, проводились. И что же? Швейцарский антрополог Георг Гловацки, исследовав курганы, заявил, что в них покоятся не римские воины, как считалось ранее, а останки людей, погибших в XIII веке.

    Этого, конечно, мало, чтобы делать решительные выводы об ошибочности истории Каннской битвы Ганнибала с римлянами, целиком или частично. И все же основания для сомнений эти раскопки дали.

    И таких случаев – когда чуть копни, и возникают сомнения в верности скалигеровской истории, – множество.

    В XIV веке появляется эпическое произведение «Александрия», посвященное, естественно, Александру Македонскому:

    «И пришел Александр в Трою, и встретили его с честью великой, и дары, достойные царя, вынесли ему во множестве…»

    Открываем словарь-справочник «Античный мир» и с любопытством читаем, что за 3000 лет до н. э. Троя была крепостью со стенами в 3 метра толщиной, что после пожара 2500 года до н. э. ее отстроили, утолщив стены до 4 метров и добавив башен. Дальше рассказывается о последовавшем процветании Трои, о том, что в 2200 году она опять горела. Наивысший расцвет достигнут в 1800–1300 годах до н. э., – город расцветал пятьсот лет подряд, а во время Троянской войны снова сгорел. А теперь – внимание! – «около 700 г. до н. э. на ее месте греки основали Новый Илион».

    А в 330-х годах «пришел Александр в Трою». Спрашивается: куда он пришел? В Трою или в Новый Илион? ОТКУДА взяли историки и события (пожары, войны), и даты при них? С семисотого до н. э. года этот город называют Новый Илион. В этом удивительного нет; у нас у самих вместо Переславля стоит Рязань, и ничего. Но без малого полтысячи лет спустя Александр приходит не в Новый Илион, а в Трою, как об этом сообщает автор «Александрии» еще через… 1700 лет.

    «Затем Александр к Риму пошел. Римляне, услышав, что идет к ним царь, пришли в смятение, охваченные великой печалью, как и афиняне, собрались на совет…»

    «Александр, собрав свои войска, пошел в Персиду… и разделил царства земные. Антиоху дал Индийское царство и всю Марсидонскую и северскую землю, а Филону – Персидское царство и всю Азию и Киликию, а Птолемею отдал Египет и Иерусалим, и Палестину всю, и Междуречье, и Сирию, Селевку же отдал Римское царство, а Ламедаушу – Немецкую землю и Парижское царство».

    Что-то здесь не в порядке. Не слыхивали мы раньше, чтобы Александру Македонскому поклонялись Германия и Франция. К тому же упоминание Парижского царства порождает вопросы, сходные с теми, что возникают и с Троей – Новым Илионом. Согласно обобщенным данным, которые предлагают читателю российские энциклопедии, «Париж вырос на месте Лютеции, с III–IV вв. н. э. назывался Паризий, с конца X в. – столица французского государства». А говорить о «Парижском царстве» можно было только с Х века, не раньше.

    Чтобы закончить с этой темой, сообщим, что в академических изданиях можно найти упоминания и о Птолемее, и о Селевке, и об Антиохе, а вот Ламедауш, получивший от Александра «Немецкую землю и Парижское царство», отсутствует напрочь.

    «Битва шпор» при Куртрэ. Миниатюра из рукописи «Большие французские хроники». XIV век.

    И кстати интересно, что IV век до н. э. (время Македонского), и III век н. э. (появление названия «парижский»), как и XIV век, подаривший миру эпос «Александрия», находятся на одной и той же линии № 6 нашей синусоиды. Да и Х век относится к ней же, если смотреть по «византийской» волне. Хотя это уже можно счесть натяжкой.

    Повторим еще раз для ясности: синусоида не является инструментом для построения новой хронологии. Она нужна для разоблачения лживости хронологии старой, скалигеровской.

    Выстроенная на основе этой «старой» хронологии история, возможно, до XVI века ни в чем, а до XVIII века в частях своих не сходится с тем прошлым, которое на самом деле было у человечества. Мы имеем не историю прошлого, а историю мнений. Ученые XVIII–XIX веков – да и нынешние тоже, – в результате кропотливых трудов и длительных раздумий давали свои, зачастую оригинальные выводы, но основная канва была уже прописана, и постольку, поскольку они оставались приверженными ей, все их труды шли в подкрепление неверной парадигмы.

    Предположим, вы затеяли варить суп. Но вместо солонки поставили рядом с плитой сахарницу. И вот суп у вас получился сладким. Но все-таки это суп. Приходят друзья, говорят, надо добавить морковки. Добавляют, – но что-то не так! Э, надо подсыпать укропу. Опять не то. Понятно, пока вы вместо сахарницы не возьметесь за солонку, ваш суп только с виду будет похож на суп. Конечно, его придется вылить и варить снова. Что мы и предлагаем сделать с историей.

    Мы наблюдаем бесконечные «стыковки» античности и Средневековья. С другой стороны, в истории самого Средневековья масса нестыковок, особенно в XIII и XIV веках, но часто даже в XV–XVI.

    Один из примеров – путаница между императорскими династиями Палеологов и Ласкарисов в арабских источниках. В «Сборнике материалов, относящихся к истории Золотой Орды» В. Г. Тизенгаузен приводит документы XIII–XIV веков. Ласкарисы правили в начале XIII века, а с 1261 по 1453 год византийский престол занимают Палеологи. Но арабские авторы Эннувейри, Эльмуфаддала, Ибнабдеззахыра, Эддзехеби, Элайни[31] не называют константинопольских императоров иначе как Ласкарисами, а про Палеологов будто и не слыхали.

    Как такое может быть?

    Историки скажут: раз греки зовут своего императора Палеологом, значит, так оно и есть, а арабы все перепутали. Но разве не может быть других объяснений? И потом, в других случаях они сообщениям тех же арабских авторов вполне доверяют!

    Пора, пора всерьез, и с новых хронологических позиций, изучать сохранившиеся средневековые документы.

    Этим занимался в 1920-х годах немецкий нотариус В. Каммайер; его книга «Универсальная фальсификация истории» была опубликована в 1935 году. Е. Габович пишет о нем:

    «Конечно, В. Каммайер не был первым, кто, исследуя старинные или считающиеся таковыми документы, обнаруживал фальшивки… Заслуга В. Каммайера в том, что он узрел за потрясавшими историков и до него размерами фальсификации более или менее планомерную и массивную работу целых поколений фальсификаторов, бывших на службе у католической церкви или у отдельных феодальных правителей.

    Эти фальсификаторы уничтожали несметное количество действительно оригинальных документов, заменяя их фальшивками… Главная цель этой длительной и массивной кампании по фальсификации исторических документов заключалась, считает В. Каммайер, в замалчивании дохристианской истории, в искажении (удлинении) христианской истории и приписывании ей всех достижений языческой эпохи».

    Каммайер доказывал, в частности, что существование римских пап до так называемого авиньонского пленения полностью выдумано, так как ранние подлинные документы были уничтожены, а католическая церковь еще и в XX веке занималась изготовлением фальшивых «старинных» рукописей, чтобы «доказать» при помощи новых находок древность уже известных документов. К сожалению, работы В. Каммайера не переведены на русский язык. Но историки невольно подтверждают его выводы. Например, А. Волков пишет в статье «Можно ли верить документам Меровингов и Каролингов?»:

    «События жизни Хлодвига известны нам в основном по «Истории франков» Григория Турского… В его «Истории» даты безбожно перевраны, одни рассказы противоречат другим. На ее страницах Хлодвиг, как отмечают историки, даже умирает трижды… И эта «История» – основа наших представлений о раннем Франкском государстве!.. Но неужели не сохранилось иных письменных актов, позволяющих навести хоть какой-то порядок в забытом прошлом? Увы, знакомство с ними разочаровывает… Исследования показали, что три известных нам грамоты, подписанные именем Хлодвига (вот он, осязаемый факт в тумане прошлого!), на самом деле были состряпаны лет через семьсот после смерти монарха».

    Династия Меровингов отнесена историками на 481–751 годы. Прибавив 700 лет, выйдем на XII–XIII века. Вот это уже действительно близко к реальному началу Французского государства.

    Также немецкий историк Тео Кольцер, обследовав десятки собраний старинных манускриптов, установил, что доля фальшивок среди 194 документов, сохранившихся от эпохи «темных веков», превышает шестьдесят процентов. Его соотечественник Марк Мершовски, проверив 474 официальных актов Людовика Благочестивого (778–840), отверг 54 документа. Около трети документов с именем Карла Великого даже официальная наука считает подделками.

    А. Волков пишет: «Побывав материалом в чьих-то руках, история досталась нам изрядно потраченной. От нее сохранились крупицы. Всё прочее – литература».

    Так, для узаконивания претензий Бурбонов на французский престол, древность их рода была протянута вплоть до искомого пересечения с линией Капетингов-Валуа во глубине веков. А ведь по заказу Бурбонов работал и основоположник «научной» хронологии Иосиф Скалигер. Это он и его предшественники из Византии (Матвей Властарь и др.) создали концепцию всемирного исторического развития.

    «Фальсификации письменных источников, – пишет В. Козлов в книге «Тайны фальсификации», – осуществлялись на фоне развития исторической науки, подчас как бы «провоцировавшей» изготовление подлогов… Очень трудно избавиться от фактов из подделанного документа, «вписывающихся» или эффектно подтверждающих концепцию, сложившуюся на основе изучения подлинных и достоверных источников».

    Историки – самые наивные люди на Земле. Они верят выдумкам.









     


    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх