«СВЯЩЕННАЯ ИМПЕРИЯ» ШТАУФЕНОВ

XII в. был переломным в истории западноевропейских государств. Англия и Франция, хотя и по-разному, но прочно вступили на путь политического объединения и централизации. Германия, которая до того времени представляла сравнительно единое государственное целое, наоборот, шла к политическому упадку и государственной раздробленности. Как объяснить это своеобразие государственного развития Германии?

Не вызывает сомнения, что политическая централизация, наступившая в странах Европы в пору зрелого феодализма, была обусловлена изменениями в экономических и социальных отношениях и развитием хозяйственных связей. Феодальная раздробленность основывалась на непосредственном господстве крупных землевладельцев-сеньоров над населением, находившимся в их поземельной и личной зависимости. Развитие товарно-денежного хозяйства и рост городов разрушали эту систему отношений. Часть населения уходила в города и порывала сеньориальную зависимость (городское население добивалось личной свободы и самоуправления). Личная зависимость крестьян в результате изменения форм феодальной эксплуатации – перехода от отработочной ренты к продуктовой и денежной ренте – ослабевала или совсем ликвидировалась. Все это послужило предпосылкой для усиления центральной государственной власти, которая теперь осуществляла юрисдикцию над всем населением страны и получала значительную долю прибавочного продукта в виде государственных налогов. Вместе с тем усиление хозяйственных связей способствовало этническому сплочению страны, что в свою очередь благоприятствовало ее политическому объединению. Таковы общие социально-экономические предпосылки централизации государственной власти. Они существовали и в Германии.

Однако результаты здесь оказались совсем иные, чем в ряде других стран Европы.

В условиях Германии общегосударственная централизация оказалась невозможна. Поборниками местной централизации выступили князья. Они подчинили население своей юрисдикции и создали замкнутые территориальные владения. Это объяснялось несколькими обстоятельствами, главным из которых являлась агрессивная политика германского феодального государства, отвлекавшая силы от решения внутриполитических задач[63]. Германские короли в погоне за императорским титулом и мировым господством упустили возможность подчинить своей власти феодальную знать, которая беспрепятственно расширяла владения за счет внутренних и внешних захватов. Кроме того, Германия долгое время не подвергалась внешней опасности, которая могла бы послужить стимулом к национально-политическому сплочению. Крупные феодалы, не встречая серьезного противодействия со стороны короля, сосредоточивали в своих руках высшую судебно-административную и военную власть. Они использовали возраставшие доходы от развития товарно-денежного хозяйства и держали под своим господством города, которые в других странах освобождались от власти сеньоров и становились под покровительство короля. В то же время и сельское население по мере освобождения от личной зависимости и вотчинной юрисдикции оказывалось под верховной властью князей и подвергалось их налоговой эксплуатации.

Священная Римская империя» в начале XII в.


Подобные процессы имели место и в других странах, но в конечном счете они пошли на пользу королевской власти, которая, накопив достаточно сил, нанесла удар по феодальной знати и ликвидировала ее самостоятельность. В Германии же король, нуждаясь постоянно в помощи князей для итальянских походов, шел им на уступки, помогая им укреплять власть над населением к явному ущербу для государственного единства. При ином повороте государственной политики Германия могла бы еще в XII в. пойти по тому пути, на который так прочно вступила Франция к концу этого столетия, – по пути общегосударственной централизации. Однако события развивались в определившемся уже направлении.

После смерти Генриха V в 1125 г. королевский престол оспаривали два претендента – герцог Швабии Фридрих Штауфен, ближайший родственник умершего короля, и саксонский герцог Лотарь Суплинбургский, глава княжеской оппозиции, пытавшийся захватить престол еще при жизни Генриха V. Оба они были крупнейшими князьями Германии, соперничавшими в создании территориальных владений. Фридрих Штауфен имел земли в юго-западной Германии, к которым теперь присоединились и унаследованные от Франконской династии владения на Майне и Среднем Рейне. Интересы домениальной политики столкнули его с влиятельными церковными и светскими князьями: архиепископом майнцским Адальбертом – канцлером империи, руководившим избранием, а также Вельфами и Церрингами. Поэтому вполне естественно, что князья избрали королем Лотаря III (1125-1137). Штауфены остались главными противниками нового короля.

Внутригерманская политика Лотаря III ограничивалась преимущественно интересами Саксонского герцогства. Он поддерживал возобновившуюся агрессию в заэльбские славянские земли, форсировал миссионерскую деятельность немецкого духовенства в Полабье и Поморье. Используя междоусобицы в Дании, Лотарь III предпринял попытки усилить там немецкое влияние. В частности, он намеревался превратить в вассалов империи князей пограничных датских областей, что создавало предлог для вмешательства во внутренние дела страны. Однако установить сюзеренитет над Данией и на этот раз немецкому королю не удалось. Лотарь III воспользовался также венгерско-польским конфликтом, возникшим в связи с замещением престола в Венгрии, для вмешательства в дела обоих этих государств. В 1135 г. он добился возобновления вассальной зависимости польского князя Болеслава III Кривоустого, владевшего имперскими ленами в Поморье и на острове Рюген.

Располагая незначительной властью в Германии, этот король продолжал тем не менее имперскую политику в Италии. Он присвоил официальный титул «римского короля» (rex Romanorum) еще до коронации в Риме. К тому времени уже утвердилось новое представление о римской короне: она якобы является бесспорным достоянием германского короля, законно избранного князьями па свой престол. Титул «римский король» стал синонимом титула «король Германии» и, по существу, заменил его.

В 1132-1133 гг. Лотарь III, воспользовавшись схизмой в Риме, предпринял поход в Италию. На папском престоле после смерти Гонория II оказались два соперника – Иннокентий II и Анаклет II. Первый, избранный меньшинством кардиналов, был связан с аристократическим римским семейством Паперески, второй представлял влиятельнейшее семейство Пьерлеони. Утвердившись в Риме, Анаклет II заключил союз с вассалом курии герцогом Рожером II Сицилийским, которого он возвел в короли и инвестировал областями Капуа, Неаполь и Беневент. Иннокентий II заключил союз с Лотарем III, домогавшимся императорской короны. Ради предстоящей коронации Лотарь III не посчитал для себя унизительным исполнять при папе, к тому же изгнанном из Рима, маршальскую службу – сопровождать за уздечку лошадь папы во время его торжественного выезда. Это символизировало поворот во взаимоотношениях пап с императорами.

В походе участвовало небольшое немецкое войско. Князья неохотно откликались на подобные бесполезные для них предприятия. Однако поход имел некоторый успех. Рожер II был занят подавлением заговора его вассалов и не мог оказать немцам сопротивления, в то время как его противники помогали Лотарю. После захвата немцами Латерана (основная часть Рима находилась в руках папы Анаклета) Лотарь III был коронован папой Иннокентием II в Латеранском соборе императорской короной (1133). При этом папа подтвердил за ним право инвестировать прелатам регалии, объявив, что законное обладание последними предоставляется только императорским пожалованием. Это только повторяло условия Вормского конкордата и ничего нового, по существу, не устанавливало, так как лишить епископов регалий император, естественно, не мог.

Не успело императорское войско покинуть страну, как папа Иннокентий II был изгнан из Латерана. Рожер II Сицилийский, покровитель Анаклета, укрепился в Южной Италии, конфисковав владения своих мятежных вассалов. Это заставило Лотаря III предпринять новый поход в Италию. На этот раз он располагал уже значительными военными силами и имел сравнительно больший успех. Немцы захватили южноитальянские области Капуа, Беневент, Неаполь и даже столицу Рожера – Салерно: Но вскоре разразился конфликт между императором и папой Иннокентием II из-за ленного верховенства над занятыми областями, и в частности над аббатством Монтэкассино. Лотарю удалось добиться на время перевеса и установить свой сюзеренитет над большинством спорных областей. Однако как только немцы покинули Южную Италию Рожер II быстро подчинил принадлежавшие ему ранее территории и города и стал снова полным хозяином страны. Лотарь III тяжело заболел на обратном пути. Долетевшие до него слухи об успехах противника ускорили его смерть.

На выборах 1138 г. повторилась уже знакомая история. Ближайший родственник умершего короля – его зять Генрих Гордый (герцог Баварии из династии Вельфов) – представлялся князьям слишком могущественным и независимым, и они предпочли кандидатуру Конрада Штауфена, выступавшего уже при жизни Лотаря III в качестве антикороля. С избранием Конрада III на германском престоле больше чем на столетие утвердилась династия Штауфенов (Гогенштауфенов), при которой «Священная Римская империя» пережила свой последний взлет.

Главными противниками Штауфенов были Вельфы – самая могущественная княжеская династия Германии. Глава этого семейства Генрих Гордый имел огромные владения. Кроме Баварского герцогства, ему принадлежали фамильные земли в Швабии и Средней Италии (наследство маркграфини Матильды). После смерти Лотаря III ему перешла Саксония – приданое жены. Так образовался огромный владельческий комплекс Вельфов, простиравшийся, хотя и не компактно, от Средиземного до Балтийского моря. Напрашивается мысль, которую высказывают немецкие буржуазные историки, что утверждение на германском престоле Вельфов далеко продвинуло бы дело политического объединения Германии. Именно поэтому немецкие князья, больше всего дорожившие своей политической автономией, и не допустили избрания Вельфа. Но, видимо, даже если бы Генриху Гордому или его наследнику и удалось получить королевскую корону (неудача баварского герцога во многом объяснялась тем, что выборами 1138 г. руководил личный противник Вельфа – трирский архиепископ Альберо), вряд ли они смогли бы изменить направление политического развития Германии. Территориальные интересы Вельфов в Италии и династические заботы в разных частях Германии сталкивали их с могущественными магнатами страны. Перевес сил явно определился в пользу княжеского партикуляризма.

Попытки Конрада III разрушить владельческий комплекс Вельфов оказались безуспешными. Нечего было помышлять о ревиндикации коронных земель, входивших в наследство Лотаря III в Саксонии. На собрании князей в Вюрцбурге в 1138 г. король добился решения об отторжении у своего противника Баварского и Саксонского герцогств. Бавария была передана Леопольду Бабенбергу, Саксония – Альбрехту Медведю из дома Асканиев. Однако этот раздел не удалось осуществить. Вскоре оба герцогства снова оказались в руках Вельфов.

Конрад III был первым германским королем со времени основания империи, не совершившим ни одного завоевательного похода в Италию и не получившим императорской короны. Этому больше всего помешало его участие в так бесславно завершившемся втором крестовом походе. Правда, сенат Римской республики предлагал ему императорскую корону, когда он на обратном пути с Востока остановился в Италии (1149), но Конрад III отверг подобное предложение, желая получить корону только из рук папы, перед которым он всячески заискивал. Из-за угодничества перед церковью ему присвоили прозвище «поповский король».

Готовясь к походу в Южную Италию, Конрад III заключил антинорманнский союз с византийским императором Мануилом, женатым на его свояченице. Рожер II Сицилийский в свою очередь вошел в соглашение с Вельфами и французским королем Людовиком VII. Княжеские смуты в Германии помешали Конраду III совершить планировавшийся поход в Рим за императорской короной и в Южную Италию против Рожера Сицилийского. Буржуазные немецкие историки почти единогласно хвалят этого короля за то, что он определил своим преемником не собственного сына Фридриха, которому было только 7 лет, а племянника Фридриха – тридцатидвухлетнего герцога Швабии. Некоторые даже называют этот шаг самым выдающимся деянием этого короля.

С именем Фридриха I Барбароссы (1152-1190) связаны важные события в истории Германии и в судьбах «Священной Римской империи». В оценке политики этого императора в немецкой буржуазной историографии имеются значительные расхождения. Одни приписывают ему стремление укрепить королевскую власть в Германии, расширить и консолидировать домен, что должно было сплотить государство. Энергичную итальянскую политику Барбароссы они объясняют этими внутригерманскими задачами. Италия, таким образом, должна была покрыть издержки укрепления германского государства (К. Гампе, И. Галлер, Д. Шеффер и др.). Другие, наоборот, считают, что Фридрих I уже не помышлял о сплочении Германии, а стремился только сохранить существующее равновесие политических сил, опираясь на отдельные группировки князей. По мнению этих историков, итальянская политика Барбароссы вовсе не способствовала укреплению королевской власти в Германии, а требовала только огромных издержек за счет внутренних средств Германского государства. Итальянская политика не укрепляла позиции императора, а усиливала зависимость императора от князей (Г. Белов, Ф. Керн, М. Линтцель). В этом, пожалуй, есть доля истины.

Если проследить эволюцию королевской власти со времени Саксонской династии до Штауфенов, то нетрудно заметить существенные сдвиги. В X-XI вв. королевская власть имела возможность концентрировать в своих руках герцогства, устанавливать свое господство над епископатом и проводить общегосударственную политику, опираясь на поддержку значительной части феодалов страны. В конце XII в. король не мог уже помышлять о присвоении герцогств (утвердился принцип принудительного инфеодирования княжеских ленов в течение сжатого срока – года и дня) и о господстве над прелатами, которые после заключения Вормского конкордата приобрели, как и светские князья, большую независимость. Таким образом, сфера общегосударственной политики намного сузилась. В то же время изменились взаимоотношения между императорами и папами. Если во времена Оттонов и первых представителей Франконской династии императоры безраздельно господствовали над папской курией, возводили и смещали по своему усмотрению пап, то теперь папство приобрело независимое положение и укрепило свое господство над католической церковью во всех западных странах, в том числе и в Германии. Папы вмешивались даже в избрание германских королей, посылая своих представителей на избирательные собрания и давая формальную санкцию на вступление на престол избранных королей. Все это следует принять во внимание, чтобы правильно оценить политику Штауфенов внутри Германии и за ее пределами, в частности в Италии.

Главными рычагами королевской политики в это время служили: создание компактного домена, политические союзы с отдельными группировками князей, усиление власти над епископатом, расширение имперского министериалитета и усиление ленной зависимости мелких вассалов от королевской власти. Эти средства с большим или меньшим успехом применялись всеми представителями династии Штауфенов, но наиболее успешно Фридрихом I Барбароссой.

Домениальная политика, составлявшая основу могущества королевской власти в феодальном государстве, в те времена существенно изменила свою направленность. Если прежде проявлялась тенденция (в Германии крайне непоследовательно) к поглощению королевским доменом владений князей, то теперь король стремился только к одной цели – создать собственное территориальное владение в противовес наиболее могущественным княжеским территориям. Только таким путем королевская власть могла сохранить известную самостоятельность и противостоять натиску феодальной знати. Другими словами, в условиях формирования территориальной власти в стране королем мог быть только территориальный князь. На этом поприще Штауфены с успехом соревновались с другими могущественными княжескими династиями. Еще до вступления на королевский престол они начали создавать компактный домен в юго-западной Германии на территории между Верхним Дунаем и Боденским озером, а также в Эльзасе. Затем они приобрели принадлежавшие ранее Франконской династии земельные комплексы, расположенные на верхнем и среднем Рейне от Кальмара и Страсбурга до Шпейера и Майнца, а также области по Майне до Франкфурта и Гельнгаузена. Конрад III увеличил домен за счет земель, приобретенных в районе Ротенбурга, Нюрнберга и Эгера.

Для расширения и консолидации домена Штауфены использовали методы, обычно применявшиеся территориальными князьями: освоение пустующих земель; организацию территориального управления из министериалов; строительство крепостей, в которых располагались многочисленные гарнизоны из воинов-министериалов; сосредоточение в руках королевских домениальных служащих всей высшей юрисдикции, осуществлявшейся прежде графами и фогтами. Фридрих I с успехом продолжал эту домениальную политику, округляя посредством обмена, купли и приобретения церковных ленов и фогтств королевские владения, на указанной территории, в частности в верховьях Рейна, где были созданы территориальные округа с королевской юрисдикцией, осуществляемой через фогтов. Последовательное проведение этой домениальной политики могло бы обеспечить Штауфенам известную финансовую и военную независимость и упрочить их династические позиции. Но после смерти Генриха VI эта политика была заторможена, фактически начался распад компактного прежде домена.

Фридрих Барбаросса пытался использовать в интересах королевского фиска развитие товарно-денежного хозяйства и экономический рост городов. Под контроль королевской власти возвращались старые монетные дворы и открывались новые (учреждены были монетные дворы в Альтенбурге, Мюльгаузене и Швэбиш-Галле). Усиливался государственный контроль за пошлинным делом. Как свидетельствует известный указ Фридриха I относительно пошлин, взимаемых по разным пунктам на р. Майне, королевская власть пыталась ограничить произвол крупных феодалов при взимании пошлин – запрещалось открывать новые таможенные пункты. Постановление напоминало князьям, что право взимать пошлины является королевской регалией и каждый, кто им пользуется, должен представить в королевскую канцелярию документальное подтверждение своих прав – королевский диплом на взимание пошлин в указанном пункте[64]. Конечно, делать на основе этого постановления вывод, что Фридрих I восстановил повсюду королевскую прерогативу на взимание пошлин, как это делают некоторые историки, нет оснований. Постановление касалось только взимания пошлин по р. Майне между Майнцем и Бабенбергом, где по старой традиции имелось три законных таможенных пункта, из которых лишь один был королевским.

Фридрих I продолжал политику королей Франконской династии в отношении городов, покровительствуя им в тех случаях, когда это соответствовало фискальным интересам королевской власти. Указанное постановление о пошлинах было издано в ответ на жалобу горожан Вюрцбурга, что с них стали взыскивать «новые несправедливые пошлины». Король предоставил новые привилегии ряду городов (Аугсбургу, Оснабрюку, Шпейеру, Вормсу, Кельну, Гагенау, Ульму, Донауверту, Ротенбургу и др.), однако городская политика Штауфенов была крайне непоследовательна, она диктовалась прежде всего интересами взаимоотношений королевской власти с князьями. Тот же Барбаросса без колебаний становился на сторону феодальной знати и расправлялся с горожанами, если на карту ставился его политический союз с князьями. Так он поступил с жителями Майнца, убившими своего сеньора – архиепископа Арнольда. Город был лишен прежних привилегий, городские укрепления разрушены. Барбаросса упразднил также городское самоуправление и другие городские вольности в Трире, завоеванные горожанами в результате длительной борьбы с архиепископом.

Штауфены небезуспешно продолжали начатую предыдущей династией политику опоры на министериалов и мелких вассалов. Фридрих I, пытаясь укрепить общегосударственную военную организацию, требовал обязательной военной службы королю всех держателей военных ленов. Наряду с рыцарями свободного происхождения основной контингент воинов составляли королевские министериалы. Именно во времена Штауфенов оформился имперский министериалитет, обладавший особым статусом и наиболее привилегированным положением среди служилого сословия. Императоры использовали в своих военных походах в Италию и контингенты воинов-министериалов, принадлежавших епископам и аббатам. Большую роль играл хозяйственный министериалитет, заполнявший судебно-административный аппарат в королевских поместьях. Министериалы составляли также своего рода внутренние войска – гарнизоны королевских крепостей, охранявшие домен и подавлявшие выступления против короля.

Во внутригерманской политике Фридриха I и его преемников всегда преобладало одно стремление – сохранить хорошие отношения с князьями. Время, когда германские короли пытались подчинить своему господству всю феодальную знать в стране, безвозвратно миновало. Теперь можно было царствовать, только добиваясь соглашения с князьями – или со всеми сразу, или с отдельными соперничавшими группировками. Именно по этому пути и шел Фридрих Барбаросса. Вся его политика в Германии строилась на балансировании между враждующими группировками князей, что обеспечивало возможность осуществлять далеко идущие имперские планы в Италии.

Сразу же после избрания на престол, Фридрих I постарался нормализовать отношения с наиболее влиятельными князьями, с которыми враждовал его предшественник. Своему двоюродному брату Генриху Льву (сыну Генриха Гордого) он вернул Саксонию и Баварию. При этом Барбаросса не обидел и Генриха Язомиргота (из династии Бабенбергов), передав ему в наследственное владение (с правом наследования даже по женской линии) Австрию, которая была выделена из Баварии и превращена в самостоятельное герцогство (1156). Этот факт представляет интерес с разных точек зрения. Прежде всего он свидетельствует о далеко зашедшем процессе формирования территориальной княжеской власти. Вновь созданное герцогство обладало юридическим статусом автономного княжества – полной юрисдикцией и самостоятельностью в военном отношении. Герцог обязан был нести только весьма ограниченные ленные повинности: являться по приглашению короля в курию, если она созывалась в пределах Баварии, и выставлять контингент воинов для военных действий в соседних областях[65]. Аналогичный статус был пожалован в 1168 г. «светскому герцогству» вюрцбургского епископа, оформившемуся в пределах его диоцеза. Создание новых герцогств преследовало известные политические цели, вполне согласуясь с политикой лавирования между княжескими группировками: старые герцогства разукрупнялись и теряли свое прежнее могущество; владетели новых герцогств, получив свои полномочия из рук короля, становились, по крайней мере на первое время, его союзниками. Так или иначе это укрепляло позиции королевской власти, хотя обратной стороной являлось усиление территориальной раздробленности в стране.

Барбаросса умело использовал противоречия между высшим клиром и светской знатью, а также вражду немецких прелатов к римской курии, чтобы теснее подчинить своей власти немецкий епископат. Конечно, о возрождении оттоновской епископальной системы не могло уже быть и речи. В борьбе с Вельфами Фридрих I опирался на враждебно настроенных против экспансионистской политики этой династии немецких магнатов. Все это позволило, несмотря на интенсивный рост княжеского территориального господства в стране, на некоторое время укрепить позиции королевской власти. Германский император мог даже помышлять о введении в некоторой части государства римской системы управления, предполагавшей возврат в его руки высших государственных прерогатив, что, естественно, плохо согласовалось с господством вассально-ленных отношений в стране.

Можно согласиться с утверждением ряда историков о том, что королевская власть во времена Фридриха Барбароссы заметно окрепла. Последовательно применяемые принципы вассалитета усилили зависимость князей от императора, в частности в военной области, укрепилась общегосударственная военная организация. Усилилось господство короля над церковью. Не нарушая формально Вормского конкордата, Барбаросса вмешивался в церковные выборы, проводя на должности епископов и аббатов своих ставленников. Он стремился ослабить зависимость немецких прелатов от римской курии, чиня всяческие препятствия их апелляциям к папе. Конечно, попытки императора рассматривать епископов в духе каролингской традиции как государственных служащих не имели реальных оснований. Епископы, как и светские князья, оставались только королевскими вассалами. Однако Барбаросса требовал от них больше, чем они привыкли делать для пользы государства: он считал светскую инвеституру прелатов не актом милости, а королевским полномочием. Законодательство Фридриха I, хотя и основывалось на принципах вассально-ленных отношений, требовало от феодалов под угрозой строгих административных наказаний выполнения государственного долга. Продолжая начатую Генрихом IV политику укрепления земского мира, Фридрих I добился введения общего мира в стране, установив жестокие наказания для нарушителей. Однако анализ закона об охране мира от 1152 г. показывает, что карательные меры были направлены прежде всего против народных масс, боровшихся с насилиями угнетателей. Крестьянам запрещалось ношение оружия. Для них совершенно был закрыт доступ в рыцарское войско[66]. Рыцарство превратилось в замкнутое сословие. Рыцарями теперь, кроме благородных лиц «рыцарского звания», могли стать только возвысившиеся в сословном отношении министериалы.

Заметно укрепилось внешнеполитическое положение Германской империи. Как указывалось выше, в орбиту немецкого влияния были вовлечены, кроме Чехии, Польша и Венгрия. Венгерский король участвовал во втором походе Барбароссы в Италию в 1158 г. Усилилась зависимость Бургундии в результате женитьбы Фридриха I вторым браком на графине Верхней Бургундии Беатриссе. Это улучшило стратегическое положение империи на границе с Италией. Германская дипломатия использовала англофранцузские противоречия, доминировавшие во внешнеполитических отношениях в Западной Европе той поры. Между Англией и Францией шла ожесточенная борьба за французские земли, оказавшиеся во власти английских королей. Людовик VII, допустивший грубые промахи в династической политике, что способствовало созданию державы Плантагенетов, пытался теперь вернуть потерянные земли и был заинтересован в поддержании дружественных отношений с императором. В то же время английский король Генрих II Плантагенет искал союза с императором как в интересах борьбы со своим французским сюзереном, так и особенно в столкновениях с римской курией, претендовавшей на полное подчинение английской церкви. Это именно и явилось главной причиной англогерманского сближения в 60-70-х годах XII в.

Таким образом, во второй половине XII в. сложились внутриполитические и внешнеполитические условия для укрепления гегемонии Германии в Западной, Центральной и Южной Европе и для повышения престижа «Священной Римской империи».

Именно в это время и появился новый титул средневековой Германской империи. Она стала именоваться «Священной». Выше мы уже указывали на то, какое значение придавалось «королевской святости» в борьбе против папства и княжеской оппозиции за королевский суверенитет. Новым шагом в этом направлении была сакрализация самого государства – империи. Ореол святости теперь должен был украшать не только личность монарха, но и прежде всего руководимое им государственное целое. Несомненно, что в этом сказалось оформившееся в ходе борьбы за инвеституру трансперсональное представление о государственной власти[67], согласно которому государство существует независимо от личности монарха. Но в практическом смысле титул «Священная империя» должен был оградить императора от папских притязаний на верховный сюзеренитет. Впервые мы его встречаем в императорском послании, направленном епископу Оттону Фрейзингенскому (дядя императора, известный анналист) по случаю организации похода против Милана (1157). В документе, в частности, говорится: «Мы по милости божьей держим в своих руках управление Римом и всем миром и должны заботиться о благе Священной империи и божественного государства»[68]. Императорская доктрина «Священной империи», которую теоретически обосновал Оттон Фрейзингенский, была направлена против папы, который считал себя вправе распоряжаться короной римских императоров, инвестировать ее как «бенефиций» германскому королю. Утверждалось, что империя священна и без того, что императорскую корону формально возлагает на голову императора папа. Глава империи абсолютно суверенен в осуществлении светской власти, он подчиняется только богу, и никому на земле, и владеет «светским мечом» независимо от папы. Больше того, он призван защищать этим мечом христианскую церковь и самого папу[69]. Императорская канцелярия и официальная историография проводили мысль, что император правит миром по «божественному мандату», что он является «наместником и министром бога». Императорская пропаганда стремилась всячески принизить значение папской коронации в Риме и подчеркивала роль княжеского избрания и помазания на царство, придававших монархии священный и суверенный характер. Германские короли еще до получения императорской короны в Риме официально именовались титулами «король римлян», «августейший король римлян» (rex Romanorum, rex Romanorum semper augustus). Со своей стороны папская пропаганда проводила строгие различия между королевским и императорским титулом, утверждая, что избранный князьями король – еще не император. Он имеет право только на осуществление власти в Германии. Власть над Италией вручается ему папой посредством коронации в Риме.

Новая концепция «Священной империи», утверждавшая непосредственное подчинение императора богу, ни в какой степени не нарушала верховных прав немецких князей. По словам Оттона Фрейзингенского, король получает власть «по определению бога и избранию народа», т. е. князей. Само божественное определение реализуется в княжеском избрании. Государство персонифицируется уже не с личностью монарха, а с сообществом князей, которое объявляется преемником римского сената[70]. Таким образом, римская правовая доктрина пошла в условиях Германии на пользу не императорскому абсолютизму, а княжескому верховенству. О наследственных правах династии Штауфенов в официальных документах и пропагандистской литературе уже ничего не говорится. Принцип избирательной монархии стал незыблемым.

Для обоснования притязаний на господство над городами Северной Италии и Римом Барбаросса обращается к римскому праву. В законодательных актах для Италии встречаются заимствованные из Кодекса Юстиниана положения: «Твоя воля есть закон, ибо говорится: что угодно государю – имеет силу закона», «подобает, чтобы императорское достоинство ограждалось не только силой оружия, но и законом», «государя закон не ограничивает». Эти напоминания о римских законах подкреплялись ссылками на право завоевания. Так, в ответе Фридриха Барбароссы на письмо римского сената указывалось, что Италия и Рим были завоеваны Карлом Великим и Оттоном I и принадлежат императору по праву завоевания. В аналогичном духе трактовалась и известная теория «перенесения империи» (translatio imperium), с помощью которой обосновывались притязания германского императора на мировое господство. В папском толковании «перенесение империи» совершается по воле папского престола, которому якобы была предоставлена «даром Константина» верховная власть над западной частью империи. Лев III вручил эту власть вместе с римской короной Карлу Великому. В X в. римский престол был передан папой германским королям, но он может быть возвращен и передан курией другому государю, например византийскому императору – истинному преемнику древнеримских императоров. Пропаганда Штауфенов противопоставляла этой папской версии «перенесения империи» свою: императорская власть на Западе была восстановлена в результате завоевания и германский (римский) король пользуется ею независимо от папы.

Римская и каролингская традиция служили орудием внешнеполитической экспансии германских императоров. По словам Оттона Фрейзингенского, «перенесение империи» от западных франков к восточным ни в какой степени не изменило характера этой империи. Император сохранил свои прерогативы в пределах прежнего Франкского государства, т. е. и в западной его части. Так обосновывались притязания на верховенство над Францией. В письмах Фридриха Барбароссы к французскому королю Людовику VII подчеркивалось, что германско-римский император сохраняет верховные права, унаследованные от Карла Великого на всей территории каролингской империи. В этой связи следует рассматривать предпринятую в 1166 г. Барбароссой канонизацию Карла Великого и объявление Ахена священным городом.

Агрессивные устремления Фридриха Барбароссы простирались и на восток. Он считал уже недостаточным уравняться в титуле с византийским императором, а претендовал на превосходство и над «Восточным Римом». В посланиях к византийскому двору проводилась мысль, что император «Священной Римской империи» – преемник римских императоров, которым принадлежала в свое время и восточная часть империи. Само собой разумеется, что от подобных заявлений до действительности было очень далеко. Но нужно считаться с тем, что эта экспансионистская идеология определяла внешнеполитический курс «Священной империи» Штауфенов. Характерно, что с ослаблением власти императоров внутри самой Германии этот курс становился все более агрессивным.


Важнейшим условием установления императорской гегемонии было подчинение папства. После заключения Вормского конкордата римская курия обрела значительную самостоятельность, а при Л отаре III и Конраде III даже подчинила своему влиянию императорский престол. Фридрих I пытался возродить оттоновскую традицию полного господства империи над папством. Сложившаяся в Риме и Италии обстановка, казалось, вполне этому благоприятствовала. Ставшее почти постоянным избрание на папский престол сразу нескольких лиц (не без участия императоров) наносило удар по престижу папства. В Риме еще в 1143 г. произошел политический переворот и была создана, по примеру других городов, республика, управляемая сенатом и другими выборными органами. Папа лишился всякой власти над городом и вынужден был на продолжительное время его покинуть. С 1145 г. во главе Римской республики стал Арнольд Брешианский – пламенный народный трибун, сторонник радикальной церковной реформы, приверженец философии Пьера Абеляра. Справиться собственными силами со своими мятежными подданными папа был не в состоянии и обращал взоры на своего традиционного «защитника» – германского короля. На юге Италии папским интересам угрожали норманны и Византия. Король Сицилии Рожер II и сменивший его Вильгельм не признавали папского верховенства над принадлежащей им страной и угрожали интересам курии в самой Средней Италии. Все это заставило папу искать союза с германским королем. В 1153 г. в Констанце, между Фридрихом I и папой Евгением III было заключено соглашение, по которому германский король как «покровитель» римской церкви обязан был оказывать ей защиту от всех врагов – внутренних (римлян) и внешних (норманнов, Византии). Папа молчаливо соглашался короновать Фридриха I в ближайшее время императорской короной.

В 1154 г. войска Фридриха I вторглись в Италию. Перед Барбароссой открывалась возможность использовать борьбу римлян с папой и приобрести императорскую корону не из рук папы, а от имени римского сената (подобные предложения делались уже его предшественнику и были повторены ему самому). Но это означало бы разрыв с феодальной традицией, и Барбаросса, естественно, не мог пойти на подобный шаг. Для него империя оставалась «священной католической», основанной на союзе с церковью. Он без колебаний выдал Арнольда Брешианского папе и помог подавить Римскую республику. Таким образом, Фридрих I выполнил свое главное обещание. Предстояло еще организовать поход против Вильгельма Сицилийского, но он с этим не спешил, желая поскорее произвести коронацию в Риме. Чтобы ускорить ее, он даже согласился, как в свое время Лотарь III, выполнять церемониальную маршальскую службу при торжественном выезде папы. Коронация была проведена без особых торжеств, тайно от римлян и вызвала народное возмущение, которое было жестоко подавлено немецкими рыцарями, предводительствуемыми Генрихом Львом.

Союз с папой, однако, вскоре дал трещину, а затем и совсем развалился. В 1157 г. Адриан IV направил императору послание, требуя освободить из заключения архиепископа лундского и наказать виновников его ареста. В письме содержалось многозначительное выражение, что император получает от папы благодеяния (beneficia). Барбаросса понял это в привычном для того времени смысле: папа напоминает, что он пожаловал императорскую корону как бенефиций и требует вассальной верности. Папское послание было в грубой форме отвергнуто, а доставившие его кардиналы-легаты подверглись унижениям (одним из них был Ролланд – будущий папа Александр III). В изданной по этому поводу императорской энциклике говорилось, что римская корона вручается не властью папы, а от имени самого бога, и что папское утверждение о его верховенстве над императором противоречит учению апостола Петра: «Чтите бога, бойтесь царя». Император использовал этот инцидент, чтобы ограничить папское вмешательство в дела германской церкви: запрещалось без его разрешения отправляться в Рим и ограничивалось право апелляций в курию. Адриан IV вынужден был пойти на попятную и публично разъяснить, что содержащийся в его послании термин beneficium следует понимать не в привычном значении феод (feudum), а в буквальном смысле: оказывать добро, делать благодеяние (bene facio)[71]. Однако и после этого примирения не наступило и о прежнем, хотя и кратковременном союзе папы с императором не могло быть и речи. Барбаросса задался целью подчинить северные и среднеитальянские города и прочно укрепиться в Ломбардии и Средней Италии. Папа претендовал на усиление своего влияния в этих областях и выступал в роли защитника от чужестранного порабощения.

Не получив поддержки от Фридриха I в борьбе с непокорным вассалом – королем Сицилии Вильгельмом, папа нарушил Констанцский договор и пошел с ним на примирение, уступив за небольшой чинш все южноитальянские владения. Сицилийскому королю было даже предоставлено право светской инвеституры над местными епископами. Отношения императора с папой становились все более напряженными. Адриан IV вступил в переговоры с враждебно настроенными против императора ломбардскими городами. Фридрих I послал своих представителей в Рим, чтобы склонить римскую знать к антипапскому союзу. Папа даже собирался отлучить Барбароссу от церкви, но внезапно умер (1159).

В Риме возобновилась схизма, длившаяся на этот раз 17 лет. Сторонники императора избрали папой Виктора IV, но он оказался в меньшинстве. Большинство кардиналов поддержало кандидатуру противника императора – Ролланда, который и стал папой под именем Александра III. Это был выдающийся деятель католической церкви, стоящий в плеяде таких пап, как Григорий VII, Урбан II, Иннокентий III. Он явился достойным соперником Фридриха I в борьбе за политическую гегемонию на Западе. Развернувшаяся на десятилетия напряженная борьба папства с императорской властью и на этот раз принесла ему победу. Папство умело использовало при этом освободительную борьбу ломбардских городов против немецкого порабощения.

Фридрих Барбаросса делал безуспешные попытки ликвидировать раскол и утвердить на папском престоле своего ставленника. В 1160 г. в Павии по настоянию императора был созван вселенский собор, который должен был решить спор между антипапами. Александр III на него не явился и отказался подчиниться его решениям (на соборе почти отсутствовало французское и английское духовенство, и, по существу, он не являлся вселенским). Большинством голосов Александр ИГ был лишен папского достоинства и Виктор IV объявлялся единственным законным папой. Однако это не изменило положения дел. Александр III не сложил своего сана. Большинство кардиналов было на его стороне. На созванном им в 1161 г. соборе в Тулузе, а затем в Лоди прелаты Франции, Англии, Испании, Венгрии, Норвегии, Сицилии и Ирландии высказались в его пользу. За него были также представители восточных церквей. Антипапу Виктора IV поддержал только немецкий, чешский, датский и, отчасти, итальянский клир.

Не видя возможности покончить с расколом путем избрания нового папы, император пытался примирить антипап Александра III и Виктора IV. Однако Александр III не шел ни на какие компромиссы, требуя абсолютного признания своей власти. Не улучшилось положение и после смерти Виктора IV. Верное императору меньшинство кардиналов избрало нового антипапу – Пасхалия III (1164). Характерно, что даже часть имперских кардиналов не признала его, перейдя на сторону Александра III. Барбаросса вынужден был применить репрессии. На Вюрцбургском синоде в 1165 г., где присутствовали и представители английского духовенства (в это время сложился союз Фридриха I и Генриха II Плантагенета против папы Александра III), Пасхалий III был объявлен единственным законным папой, которому все имперское духовенство под угрозой потери ленов и должностей должно было в течение шести недель принести присягу. Некоторые неподчинившиеся прелаты были изгнаны из страны. Александр III ответил отлучением императора от церкви. Теперь он прочно себя чувствовал на престоле. На него и его сторонников не подействовали проведенные Барбароссой и антипапой Пасхалием III в 1166 г. в Ахене торжества, связанные с канонизацией Карла Великого. По замыслу Фридриха I, это мероприятие должно было поднять культ императора, господствующего над церковью. Папа не придавал значения всей этой возне с идеей священной сверхимперии, трезво оценивая реальную обстановку в Италии и на всем Западе, которая развивалась отнюдь не в пользу императора.

В 1158 г. Фридрих I предпринял второй поход за Альпы, который представлял собой одно из наиболее грандиозных его военных предприятий. В Италию двинулось 10 тыс. рыцарей и свыше 40 тыс. вспомогательного военного персонала. Ломбардские города, охваченные междоусобицами, не оказали ему организованного сопротивления. Только Милан отказался открыть свои ворота немецким рыцарям. Он был подвергнут осаде, а затем сдался на милость победителя, уплатив огромный штраф в 9 тыс. марок серебром и выдав 300 заложников. Считая страну усмиренной, Фридрих Барбаросса занялся ее «устройством». К этому времени города Северной Италии добились полного самоуправления. Законодательная власть осуществлялась советами доверенных лиц (креденца), исполнительная – консулами. Бывшие сеньоры городов – епископы потеряли всякую власть над ними. Больше того, города подчиняли себе значительную сельскую округу (контадо). В городах процветали ремесло и торговля, накапливались огромные богатства. Все доходы – налоги и пошлины – собирали городские магистраты и использовали в своих интересах. Для того чтобы присвоить эти огромные городские средства, император решил ликвидировать коммунальные вольности и поставить города под управление императорской администрации. Именно такой смысл имели Ронкальские постановления 1158 г.

«Священная Римская империя» в XV в.


По определению назначенной императором комиссии, в которой тон задавали доктора римского права из Болонского университета, судебно-административная власть в городе – консульская юрисдикция и связанные с ней поступления (доходы от рынков, разные пошлины, монетное дело, доходы от мельниц, добычи соли и разных ископаемых, а также доходы от рыболовства), равно как и разные прочие права (строить укрепления и содержать в них гарнизоны и т. п.), объявлялись исключительной императорской прерогативой – регалией[72]. Выводы комиссии были обнародованы на Ронкальском имперском собрании в присутствии представителей городов. Император потребовал, чтобы городские магистраты представили документальное подтверждение (императорские дипломы) па право пользования регалиями, иначе все означенные прерогативы будут возвращены в руки императорской власти. Вполне естественно, что города не имели подобных императорских дипломов. Свои вольности они завоевали в вековой борьбе с сеньорами-епископами. Теперь все эти вольности отменялись, и власть над городами передавалась назначенным императором управителям – подеста. Все городские доходы должны были пойти в имперскую казну (подсчитано, что в год они составляли свыше 30 тыс. марок). Началось организованное ограбление ломбардских городов. Назначенные в качестве подеста императорские вассалы (большей частью немецкие рыцари), по словам одной хроники, собирали с городов во много раз больше, чем требовал фиск, и наполняли свои карманы, «угнетая и сильных, и слабых».

Ронкальские постановления были навязаны городам в силу отсутствия среди них единства. Взаимная вражда, конкуренция, соперничество позволяли императору учинять расправу над непокорными. Именно такая участь постигла самую могущественную республику – Милан, у которой было много противников, и среди них такие крупные города, как Кремона и Павия. Миланские консулы вынуждены были сперва дать согласие на Ронкальские постановления, но, когда в город явились императорские подеста и начали вводить новые порядки, население взбунтовалось. Императорское войско, в котором было много вспомогательных отрядов враждебных Милану городов, подвергло город длительной осаде. Доведенные до отчаяния голодом и болезнями миланцы вынуждены были капитулировать. На сей раз условия были еще более жестокими, население должно было покинуть в течение восьми дней разрушенный город и поселиться в специально отведенном месте, чтобы работать на императора наравне с сельскими жителями. Город подлежал полному уничтожению, что было «доверено» враждебным Милану соседям. Цветущий Милан на время исчез с лица земли. Место, где находилась его главная площадь, было вспахано. Вслед за Миланом подобная участь постигла и другие непокорные города. Они обязаны были снести все свои укрепления, заплатить огромную контрибуцию, принять императорских подеста, принести присягу в верности и обязаться выставлять свое ополчение по требованию императора. Все это заставило смириться и такие могущественные города, как Генуя и Пиза. Они обязались взамен подтверждения императором их регалий, в частности права избирать под надзором императорских уполномоченных своих консулов, присягнуть в верности и оказывать военную помощь на морях (речь шла о готовившейся войне против сицилийского короля Вильгельма).

Казалось, Барбаросса был близок к цели. У его ног лежали Ломбардия и значительная часть Средней Италии. Теперь он готовился к завоеванию Южной Италии. Но победитель глубоко заблуждался, полагая, что он навсегда покончил с мятежными коммунами. Расправа над Миланом и другими городами заставила пересмотреть свою политическую позицию даже тех, кто считался прежде союзниками императора. Стараниями венецианской дипломатии уже в 1164 г. был создан антиимператорский союз (Веронская лига) в составе Венеции, Вероны, Виченцы и Падуи, который пользовался денежной поддержкой византийского императора Мануила и помощью папы Александра III и сицилийского короля Вильгельма. Барбаросса, хотя он и находился в это время в Италии, был бессилен помешать организации враждебных ему сил и отпадению его прежних союзников. Собранное из немецких вассалов войско было распущено (вассалы отслужили установленный ленным обычаем срок), в распоряжении императора оставались только вспомогательные войска, выставленные городами Италии и некоторыми местными феодалами, на которые он не мог положиться. В таких условиях нечего было и помышлять о походе против сицилийского короля. Фридрих I вернулся в Германию вербовать новое войско.

Осенью 1166 г. Барбаросса с большим войском из немецких рыцарей в четвертый раз направился за Альпы. Планы его были грандиозны: подавить зарождавшийся союз городов, изгнать из Рима папу Александра III и посадить антипапу Пасхалия III и, наконец, завоевать Южную Италию. Немецкое войско имело некоторый временный успех. Оно заняло Ломбардию и Тоскану и двинулось на Рим. Значительная часть оборонявших папскую столицу войск была уничтожена, и немцы захватили город, папа Александр III бежал под защиту сицилийского короля. Барбаросса восстановил на римском престоле Пасхалия III и устроил новую пышную коронацию самого себя и королевы-супруги. Но неожиданно разразилась эпидемия чумы, покосившая значительную часть немецкого рыцарского войска. Остатки его вынуждены были покинуть Италию.

Тем временем в Ломбардии складывался новый антиимператорский военный союз городов – Ломбардская лига. Перед лицом общего врага города забывали взаимную неприязнь и объединялись для решительной борьбы за независимость. Во главе союза встала Кремона – традиционный конкурент Милана. Через некоторое время к лиге примкнул и Милан, заново выстроенный с помощью союзных городов. Он вскоре занял руководящее положение. В 1168 г. в союз вступили и те города, которые принадлежали к Веронской лиге, и число его членов достигло 18. Объединившиеся города изгоняли императорских подеста и восстанавливали консульское управление и прежние коммунальные вольности. Лига создала свое общее руководство из ежегодно сменяемых ректоров, которые издавали распоряжения, обязательные для всех союзных городов. Для войны с императором формировалось союзное войско. К Ломбардской лиге примкнул папа Александр III, с помощью и в честь которого был построен город-крепость Алессандрия. Барбаросса, находившийся в Павии с небольшим немецким отрядом, не только был не в состоянии противодействовать приготовлениям лиги, но и оказался в ловушке. Все проходы на север были блокированы войсками союзных городов, путь через Савойю контролировался враждебным ему савойским графом. Императору с трудом удалось бежать из Италии, переодевшись в форму оруженосца одного из своих вассалов.

Готовясь к решительной борьбе с лигой, Фридрих I попытался мобилизовать своих немногочисленных итальянских союзников и вбить клин в отношения союзных городов с папой. В папскую резиденцию в Ананьи был послан для переговоров с Александром III епископ Эбергард Бамбергский. Император готов был заключить с Александром III мир и признать его папой де-факто. Но папа требовал официального признания. Переговоры были прерваны, и соглашения не состоялось. Александр III объявил, что он неизменно будет поддерживать лигу и предпринял ряд мер к ее укреплению. Безуспешными оказались попытки императора мобилизовать своих союзников в Италии. Пиза вела войну с Генуей из-за Сардинии, и попытка императорского эмиссара архиепископа майнцского Христиана примирить их и вовлечь в борьбу с папой и лигой ни к чему не привела. Императорские союзники в Тоскане (Флоренция, Лукка и Сиена), вовлеченные в пизано-генуэзский конфликт, тоже не желали вступать в борьбу с папой и ломбардскими городами ради чужих интересов.

В то же время Ломбардская лига крепла и расширялась. В нее была вовлечена всегда верная императору Павия, примкнули отдельные светские владетели (Монферрат и др.). Папа под угрозой церковного отлучения запретил членам лиги вступать в какие-либо переговоры и сепаратные соглашения с императором и его союзниками и заставил присягнуть на верность лиге и ее постановлениям. Следует, однако, отметить, что внутренние противоречия в лиге не были преодолены. Возобновилась старая вражда между Миланом и Кремоной, которые соперничали теперь за руководство лигой.

Имперский съезд в Вормсе назначил на 1174 г. новый поход в Италию, который оказался роковым для Фридриха Барбароссы. Осенью 1174 г. немецкое войско перевалило через Альпы и сразу начало осаду города Алессандрии, служившего символом независимости и военной доблести Ломбардской лиги. Защитники города проявили невиданный героизм и стойко отбивали натиск немецких рыцарей. Затянувшаяся осада Алессандрии с военно-стратегической точки зрения, несомненно, явилась ошибкой Барбароссы. Было упущено время и понесен моральный ущерб. Союзные города, пришедшие было в смятение при виде отборного рыцарского войска, воспрянули духом, когда убедились, что войско это бессильно против стойкости одного небольшого города. Последовавшее вскоре решительное поражение Барбароссы в психологическом отношении было подготовлено дипломатическими переговорами между лигой и императором. То, что лига пошла на эти переговоры в момент благоприятного для нее хода военных действий, объясняется, видимо, позицией Кремоны, соперничавшей с Миланом и проявлявшей склонность к компромиссу с императором.

Барбаросса внезапно прекратил осаду Алессандрии и предложил решить дело мирным путем. Лига согласилась и послала своих представителей для переговоров с императором в Монтебелло. Однако соглашение не состоялось, так как позиции сторон оказались непримиримы: лига требовала отмены Ронкальских постановлений и распространения на Алессандрию всех прав союзного города, а также заключению мира императора с папой. Барбаросса не согласился на эти предложения. Он настаивал на ликвидации учрежденного без его разрешения города Алессандрии и переселении его жителей в места прежнего их обитания. Переоценив свои возможности и надеясь на разлад в лиге, он решил нанести ей внезапный военный удар. Но соотношение сил сложилось явно не в его пользу. Охваченным энтузиазмом ополчениям городов противостояло немногочисленное рыцарское войско, надломленное морально. Самый могущественный германский князь Генрих Лев отказался участвовать в походе, предпочитая заниматься расширением своих владений в Северо-Восточной Германии – в заэльбских славянских землях. По некоторым сведениям, Барбаросса специально встречался с Генрихом Львом и умолял его послать войско в Италию, но Вельф поставил условие – возвратить ему имперский город Гослар, незаконно им ранее присвоенный, а затем отторгнутый в пользу короля. Барбаросса не согласился, и Генрих Лев отказался участвовать в походе. Это, несомненно, послужило одной из причин поражения императора.

Битва при Леньяно 29 мая 1176 г. началась внезапным нападением императорского войска на лагерь миланцев. Барбаросса надеялся одержать победу до того, как союзные войска успеют подтянуть свои силы. На деле же оказалось, что противник во всех отношениях превосходил императорские войска. Брошенные в наступление немецкие рыцарские войска численно уступали миланскому ополчению и подоспевшим подкреплениям лиги. Навербованные императором вспомогательные отряды ломбардцев неохотно и медленно продвигались из Павии и никакой роли в сражении не сыграли. Миланцы со своими союзниками наголову разбили рыцарское войско Барбароссы, а сам он чуть было не попал в плен к противнику. Только спустя несколько дней Барбаросса объявился в Павии, где его уже считали погибшим. Так бесславно закончилась начатая им война. Нужно было искать выхода в мирных переговорах. У императора еще была надежда расколоть союз между папой и Ломбардской лигой.

В папскую резиденцию в Ананьи были направлены императорские уполномоченные, чтобы склонить Александра III к заключению мира. Хотя папа строго запретил союзникам вступать в сепаратные переговоры, он сам первый нарушил эту договоренность и заключил сепаратное соглашение с императором на следующих условиях: Барбаросса признает его законным папой, передает ему все регалии и владения курии, в том числе римскую префектуру, присвоенную императором, возвращает «наследство Матильды» (Тоскану), перешедшее к императору и дает обещание заключить мир с Ломбардской лигой и с союзником папы Вильгельмом Сицилийским. Условия мира с лигой должны быть выработаны трехсторонней комиссией из представителей папы, императора и лиги при решающем влиянии папы и императора; папа со своей стороны снимет отлучение с императора и признает все его законные права на императорский престол и на верховенство над имперской церковью, а его сына Генриха признает римским королем[73]. Согласно этой договоренности, условием заключения мира между императором и папой будет предварительное урегулирование конфликта с Ломбардской лигой и королем Сицилии и подписание перемирия.

Лига вначале враждебно отнеслась к соглашению в Ананьи, обвиняя папу в измене общему делу. Однако вскоре она вынуждена была изменить свою позицию из-за возобновившихся конфликтов среди союзных городов. Кремона открыто перешла в лагерь императора. Тортона была занята войсками Барбароссы. Лига направила своих представителей к императору для подписания перемирия. В 1177 г. в Венеции открылся мирный конгресс с участием представителей папы, императора, Ломбардской лиги и короля Сицилии. Но, по существу, здесь велись переговоры о заключении мира между папой и императором на условиях, выработанных в Ананьи. Представители лиги добивались заключения общего мира, но с ними было подписано только перемирие на 6 лет.

24 июля 1177 г. на паперти собора св. Марка происходила заключительная церемония примирения папы Александра III с императором Фридрихом I, до некоторой степени напоминавшая свидание в Каноссе, имевшее место ровно сто лет назад. Папа восседал на троне, а император ниже, на уровне его ног. По установившемуся обычаю, Барбаросса должен был поцеловать папскую туфлю и исполнить «маршальскую службу» при особе папы. Так Барбаросса закончил свой конфликт с униженным когда-то им Ролландом – папой Александром III. Но он извлек из этого несомненную пользу – папа отошел от лиги, с которой был заключен мир в 1183 г. в Констанце на весьма выгодных для императора условиях. Ронкальские постановления отменялись, города по-прежнему сохраняли все свои свободы – самоуправление и регалии, и при том не только в пределах самих городов, но и на большей части контадо. Тем не менее император располагал формальным верховенством над ломбардскими городами – передавал им, хотя и безвозмездно, инвеституру раз в пять лет и принимал апелляции на решения консульских судов. В знак признания этого императорского сюзеренитета городские магистраты должны были приносить по ленному обычаю клятву в верности императору, что накладывало на них и некоторые реальные вассальные повинности: во время пребывания императора в Италии города обязаны были платить военный налог, давать кормление и даже выставлять вспомогательное войско[74]. В отношении Алессандрии Барбаросса должен был пойти на попятную и признать за ней право союзного города. Эта горькая пилюля была подслащена: город переименовали в Цезарею (императорский город) и Барбаросса выдал ему учредительную грамоту. Нельзя согласиться с мнением, высказываемым рядом немецких буржуазных историков, что Констанцский мир являлся якобы полным триумфом императорской политики. В главном вопросе о регалиях пришлось уступить. Император лишился возможности бесконтрольно грабить богатые ломбардские города по «римскому праву». Он сохранил только формальный ленный сюзеренитет над областью и городами.

Развязав руки в Италии, Фридрих I мог теперь расправиться с Генрихом Львом, повинным в катастрофе при Леньяно (некоторые историки считают, что поражение могло произойти и при наличии войска Генриха Льва). Этот могущественный князь, приходившийся близким родственником императору и претендовавший на престол, собрал в своих руках огромные владения, которые простирались почти от Адриатики на юге и до Балтики на севере, включая Баварию, Саксонию, земли, захваченные у ободритов (Мекленбург и др.), и территории, присвоенные у ряда германских церковных и светских князей. Вельф стремился округлить свои разбросанные владения и создать сплошной территориальный комплекс па северо-востоке Германии. Он вел себя по-королевски, соперничая в роскоши с самим императором. Его дворец в Брауншвейге не уступал по пышности императорскому. Будучи женат на дочери английского короля Генриха II и породнившись с византийским двором, Вельф пользовался королевскими почестями и вел себя почти независимо во внешнеполитической области. На свой страх и риск он воевал с датским королем за пограничные владения, завоевывал славянские области. Экспансионистская политика Генриха Льва возбудила против него многих князей Северной и Средней Германии, которые создали антивельфский союз во главе с архиепископом бременским Гартвигом, больше других пострадавшим от захватов Вельфа. В союз вошли такие могущественные князья, как Альбрехт Медведь, соперничавший с Вельфом в захвате славянских земель, пфальцграф саксонский Адальберт, ландграфы тюрингский и магдебургский. Фридрих I, стремившийся избежать междоусобных войн в стране, отводил удары от своего соперника и фактически содействовал росту его могущества. Он вернул ему Баварское герцогство (без Австрии), передал королевскую инвеституру над тремя северо-восточными епископствами (Ратцебургским, Ольденбургским и Мекленбургским), входившими в состав архиепископства Бременского, и оказывал разные другие милости, чтобы удержать опасного князя под своим влиянием. Однако эта политика умиротворения обернулась против самого Барбароссы. В решающий момент Генрих Лев отказал в помощи своему покровителю. Чтобы расправиться с Вельфом, императору не нужно было даже по своей инициативе начинать процесс об измене или отказе выполнить вассальный долг, достаточно было дать ход жалобам князей на произвольные действия герцога. В 1179 г. Барбаросса назначил в Вормсе собрание князей, на которое был вызван Генрих Лев, чтобы ответить на обвинения гальберштадтского епископа и кельнского архиепископа о незаконном присвоении их владений. Не надеясь на благоприятный для себя исход дела, Генрих Лев не явился на собрание, и дело было передано на княжеский суд в Магдебурге. Однако он игнорировал и этот вызов. То же повторилось и при втором и третьем вызове на суд. К прежним княжеским обвинениям прибавилось императорское обвинение об отказе выполнить вассальный долг и неявке по императорскому вызову на суд. Тогда княжеско-имперский суд вынес приговор: наложить опалу на Генриха Льва, и если в течение года и дня он не явится к императору с повинной, то будет объявлен вне закона и потеряет все права и владения. На основании этого приговора по истечении указанного срока на собрании князей в Регенсбурге в 1180 г. было объявлено решение о конфискации всех ленных и аллодиальных владений Генриха Льва и изгнании его самого из государства. Однако это ни в какой степени не пошло на пользу императору. К тому времени уже прочно укрепился принцип принудительного инфеодирования княжеских ленов, согласно которому император не мог более года и дня удерживать в своих руках освободившиеся княжеские владения, а должен был передавать их целиком или частями другим князьям. Так произошло и с конфискованными ленами опального герцога. Саксония была разделена на две части: западная (герцогство Вестфалия) отдана в лен кельнскому архиепископу, восточная – Беренгарду Ангальтскому – одному из сыновей Альбрехта Медведя, которого произвели по этому случаю в герцогское достоинство. Бавария перешла в руки пфальцграфа Оттона Виттельсбаха. Генрих Лев попытался отвоевать потерянные владения, но потерпел поражение. Генрих Лев капитулировал, и вынесенный ему приговор был смягчен. По решению княжеского съезда в Эрфурте (1181), области Брауншвейг и Люнебург оставались за Вельфом и его наследниками. Все же он должен был покинуть страну, дав клятвенное обещание не возвращаться из изгнания до полной императорской амнистии. В 1184 г. он отправился в Англию к своему тестю Генриху II. В том же году последовало императорское разрешение вернуться в страну.

Для реакционной, особенно фашистской немецкой историографии весьма характерна идеализация как личности Генриха Льва, так и его роли в развитии Германского государства. Это явная переоценка исторической роли «сильной личности».

Падение Генриха Льва, хотя и было делом рук князей, принесло политические выгоды Барбароссе. Его престиж в стране повысился. Он избавился от главного соперника. Однако попытки императора занять более независимое положение в отношении папы и немецких князей вызвали ответную реакцию. Внутригерманская оппозиция нашла поддержку у римской курий. Сложился на время антиимператорский княжеско-папский союз, и Барбаросса снова оказался в весьма трудном положении.

Причиной обострения отношений между Фридрихом I и курией послужил династический брак между королем Генрихом VI и сицилийской принцессой Констанцией (дочь Рожера II и тетка царствовавшего тогда короля Вильгельма II). Этот «неравный» брак (Констанция была намного старше своего мужа) был явно нацелен на приобретение Штауфенами Сицилийского королевства, так как прямых наследников по мужской линии в Палермо не имелось. Это насторожило папу. Сицилийское королевство находилось в вассальной зависимости от курии и служило противовесом императорскому проникновению в Среднюю Италию. Норманны не раз приходили на помощь папе против немцев. Включение Южной Италии и Сицилии в состав «Священной Римской империи» неизбежно должно было привести к усилению зависимости папы от императора. Вот почему папа Люций III резко изменил отношение к императору и начал искать союза с любыми его противниками. Когда разразился конфликт в Трире из-за архиепископской кафедры (капитул разделился на две партии и избранными оказалось два лица), папа решительно поддержал отвергнутую императором кандидатуру Фольмара. Борьба вокруг замещения архиепископской должности затянулась на несколько лет, и в нее были вовлечены многие прелаты и светские князья. Отношения с курией еще более обострились, когда папой после смерти Люция III стал Урбан III – личный противник императора. В это время в Германии образовалась большая оппозиционная группировка князей во главе с архиепископом кельнским Филиппом. К ней примкнули многие князья Северо-Западной и Средней Германии, недовольные политикой Барбароссы и его сына Генриха. Папа Урбан III старался всячески возбудить недовольство князей, обещая им свою решительную поддержку. Он назначил легатами курии в Германию наиболее рьяных противников Барбароссы – Филиппа Кельнского и Фольмара Трирского, которого в свое время император изгнал с трирской кафедры. Руководители оппозиции пытались расширить фронт борьбы с императором и вступили в переговоры с королями Франции, Англии и Дании, недовольными по разным причинам великодержавной политикой Фридриха I. Создалась реальная угроза образования антиимператорского военного союза. Однако оппозиционный блок оказался весьма рыхлым, и дипломатии Барбароссы не стоило большого труда его расстроить. Прежде всего от оппозиции отпала подавляющая часть клира. После совещаний с Барбароссой немецкие епископы направили папе письмо с требованием примирения его с императором. Затем путем уступок и угроз от оппозиции удалось отколоть наиболее видных князей Северо-Западной Германии. Внешняя опасность была устранена в результате заключения договора с французским королем Филиппом II Августом в 1187 г., который уладил территориальные конфликты между двумя государствами и заложил основы длительного союза между Капетингами и Штауфенами, направленного против Плантагенетов и опекаемых ими Вельфов. Император обещал помогать Франции в войне с Плантагенетами, а французский король со своей стороны обязывался порвать связи с оппозиционно настроенными немецкими князьями и выслать из своей страны опального архиепископа Фольмара. После отпадения от антиимператорской коалиции наиболее влиятельных князей, ее глава Филипп Кельнский вынужден был капитулировать.

В Германии на время установился внутренний мир. Фридрих Барбаросса, оставив своего сына Генриха VI королем Германии и поручив ему править имперскими делами, отправился в 1189 г. во главе двадцатитысячного рыцарского войска в третий крестовый поход. На пути в «Святую землю» он утонул в небольшой горной речке Сельеф в Малой Азии. Смерть этого выдающегося императора не оказала существенного влияния на судьбу Германского государства. Все шло своим чередом. Династия Штауфенов, казалось, прочно укрепилась на престоле. Генрих VI (1190-1197) уже в трехлетнем возрасте был избран германским королем, в 13 лет коронован итальянской короной в Павии. После смерти сицилийского короля Вильгельма II, не оставившего прямых наследников, он, как муж Констанции, заявил притязания на престол Сицилийского королевства. Вскоре он получил из рук папы императорскую корону. Такого еще не бывало, чтобы германский монарх сразу владел четырьмя коронами! Однако реальное положение было отнюдь не столь блестящим. Оно определялось соотношением политических сил внутри Германии, которое складывалось вовсе не в пользу королевской власти. Императорская политика, преследовавшая универсалистские цели, способствовала изменению баланса этих сил в пользу князей и во вред центральной власти.

Генрих VI, продолжая с таким упорством экспансионистскую политику Барбароссы, не обладал, в отличие от своего предшественника, искусством ладить с князьями. Если Барбаросса умело лавировал между соперничавшими княжескими группировками, не задевая по возможности ничьих интересов и идя в некоторых случаях на значительные уступки, то Генрих VI пытался идти напролом, не останавливаясь перед нарушением установленных обычаем норм. Так, он пытался вопреки принципу «принудительного инфеодирования» удерживать в своих руках высвободившиеся имперские лены – ландграфство Тюрингию и маркграфство Мейсен, что вызвало недовольство родственников умерших князей и многих других магнатов. Король подчеркнуто отдавал предпочтение министериалам перед родовитой знатью, намеревался с их помощью организовать управление «имперскими землями». Все это уже в первые годы его правления возбудило волнение среди знати и привело к созданию еще более мощной антикоролевской коалиции, чем во времена Фридриха Барбароссы. Душой княжеских заговоров стал вернувшийся в страну еще при жизни Фридриха I Генрих Лев. Он нарушил клятву и начал отвоевывать конфискованные владения. У мятежного Вельфа нашлось немало союзников, среди которых особенно активную роль играл архиепископ бременский Гартвиг II. Генрих VI вступил в борьбу с Вельфом и добился некоторых успехов. Но события на юге Италии заставили его поспешно заключить мир на вполне приемлемых для короля условиях. Укрепления принадлежавших Вельфу городов Брауншвейга и Люнебурга должны быть срыты, спорный город Любек делился между Генрихом Львом и сторонником короля Адольфом Гольштинским. Для гарантии мира Вельф отдавал в заложники своих сыновей, один из которых – Генрих Младший – должен был сопровождать короля в итальянском походе.

В начале 1191 г. Генрих VI с небольшим войском направился в Италию (предполагалось, что там к нему присоединятся рыцари-крестоносцы, возвращавшиеся из Малой Азии после гибели Барбароссы). Целью похода было приобретение двух корон – императорской и сицилийской. Первая задача была успешно решена. Генрих VI заставил папу Целестина III возложить на него императорскую корону (1191)[75]. Но корону Сицилийского королевства оказалось завоевать труднее, и первая попытка закончилась полным провалом. Хотя знать норманнского королевства в свое время дала клятвенное обещание признать Генриха Штауфена своим королем, теперь там взяла верх «национальная оппозиция», поддержавшая кандидатуру Танкреда из Лекки – побочного представителя норманнской династии. Он был коронован в Палермо, и папа со своей стороны освободил сицилийскую знать от клятвы Штауфену. Танкред укрепился в Сицилии и Южной Италии и заключил оборонительный и наступательный союз с английским королем Ричардом Львиное Сердце, находившимся в Мессине на пути в «Святую землю». Генрих VI осадил Неаполь (столицу Танкреда) с суши, а союзный с ним пизанско-генуэзский флот подверг город блокаде с моря. Однако адмирал Танкреда Маргарите прорвал эту блокаду, и город получил помощь из Сицилии. Вскоре прекратилась и осада с суши – немецкое войско начала косить малярия. Заболел и сам император. Немцы отступили в Ломбардию. Оставленная в Салерно королева Констанция попала в плен к Танкреду, который мог теперь использовать ее как заложницу. Бежавший из-под Неаполя Генрих Вельф (Младший) появился в Германии и распустил слух о гибели императора. Его отец Генрих Лев уже договаривался с князьями об избрании германским королем своего сына. Хотя ложный слух был вскоре опровергнут, но наказать за измену Генриха Вельфа (Младшего) король был бессилен. Магдебургский архиепископ по повелению Генриха VI предпринял поход против Вельфов, однако существенных успехов не добился. А тем временем Генрих Лев вербовал себе новых союзников. К нему переходили даже бывшие приверженцы короля. Канут Датский помирился с Вельфом и заявил о своей поддержке княжеской оппозиции против Генриха VI. Положение обострилось в связи с убийством королевскими рыцарями епископа люттихского Арнольда. Генрих VI не признал этого епископа, избранного большинством капитула и утвержденного папой, а поддержал его противника, и его обвинили в соучастии в убийстве. Не помогло королю и публичное отмежевание от причастности к убийству. Вся нижнерейнская знать выступила против него и вошла в соглашение с Вельфами и их группировкой. Князья договаривались о лишении Генриха VI престола и о избрании нового короля (большинство сходилось на кандидатуре герцога Брабанта Генриха). Папа отлучил убийц епископа от церкви и заявил о том, что он поддерживает план князей. Положение императора казалось безвыходным, как вдруг на помощь пришло случайное обстоятельство.

Из третьего крестового похода возвращался английский король Ричард Львиное Сердце. Он остановился у своего союзника Танкреда в Палермо, так как дальше путь для него был опасен – его подстерегали враги, а достаточного войска, чтобы пробиться через их засады, он не имел. Французский король Филипп II Август блокировал побережье и договорился с Генрихом VI о совместных мерах по захвату в плен противника. Император обещал захватить Ричарда, если он появится на его территории. Тем не менее Ричард Львиное Сердце, нарядившись в одежду пилигрима, решил пробираться на родину через Германию. Достигнув владений своего родственника Вельфа, он оказался бы в полной безопасности. Но в одной деревушке поблизости Вены Ричард был схвачен австрийским герцогом Леопольдом – его личным врагом[76]. Леопольд выдал знатного пленника своему сюзерену Генриху VI, обещавшему ему часть выкупной суммы. Итак, в руках императора был теперь необычайно сильный козырь, который давал возможность не только ставить условия фрондирующим князьям, но и изрядно заработать на выкупной операции. Один из главарей заговора – Генрих Лев – являлся близким родственником и союзником английского короля и ради его спасения готов был идти на любые жертвы. Среди нижнерейнских князей тоже немало было друзей Ричарда. Начались торги. Пленный король готов был согласиться на самые тяжелые условия, лишь бы получить поскорее свободу. Оставленный им для управления страной младший брат Иоанн (Безземельный) вошел в союз с французским королем и объявил себя королем Англии. Ричард обязался уплатить за свою свободу 100 тыс. марок серебром и предоставить на год в распоряжение императора 50 галер и 20 рыцарей для участия в походе против своего союзника Танкреда Сицилийского. Больше того, Ричард признал Генриха VI своим верховным сюзереном и принес ему вассальную присягу, получив в лен Английское королевство. Условия были жесткие, но Генрих VI не добился главного – усмирения княжеской оппозиции в стране. Тогда он пошел на крайнюю меру, объявив, что выдаст пленника французскому королю. Это возымело действие: князья явились для переговоров, и вскоре было достигнуто с ними примирение.

Но Ричард не сразу получил свободу, так как огромная выкупная сумма за него не вносилась и союзник императора Филипп II Август просил оттянуть освобождение своего противника. Только в феврале 1194 г., когда было внесено 150 тыс. марок серебром (20 тыс. предназначалось Леопольду Австрийскому), Ричард смог уехать в Англию. Генрих VI сразу добился своих целей – умиротворения в Германии, да еще и существенно пополнил пустую казну. Кроме того, в вассальную зависимость от императора была поставлена Англия. Теперь он мог разговаривать с позиции силы и со своим союзником – французским королем.

Средства, с помощью которых был достигнут этот успех, были аморальны даже с точки зрения средневековой этики. Император нарушил церковные установления, запрещавшие захватывать в плен крестоносцев на пути в «Святую землю» и обратно. Папа Целестин III угрожал Леопольду Австрийскому церковной карой, но не привел этого в исполнение. В отношении императора он был бессилен: в ответ на его угрозы Генрих VI запретил немецкому духовенству всякие сношения с римской курией. Только после смерти императора папа осмелился отлучить его от церкви.

В 1194 г. Генрих VI с помощью немецких и итальянских войск (особенно большую роль сыграл генуэзско-пизанский флот) завоевал Южную Италию и Сицилию и короновался в Палермо как сицилийский король. Приобретение Штауфенами Южной Италии и Сицилии, безусловно, явилось важным событием в истории «Священной Римской империи» и оказало влияние па государственное развитие Германии.

Даже те историки, которые весьма восторженно оценивают «Священную Римскую империю», вынуждены признать, что этот факт отрицательно повлиял на положение королевской власти в Германии. Императоры стали рассматривать Сицилийское королевство и Италию как главную часть своей монархии и готовы были жертвовать ради них насущными интересами Германского государства.

В непосредственном смысле приобретение Сицилийского королевства укрепило на время положение Штауфенов. Генрих VI завладел огромной казной и компактным доменом. Города Южной Италии и Сицилии вели оживленную торговлю с Востоком, и в королевскую казну шли немалые доходы от разных пошлин и акцизов. В Сицилии и Южной Италии сохранились византийская и арабская системы обложения, что обеспечивало присвоение значительной части прибавочного продукта. Вассалы были обязаны давать королю взносы за свои лены. Монетная регалия находилась всецело в распоряжении короны и приносила немалые доходы, монета была унифицирована. Располагая большими средствами, королевская власть уже в раннюю пору могла создать постоянное войско и бюрократическое управление. Норманнские короли с помощью наемного войска, большей частью из сарацин, и значительного флота вели успешные внешние войны и подавляли внутренние смуты. Знать, которая не имела здесь больших самостоятельных владений, а только королевские лены, была лишена права высшей юрисдикции и поставлена в зависимость от короля. В центре и на местах управляли королевские чиновники (юстициарии). Города, хотя и обладали некоторыми вольностями, тоже непосредственно подчинялись королевской власти.

Подчинение юга усиливало зависимость всей Италии от императора. Но, с другой стороны, оно побуждало противников империи объединить свои силы для освобождения от немецкого господства. Генрих VI со свойственной ему заносчивостью не хотел замечать этой опасности, считая свое положение «повелителя Италии» прочным и незыблемым. Он раздавал немецким феодалам титулы и должности по управлению городами и областями в покоренной стране.

Экспансионистские устремления Генриха VI простирались дальше Италии. Никогда еще после Оттона III германский король не шел так далеко в своих притязаниях на мировое господство, как в это время. Но если раньше только строились фантастические планы, то теперь предпринимались практические шаги к установлению императорского протектората. Английский король Ричард I уже стал вассалом империи и пока не порывал навязанной ему зависимости, стремясь извлечь из нее выгоду. Поддержкой Ричарда Генрих VI шантажировал его противника – французского короля Филиппа II Августа, которого он стремился склонить к признанию своего сюзеренитета. Но эта попытка заметного успеха не имела – король Франции считал себя по рангу не ниже германского короля, хотя и носившего императорскую корону. Его приближенные доказывали, что французский король – такой же преемник Карла Великого, как и император «Священной империи». В своих отношениях с Германией, он, как равный партнер, стремился извлечь выгоду – получить поддержку в борьбе с Плантагенетами.

На Пиренейском полуострове император уже установил свое верховенство над Арагоном, используя запутанные ленные связи в Арелате. Он пытался усилить зависимость арагонского короля, создавая с помощью генуэзцев угрозу его морским коммуникациям. Делались, правда безуспешные, попытки, подчинить и кастильского короля. Планы императора простирались за пределы Европы – в Северную Африку и на Азиатский материк. Располагая значительной наемной армией и флотом, доставшимися от норманнских королей, Генрих VI вмешивался в борьбу мусульманских эмиров в Тунисе и Триполи. За оказанную военную помощь альмохадскому правителю аль-Мансуру оп заставил последнего признать свою зависимость от Сицилийского королевства. Правда, она продолжалась недолго и носила формальный характер. Как преемник норманнских королей, Штауфен заявлял притязания на Балканский полуостров и вмешивался в византийские дела. Он женил своего брата Филиппа Швабского на дочери византийского императора Мануила – Ирине, овдовевшей невестке Танкреда, а когда в Константинополе произошел дворцовый переворот, Генрих VI пытался вмешаться в конфликт и посадить на престол своего брата. Игнорируя верховенство византийского императора, Генрих VI принял вассальную присягу от князей подвластных Византии Малой Армении и Кипра. Вынашивались планы завоевания Восточной Римской империи и включения ее территории в состав «Священной Римской империи». Идея покорения Византии, таким образом, имела свою историю, и не была впервые придумана участниками четвертого крестового похода.

В «мировой» империи Штауфенов папе отводилось скромное место главы католической церкви. Вся верховная власть должна была принадлежать императору. Генрих VI оставался в натянутых отношениях с римской курией и не попал при жизни под церковную опалу лишь по слабости и нерешительности папы Целестина III. Император, правда, предпринимал некоторые шаги, чтобы смягчить отношения с курией. Он пошел на уступки в люттихском конфликте, признав епископом папского кандидата. В 1195 г. он объявил, что предпримет в ближайшем времени крестовый поход для отвоевания Иерусалима. Как можно судить, это предприятие затевалось не только для примирения с папой. Генрих VI хотел поднять свой международный престиж, став во главе всего «христова воинства», и, пользуясь неурядицами в Константинополе, захватить Византийскую империю.

Но раньше нужно было урегулировать сложный для германского королевства династический вопрос. Генрих VI считал уместным и возможным потребовать у немецких князей согласия на установление в Германии наследственной монархии Штауфенов. В Англии и Франции к тому времени наследственная монархия фактически уже существовала; если и имело место избрание наследовавшего престол представителя династии, то оно носило формальный характер. В Германии, наоборот, все более укреплялся принцип избрания, и избранными не всегда становились представители правившей династии. Наиболее могущественным королям удавалось обойти княжескую прерогативу «ставить королей» и добиться избрания предназначенных (инсигнированных) к царствованию малолетних наследников, назначая при жизни своих соправителей. Генрих VI пытался решить этот вопрос в принципе, и подготовка к крестовому походу давала для этого подходящий повод. На Вормском съезде князей в 1195 г. он потребовал издать закон о наследственном праве его семейства на престол и о полном династическом объединении Сицилийского королевства с Германией. Взамен император обещал признать абсолютную наследственность имперских (княжеских) ленов как по мужской, так и по женской и боковой линии и отказаться в пользу прелатов от своего права сполиации[77]. Надо сказать, что предлагаемая Генрихом VI сделка, вполне согласовавшаяся с принципами вассально-ленных отношений, была в условиях того времени не вполне эквивалентной – она сулила больше выгод династии, чем князьям. Многие княжеские семейства уже законно пользовались теми привилегиями, которыми их обещал наделить император (Австрия, Штирия, Пфальц, Намюр), другие располагали ими фактически. Что касается королевского права сполиации, то оно оспаривалось папой и не имело законной силы. Ничего хорошего немецким князьям не сулило полное объединение Сицилийского королевства с германским, что должно было привести к уравнению с ними в правах сицилийских баронов. Согласиться на наследственную монархию – значило для князей потерять контроль над королевской властью, лишиться возможности навязывать свою волю монарху и надежды при случае завладеть коронными землями, а может быть и самим престолом. Так или иначе в Вормсе не было достигнуто соглашения. Последовавшее вскоре собрание в Вюрцбурге, на котором отсутствовали многие видные князья Германии, дало формальное согласие принять предложенный императором план. Но нужно было еще добиться присоединения к этому решению отсутствовавших магнатов, настроенных, как было ясно, обструкционистски. Среди них находились такие влиятельные лица, как архиепископ кельнский и герцог фон Церинген.

Убедившись в невозможности провести в жизнь свой план создания наследственной монархии с согласия князей, Генрих VI попытался осуществить его хотя бы частично с помощью папы. Но здесь он натолкнулся на неменьшие трудности. Когда император попросил папу Целестина III короновать (без избрания князьями) своего наследника Фридриха, папа поставил непременное условие – признание сюзеренитета курии над Сицилийским королевством и принесение императором вассальной присяги папе. Генрих VI не пошел на эти условия, и соглашение не состоялось. В ходе дальнейших сделок с немецкими князьями императору удалось добиться избрания своего наследника Фридриха в германские короли.

В 1197 г. император, собиравшийся возглавить в Мессине флотилию крестоносцев, направлявшуюся на Восток, внезапно умер от малярии.









 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх